Перемирие

      Это утро отличалось особенным спокойствием. Такие дни чаще всего бывают безмятежными и добрыми, когда можно провести часы в кровати, лениво переверчиваясь с боку на бок с какой-нибудь интересной книжкой в руках — такие, к счастью, имелись у них на тумбочках. Обычно, в такие дни, ничего не хочется делать, только лежать и улыбаться.       Эррор проснулся ещё десять минут назад, но вставать не спешил. Он наблюдал за своим любимым скелетом. С удовлетворенной улыбкой он отметил, что Инк, он вот, здесь, рядом. Обнимает сам, пока Оши обнимает его, и никуда не делся. Замечательное утро. Можно спокойно валяться ещё столько, сколько влезет, наблюдая за художником. А тот уже долгое время пытался ворочаться в кровати, жмурился, сопел и часто дышал. Ему снились не самые приятные сны — Эррор слышал, как его друг пытался что-то мямлить до тех пор, пока Инк не вскочил на месте с тяжёлой отдышкой. Глаза распахнуты в немом ужасе, будто во сне увидел свою собственную смерть во всех красках, настолько его лицо исказилось в страхе. — Инк? — Слегка обеспокоенно проговорил Ошибка, так же приподнимаясь на локте. Это был просто сон, простой сон. Ничего сверхъестественного. Но он был таким реальным…       Пока где-то в подозрительной, звенящей тишине соседних комнат не прозвучал пронзительный, отвратительный свист. — Ложись! — Выкрикнул он и столкнул глюка с кровати на пол. Можно было подумать, что после не хорошего сна у бедного художника всё ещё остались о нём впечатления, но в следующую секунду в коридоре загудела сирена, послышались крики, а их стену, прямо над кроватью, прибило насквозь. Кто-то, или что-то с другой стороны встряхнуло металлическим звуком и ушло в сторону коридора. Что-то опасное, раз всего за долю секунды ему удалось пробить стену, кусок которой теперь валялся на кровати. А ведь под обломком могла оказаться чья-нибудь черепушка.       Всё произошло за доли секунды, за пару мгновений, что собравший костями все углы Эррор не мог понять, что точно произошло. Инк осторожно переполз к шокированному другу, хватая его дрожащими руками, и быстро, гуськом, переполз в коридор, только и успевая по пути схватить куртки и ботинки. Здесь было так много пыли, разрушенных стен, несколько трупов, коридор просто устлан дырами в стенах, бетонной крошкой, битым стеклом, а вдалеке слышалась автоматная очередь, вперемешку с чьими-то криками. Их нашли и атаковали слишком быстро, чтобы кто-то успел среагировать. — Куда ты лезешь?! — Шёпотом, но в испуганном тоне пролепетал Эррор. Ему бы не хотелось покидать комнаты, можно просто переждать, но Инк решил сделать всё иначе. Пара шагов и он заползает в дыру в стене в комнате напротив, зазывая за собой и глюка. Здесь не было трупов, но комната считалась «зачищенной».       Инк прислонился к стене, вслушиваясь в крики, в выстрелы из коридоров, в лязг стальной брони врагов. А они явно были врагами для него, по крайней мере, сейчас, пока они с радостью прирежут любое живое существо. В голове диким криком орала паника. У них не было абсолютно ничего, что могло бы противостоять вооружённым людям. Не то, что чужие жизни, свои бы защитить. И если они здесь…       Вдруг Инк внезапно хлопнул себе сильную пощёчину, что аж скула налилась его чернильной кровью. Мозги прекратили орать в панический атаке, на лицо вернулось холодное спокойствие и безразличие, присущее бездушному существу. Не время для паники, нужно судорожно думать, как отсюда выбраться. — Я видел план пожарной эвакуации. Где-то здесь есть лестница, ведущая наверх. Если её не взяли, и если она не обвалилась после такого грохота, мы сможем уйти незамеченными. — Пока он говорил, то вполне без труда смог отломать повреждённый кусок арматуры, торчащий из почти разрушенной стены в соседнюю, пустую комнату. — А дальше придумаем, как незаметно разобраться с той штукой и так же под шумок свалить из этого мира.       Пощёчина помогла слишком сильно — Инк снял свою маску добрячка и милого художника, не в силах поддерживать её из-за набегающего панического страха и отсутствия эмоций. А еще Эррора бездушной сволочной тварью называют. У него хотя бы не было универсального переключателя в режим Рембо посредством пощечины и отключения своей башки от любых чувств. Нет, радужный не стал в один миг безжалостным убийцей и плохим монстром, просто перестал проявлять какие-либо рефлекторные эмоции, полагаясь только на свои инстинкты, заложенные с создания и выработанные при жизни.       Пошарив по поясу в поисках хоть чего-нибудь, что хоть что-то осталось из их вещей, и нашарил так и не снятый нож. Он как повесил его на пояс, так и забыл, а тот очень хорошо сливался ножнами с его одеждой. Найденный нож сунул в руки Эррора — всё равно сам привык к более длинному оружию, приближённому к своей кисти.       А Эррор сейчас вряд ли сможет унять чувство страха перед более сильным противником. Как лев, понимающий, что с огромным слоном ему в одиночку не справится. Он боялся, чувствовал панику разливающуюся по телу, и очень крепко сжимал в руке грёбанный нож. Идти с ножом на человека с автоматом всё равно, что с голыми руками пытаться обнять Киллера, но у него не было выбора. Это было хоть какое-то оружие. Не такое привычное как топор, но более легкое и универсальное. Осталось надеяться, что оно его действительно спасет. — Пойдём. — И кивнул головой к двери, выглядывая из неё первый. На слова глюк молчаливо и сосредоточенно кивнул. Кажется, он примерно представлял, куда сейчас потащит его Инк, так как тоже видел план эвакуации. Лишь бы этот путь ещё был свободен.       Инк прильнул к стене, прикрывая глаза и прислушиваясь: звуки шагов отдаляются, голоса тоже, становится тише. Кто-то из людей или монстров — по шагам уж не понять — всё ещё осматривали комнаты на предмет выживших. Он зажмурился и сжал голову в плечи, когда из коридора послышалась короткая очередь и громкий, протяжный, женский вскрик. И почему все неприятности всегда на них сваливаются?       Как только шаги затихли в одной из комнат, а ком рвоты ушёл обратно, скелет молча показал выходить. В коридоре блока никого не оказалось, и в целом, казалось, что звуки стрельбы, криков и погрома от них удаляются. Это хоть немного успокаивало. Вокруг разруха, разломанные стены, в некоторых местах и пол тоже. Эррор шел следом, и словно бы выхватывал больше, чем видел Инк. Его глаза невольно приковывались взглядом к дырам в стене и видели то, что творится в палатах. Он заглядывал в раскрытые двери, и видел тела людей, и то немногое, что оставалось от монстров, и тошнота накатывала уже на него, но запихивалась обратно глотками вязкой слюны. Их к чертовой матери убьют здесь. А он точно не успеет поцеловать Инка на прощание. Даже жаль, что в жизни не получается так, как происходит в кино или книгах, где главные герои остаются жить долго и счастливо, и умрут в один день. Никакой блядь романтики, только чьи-то кишки, размазанные по полу.       