Пираты 2: Отдавая долги

Сморкала с разбега выбил плечом дверь, снеся её вместе с петлями. Кожа у него была дублёная – и то, что на нём была одна чёрная безрукавка, не препятствовало ему активно врезаться в предметы с разгона, сражаться на кортиках и проч. Послышались женские визги, и пират сначала даже не понял, откуда они. Он только через пару секунд заметил старую женщину с платком поверх волос и молодую девушку в простых льняных платьях, которые жались в углу и смотрели на него вытаращенными от ужаса глазами. Черноволосый разбойник замешкался, но тут в каюту ворвался Хэддок. Женщина завизжала ещё громче, увидев у него длинный изогнутый кинжал. – Где деньги? – рявкнул он, хватая за локоть девушку, по полу подтаскивая её к себе и приставляя нож к горлу. Простоволосая девица замерла, а старуха-мать протянула к нему дрожащие руки. – В сундучке! В сундучке, в комоде лежит! Господи, услышь и заступись за невинных… – зарыдала она, валясь на колени. Иккинг бросился к комоду, порылся в одежде и извлёк на свет небольшой деревянный ларец. Капитан пиратов просунул лезвие между створок и с силой нажал. – Ключ! – отрывисто скомандовал он. Старуха, заливаясь слезами и горестно причитая молитву, отдала и ключ. Из сундучка посыпались монеты – медяки, десятка два серебряных и одиннадцать золотых. Иккинг, не обращая внимания на всхлипывания и бормотания женщины, пересчитал монеты и снова кинул их в сундук. Девушка, не отрывая больших зелёных глаз от Хэддока, так и сидела на полу рядом с ним. Её распущенные льняные волосы напомнили Сморкале волосы Астрид. Иккинг всё так же молча запер сундук, взял его, вскочил на ноги и вышел из каюты. Сморкала бросил последний взгляд на женщин и последовал за ним. На палубе стоял мужчина и его двое сыновей, все поставленные на колени с заломленными руками за спину. Это оказалось легко. – Злодей! Каторжник! – прохрипел глава семейства. – Закон тебе будет отплатой! Эти деньги нужны нам, чтобы обосноваться на новом месте! Иккинг застыл на полушаге, и у Сморкалы зашевелились волосы на голове – никому бы он не советовал прекословить Хэддоку. Капитан медленно развернулся к говорившему, и пираты нервозно переглянулись – настолько пугающе-бешеным был взгляд их предводителя. Разбойник заметил, как Астрид сделала шаг вперёд, готовая заступиться за старика. – Так порадуйся, что я вообще оставил вас в живых, – ледяным тоном проговорил Кровожадный Карасик. – А что до ваших планов… Мне наплевать на них с высокой колокольни, папаша. Кому сейчас легко, а? Сморкала наблюдал, как блестят глаза у Хофферсон, но Хэддок больше не дал ей повода сделать глупость – бросив через плечо «Отпустить их к чёртовой матери», он перешёл по трапу на «Ночную Фурию» и скрылся в своей каюте, оставив пиратам закончить это дело. – Вы все будете качаться в петле! – продолжал кричать старик, когда они в полной тишине разворачивали паруса и брали курс на северо-запад. Он бессильно тряс окровавленными кулаками. – Грабители! Душегубы! Собачьи дети!.. Астрид стояла с равнодушным видом на носу корабля, глядя вдаль, но Сморкала видел, как впились её ногти в чёрную древесину. * * * – Итого у нас один корабль семейки перебежчиков на нейтральную территорию, одна лодчонка рыбаков и две стычки с Лунориумом за неделю… А ещё двенадцать золотых, сорок семь серебряных, семнадцать медных монет и около тридцати килограммов награбленного оружия и пороха. Потрясающий результат, леди и джентльмены – по моим подсчётам, такими темпами нужную сумму мы наберём этак через пару столетий! – Иккинг стоял, опёршись руками на стол, на котором лежала вышеназванная сумма денег и карта местных морей, и гневно смотрел на притихшую команду. Пираты с неохотой смотрели в разные стороны. Иккинг шумно втянул носом воздух. – И что же ты предлагаешь, капитан? – поинтересовался Джек. Он, обнимая, придерживал за плечи всё ещё ослабленную раной Мериду. Та что-то вяло бурчала, но, в конце концов, просто прижалась к его телу, опустив кудрявую голову. В минуты, когда яростный настрой бешеной валькирии стихал в ней, эти двое являли собой очень милую парочку. – Бросить это баловство и заняться настоящим разбоем, как раньше, – его глаза сверкнули из-под сдвинутых бровей – или то был отблеск керосиновой лампы? Астрид непонимающе взглянула на оживившуюся команду. Они-то всё поняли сразу. – Вот это я понимаю! – воодушевился Сморкала, толкнув