Пираты 2: Отдавая долги

Иккинг сбежал по трапу, а Рапунцель уже окружили Джек, Мерида, Рыбьеног, Задирака, Сморкала – в общем, все те, кто пришвартовывал с берега «Ночную Фурию». Бывшая принцесса размазывала по щекам слёзы, смеясь, обнималась с командой, слушала, как все пытаются вставить свои реплики, отчего стоял радостный гвалт. Астрид первая крепко обняла свою подругу, а Иккинг стоял рядом. Было чувство, будто встречали члена семьи, который был разлучён с ней на целый год. Хэддок быстро огляделся, но Юджина не увидел. Что ж… только одного не хватает, а так вся команда в сборе. По канатам по очереди съехали Хэммиш, Харрис и Хъюберт. Воровато переглянувшись, они уже хотели было скользнуть в сторону, как были схвачены недремлющей старшей сестрой. Джек поймал за руку третьего, и Мерида принялась гневно шипеть братьям на ухо, очевидно, делая выговор. Иккинг тоже было подумал, что Чёртово Пристанище не место для детей, но тут Астрид отстранилась, и Рапунцель перевела взгляд на него. Сердце у него защемило. Рапунцель робко улыбнулась, и он прижал её к себе, вдруг поняв, что относится к ней, как к младшей сестрёнке. Брюнетка счастливо шмыгнула носом, пока он гладил её по голове и мысленно возмущался тому, как сильно она похудела и стала походить на растрёпанного подростка. – Ты всё-всё мне расскажешь, – проговорил он. – И для начала, куда делись твои чудесные золотистые волосы. Она рассмеялась, уткнувшись лбом в его плечо. – А ты имеешь что-то против хны? Или против брюнеток? – О, ни в коем случае! Астрид поправила свою косую чёлку, закрывающую один глаз, и пересеклась с Хэддоком взглядом. В её голубых глазах он прочёл то же беспокойство, что испытывал сейчас сам. Она чуть приподняла бровь, а Иккинг кивнул. О да, после всего того, что между ними произошло, они научились понимать друг друга без слов. – Вы, наверно, устали, – опомнилась Рапунцель, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Сверху заколотили дождевые капли, заставляющие нервно передёргивать лопатками от холода. – В гостинице «Якорь» есть свободные места. – В гостинице? – скептично переспросил Сморкала. – Когда мы были здесь в прошлый раз, это был полуразвалившийся кабак! – Здесь много чего поменялось, – слабо улыбнулась зеленоглазка. Иккинг принял решение. – Команда, все в «Якорь»! Быстрей, быстрей! Рыбьеног, на тебе тройняшки. Проследи, чтоб никто не улизнул! Рапунцель… – Здесь ближайший трактир – «Сладкий утёнок». Если ты хочешь поговорить… – Отлично. Ребята, мы с Астрид придём попозже. Они побежали по опустевшим улочкам, подгоняемые дождём, и протез Иккинга с громким металлическим стуком опускался на мостовую каждый раз, когда он опирался на левую ногу. Он помнил времена, когда вместо ровных одинаковых булыжников здесь была голая земля… А вот «Сладкий утёнок» не изменился. Перекошенное здание всё так же производило впечатление, будто архитектор и строители были безбожно пьяны во время стройки. Разве что только вывеска с жёлтой уточкой блестела свежей краской и лаком. Рапунцель первая подбежала и толкнула дверь. В трактире было многолюдно, матросы, как видно, прятались от дождя, но один свободный столик в самом дальнем углу всё же нашёлся. Девушку пираты громко приветствовали, как друга. Или как собутыльника?.. Капитан Ночной Фурии не стал думать об этом. Пока он оглядывал полутёмное помещение, канделябр с сальными свечками под потолком и местных знаменитостей с синяками и недостающими зубами, накатили старые воспоминания, особенно, какую прекрасную здесь готовят утку в меду. Его желудок с радостью напомнил, что Хэддок в последний раз ел утром. – Ужасно хочу есть, – высказала его мысли Астрид, и он невольно улыбнулся и посмотрел на неё. Хофферсон была прекрасна и женственна даже в брюках и тёмно-фиолетовой рубашке, которая лишь подчёркивала её фигуру. На