Добраться до лестницы пожарной безопасности было не так уж трудно. Только возле неё стояло трое людей и монстр, все в странной военной форме. Пришлось немного подождать, прижавшись к стене за углом, прижав к ней и Ошибку, прежде чем идти дальше. За это время Инк попытался прислушаться к их разговору, но выцепил из него только пару слов, потому что те либо говорили слишком тихо, либо просто на незнакомом языке. В конечном итоге, они разошлись в разные стороны по коридору дальше, один человек пошёл в дверь пожарной лестницы. Пришлось выждать ещё несколько минут, прежде чем идти вслед за ним.       Они вошли в дверь на пожарную лестницу, прикрывая за собой её, чтобы никто ничего не заподозрил. И как практически нос к носу, глаза в глаза, они столкнулись с, по идее, ушедшим вперед солдатом. Совсем молодым, не смышлёным парнем.       Тот даже рта не успел раскрыть — был в таком же шоке. А в следующую секунду у него из глотки торчала рукоять ножа, который Эррор метнул на автомате, даже не задумываясь, что он творит. Это сработало, как рефлекс, как он выбрасывал руку вперед, опутывая противника нитями, так же и метнул нож, вогнав его в чужое горло, с каким-то рассеянно-виноватым выражением лица, наблюдая, как этот солдат валится на лестницу, в мгновение, захлебываясь кровью. Даже Инк ничего не успел сделать или остановить своего товарища. Бедняга лежал на полу и бился в дикой агонии, громко задыхаясь собственной кровью. Он дышал и кашлял так громко, в черепе снова заметались мысли паники о том, что их могут услышать, что их найдут и убьют… Но, что-то пошло совсем не так.       Инк даже не заметил, как воткнул арматуру бедняге в глаз — несколько секунд его тело ещё трепыхалось, он пытался кричать, но в итоге всё же замирает. Скелет отпрыгивает от трупа, отбрасывает от себя железный прут, словно он стал таким горячим, что вот-вот расплавит его руки. Он потирал кисти друг о друга, его кости трещали друг о друга, а сам художник с ошарашенными, раскрытыми на всю глазницами повторял лишь только «Нет-нет, это не я!». Он не мог поверить, что кого-то убил. Технически, парень был обречён уже после удара Эррора, но его стал решающим в этой самой мини-потасовке.       В этот раз чернильную блевоту сдержать не удалось — не только от волнения, но и от отвращения. Инк всё ещё не может отвести взгляд от пола, а перед глазами кровь и трепыхающийся, почти мёртвый человек. Он сделал это ради их безопасности, но сейчас бедного защитника АУ готово было вывернуть наизнанку от отвращения, а если было бы можно — заорал во всё горло от шока произошедшего.       Эррор достал из этого бедняги нож и арматуру, немного брезгливо обтирая их об военную одежду. Для полного комплекта прихватил и табельное этого пацана. С автоматом бьющим по берцовым косточкам, конечно, не особенно побегаешь, а вот пистолет еще может пригодится. Он проверил магазин — двенадцать пуль. Не много, но мало ли, им сейчас любое оружие сгодится.       Ошибку тоже глючило. Ни столько от кровавой картины убитого паренька, сколько от напряжения. На эти звуки могут сбежаться другие люди, или монстры, воюющие на их стороне. Им надо было валить отсюда как можно быстрее, пока есть возможность. — Инк, сосредоточься, нам нужно идти. — Он постарался придать голосу больше твердости, протягивая художнику его арматурину. Они обязаны выбраться отсюда. Они — гребанные главные герои этой истории и не имеют права так нелепо здесь умереть.       Наверное, если бы не голос рядом Эррора, Инк бы так и заорал от всего перенапряжения. Сейчас, в данный момент, у него не получалось «отключить» эту инстинктивную панику, это наползающее чувство вины и мысли, что он убил кого-то, вогнал арматуру в голову. Её-то, как раз, Эррор и протянул назад. Признаться честно, Инка чуть снова не стошнило от вида крови на одном конце оружия, но этот порыв удалось сдержать. Художник дрожащими руками забрал арматуру и поспешил наверх по тёмному коридору с перегоревшими лампочками, пока кто-то не пришёл на шумы.       Как это ни странно, удача, похоже, покинула их ещё при появлении в этом мире. На лестницы следующего пролёта между этажами оказалась здоровенная дырень. Кто и как пробил её через два этажа — останется тайной, хотя Инк слышал из коридоров звуки взрывов. Возможно, отсюда солдаты так же спускались. — Дыра не такая огромная, можно перепрыгнуть. — Уже более спокойно проговорил скелет, хотя его голос, как и руки, всё ещё дрожали. — Давай, ты первый. — Уверен? Может, найдём другой путь? — Эррор глянул в темноту пропасти. В ней виднелся свет от двух этажей ниже и самый последний, самый тёмный этаж, на который не было доступа даже через лифт. И эта неизведанная темнота ни сколько не успокаивала. — Уверен.       Эррор вздохнул поглубже и кивнул, попросив секунду, чтобы унять дрожь в теле. Он храбрился как мог, делал всё, что мог, сглатывал подступающую к горлу желчь и старался дышать чаще, чтобы только-только восстановившееся зрение не плыло. Прыгать… даже просто перепрыгнуть было страшно. Его словно держали на месте веревками, и потребовались долгие секунды, чтобы скелет, наконец, разбежавшись, сиганул вперед, перемахивая через дыру в лестнице, и падая на её продолжение, практически плашмя, лишь бы не завалиться назад, в дыру. Но поднялся на ноги быстро, чуть отходя и прижимаясь спиной к стене, чтобы не мешать следующему прыгуну за собой. Звезды, даже совершая марш-бросок по лесу, он так не скучал по своей телепортации.       Уняв тяжёлую отдышку, Эррор показал товарищу на другой стороне пропасти «класс», давая понять, что прыжок прошёл удачно и что он может прыгать.       Инк так же боялся. Внизу была тьма двух этажей, если свалишься — костей не соберёшь. От этих мыслей по позвоночнику пробежал жуткий холодок, хотя руки инстинктивно крепче сжали арматуру в руках. Кстати о ней. Если как следует оттолкнуться, то можно перепрыгнуть без потерь. Отлично. Всё не так безнадёжно.       Инк собрал всю свою волю в кулак, вздохнул так глубоко, как мог, чтобы успокоить свою дрожь, отходит подальше. Несколько ступенек пролетают слишком быстро под обувью, затем стук арматуры об бетон, чтобы придать силы и… Перелетел. Приземлился на две последние ступени перед пропастью вниз, так близко к обрыву. А ведь думал, что не допрыгнет. Уже хотел улыбнуться своей маленькой победе, как земля ушла под ногами, в буквальном смысле.       Остатки лестницы под тяжестью прыжка и тела обвалились вместе с ними в мрачную стезю дыры в лестнице. Инк не успел зацепиться даже за соседнюю ступеньку — они были слишком скользкими, единственное, что он смог сделать — это закричать имя друга. И упасть вниз с громкими стуками спины и конечностей о куски лестниц, пролетая два этажа. В самый низ. — ИИИНК!!!       Эррор пытался! Он рванул к падающему скелету так быстро, как только можно, он протягивал ему руку, он почти успел зацепить на нем этот проклятый шарф! Это все просто не могло так закончится! Он не мог просто упасть так глупо! — Инк! ИнНК! — Крики в темноту — занятие наиглупейшее, он только привлекает внимание, военные наверняка слышали этот грохот, наверняка пойдут проверять.       