локтём рядом стоявшего Задираку, и нарочито поиграл мускулами перед Забиякой. Та сделала вид, что её тошнит, и только Рыбьенога не на шутку взволновала эта идея. – Нереально, – тоненько возразил здоровяк. – Нас девять. Даже в лучшие времена, когда нас было под двадцать человек, нам приходилось объединяться с другими пиратами… – Вообще-то двенадцать, – поправил его Джек. – Думаю, не стоит сбрасывать со счетов тройняшек Данброх… Если честно, я поражаюсь, как они умудряются прятаться от нас так долго. Да, они сами берут себе еду, сами спят где-то, но при этом остаются невидимками… Какие-то призраки-дикари, ей-богу… – Я не думаю, что они будут участвовать с нами… – Да о чём вы говорите? – не выдержала Астрид. – Что за настоящий разбой? – Налёт на город, – спокойно объяснил Хэддок. Его палец прочертил линию по синей глади карты и постучал по точке с названием… – Стормхилл. Достаточно большой, чтобы собрать звонкую дань, но недостаточно, чтобы оказаться в кольце из боевых кораблей Лунориума. – Стой-стой-стой, атаковать судна лунориумских солдат – это одно, но нападать на город, полный мирных жителей… – Астрид чувствовала на себе взгляды всей команды, но продолжила: – Я прекрасно знаю, что такое пиратский налёт. Это… – Астрид. Она вздрогнула. Лицо Иккинга было непроницаемо, но голос… Это было как предупредительный выстрел. – Мы с тобой поговорим на эту тему позже. Она хотела было возмутиться, но озадачилась причиной подобного тона, а Флин уже опёрся руками о столешницу и заинтересованно смотрел на морской порт, устроившийся прямо на носу выступающего в море мыса: – Сюда бы ещё пару-тройку кораблей… Где мы найдём ещё сорок головорезов на двух вооруженных кораблях, а? – Иккинг недобро ухмыльнулся, и внутренности Астрид скрутило холодным предчувствием. – Я знаю, где. * * * Мерида нехотя стянула рубашку и повернулась к нему спиной. Её некогда гладкую и светлую кожу пересекал уродливый красноватый рубец. Фрост осторожно провёл вдоль него холодными пальцами. – Уже гораздо лучше. Она усмехнулась. – Джек, не ври. Он всё так же пульсирует и горит, стоит мне задвигать плечами. Лекарства и ром не помогают. Он убрал руку, и Данброх почувствовала недовольство – его руки были холодными, такими освежающе-приятными… – Гноя вроде бы больше нет. Думаю, он скоро затянется… Можешь гордиться, теперь у тебя есть жутко впечатляющий боевой шрам. Забияка грызла бы локти от зависти. Она улыбнулась, а Джек вдруг снова коснулся её кожи своими ласковыми ладонями, скользя, волнуя и будоража, разворачивая и притягивая к себе. Мерида податливо прильнула к нему, теребя пальцами ворот его рубашки. Теперь она сидела у него на коленях лицом к нему, полуобнажённая, ручная и послушная. Джек обнимал её очень осторожно, чтобы не задеть рану, и в его прикосновениях она чувствовала его трепетное отношение к ней. Это было приятно. Уткнувшись носом в её волосы, он чуть покачивался, словно баюкая Мериду. – Нам нужно найти лекаря, – произнёс он через минуту молчания, и её сердце ёкнуло – неужели он признаёт, что ситуация вышла из-под контроля? – Через несколько дней при хорошем ветре мы будем в Стормхилле, – так же без выражения, после минуты тишины, сказала пиратка. Джек фыркнул, защекотав шею: – Ворвёмся к нему в дом посреди налёта и, размахивая мушкетом, потребуем, чтобы он тебя вылечил? Да, эта картина вызывала лёгкую улыбку, но улыбка была грустной. Линия моря за окном их каюты медленно покачивалась. Странные звуки, похожие на бурчание огромного живота, доносились из трюма – или то был скрип мачт наверху? Здесь, в его объятьях, было безопасно и уютно, и Мерида почти забывала про постоянное пульсирование в шраме, но эта идиллия должна была скоро кончиться. Через несколько дней… План, предложенный Хэддоком, был безумен. Практически каждая его часть могла пойти не так. Мерида не произнесла за собрание ни слова, но она наблюдала за тем, как меняется лицо Астрид. Командору придётся смириться. Команда всё решила. Нет, не так – он всё решил. Она видела, как Астрид и Иккинг ушли на корму, хорошее место, если нужно поговорить наедине. И ей оставалось только гадать, какими доводами Кровожадный Карасик собирается убедить свою девушку. – Эй, всё будет хорошо, – Джек легонько поцеловал её в шею, интерпретировав её молчание по-своему. Внутри неё всё затрепетало, когда он начал плавно оставлять цепочку поцелуев, спускаясь к выемке