талию была намотана полоса ткани, которая исполняла роль пояса и крепила мушкеты и кинжал. Небрежно-заплетённая светлая коса перекинута на грудь, тёмный кожаный ремешок обхватывает лоб, придерживая волосы. Сейчас Астрид с независимым видом откинулась на спинку стула и облокотилась локтём. Таким образом, она сидела как бы вполоборота и могла видеть всё помещение. Невольно Иккинг тоже скользнул взглядом по пиратам, которые говорили о чём-то незначащем и по сути бестолковом, попивали ром и поглядывали в небольшие окна, которые поминутно вспыхивали белым светом – на улице вовсю бушевала гроза, изредка заставляя стены трактира вздрагивать от её резких раскатов грома. …Когда утку принесли, ноздри Иккинга затрепетали от невероятного запаха. Она возлежала на огромном жестяном подносе, в окружении сморщенных запечённых яблок, щедро политая жёлтым, блестящим в свете свечей мёдом, с хрустящей корочкой… Иккинг с наслаждением оторвал крылышко и вцепился в него зубами, смакуя вкус горячей утятины, мёда и специй. Он чувствовал себя диким, голодным зверем, дорвавшимся до добычи. – Как же хорошо знать, что кое-что не поменяется никогда, – заметил Хэддок, когда с уткой они покончили. Мужчина откинулся на спинку стула, чувствуя полное удовлетворение, и потянулся к кружке с элем. Гром раздался прямо у них над крышей. Звук был такой, будто разорвали громадный кусок парусины размером с небо. Девушки вздрогнули, а Иккинг не повёл и бровью. Он был сыт, благодушен и сонлив. «Пожалуй, если бы на меня сейчас напали, меня можно было бы вязать без боя…», – лениво подумал он. «Но после этой утки я согласен на всё что угодно». – Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок… – пропела королева пиратов, лукаво сверкая зелёными глазами. – Эй, Астрид, не хочешь попросить у повара рецепт? – Где я возьму в открытом океане столько уток на этого обжору? – флегматично ответила Астрид, глядя на тарелку Иккинга, полную костей. Поднос с уткой опустел в основном благодаря его стараниям. – Кроме того, вряд ли мне нужно делать такой крюк – я и так уже в его сердце. – Ну, можно попробовать заменить уток чайками, – хихикнула Рапунцель. – Когда ты успела стать такой живодёркой? – поинтересовался Иккинг, отчаянно желая прикрыть глаза и так и дремать под звуки дождя, стучащегося в крышу, и тихий говор пиратов… Не то чтобы его тело или мозг полностью расслабились, наверное, после стольких лет это вообще невозможно, раз, даже лёжа в постели с любимой женщиной, на своём собственном корабле, он не чувствует безопасности и остаётся в невольном напряжении, вечно ожидая атаки… Она мягко накрыла его левую руку своей. Не открывая глаз, он развернул ладонь, переплетая их пальцы, сжимая её ладонь в своей. Астрид успела разглядеть печаль в глазах брюнетки, когда та заметила этот их жест. – А где же Юджин? Оставила его разгребать дела острова в наказание за какую-то провинность? – спросила пиратка. – Он больше не Юджин, – категорично покачала та головой. – Он решил покончить с прошлым, порвав все нити. Даже собственное имя сменил. Когда мы, женщины, хотим что-то кардинально поменять в жизни – мы делаем новую причёску. Мужчины же сразу переходят к решительным мерам... – И как теперь зовут Его Величество? – насмешливо отозвалась Астрид. – Флин Райдер, – с гордостью ответила бывшая принцесса, но эта гордость горчила, как тёмный шоколад. Иккинг открыл глаза и стал вглядываться в лицо девушки. – Что не так? – мягко спросила Астрид, наклонившись вперёд. Рапунцель усмехнулась, нервно теребя чёрный торчащий локон, который едва доставал ей до плеч. Ветер неистово раз за разом бился в стёкла, как маленькая, юркая, но бестолковая птичка. – Он часто стал уезжать из Чёртового пристанища, – грустно призналась Рапунцель. – Вернётся на неделю, и опять – прыгнет на корабль и сгинет на месяц… Она