Самым разумным сейчас было бежать на всех парах далеко-далеко, что и подсказывал ему безумный голос разума. Но нет, Эррор не оставит его! Глюк не замечает как, разбегается по узкой лестничной клетке, как под кроссовками исчезают ступеньки, и он понял, что прыгнул, только когда в грудь больно врезался осколок лестницы на другой стороне, а руки машинально зацепились за ступеньку, пока ноги еще висели над пропастью. Подтянуться было почти нереально, сложно, больно, невыносимо, он слышал как трещали его кости, а потом краткий отдых, перед тем как сломя голову рвануть вниз, по лестнице, спотыкаясь, и едва не падая, все дальше и дальше в темноту. Эррор даже не заметил, как одной кроссовкой угодил прямо в подсыхающую лужу крови и подскользнулся, падая прямиком на пол, рядом с трупом. Копчик, а за ним и затылок отозвались мимолётной, но очень неприятной болью. Кажется, он случайно расквасил себе затылок, потирая его и замечая на фалангах маленькие капли крови. Не страшно. Но ему понадобилось некоторое время, чтобы унять боль в голове и встать на ноги, продолжая спускаться по лестнице уже на меньшей скорости. Кровь так и осталась у него на кроссовках, в последствии, все оставшиеся этажи отмечались только одним кровавым следом.       Эррор спустился на самый последний этаж так быстро, как только мог, приводя дыхание в норму и унимая бьющий болью в голове гонг. Темнота. Даже с каким-то светом с верхних этажей, падающим через дыру в потолке, со своим зрением. Он не мог выглядеть знакомую фигуру в чёрной тьме. И сделал единственное, что сейчас мог. Позвал его: — ИНК! — В воздухе мелкая взвесь из пыли и бетонной крошки, от которой трудно дышать. Эррор громко кашляет. Ему жутко даже допускать мысль о том, что в этой пыли есть прах художника. — Я… Я з-здесь! — Прозвучало очень тихо, надрывно. Несколько первых секунд Инк чувствует, что не может дышать. Даже вдохнуть хоть немного воздуха ртом не получается, паника нарастает с каждой секундой, как и боль в позвоночнике. Возможно, в нём есть трещины, хоть и несколько выступов лестниц «смягчили» падение на первый, самый нижний этаж.       Скелет пытается встать, оперившись на упавшую вместе с ним арматуру, но вместо этого снова падает от дрожи и боли во всём теле. Хоть какое-то освещение здесь создаёт падающий от тусклых лампочек свет этажом выше и Инк пытался ориентироваться по нему и слуху. — П-помоги мне! П-пожалуйста! — Пара синяков и ушибов, даже без переломов или сломанного позвоночника — слишком хорошо он отделался для падения через два этажа.       Он жив — первая мысль, которая заставила Эррора двигаться только быстрее, на слух пытаясь понять, где Инк. Ему уже не впервой блуждать по темноте, глюк нашёл тяжело дышащее тело друга достаточно быстро. Вот, под пальцами уже его одежда, жёсткая арматурина, и он, даже не задумываясь, поднимает его на ноги, помогая доковылять до лестницы, ближе к свету, осторожно сажая на ступеньки у стены. Оши не отстал и не перестал лихорадочно дрожать и мелко глючить, пока не убедился, что каждая косточка Инка цела, и что тот действительно легко отделался для такого падения. — ИииИнки ты жив, Звёзды… идиот… я вообще-то, блять, испугался! — Фыркнул, прижимаясь к своей Радужке, поглаживая его по спине и плечам. Ему требовалось немного больше времени, чтобы хоть чуть-чуть отойти после такого потрясения.       Инк немного непонимающе раскрыл глазницы, и издал болезненный писк от крепких объятий своего друга. Всё же, кое-что он себе повредил — в нескольких рёбрах были значительные и не очень трещины. Но об этом он решил умолчать, делая вид, что всё хорошо и это просто последствия болезненных ушибов. — Всё, успокойся. Я же не переломал себе кости. — Он так же обнял бедного, до дрожи перепуганного Оши, заодно и погладил по спине, чтобы окончательно успокоить. — Нам пора. Кто-то может прийти на эти вопли.       Вообще, было очень странно, что до сих пор, после такого грохота никто не пожаловал по их души. И вообще, стало как-то слишком тихо для того места, где было совершено нападение на целый комплекс. Не слышно ни взрывов, ни автоматных очередей. Возможно, это связано с тем, что они практически на самом нижнем уровне комплекса, но это, возможно, шанс спокойно уйти, без всяких лишних проблем.       Инк хотел было встать и самостоятельно идти дальше, но ноги подкосило — после такого здоровского падения голова немного кружилась и его мелко потряхивало, поэтому радужный опёрся о стенку, приходя в норму, как вдруг Эррор помог ему, перекидывая руку Инка себе через плечи, чтобы тот больше опирался на него, и, осторожно его поддерживая, почти черепашьими темпами, медленно потащил его вверх. По сути, даже не зная, куда они сейчас поднимаются. Он сомневался, что они перепрыгнут ту дыру в лестнице теперь. Хех, такая ирония. Инк всеми силами рвался помогать другу, а в итоге сам теперь стал его обузой. Дурные мысли, о которых не стоит сейчас размышлять.       Кровь на кроссовке засохла и смешалась с бетонной крошкой и больше не скользила, хотя по мере подъёма эти одноногие следы смотрелись странновато. И жутко. Потому что показывали, сколько раз сам Оши рисковал за эту жалкую минуту свернуть себе к чертям шею и остаться поломанной куклой на этой лестнице. И всё же сейчас он больше переживал за Инка. Поглядывал на него, не торопился, и пытался подхватывать так, чтобы ему не было больно. У самого Эррора до сих пор мелко дрожали руки, но хотя бы на ногах он стоял гораздо твёрже, пусть их совсем и не чувствовал. — Мы не сможем там больше перепрыгнуть, Инк. Я едва не улетел за тобой, когда прыгал обратно, и повис на краю. Нам надо найти какой-то другой путь. — В конце концов, сказал глючный, когда они преодолели вместе первую из лестниц. Не просто это было конечно, но они обязаны двигаться дальше. Если потребуется, Эррор его хоть на спине потащит, лишь бы выбраться уже из этой кровавой резни. — На другом конце блока есть ещё одна пожарная лестница. — Промычал и сам приобнял Эррора, ступая гораздо твёрже, когда головокружение и боль немного поутихли. — Если пройти через второй этаж, мы можем остаться незамеченными.       И художник толкнул дверь слева от себя, что и вела на второй снизу ярус. Здесь было ещё больше трупов людей, монстров в халатах, в военной форме. Группировка уничтожает другую группировку самым простым и кровавым способом, подавляя конкурента в Подземелье. Тошнота даже не думала подходить, как и паника от всего этого кровавого месива. Неужели, Инк настолько привык к крови и свежему мясу? Возможно. Но ничего, кроме спокойствия и стремительности в его цветном взгляде не наблюдалось. Он даже попытался сам идти, но нет, это пока ещё рано и пальцы продолжали уверенно сжимать одежду Ошибки. Эррор тоже спокойно относился даже к непривычному, неприятному запашку смерти и крови в воздухе. Заглянул пару раз в лицо Инка, убеждаясь, что того сейчас не вырвет, и повел его дальше, огибая мертвые тела, и стараясь ступать осторожнее. Никто из них не хотел поскользнуться на кровавой луже и сломать себе что-то ещё. Оши мутило ни столько от запаха крови, и вида выпущенных кишков, сколько от самой атмосферы — на втором ярусе царила просто звенящая тишина. От чего каждый их неловкий шаг бил по слуху, резал натянутые канаты нервов, и заставлял ежиться, вздрагивать и оборачиваться. -П…мо…гите…- голос, такой слабый, что и не сразу услышишь. Недобиток. Женщина в окровавленном халате. Когда она пыталась говорить, в кровавых ранах на её груди пузырилась яркая кровь. Они не остановились, даже не закончили мучения. Она умрет сама, чуть позже, совсем скоро, судя по той луже, что под ней разлилась. Глючный вцепился в Инка покрепче и просто повёл его дальше, в надежде больше не встречать в этом ёбанном мире никого и никогда.       