между ключицами. Его губы тоже были холодными. – Я знаю, – ответила Мерида, закрывая глаза и по-кошачьи перебирая пальцами его белые волосы на затылке, отдаваясь целиком на милость этим губам. * * * – Я не могу допустить этого. Иккинг, заведя руки за спину и выпрямившись, молча стоял рядом с Хофферсон. Астрид грустно смотрела на полосу белой пены, остающуюся за «Фурией». Когда-то именно на этом месте Иккинг впервые поцеловал её… впервые признался, что ему стал кто-то дорог так же, как он сам. Или как его корабль. – К сожалению, у нас не остаётся выбора. Золото нужно собрать. Мы просто возвращаем то, что было забрано Лунориумом. – Уголовники, Иккинг, – она осуждающе посмотрела на него, – а если они тебя не послушают? Стормхилл повергнется в хаос. – Хаос уже давно завладел этим миром, – тихо ответил он. Девушка смотрела, как его мягкие каштановые пряди покачивались на фоне чистого неба. – Вспомни обгоревшие трупы, оставленные их солдатами. – Но зачем преумножать эти трупы? – прошептала она. – Иккинг, мне откровенно не нравится эта идея… – Мы не будем так жестоки к горожанам, – покачал головой Хэддок. – Всё, что нам нужно – это золото. – Я знаю, и я тебе верю – но я не верю тем людям, которых посадили в темницы. Это же сделали не просто так. Если их выпустить… – Хорошо, твои предложения? Это был нечестный ход. – Ты сама понимаешь, что, грабя корабли, мы не добьёмся цели. Она тяжело вздохнула. – Кажется, я никогда не стану настоящей пираткой, – попыталась она пошутить. – Мне далеко до Мериды, которая, будучи аристократкой по рождению, бросила всё и сбежала в моря, убивать и грабить людей. Но я была воспитана командором, Иккинг. В военной строгости, послушании законам и Королю… – Я понимаю. – Шатен протянул руки и обнял её. – И я не прошу тебя делать это вместе с нами. Ты можешь остаться на корабле вместе с тройняшками и прикрывать нас… – Нет. Он принял и это. – Что, будешь прикрывать мою задницу в стычках с врагами, прямо как в Южных морях? – игриво спросил он. – Конечно, – с убийственной серьёзностью ответила Астрид. – Твоя задница – самое драгоценное, что у меня есть. Рассмеявшись, он неожиданно подхватил её на руки, слегка подбросил, отчего она полуиспуганно, полувесело вскрикнула, и понёс на палубу, где они стали свидетелями очень странной ситуации. – Эй, тройняшкиии! Выходите, хитромордые заср… замечательные братья Меридыыы! – протяжно звала Забияка, приставив ладони ко рту. Ей гнусаво вторил Задирака: – Кажется, кое-кому пора научиться стрелять из плазменных пууушееек!.. – Что вы делаете? – с любопытством спросила Астрид, устроившись на руках у Хэддока. Близнецы одинаково ухмыльнулись. – Мы тут подумали, что пора воспитывать себе замену. Эти дьяволята давно уже подбираются к нашим плазменным красоткам, а мы их шугаем. А тут у нас появилась идея – почему бы лучше не научить их, как обращаться с этими малютками?.. – Ой, почему мне это не нравится, – пробормотал Иккинг, но тут же весело воскликнул: – А впрочем, валяйте! После того, как я взял вас в команду и сам научил этому делу, мне уже ничего не страшно… А так у нас будут лишние руки – не всё же им провизию переводить… Из трюма заинтересованно высунулась кудрявая рыжая голова не то Хэмиша, не то Хьюберта, не то Харриса. * * * Заходящее солнце окрасило небо над городом в восхитительные медово-апельсиновые тона. Над черепичными крышами плыл запах горячего хлеба, доставаемого из печи пекарем. Горожане лениво перебрасывались словами, какой-то крестьянин не мог сдвинуть своего упрямого осла с места, и на небольшой улочке образовалась пробка. Чуть выше по холму на маленькой часовне звонили колокола, дополняя этот дивный вечер особенным ореолом сказочности. Люди спешили по домам – комендантский час, введённый из-за военного положения, как-никак... Высокий статный человек в сером плаще и в форме лунориумского офицера бодро направлялся к зданию из тёмных камней и решётками вместо окон. Он не отказал себе в удовольствии помахать перед носом письмом с печатью одного командора (эта печать была захвачена Флином во время его пребывания на вражеском корабле – юркий вор умудрился стащить кольцо с характерным гербом с пальца самого командора так, что тот и не заметил). Стражник пробежался глазами по тексту и кивнул, пропуская посла проверить тюрьмы. К нему приставили одного из тюремщиков для маленькой экскурсии. – Да-с, пятьдесят два