вздохнула и обхватила лицо ладонями, поставив локти на столешницу. – Если честно, я волнуюсь. Он слишком полюбил свободную и безнаказанную жизнь разбойника, разбои, гулянки с такими же пиратами… А если корабль схватят королевские солдаты? Или буря? Или… – Или он полюбит море больше, чем… тебя? – осторожно договорила Астрид, когда Рапунцель умолкла. Та согласно шмыгнула носом. – Тяжела участь девушки, полюбившей пирата, – сочувственно пробормотал Иккинг, вдруг подумав о том, как многим они с Астрид рисковали за этот год. Он скосил на неё глаза. Она всегда была такой невозмутимой, такой уверенной и молчаливой, что ему иногда и в голову не приходило, что она может, допустим… бояться. И возможно, даже не за саму себя, а за него, Иккинга, бояться каждый раз, когда он бросается в бой, когда делает какие-то безрассудства, граничащие с глупостью. Лицо Астрид и сейчас было спокойно и мягко, а глаза выражали лишь нежность к Рапунцель, но он почувствовал, что не его одного заставило задуматься признание брюнетки. Вот только о чём думает Астрид?... – А как продвигается твой план по улучшению острова? Рапунцель улыбнулась, но всё равно как-то блёкло. – О, прекрасно! Правда, это оказалось даже тяжелее, чем я думала, но отступаться я не собираюсь. Представляешь, они даже прозвище мне придумали – Рапунцель Отчаянная! А звучит-то как! Астрид рассмеялась вместе с Рапунцель. Было ясно, что девушка старается как можно быстрее перевести тему, и блондинка решила ей не препятствовать. Иккинг всё ещё рассеянно думал, держа руку Астрид, а слова нескончаемо лились, как звуки арфы, плавно цепляясь друг за друга и образуя одну целостную мелодию… – …В Чёртовом Пристанище восемь трактиров, причём пять из них являются ещё и постоялыми дворами – теперь они называются гостиницами. Плюс две кузни и некоторое количество мелких лавочек с канатами, бечёвками, досками, парусами, грубыми тканями, провизией… у нас даже один сапожник есть! Всем этим предприятиям, разумеется, я ввела налоги. Правда, до этого пришлось очень долго говорить и объяснять, что эти деньги пойдут на обустройство и развитие города и самих же предприятий… Кстати, вы знали, что у владельцев трактиров есть собственные небольшие плантации хмеля и винограда? Так сказать, частное производство, семейное дело – мне приходится много общаться с населением, и я знаю практически всех. Это утомляет, когда идёшь по улице, здороваясь и улыбаясь каждому встречному, но знаете, это лучше, чем управлять огромным королевством, да ещё и с прилегающими землями и подчиняющимися графствами, но совершенно ничего о королевстве и его людях не знать… Так вот, также целый год ушёл на то, чтобы провести перепись и составить реестр всех кораблей с капитанами, грузоподъёмностью, максимальным числом человек, составляющих команду, количеством мачт и т.д. и т.п. После того, как это было сделано, я ввела налог и на всё то золото, драгоценности и объекты торговли, которые были добыты во время плаваний… – И как же ты собираешься отслеживать, полную ли долю они тебе отдают? – скептично хмыкнула Астрид. – Для этого мне пришлось создать специальный отряд, – призналась Рапунцель. – Большую его часть вы можете видеть здесь, прямо сейчас… Хэддок снова скользнул взглядом по присутствующим. Они ничем не отличались от обыкновенных бандитов, которым и был заполнен остров. – Но каждый корабль, прибывающий в порт, я проверяю лично вместе с этим отрядом. Кстати, Иккинг, тебе тоже придётся отметиться в этом реестре – подойдёшь завтра ко мне, в каменное здание с вышкой. – Она сказала это обыденно, словно бы вскользь, но при этом чувствовалось, что это был именно приказ, требующий беспрекословного повиновения. Причём приказ, отданный без намёка на высокомерие или подавление своей волей. Он ухмыльнулся. Всего одного предложения было достаточно, чтобы