Выбитые несколько лампочек придавали ещё больший страх всему этому кровавому месиву. Темно. Страшно. Мерзко. Сладковатый запах трупов распространялся вместе со сквозняком по всем коридорам. И больше никто не хрипел где-то под боком, когда они проходили мимо кучи трупов расстрелянных существ.       Инку будто было всё равно. Несколько минут назад он был готов заорать в горло от всей сложившейся ситуации, а сейчас он попросту не обращал на всё это внимание. Будто бы все эмоции действительно «отключились» вместе с привычными жалостью и состраданием этого монстра.       С помощью везения или же каких-то вышних сил, но им удалось пройти через этот кровавый ад незамеченными. Никто не встретился. Никто не стрелял. В комплексе умерли абсолютно все и, похоже, силовики покинули кровавое побоище. Лестница, к счастью, тоже оказалась целой. На самом деле осознавать то, что они — единственные выжившие, было страшно. Они единственные. Они одни. Оставшиеся. Такие же недобитки, как и та женщина. А под ногами у них трупы стариков, взрослых, и даже детей. Люди не пощадили никого. Ну конечно. Словно бы у этих тварей была хоть капля сострадания и милосердия к другим. Наверняка, когда тела начнут разлагаться еще сильнее, этот комплекс заполонят демоны, придя на дух мертвечины и устроив себе самый незабываемый пир. Хорошо, что их здесь уже не будет. Возможно, кто-то в этом комплексе и остался, спрятался, сбежал, ожидая, когда бездушные наёмники и солдаты другой группировки уйдут с места расстрела. Но если они продолжат следовать такой тактике — их постигнет та же участь. — Это последний этаж, Инк, — тихо сказал Эррор, когда они взобрались вверх по второй пожарной лестнице, так никого и не встретив. Перед ними была дверь. Осталось лишь добровольно её открыть и пройти через последний этаж ада, а после, свобода и полное одиночество. Как в самом начале их пути.       Последний этаж они тоже преодолели без происшествий. Разве что дверь на спасательную улицу была окрашена кровавыми следами рук и ботинок, без трупов. Возможно даже, что они брали несчастных пленных — повсюду следы насилия, что кого-то насильно тащили за руки, ноги или за шкварник. Несчастные монстры.       Дверь открылась сразу нараспашку и два скелета вывалились на улицу. Не смотря на рядом находящуюся реку, воду, цветы, всё равно было ужасно душно после всех этих коридоров, моря крови. Хотелось дать себе по голове и забыть полностью, что они только что видели. — Эррор, мне… Мне так страшно! — Оглядевшись, внутри радужного пробила какая-то фальшивая дрожь. Он прижался к своему другу, его костяное тело трепетало, как и его грудная клетка, руки машинально вцепились в одежду скелета. — Что же нам делать? А вдруг они ещё не ушли? — Пристрелим их, если не ушли, — тихо ответил Эррор, прижимая к себе Инка, успокаивающе поглаживая его спину и целуя в черепушку. Он понимал этот испуг, и просто старался держаться сам, давя в себе нервную дрожь и цепляясь за того, кого чуть не потерял. По крайней мере, они не одни. — Нам нужно найти укрытие и отдохнуть. Подумать о том, что делать дальше. Найси, Гриллби или Догго тебе ничего не рассказывали об этих местах? Возможно, нам будет безопаснее вернуться на базу в Сноудине, — шептал Оши, осторожно отведя Инка за водопад, чтобы мимо проходящим их было не видно. Падающая вода шумела достаточно громко, чтобы заглушить их голоса. — Если она, конечно, всё ещё есть. Эх… я бы мог сказать, что лучший способ и вовсе вернуться в тот дом и просто подождать, пока люди навоюются друг с другом, а потом уже прийти и уничтожить то устройство, что нас здесь держит. Но это может быть слишком долгим. Или… мы можем сами отправиться в Хотленд. — НЕТ, ТОЛЬКО НЕ В ХОТЛЕНД!       Этот выкрик, прозвучал слишком громко и резко. Инк даже застыл во время неловкой паузы, стреляя глазами по сторонам в поисках каких-то слов, чтобы оправдаться. Он и правда сказал это так громко? Хоть водопад и скрывает их от чужих глаз и ушей, вдруг их услышат?       Чтобы заглушить неприятную паузу, художник как-то слишком уверенно хватает друга за футболку на плечах, опрокидывая на мокрый мох, покрывающий стену. И… Поцеловал его. Резко, внезапно, даже как-то умело. Только ли для того, чтобы исчерпать эту странную неловкую паузу? Скелет вёл себя слишком уверенно, обнимая глюка за шейные позвонки и прижимаясь трепещущей грудью к нему поближе.       Пожалуй слишком много шокирующих событий за один день для одного глючного. Он даже не стал сопротивляться этому поцелую, полностью в него погрузившись, и совсем отключив голову, просто позволяя Инку то, что он делает. Эррор не знал, зачем это было сейчас художнику. Заглушить ли панику, забить звенящую тишину от неловкой паузы, какая разница, ему без просьб и уловок давали то, о чем он мечтал, и Оши медленно таял под руками художника, начиная отвечать заметно активнее, прижимая его к себе. На чёрных скулах начинал медленно теплеть желтый румянец, хотя совсем недавно самому Эррору казалось, что он совсем не будет способен ни на какие положительные эмоции после такого. Но нет, любовь и даже страсть к этой крашеной костяшке у него осталась. Но все заканчивается, и даже поцелуй. Они остаются лицом к лицу. Эррор осторожно перемещает руки выше, поглаживая шейные позвонки Инка, а после берёт его беспокойную черепушку в свои руки, заглядывая в разноцветные глаза. — Хех, ты слишком хорошо целуешься, чернильная задница. — Мечтательно протянул он, ухмыляясь и доверительно заостряя внимание только на глазах прямо перед собой. Но потом добавляя более серьёзно: — Хорошо, не пойдем туда. Тогда куда ты хочешь?       Только вот никакие цветные глаза не смотрели на Оши в ответ, только два белых, тонких зрачка, больше присущие какому-нибудь зверю или хищнику. Чуть ниже этих глаз послышался глухой, металлический звук предохранителя пистолета. — Туда, куда я хочу, тебе точно хода нет. — Голос так же поменялся, стал более склизким, мерзким, скрипучим, а сам Инк (?) уже начал отходить от глюка, придерживая его пистолет около чёрной грудной клетки. — Ты оказался ещё наивнее, чем мне говорили. К тому же, весьма сахарной косточкой~       И последнее, что, наконец, определяло существо, оставшееся вместо Инка — его биение души. Оно всё время боялось, что может спалиться из-за биения собственной души, но Эррор оказался совсем наивным и не внимательным. И сейчас оно с удовольствием закончит своё небольшое задание, чуть сильнее нажимая на стальной курок пистолета. Оши сам выбрал место своей смерти — за водопадом их даже не услышат. — Последние слова? — «Инк» улыбнулся не свойственной ему, отвратительно-коварной улыбкой. Его лицо постепенно, как и тело, начинало течь, будто плавилось под жаром лавы Хотленда.       