человека – многовато для нашего скромного здания, так что не удивляйтесь, что некоторые сидят пачками, – тюремщик крутил на пальце кольцо с внушительным количеством ключей. Офицер расслабленно, с небольшим прищуром осматривался, запоминая расположение комнат. Они спустились по небольшим ступенькам, и стоявший рядом страж с мечом посторонился. Тюремщик зазвенел металлом. Офицер впился соколиным взглядом в самый длинный ключ, воткнувшийся в резную пасть замка и дважды повернувшийся налево. Дубовая дверь заскрипела. – У внешней двери всегда дежурит один человек, который делает обход каждые десять минут. Смена длится три часа. Какие-либо другие выходы отсюда невозможны – стены и пол сложены из прочных камней, подкоп не сделаешь, окна под потолков узкие, зарешёченные, снаружи по периметру также делается обход каждые пять минут. – Крепость, – одобрительно кивнул офицер, и тюремщик довольно подкрутил ус. Они вошли внутрь. Прямоугольное пространство посередине было разделено каменной стеной, но в её начале и конце оставалось небольшое пространство, чтобы можно было пройти и сделать круг по всему помещению. Справа и слева тянулись квадратные камеры для преступников, отделённые друг от друга также каменными стенами – в этих камерах только одна стена была решётчатая, выходящая в этот коридор. Двое мужчин неторопливо, как на диковинной выставке, стали прохаживаться вдоль клеток, начав обход по часовой стрелке. – Здесь у нас сидят воры и мошенники, – офицер не удостоил их вниманием, – а здесь – пираты, пойманные нами буквально позавчера. Наши солдаты перехватили их корабль в нескольких милях от города. – Вот как? – офицер Лунориума заинтересованно остановился. Вот эти точно сидели пачками, в одной клетке умещалось до десяти-пятнадцати человек. – Надеюсь, корабль пустят в ход? Нам понадобятся все судна для войны с Солнечным Соединённым Королевством и Эрендэллом. – Увы, сэр, он был слишком в плохом состоянии после боя и затонул. – Жаль. Ну а эти отребья будут повешены в скорейшем времени, я полагаю? – Это кого ты назвал отребьем, – глухо заворочался один из пиратов. Офицер взглянул на эту кучку потрёпанных, грязных, лохматых разбойников, но всё это были люди, люди, люди, люди – заглядывая им в глаза, он видел эмоции, кто-то испуганно избегал его взгляда, кто-то смотрел с вызовом, кто-то – равнодушно. Они сидели здесь не так давно, и в их глазах ещё сиял этот прометеев огонь жизни. – А ну тихо там! – звеня ключами, прикрикнул тюремщик. – Конечно, сэр, все тридцать шесть человек. Ох и много же пиратов в наши дни, сэр, на каждом шагу… Ну уж Его Величество положит этому конец, не сомневайтесь. – Я не сомневаюсь, – с холодной улыбкой ответствовал офицер Лунного Королевства. – Потому как сам ревностно служу Его Величеству и способствую приближению того дня, когда с пиратством будет покончено. – Так точно, сэр… – рассеянно пробормотал тюремщик, раскручивая на пальце кольцо с ключами – эта привычка уже начинала раздражать офицера, – ну, как видите, с охраной у нас всё в порядке, с дисциплиной – тоже, командор может не волноваться… Они плавно завернули и стали идти уже по правой стене от входа. Мужчина остановился. – А это ещё кто? В крайней клетке, в самом дальнем углу сидел один-единственный пленник. Он отвернулся к стене, но офицер отметил, что он худ, высок, а на голове у него свалявшиеся короткие серые волосы. – Почему вы не переведёте часть пиратов в эту камеру, чтобы им было не так тесно? Тюремщик перестал звенеть своим дурацким кольцом. – О, этот… нет, сэр, лучше этого не делать. Мы как-то уже сажали к нему соседа, но тот через неделю просто… покончил с собой. – Как это возможно? – строго спросил офицер. Одинокий пленник даже не пошевельнулся. – Ложка, сэр, он засунул её себе во время завтрака в горло и подавился на глазах у тюремщика. По спине офицера пробежал холодок. – Потому что он слишком много болтал, – послышался хладнокровный голос, и пленник обернул своё лицо. Вытянутое, с длинным подбородком, оно насмешливо уставилось на насторожившегося офицера. – За что его посадили? – За убийство. Изощрённое убийство, посредством яда какой-то дикой рептилии. – Как его имя? – Он называет себя Гриммель. Преступник с ленцой разглядывал лицо офицера. – Любопытство сгубило кошку, – бархатисто заметил он. Офицер отвёл взгляд. – С ним лучше не разговаривать, – предупредил тюремщик. – Пройдёмте