понять, что Рапунцель всегда была и будет лидером. Капитаном. Интересно, она так говорить научилась у своего отца? Или у него самого, у Хэддока? Иккинга эта мысль позабавила. – Каков раздел добычи? – заинтересовалась Астрид. – Две четвёртых – команде. Одна четвёртая – капитану. И одна четвёртая – острову. Конечно, ещё это обговаривается с учётом количества человек в команде… – Не затягивай петлю, – покачала головой Астрид. – Потому что петля эта – на твоей собственной шее. А табуретка под ногами ещё слишком шаткая. Рапунцель ненадолго задумалась. – Можно ввести правило, что раздел происходит, только если награбленное золото не меньше такой-то суммы… ввести нижнюю границу, так сказать… – Тогда они будут скрывать настоящее количество золота, – возразил капитан Кровожадный Карасик, впервые открыв рот за долгое время не для того, чтобы отхлебнуть ещё эля. – Или спускать его в других портах. – Ладно, потом придумаем, – поспешно перебила его Хофферсон, увидев, как поникли плечи у брюнеточки. – Ну или сделать границу максимально небольшой – сто золотых, – задумчиво продолжил Хэддок, отчего получил ощутимый пинок по ноге. Астрид строго взглянула на него так, как будто это не она, а он толкается под столом, как малый ребёнок! Капитан «Ночной Фурии» надулся и замолчал. – …Можно было бы распахать и засеять целину за городом… построить ветряные мельницы… выращивать зерно… Кстати, в глубине острова, на холмах, поросшими лесками, живут дикие козы, и если бы мы смогли их приручить, у нас было бы не только мясо, которое добывают владельцы лавочек и трактиров, но и молоко… – Рапунцель, милая, что бы ты ни задумала, мы тебя поддержим и обязательно поможем, – пообещал Иккинг, наклонившись и заглянув ей в глаза. Брюнетка благодарно улыбнулась. – И я уверен, ты добьёшься успеха, с такой-то самоотдачей и упорством! Но сейчас я бы очень хотел добежать до гостиницы и завалиться на постель, которая, желательно, не качалась бы, как палуба у меня под ногами. – Мы сейчас не на корабле, – с подозрением проговорила Астрид. – Сколько ты выпил эля? – Одну пинту, не выдумывай, – возмутился он. – А земля ходит ходуном подо мной уже лет двадцать. – Вообще-то… – начала Рапунцель, опустив взгляд и опять принявшись наматывать кончик локона на указательный палец, – я рада тебя видеть, Иккинг, не только потому, что соскучилась. – Вот как? И каковы же другие причины? – шатен, который уже собрался было встать из-за стола, так и застыл, а струйка холодного предчувствия скользнула между лопатками. Своим предчувствиям капитан привык доверять. Опасная жизнь в море обострила и натренировала его интуицию до предела. Порой он действовал наобум, по наитию, и именно это его и спасало. Так что если внутри прозвенел знакомый звоночек, к нему стоит прислушаться. Девушка уверенно подняла голову, плечи её расправились, и сидящую в пиратском трактире Рапунцель затмила внезапно воскреснувшая принцесса Солнечного Соединённого Королевства Рапунцель Санлайт. – Пора отдавать долги, Иккинг Хэддок, – холодно и величественно проговорила она. Он напрягся. Предчувствие усилилось, и это ему не нравилось. Старая волчья шкура, не раз побывавшая в передрягах, предостерегающе заныла. Астрид бросила на него быстрый взгляд. Сейчас его опять втянут в какую-то рискованную авантюру, вот увидите, а он будет расплачиваться за своё простодушие и доброту ещё ооочень долго… – Долги? Не знал, что брал у тебя в долг… – осторожно заметил он, успокаивая себя, что это же Рапунцель, его друг, и вряд ли она попросит от него чего-то опасного или невыполнимого, скорее всего, просто помощь в обустройстве острова... Но начало ему уже не нравилось. – Не мне… – девушка царственно покачала головой. – …А Королевству Эрендэлл. «Чёрт бы побрал эту интуицию с её неизменной правотой…», – с отчаянием подумал Иккинг Хэддок.