Эррора передернуло, и мелко заглючило, пока он ощущал, как каждое, абсолютно каждое прикосновение оседает на нем слоем отвратительнейшей слизи, как она липнет к костям, а он как идиот шокировано, в приступе собственной паники, трёт голые руки, дрожит, пытаясь стереть с себя эту мерзость.       Омерзительно. Отвратно. К горлу подкатывает комок из желчи, ему кажется, что даже на языках остался мерзотный гнилостный вкус, теперь еще и мешающийся с кисло-горькой желчной слюной. Ему было плевать, что там говорит это «нечто». Оно. К нему. Прикоснулось.       Глюк не стал произносить никакую прощальную речь. Выхватил нож и метнул его в грудь этого урода, да с такой силой, что оружие с жадным чавком погрузился по самую рукоять. Эррор, едва успевший увернуться от выстрела, уже подлетал к этому существу, сбивая с ног, валя на каменый пол пещеры и отбирая пистолет, а после, в тупом приступе слепой ярости начиная раз за разом бить его им по голове. Неожиданно. Существо, не готовое к такому напористому сопротивлению, проворонило атаку, свалившись на сырую землю под тяжестью веса скелета. Только вот это не тот монстр, которого могли бы убить такие глупые физические удары — нож входил и выходил из тела с хлюпающим звуком, на руках Оши оставались куски желе, а сам он смеялся и, походу, вообще не собирался ничего предпринимать. И глюка это бесило ещё больше. Удар за ударом, удар за ударом, пока к пистолету не присоединился еще и вырванный из груди нож. Он уничтожит, его, эту тварь, что посмела его поцеловать. Эту тварь, что забрала Инка, он сотрет его в порошок, если не рассыплется сам, уничтожит полностью. Он даже не моргал, не закрывал глаза, с абсолютно диким и ненормальным взглядом методично продолжая уничтожать противника, словно не успокоится, пока не умоется его кровью. — Парень, прекрати! Это щекотно! — Монстр, чем-то напоминающий Мегажела, теперь приобрёл свою нормальную, жилистую форму, хотя лицо всё ещё походило на расплавленную моську Инка с раскрассневшейся, слившейся в одну единственную глазницу. — Тебя разве не учили, что игры с ножом — это опасно?       Он бы, наверное так и лежал и троллил Эррора, если бы его нож не зацепил разлагающуюся душу в груди. Боль заставила желе вздрогнуть, заткнуться и врезать раскрытой ладонью по челюсти снизу вверх. Это отвлекло скелета, и Мегажел вылетел из его убийственных объятий. А заодно, прежде чем отпрыгнуть, со всего маху пнул его куда-то в живот или грудь. Ему нужно было оружие, чем стал небольшой отвалившийся сталактит в его широких желейных руках.       Эррор же шёл напролом, словно не почувствовал ни одного удара, от которого у него друг об друга очень даже ощутимо клацнули зубы и с хрустом сломались два ребра. Зрачки сузились в красных фарах глазниц до точек. Он был не в себе: его глаза горели в приступе дикой ярости, глюки опасно плясали на костях, из горла вырывались животные рыки. Ему плевать было на то, что это за существо, почему оно превратилось в Инка. По сути, даже на то, где сейчас его Радужка ему было плевать, он не мог думать ни о чем, кроме как об немедленном уничтожении этой мерзкой склизкой твари, которая посмела к нему прикоснуться. Даже не смотря на то, что у него, черт побери, заряженный пистолет в руках, он словно не обращал на это внимание, используя его скорее как дубинку, с нечеловеческим воем и силой бросаясь на этого монстра, раз за разом принимая удары, и продолжая их игнорировать. Да проломи ему сейчас кто-то череп, он бы и не сразу заметил пропажи половины головы, продолжая так же в упор остервенении орать, что тот к нему прикоснулся, и раз за разом втыкая нож в вязкую массу в груди, прямехонько напротив души, желая насадить эту мерзость на острие как шашлык.       Мегажел старался уворачиваться от всех атак скелета, в котором явно проснулся безжалостный маньяк-убийца. Зверь в его глазах рычит так громко, что невозможно сосредоточится на собственных атаках, нужно всегда следить за его движениями, чтобы не получить очередной удар ножа в голову по самую рукоять. Монстр пытался ударить как следует преобразовавшейся в кувалду рукой по черепу, чтобы покончить с этой битвой и выполнить задание. Но, просчитавшись в своих движениях, легко напоролся на нож. Одним неловким шагом почти двухметровый ком желе был сражён. В глазах страх, не стабильная решимость не работает, не позволяет жить дальше с ножом в душе и амальгама чувствует, как постепенно превращается в пыль.       Не стоило медлить с убийством напрочь слетевшего с катушек скелета. Эррор повалил врага на землю, прижимает его к земле, всё вдавливая и вдавливая нож глубже в душу. Тело под ним на столько мягкое и податливое, что без проблем позволяет острию входить всё дальше, пока сам Эррор с безумными глазами орёт глючащим голосом. Спрашивает где его Инк. Спрашивает и спрашивает, как заевшая пластинка, в его глазах ни страха, ни понимания, ни разума, ничего кроме кровавой решимости, которая словно дуло пистолета у виска заставляет делать просто ужасные вещи. — Инк! ИНК! ИнК! ИНК! — Он глючит, его тело идет мелкой рябью помех. Ошибка хочет знать где он, где его художник, где его друг, он не собирается оставаться один, если он останется, то сойдет с ума. Он уже один. Он уже сошел с ума.       В осознании своей участи, монстр пытался откупиться от смерти — он верещал и молил о помощи, кричал, и умолял о пощаде. Ведь у него была решимость, что помогло бы вылечиться. — Его забрали в Хотленд! В Хотленд, слышишь?! Его забрали люди! — Панически кричал Мегажел, ёрзал под чужим телом, но только ещё сильнее разрывал свою душу об острый клинок ножа.       Но его не слышали. Скелет хохотал и вталкивал нож ему глубже, пока Мегажел вовсе не растворился в пыль. И теперь-то всё смолкло. По округе разносился глючный смех вперемешку с шумом воды, с порывами ветрами. Теперь уже можно не волноваться о том, что кто-то услышит — все уже ушли давно и оставили этого монстра добить оставшуюся проблему. Но проблема убила киллера.       Оши смеется так же неестественно и поломано, как и требует ответа. Громко, ненормально, абсолютно безумно — этот смех психа слышится, кажется, в каждой точке Вотелфолла и никакой водопад его не глушит, наоборот, подхватывает и разносит дальше и дальше. Даже когда противник под ним превратился в пыль, когда нож стал втыкаться в камень, он продолжал сидеть и смеяться во весь голос, тыкая в кучку пыли перед собой то пистолетом, то ножом. Словно бы она могла дать ответы.       Это продолжалось ещё какое-то время. Громкий смех сменили рыдания и истерика. Эррора всё же вырвало, никаких сил больше держать в себе эту мерзость не было, а после он упал в водопад, сидя в выбитом водой углублении под потоком воды, и воя от отчаяния и боли. А болело всё: кости нестерпимо ломило, жгло ушибы, сломанные рёбра и вовсе мешали дышать. У него не было ничего, чтобы хотя бы их зафиксировать, но вот вставить их на место он был обязан, и дрожащие руки потянули вверх насквозь мокрую футболку, которую он и закусил, когда, наконец, выбрался из потока воды. Его душа в этой клетке билась быстро-быстро, как бьется сердце загнанного в угол зверя.       