дальше. А дальше у нас взяточники… Да, сэр, очень печально… Потом – мелкие бандиты и хулиганы, нарушавшие комендантский час, таких у нас немало… Несколько пьяниц… Офицер чувствовал на своём затылке этот прожигающий взгляд до тех пор, пока они не отошли от камеры Гриммеля. В конце концов, они вновь оказались у внешней двери. – Очень хорошо, очень хорошо, – офицер ещё раз взглянул на клетки с пиратами, которые прижали свои лица к решётке и с любопытством смотрели на них. – Ещё один вопрос… Через окошки под потолком в тюрьму проник какой-то шум. Это были пьяные песни, перемежавшиеся с бессвязными словами, горловыми криками и обзывательствами, направленными на стражников тюрьмы. Вдруг весёлые срамные частушки прервались испуганным ором басом «НИПАЙДУ!!» и смачным звуком, с каким кулак врезается в чьё-то лицо. Началась драка, бежал кто-то ещё. Тюремщик занервничал. Проверка начальства, все дела – и вдруг такое явное нарушение порядка… Офицер заметил это и поцокал языком. – А это ещё что такое? – сурово спросил он. – Виноват, сэр… Дебош. – Отставить, – рыкнул офицер. – И часто у вас такое? Кругом марш и бегом проверять, в чём дело! Безобразие!.. Испугавшийся повелительного тона тюремщик не мог не повиноваться. Он бросился через коридоры тюрьмы к её входу, а с улицы доносилось всё то же басовито-плаксивое «Мамааа! Обижаююют!!». Впрочем, сдачу раздавал горе-пьяница весьма щедро, айканья стражников были частыми и бодрыми. Офицер замер, убедившись, что дверь плотно закрыта и что тюремщик ушёл. Он резко развернулся к камерам, изменившись в лице. – А теперь так, – стальным шёпотом прошептал он, включая режим «капитана «Ночной Фурии» в гневе» (режим, до которого его команда старалась Хэддока не доводить), – слушайте, что я вам скажу. Сегодня ночью у вас будет шанс выбраться из этой темницы на волю, если вы будете следовать моим инструкциям. Все пленённые слушали его, затаив дыхание. – Ты не офицер, – произнёс рыжебородый пират, – ты один из наших? – Меня зовут Иккинг Хэддок по прозвищу Кровожадный Карасик, и моё судно носит название «Ночная Фурия», если тебе это о чём-то говорит, – иронично ответил ему Иккинг. Пираты возбуждённо загомонили, но он заставил их замолчать одним властным жестом. – Сейчас к вам посадят одного человека, моего человека, у которого будет ключ. Этой ночью вы отопрёте все клетки, ворвётесь к стражникам наверху, возьмёте оружие, которое хранится в третьей подсобной комнате слева, если идти прямо по коридору отсюда, и устроите бунт. Ваша задача – привлечь как можно больше внимания, вам ясно? Убивайте солдат, жгите соседние дома, заставьте всех стражников этого города собраться в одном месте, пусть они покинут даже наблюдательные пункты в форте, охраняющем Стормхилл с моря. Запалите самый большой пожар, чтобы его было видно издалека, отомстите своим обидчикам, пусть крики тюремщиков наполнят ночной воздух. Можете потом взять один из военных или торговых кораблей в порту и убегать отсюда. – Зачем ты это делаешь? – спросил всё тот же рыжебородый пират. – Вы отвлечёте стражников, а моя команда в это время атакует Стромхилл с воды. Мы разнесём его форт. – Зачем ты это делаешь? – повторил бандит громче. Хэддок повернулся к нему. – Это долгая и личная история, но я ненавижу здешнего губернатора. И я поклялся каждый день своей жизни посвятить войне с ним, чтобы отомстить. Когда-то он отнял у меня всё, что мне дорого. Теперь я сделаю то же с ним. Иккинг с вызовом посмотрел на этих людей, мол, и только попробуйте не поверить мне. Но этого объяснения хватило, чтобы убедить рыжебородого, и тот кивнул. – Сегодня ночью, в полночь, – жёстко сказал Иккинг, вкладывая с следующие слова всю свою силу убеждения и угрозу: – Но учтите: если вы вместо того, чтобы отвлечь солдат Стромхилла на себя, просто сбежите – я перекрою этот город и убью лично каждого, кто здесь сейчас сидит. А чтобы перекрыть город – людей у меня хватит. Вы меня поняли?! – Да, капитан, – хором ответили пираты и даже те, кто пиратом не был. Авторитет Хэддока был неоспорим. Он краем глаза увидел, что даже Гриммель подполз к решётке и теперь криво ухмыляется, глядя на него. Иккинг постарался выкинуть его из головы. Приближающийся рёв предупредил его, что его друг и его маленький конвой скоро войдут. Иккинг Хэддок моментально превратился в строгого, неодобряюще-нахмурившегося офицера. Офицер поправил сине-белую треуголку. – Ты – картина, я – портрет, ты скотина, а я нет, я – морда твояяяй! – Да заткнись уже! – Бить-то зачем, други… подруги… прпрдруги… пёрдру… – Сейчас ещё раз у меня получишь! В дверь двое солдат втащили пьяного, повисшего, как тряпочная кукла, шатена с карими глазами (один уже заплывал), который при виде офицера весь встрепенулся, вытянулся в струнку и гаркнул: – Рад! Служить! Отечству! Ваше! Превосходтльств! – и разразился надсадным высоким смехом, лисья морда этакая, умудрившись даже кокетливо подмигнуть. Офицер поморщился и отодвинулся – перегар был самым что ни на есть настоящим и сразу заполнил половину тюремного пространства. – Надо ж было так нажраться, – с завистью сказал один из преступников. – Нарушение комендантского часа, нападение на стражей порядка и дебош в пьяном виде, – отрапортовал один из солдат. Офицер кивнул. – Вольно. – Прости, маменька, не сберегла сокровище, тобою данное, пойду утоплюсь с горюшку, – запричитал шатен тоненьким голосом, сверкая сколотым зубом. Офицер напрягся. – Нет у меня, родименькая, моей чести девичьей, – продолжал плакаться пьяница, потянувшись к офицеру и глядя грустными глазами. Ответом ему был дружный хохот всех присутствующих. Тюремщик, глядя на изменившегося в лице офицера, подобострастно забормотал: – Простите, простите, сэр, уж мы его… Сейчас, сейчас… – Да бросьте его уже за решётку, и дело с концом, – офицер наклонился к пойманному, как бы глумясь, – говоришь, нет у тебя твоей чести девичьей, а? Что ж делать будешь? – Отойдиии! Отойди! – заголосил вдруг страшным голосом шатен, все аж вздрогнули. – Помешанный, – покачал головой стражник. – Ну, потащили! – Не сяду я в тюрьму, не сяду! Пусти, дерьмо собачье! – бился в испуге пленник. – Пойдёмте, – вмешался тюремщик, а Иккинг шёл, сам не свой от ужаса, понимая, что ключи Флину Райдеру добыть так и не удалось. * * * Как только Иккинг изложил суть проблемы, Мерида сразу нашла решение. На взгляд Хэддока, посылать мальчуганов одних было рискованно, но Данброх заверила его, что они и не такое проделывали. Уж тройняшки-то точно сумеют незаметно снять связку ключей с пояса тюремщика и передать Флину. Подробно рассказав про солдат, время обходов и даже нарисовав схему тюрьмы, Иккинг отпустил Задираку и мальчиков на шлюпке (сама «Ночная Фурия» стояла на якоре с другой стороны мыса, подальше от Стормхилла). Надо заметить, узнав, что их будут учить стрелять из плазменных пушек, но не будут наказывать за прошлые выходки (последнее – самое важное), Данброх-младшие начали вести себя гораздо смелее. Но от них никто из команды до сих пор не слышал ни слова, лишь проказливый смех. Ровно в 23:36 в окошко камеры, где сидел Райдер, на верёвке спустилась связка ключей и маленькая бутылочка с противопохмельным снадобьем – небольшая шпилька со стороны тройняшек, от которой они не могли удержаться. В 00:06 они были на «Фурии». Было темно, как в пасти кракена, но на корабле никто и не думал зажигать огни. То, что к Иккингу за штурвалом подошёл именно Джек, капитан понял по светлому пятну волос. – Как она? – спросил Хэддок, зная, что, пока он ходил на разведку в тюрьму, Джек и Мерида были у местного лекаря. – Уснула после того отвара. Мазь я на рубец наложил, будем надеяться, что поможет… – его голос звучал устало – И кэп… пообещай, что дом лекаря и его самого не тронут. Он кивнул. – Я обещаю. Чёрный, неотделимый от тьмы корабль надвигался на город. Взбудораженные Харрис, Хэмиш и Хьюберт крутились возле Забияки и Задираки (те обещали им дать пострелять во время взятия форта). – Первое пиратское крещение, – гордо пояснил Задирака. Иккинг промолчал, думая, как бы отреагировала на это Мерида… Краем уха он слышал, как Забияка ещё раз объясняла, как именно получается плазменный заряд из куска камня и почему во время этого процесса НЕ СТОИТ совать пальцы в раскалённое жерло пушки, Харрис! Он улыбнулся. – Хэддок, – позвал рядом из темноты Фрост. – Ммм, – откликнулся Иккинг, мягко нажимая на штурвал и заставляя «Фурию» плавно повернуться к форту левым бортом. Скоро. Уже очень скоро… Осталось только дождаться их сигнала… – Я никогда не участвовал в налётах. Что… что мы будем делать, когда разнесём оборонительные орудия форта? – Причалим, а потом то же самое, что делали в последнее время. Представь, что дома – это корабли, которые надо взять на абордаж. Возьми кого-нибудь себе в напарники, выбирай дома