Первое ребро. Первый вой и плач, расползающийся на всю свалку вместе с ветром. Потом еще одно пронзило острейшей болью, даже если он старался сделать всё быстро и «безболезненно». К концу собственных пыток он не помнил себя от боли, просто лежал на земле, уткнувшись в мокрую футболку, орал в ткань на одной ноте и откашливал лишнюю воду, попавшую в череп.       Кажется, Эррор отключился от реальности на короткий срок. Сознание и осознание произошедшего приходило с неохотой, словно добиралось до него из глубины, и, видимо, из самых глубин ада. Он потерял Инка. Он позволил другому монстру прикоснуться к себе. Он весь грязный и снаружи, и изнутри, и никакая вода этого не смоет. И даже убить за это было некого — он уже убил, прекрасно помня приступ безумия. И то, что сказала ему эта склизкая тварь.       Инк был в Хотленде. Он обязан его вернуть.       Голова кружилась, когда Эррор вставал на ноги, накатывала тошнота, но вскоре на это место пришла тупая боль в висках, звон, и баранье упрямство. Он натянул на себя ещё мокрую футболку, подобрал нож и пистолет, радуясь, что последний оказался цел и невредим. Теперь, осталось разве что дойти. Дойти до Хотленда. И он пошел.

***

      Разрушенный до основания комплекс, где ещё вчера царила гармония между двумя расами, где можно было сделать небольшой перерыв в своих страшных приключениях, теперь остался позади, оставив после себя неизгладимое впечатление. Сначала радость и восторг проделанной сотрудниками работы, а потом страх и отчаяние, наблюдая, как геноцид холодной рукой прошёлся и по этому славному, тихому месту. И никто, никогда не узнает, что именно произошло в тот день. Останется тайной то, как люди другой группировки узнали о секретной базе. Останутся за кулисами и те существа, что разболтали этот секрет.       Водопады, мокрая трава, светящиеся грибы, эхо-цветы — всё это стало каким-то слишком тихим, слишком мрачным для и так тёмного Вотерфолла. Светлячки потухли и вовсе исчезли. На протяжении определённого времени пути по пещере и свалке пролетал порывистый, холодный ветер. И абсолютно никого. Все солдаты ушли по направлению в Хотленд, уведя с собой выживших пленных монстров и людей. В этом мире действительно действует закон «Убей или будешь убит»…       Эррор не знает, сколько именно успел пройти за всё время, нервно пошатываясь и покачиваясь, но, как мог, успокаивался по дороге. На самом деле, в этой тишине и темноте он съезжал с катушек гораздо быстрее. И уже через пару минут ходьбы по тёмным пещерам начал тихо разговаривать сам с собой, представляя, что рядом Инк. Полупрозрачный художник был молчаливым слушателем его стенаний и проклятий на весь человеческий род, но когда обращались к нему самому, мог улыбнуться Эррору, что хоть немного его смягчало. Оши знал, что это глюк. Но у него не осталось ничего кроме этого самого глюка.       Постепенно, но Ошибка смог свыкнуться с мыслью, что теперь его собеседник — обыкновенная галлюцинация. Но разговаривать хоть с кем-то было гораздо лучше, чем молча и окончательно сходить с ума, оглядываясь, видеть в каждом тёмном углу эту отвратительную, мерзкую и склизкую тварь с лицом радужного скелета. Если бы не галлюцинация, он мог бы уже давно стать параноиком в гордом одиночестве. Хотя нет, постойте, не совсем.       Из кустов, прямо на пути Эррора, неожиданно выскочил юнец. Молодой парнишка одет в военную форму, нёс большую брезентовую сумку через плечо, но оружия при себе не имел. Он резко оглядывался, пытался кого-то выцепить взглядом и явно был взволнован, или даже напуган. Отстал или нарочно здесь бродил в поисках выживших — останется тайной.       И как только он выцепил взглядом Эррора, то сразу стал бормотать что-то тихое и невнятное, выставив обе раскрытые ладони вперёд в примирительном жесте. К сожалению, не помогло — разъярённый на всё человеческое племя Оши не посчитал оставлять юнца в живых и уже направил пистолет прямо ему в голову, как… Как вдруг остановился. Призрак его больной фантазии, стоявший рядом, очень расстроился. А видеть расстроенное лицо Инка совсем не хотелось. Наверняка ещё расплачется за жизнь этого придурка, который, между прочим, был их врагом.       Эррор обречённо вздохнул. Ну не мог он не подчинится гипнотичному взгляду разноцветных милых глаз. — Теперь громко и четко рассказывай, какого хрена ты тут делаешь. И не мямли, как ты там хернёй страдал до этого. — Выдохнул Оши, но пистолет не убрал. Дуло все так же смотрело в лоб парня, а пальцы не убрались с курка. Он повременит. Повременит, чтобы этот призрачный Инк не расстраивался и не уходил, а потом, когда он найдет настоящего… ему уже будет плевать на собственные глюки. — Я… Я… — парень нервничал, запинался на словах, но грозный вид скелета убедил его угомонить свои нервы и успокоить дрожь в голосе. Парень выразительно прочистил горло: — Я не солдат, я не хочу с тобой драться. Я медик. Ищу здесь оставшихся в живых. Я не причиню тебе вреда.       Парень снял капюшон, чтобы открыть своё лицо и сделать ещё один жест к примирению. Человек, блондин, с большими и добрыми голубыми глазами. Он поднял ладони выше, на уровне лица, движения были плавными и спокойными, хоть руки и дрожали. Но парень не знал, с кем именно он имеет дело и что лучше бы носил с собой хотя бы пистолет, остерегаясь таких встреч. — Ох, Инки, ты веришь, что этот заморыш медик? — Спросил скелет, повернув голову чуть левее, словно там кто-то стоял. Конечно же, там никого не было. — Ну ладно тебе, мы можем прострелить ему ногу. Я знаю, что нельзя тратить патроны попусту. Ааааааа ЛадДдно. Медик значит.       Взгляд двух красных фар вернулся на человека, заставив того нервно вздрогнуть. Ну вот, угораздило парнишку встретиться с каким-то умалишённым, фортуна как всегда прикалывается. Стоит, болтает сам с собой. Ну, хорошо, что у этого блондина был опыт общаться с типами такого рода. — Ненавижу вас, людишек. Всех бы на скотобойню. Ой, а ведь именно её вы сделали их нашей базе! — Заулыбался Эррор, как-то ненормально, воодушевленно. Словно вот сейчас он схватит этого парня и поволочит его обратно на руины разгромленного комплекса, чтобы убить там. — Хах, а теперь серьезно. На кой-хрен тебе здесь искать выживших если всех забрали солдаты? — Нахмурился Оши, собираясь с мыслями и стараясь не смотреть на обидевшийся на него призрака Инка. Ну, вот как с ним сложно, с этой Радужкой, глюк ему даже колено не выбил, а на него уже дуются только за угрозы. — Я не участвовал в операции и, когда всех увозили, выпрыгнул из машины. — Без утайки выдал юнец. — А зачем хожу? Потому что после зачистки Сноудина так же оставались живые и не пойманные, которым мы потом помогаем. И, как оказалось, не прогадал. Мальчишка оглянулся по сторонам, проверяя, есть ли у него за спиной эхо-цветы или какие-то посторонние слушатели. К счастью, никого из них не было и можно было продолжить разговор. — Если бы ты опустил пистолет, мне было бы намного спокойнее разговаривать. — Поза его стала более расслабленной, он попытался скрыть страх перед смертью от скелета, хотя руки продолжали вздрагивать. — Может быть, тебе помощь нужна? — Инк, мы не можем доверять всяким странным пацанам. — Уверенно сказал Эррор, смотря уже совсем в другую сторону, будто вовсе не слушал, что там ему говорит живой собеседник.       Конечно, «живо» не видит, как эта радужная заноза ходит туда-сюда, размахивая руками и тыкая в грудь Эррора. Ну да, ребра болели просто адски. Но не настолько чтобы подпускать к хрупкой грудной клетке человека, тем более после всего, что произошло всего пару часов назад. Вдруг он тоже притворяется? — Ладно-ладно, не истери, мухомор ты разноцветный, видишь, убрал, — недовольно забурчал глючный, засовывая пистолет в кобуру. Если от него ещё и галлюцинация свалит, будет совсем не весело. Хотя, почему Эррор вообще видит именно Инка? Тут бы куда полезнее был Киллер или Хоррор, которые бы тыкали пальцами туда, куда нужно бить этому мелкому сучёнышу, чтобы было максимально больно.       Прозрачный Инк не успокаивался. Словно почувствовал, что больной разум может заменить его на кого-то посговорчивее, и теперь еще более активно призывал Эррора хоть немного послушать человека. Тот, к слову, не мешал «разговору с самим собой» и просто молчаливо стоял в стороне, боясь и слово сказать. Подобные лю… Эм, монстры, и не на такое способны. — Инк, мать твою, отъебись. Он человек. Я ненавижу прикосновения. Даже если бы я был на грани смерти, я бы эту тварь к себе не подпустил! — Но все слова были впустую.       Галлюцинация напомнила о кое-ком склизком, и скелета буквально передернуло. Он весь сжался, оседая на пол, хватаясь за футболку на груди и тяжело дыша, пытаясь сдержать новые рвотные позывы. Даже одно небольшое напоминание ЧТО с ним творила та тварь хватило, чтобы полностью вывести его из строя, а голову взвыть по новой, сжимая череп раскаленным обручем из боли. И это была проблема. Потому что теперь, чтобы хотя бы подняться на ноги ему придется пересидеть и переждать приступ паники.       Человек в стороне вздохнул. Ну, всё, началось, просто прекрасно. Если бы это был кто-то другой, то у него была бы страшная паника, но к счастью у медиков этот рефлекс отрезают сразу.       Парниша достал с пояса небольшую флягу, открутил крышку и протянул упавшему наземь скелету. По запаху, это был крепкий коньяк. — На, глотни и успокойся. — Фельдшер из чужого монолога услышал о гаптофобии и решил не испытывать судьбу, не трогать бедного, слетевшего с катушек парня — Пока нас не услышали и не перестреляли.       Принимать «что-то» из рук врага вообще не самая лучшая идея. Но по запаху это был коньяк, а у Эррора были проблемы с чувством самосохранения, так что глотал он без страха, в два крупных глотка, после чего вернул флягу парню. Коньяк обжог все косточки изнутри. Интересный эффект, и если не считать, что поломанные рёбра, кажется, заломило сильнее, — мозги прочищало хорошо. Скелет сдавленно выдохнул, медленно перебираясь к стене, теперь уже стараясь дышать нормально, насколько это позволяли ребра. Рядом с чем-то возился человек, рылся в своей наплечной сумке.       И все же, алкоголь расслаблял, особенно на голодный желудок. Туманил разум, и делал череп тяжёлым и приятно гудящим. Хотелось спать. — Ну вот, хах, о чём я и говорил. Мы с тобой уснём, Инки, а этот парень нас убьет, — тихо и весело протянул Эррор, упираясь лбом в коленки подтянутые к ноющей груди. — Хех, поверь, у меня нет фетишей разбирать бедных скелетов на косточки на исследования. Можешь не волноваться. — Юноша пытался пошутить, хотя выходило не очень — собеседник её не оценил.       Он присел напротив Эррора на колени и внезапно заговорил: — Твоего друга забрали? Ты единственный, кто остался после этого кровавого побоища. — Блондин вздохнул. — Я знаю, как дойти до Хотленда, твоего друга, скорее всего, забрали в карцер вместе с другими пленными. Но в таком состоянии ты не дойдёшь. Позволишь себя осмотреть?       Пока медик пытался завести разговор, он надел на руки плотные перчатки, надеясь, что это снизит страх пациента к его прикосновениям. И снова поднял руки с раскрытыми ладонями, чтобы доказать, что без разрешения не притронется и вообще не хочет сломать ему остальные рёбра. — Ха, я тТоже знаю как дойти до Хотленда, парень. Ты мне лучше скажи, где этот каРрцер, сколько тТтам охранНны и как можно будет забБбрать оттуда моего радужного идДиота. — Чем больше Эррор расслаблялся, тем больше он начинал мелко глючить и подвисать, или, это состояние было спровоцировано опьянением.       На самом деле, тащиться сейчас за Инком, было самой идиотской затеей из возможных. Алкоголь снял стресс, а вместе с ним и режим берсеркера, оставляя Оши поломанным и вымотавшимся. И теперь, он сам задирал мокрую футболку, обнажая грудную клетку с поломанными ребрами, и яркой, нервно трепещущей душой, быстро колотящейся на месте сердца. — Осматривай. Надеюсь, анатомию ты знаешь, медик, — фыркнул скелет, полностью расслабляясь и откидываясь на стенку пещерного прохода. Да хрен с ним. Убьет и убьет. Вылечит, так вылечит. Всё равно, рано или поздно, так или иначе, он окажется в анти-пустоте. Выберется ли из этой жопы сам, или его впоследствии воскресят многочисленные фанаты, не важно. Он уничтожит эту ебанную вселенную, когда-нибудь это случится.       Честно говоря, такой реакции человек удивился. Ему попадались люди со схожим недугом, но сговариваться с ними нужно было дольше и сложнее. А здесь просто повезло. Не став испытывать терпение глючного на прочность, блондин на скоро осмотрел руки, ноги и, естественно, грудную клетку, которой досталось больше всех. На чёрных костях во мраке было неудобно рассматривать все переломы, даже с фонариком в зубах, поэтому он ориентировался по собственным, притупленным из-за перчаток тактильным ощущениях и, конечно же, вздохам и рыкам пациента. Что же, есть с чего начать. Эррор старался просто расслабиться и не думать, чьи руки его сейчас трогают. Он вообще старался представлять, что это не руки. Отключить мозги в таком состоянии было просто. После их отключения подключалась фантазия. И вот на месте человека уже знакомый силуэт в нелепо громадном шарфе. Голоса у них совсем не похожи, но об этом он старался и не думать. Словно вел беседу с тем самым призраком, что преследовал его с самих водопадов. — Военным врачам, что допускаются до операций вне базы, не положено входить в карцер, как и в другие комнаты с пленными. Но так как я ещё и специалист по механическим протезам, то нам повезло. — С гордой улыбкой произнёс парнишка. Попросил выдохнуть максимально, накладывая тугую повязку на грудную клетку. — В самом здании не так много охраны, как при входе, так что проблемнее будет войти. Но тебе… В таком состоянии ты не дойдёшь, что уж говорить о том, чтобы забрать твоего друга. — У меня нет выбора. Мне нужно туда. И нужно забрать эту тупую радужную жопу. Мы вместе сюда попали — вместе и выберемся. — Сказал скелет, послушно выдыхая, насколько хватало его призрачных легких.       После повязки он нацепил несколько пластырей на парочку крупных царапин, прикрепляя тем же липким пластырем кусочек бинтика в антисептике к ранке на затылке, и проверил ещё раз, не пропустил ли чего. К счастью, больше никаких серьёзных повреждений. После лечения Эррор чувствовал себя едва ли так же хорошо, как до получения всех травм, но, притупленная боль и возможность нормального сращивания костей было лучше, чем ничего. Возможно, если он хорошенько ударится головой о стену, то сможет включить тот тупой режим «иди и действуй». Он полезен, когда ноги дрожат от усталости, а в кроссовки словно насыпали битого стекла.       