побогаче и обчисть их. Но людей не трогай. На нашей стороне фактор внезапности, сопротивления, скорее всего, не будет… – Понял. Бесшумно за его правым плечом появилась Астрид, но капитан сразу понял, что это была она. Он всегда понимал. Они всё ближе подходили к форту, огибая мыс плавной линией. – Точно не хочешь остаться здесь? – спросил он, и ему стало стыдно, потому что он надеялся на то, что она передумает. То, что он сказал тем пиратам… Командор Хофферсон не одобрит это. – Нам нужен кто-то на корабле… Мерида уснула. Оставить мальчиков одних на «Фурии» я не могу. – Вы же вроде бы решили, что с ними останутся и будут прикрывать корабль в случае нападения Забияка и Задирака, – по её тону Иккинг понял, что она нахмурилась. – Да, но… – Эй! Смотрите! – окрик Джека заставил всех на палубе умолкнуть и повернуться к городу. Где-то там, среди тёмных силуэтов нагромождения домиков горожан, что-то светилось… Как если бы в игрушечном городке кто-то из детей уронил спичку и запалил маленький костерок. – Тюрьма, – догадался Хэддок, чувствуя облегчение – Флин не подвёл. – Кажется, у них всё получилось. В полнейшей тишине, нарушаемой лишь шелестением парусины над головой, они наблюдали, как огненный цветок раскрывает свои лепестки, а в форте начинается какое-то движение. По точкам факелов, снующих туда-сюда, они поняли, что в форте увидели пожар и теперь спешили на помощь тюремщикам. Ветер, подувший с берега, принёс несколько нот бешеного колокольного звона, взывавшего жителям о беде. – Почему мы не атакуем? – не выдержала Астрид. – Не сейчас, – Иккинг чувствовал, как закручивается и натягивается напряжение между присутствующими на борту. Он прекрасно понимал, что они не имеют права опоздать, не имеют права на ошибку, ведь у них будет всего лишь один шанс… Но что важнее, они не имели права начать раньше положенного. Корабль поравнялся с фортом на расстояние пушечного выстрела и неторопливо начал двигаться вдоль их стены. – Иккинг, – Астрид будто бы держала на плечах что-то очень тяжёлое, отчего каждое слово давалось ей с усилием. – Не сейчас, – Хэддок сжимал ладонями штурвал, понимая, что, если бы кто-нибудь в форте выглянул сейчас в бойницу – то он бы увидел огромный корабль с чёрными парусами прямо под своим носом. – Нам нужно подойти ещё чуть-чуть ближе к стене… Колокольный звон стал гораздо явственнее – даже отсюда можно было услышать перепуганные крики людей, и капитан догадался, что огонь перекинулся на другие здания. Это было не очень хорошо. Спалить город дотла не входило в его первоначальные планы. – Иккинг! – ОГОНЬ! – заорал он, выпуская накопившееся напряжение. Ответом ему был грохот десяти пушек, выстреливших по очереди за несколько секунд. Астрид бросилась с капитанского мостика помогать им, и Иккинг остался у штурвала один. Хотя нет, не один, он никогда не был одинок… – Давай, братец, давай, – шептал он на автомате, чувствуя себя невероятно беззащитным и голым, как без кожи – стрелять надо быстро, пока они не пришли в себя и не взялись за свои катапульты и пушки, а не то… Не то их расстреляют в упор. – Второй залп! Приготовились! Безумный дикий зверь в его воображении оскалил пасть. – ОГОНЬ! И снова палуба дёрнулась под его ногами. – Вспомните ещё раз то, что я говорил – картины, резные подсвечники и статуэтки Эрендэллу не нужны, берите только золотые монеты! – проорал Иккинг. – Если увидите дом с вывеской лекаря – его не трогать! Нападайте на таверны, торговые лавки, дома купцов, – подойдут любые дома, в которых могут жить богачи или зажиточные люди! Стена форта дала слабину и осыпалась вниз, катапульты на его приземистых башнях пылали адским огнём, подпалённые плазмой, а близнецы и тройняшки вопили в унисон от страха и гордости за свои удачные выстрелы. Руки капитана дрожали от переизбытка эмоций. Они даже не встретили сопротивления. Первая часть плана прошла как по маслу. * * * Они ворвались в губернаторский дом, и Астрид сразу же ринулась в спальню – отличное место для хранения кого-нибудь сундучка, наполненного звенящим золотом. Иккинг и Рыбьеног бросились вверх по лестнице, в кабинет губернатора, и, судя по звукам и звону сабель, напоролись на тёплую встречу хозяина дома в ночном халате. Она понадеялась, что они не увязнут в драке надолго (губернаторский дом стоял особнячком, выше по холму, и был последним в их списке), им пора возвращаться на корабль. Хофферсон