Бинты вместе с пачкой пластырей, антисептиком и ватой отправились обратно в рюкзак, а сам медик упал неподалёку, так же облокотившись о стену. — Меня, кстати, Леон зовут. — Блондин отхлебнул из своей фляги небольшой глоток, и уже хотел было протянуть руку для знакомства, но вспомнил и сделал вид, что вообще-то потирает шею. — А тебя?       Небольшая задумчивая пауза нависла над существами среди тёмного коридора Водопадья. — Эррор, — Разрушил неловкую тишину скелет, тыкая пальцем, в белую светящуюся надпись, что появилась у его ноги. Прям как перемещающийся пейджер, удобно, но абсолютно бесполезно. Кроме статистики, самая бесполезная магическая штука, которая у него осталась. — Так, если не до карцера, то как добраться до той машины этого гребанного Гастера? Это тоже вариант, с магией, мне и заходить через главный вход не понадобится. — А вот к этому у меня доступа нет. К тому же, до этой машины ты точно не доберёшься — она находится в самом сердце базы Хотленда, в лаборатории. Уж проще добраться до самого карцера.       Леон ненадолго задумался, уставившись в потолок высокой пещеры, на светящиеся грибы и вообще на убранство коридора Ватерфолла. Зачем он это делает? Совесть не позволяет убивать невинных, иначе бы этот самый Эррор уже лежал на траве и постепенно превращался в пыль, застилая собой сырую от влаги землю. Парень усмехнулся собственным странным мыслям, взъерошил блондинистые волосы и призадумался. Была одна идея, но вот согласиться на неё новый знакомый… — Есть один вариант… Можно будет привести тебя в качестве пленника, но я оставлю тебе твой пистолет. Дальше, думаю, справишься сам. Что думаешь? Он покосился на скелета. — Отличный план, Леон, надежный, блять, как швейцарские часы. У вас что, шмонать пленников не принято? Или в камеры как есть заносят? Вот ты, ты и ты с дубинками проходите? Да я не в жизни не поверю. — Раздражённо рыкнул глюк. — Меня там до последней косточки разденут. Еще и голого так и оставят, чтоб каждая кость на виду и ничего спрятать не мог. Даже если ты, которого в карцер пускать не должны, протащишь туда пистолет, и каким-то просто неебическим образом отдашь его мне, у меня даже не будет гарантий, что к этому времени меня не распнут на дыбе, где пистолет уже ничем не поможет. Да, так делают идиоты в фильмах — попадают специально в плен, чтобы потом из этого плена каким-то волшебным образом выбраться. Вот только он не был героем крутого и тупого фильма, вроде той же самой Андерновеллы. Это была жизнь, реальная и жестокая. И в жизни допускают пронос оружия к пленникам только полные идиоты, а эти люди были тварями, мерзостью, скотом, но не идиотами, раз всё ещё были живы и умудрялись зачищать базы противника.       По мере злобного и недовольного комментирования его плана, Леон рассмеялся, как правдиво и грубо это преподнёс Эррор. Да, идея была глупая, как ни крути. Возможно, был какой-то шанс того, что она сработает, но крохотный и практически незначительный. — Значит, я заберу тебя к себе в лабораторию. У меня, как у работника техно-медицинских технологий есть право забирать пленных с дефектами на опыты с механическими протезами. Если бы ты был более… Э, как бы поделикатнее сказать? Живым? В общем, с более плотным покровом эпителиальных и мышечных тканей, создать дефект было бы гораздо сложнее. — Он указал пальцем на его руку. — Но для скелета это не составит труда, верно?       Лео наговорил много заумных слов, но он разбирался в своей специальности и… Много мыслей и планов в этой голове, которые он не хочет озвучивать. — Там можно будет выдохнуть спокойно и, возможно, мне удастся украсть план здания, чтобы с точностью сказать, что делать дальше. — Ладно, это уже звучит логичнее, — согласился Эррор. А потом просто на глазах Леона выдернул левую руку из плечевого сустава, помахивая ей, как отдельной игрушкой, при этом явно не испытывая никакого дискомфорта. — Такой дефект тебе подойдет?       Сколько бы раз медик подобное не видел — каждый как первый. Леон вздрогнул, когда скелет с такой лёгкостью «оторвал» собственную руку, он раскрыл глаза от удивления. Но очень скоро подавил в себе этот странный рефлекс и улыбнулся: — Да, пойдёт, но пока она тебе ещё нужна, вставь её обратно. Ближе ко входу базы Хотленда мы её спрячем. — Это парнишка уже говорил стоя, вглядываясь в сторону их дороги до рези в глазах, прислушиваясь, чтобы убедиться, что никого нет. Горизонт был чист.       На самом деле, Оши было нереально сложно встать и заставить себя пойти в лапы врагу, доверившись гребанному человеку, одному из тех, кто забрал его друга. Может конкретно этот парень и не был ни к чему причастен, но он тоже был человеком. Ноги подрагивали, и он опирался рукой о стену, неуверенно поднимаясь, и старался не смотреть в стороны. Голоса в голове. Их было так много. Они все прибывали по мере разговоров. Уже штук десять. Толпятся, перешептываются голосами, похожие на далекий шелест дождя. Призраки-шептуны. Последствия фантазий его поврежденного разума. Он слышит их голоса прямо в своем черепе, и старается дышать ровнее.       Эррор и без них знает, что это самая большая ошибка, какую он только может сейчас совершить. Верить в милосердие… это такая несусветная чушь. Он всё ещё не герой крутого боевика. Это всё ещё жизнь. Он поднимает голову, смотрит на Леона, и улыбается абсолютно фальшиво. — Ну, я готов. Пойдем, не будем медлить. — Говорит Эррор и его голос ровный, без глюков, не смотря на то, что он сам снова мелко подвисает, а перед глазами маячит пресловутая табличка об ошибке. На самом деле он прощается. С этим местом, где он недолго отдыхал, с этими полупрозрачными призраками друга и возлюбленного. «Тебе стоит казаться нормальным, Эррор. Поэтому просто заткнись, и иди вперед.» — Говорил Ошибка сам себе. Это та тактика, которой он может придерживаться, пока не умрет.       Леон в стороне вздохнул, придвигаясь ближе к новому спутнику. Чтобы случайно его не потерять по дороге. Конечно, для того, кто имеет достаточно близкий контакт со своими пациентами, большая часть этих переживаний видна сразу, как открытая книга, словно по фразе «со стороны виднее». Даже эта самая улыбка вызвала странный отклик того, что этот Эррор нагло врёт о своём состоянии — он еле держится на ногах. В голове человека уже промелькнуло несколько мыслей о том, а стоит ли вообще вести его на верную смерть? Лучше, наверное, проводить до ближайшего населённого пункта, где ему смогут помочь. Но Леон, всего мгновение, видел этого Инка, которого военные взяли с собой не просто так. Мельком слышал имя белого скелета, видел его и Начальника. И понимает, что эту связь не стоит нарушать.       Он вздыхает ещё раз, обращая внимание на рядом идущего скелета — тот пошатывается, смотрит по сторонам, но ковыляет где-то рядышком. Что же, у них есть общая цель. И лучше бы им дойти до базы Хотленда засветло.