проворно выворачивала содержимое ящиков, комодов, сундуков, заглядывала под шатающиеся доски в полу и за картины – Хофферсон училась быстро, да и это был уже далеко не первый дом за эту ночь, в её мешке гремела собранная дань, приятно оттягивая плечо. В спальне она натолкнулась на какую-то женщину в чепце и сорочке. Пиратка мрачно на неё посмотрела, и женщина поспешила ретироваться в неизвестном направлении (хотя дело, скорее всего, было в мушкетах, висевших у неё на поясе, и в остром длинном лезвии кортика в руках… да, точно в них). К слову, она поражалась, как легко каждый из них набрал по мешку золотых. Люди, выдернутые из постели, либо отдавали деньги сразу, либо делали это после порции угроз, направленных в сторону их родных, но всё же – такой способ заработка был фантастическим простым. Теперь она понимала, почему для многих перспектива стать пиратом была такой заманчивой. Со второго этажа раздался длинный переливчатый вопль боли, и Астрид против воли вздрогнула. Да что там творится?.. Но на ступеньках уже был слышен топот. – Мы нашли его, – крикнул ей Иккинг, а Рыбьеног, отдуваясь, волок огромный сундук, на ходу ковыряясь с диковинным кодом на замке. Крышка щёлкнула, и брови Астрид взметнулись вверх – в сундуке была целая гора золотых и серебряных монет. – Старый тюремщик сетовал, что среди мелких чиновников попадаются взяточники, – хмыкнул Иккинг, выгребая монеты и пересыпая равномерно по их мешкам. – А главная крыса вот где сидела-то… Рыбьеног, доставай ещё два мешка, в наши всё не влезет… Ух, вот это улов! Потащишь их на корабль, здоровяк? – Есть, капитан. – Я нашла ещё коробочку с украшениями, – она вывалила запутавшиеся золотые цепочки, кольца, броши и ожерелья в свой мешок. Хэддок одобрительно кивнул, и тут, в этот момент, она обратил внимание на то, что его клинок впервые за этот вечер блестел кровью, как клубничным соком. У неё снова появилось то холодное чувство в скрутившимся животе. Капитан её взгляда не заметил. – Вы это слышите? – вдруг насторожился Рыбьеног. Хэддок тоже замер и моментально его понял. – Пираты, которых мы выпустили… Они пришли сюда. Теперь и Астрид могла слышать их опьянённые свободой и вседозволенностью голоса, звон стекла – или посуды?.. Кажется, они влезли в дом и направились в погреб. Иккинг и Рыбьеног опустили головы и с удвоенной скоростью начали выгребать деньги. – В доме есть люди – губернаторша, слуги… Их надо вывести отсюда! – сердце Астрид от страха билось в горле, мешая сосредоточиться. Хэддок завязал тугой мешок и закинул на плечо. – Слишком поздно. Надо уходить. Вперёд! Они ломанулись, как стайка перепуганных диких зайцев, прижавших уши к спинам, и выскочили на задний двор. Иккинг сначала побежал не в ту сторону, чертыхнулся, потом Рыбьеног крикнул «Туда!» и исчез в проходе между свинарником и сараем. Они побежали за ним, но тут рядом с ними из темноты бухнулся на землю человек. Девушка сдавленно вскрикнула – его правая кисть, которую он прижимал к себе, была страшно изуродована. Она присмотрелась. Нет… она… она вообще была отрублена… Волоски на шее встали у неё дыбом – он прижимал к себе залитый кровью свежий обрубок. Мужчина, обезумевший от боли, вдруг подполз на коленях к Иккингу и протянул нормальную руку. Из его уст вырвался нечленораздельный стон, казалось, он просил помощи, но… Хэддок, не обращая внимания на мольбы этого человека, хладнокровно вонзил кортик ему в грудь с неприятным хрустом по самую рукоятку и выдернул. Несчастный покачнулся и рухнул на землю. Астрид, остановившись, смотрела на Иккинга, а в её глазах, как в склянках с морской водой, плескался ужас. – Что ты стоишь, быстрее! – крикнул он ей, но девушка не сдвинулась и с места. – Они подожгли здание! – Ты… ты просто… – Астрид, я никогда не отрицал свою чудовищную сторону, – нетерпеливо сказал Хэддок, вонзая клинок в землю. – И я никогда не пытался выставить себя героем. Ну! Идём! Астрид попятилась, а он какой-то тряпицей обтирал липкую, алеющую в смутном отблеске огня жидкость с рукояти. За его спиной ревело пламя, выедая внутренности некогда роскошного дома. – Боже мой, это был губернатор?! Ты… Ты убил его! Да он же был неопасен! – Астрид, серьёзно?! За всё то время, пока ты была командором, ты точно наслушалась баек про жестокость капитана «Ночной Фурии». Неужели, когда тебя отправили на ту миссию, ты решила просто закрыть на них глаза?! – раздражённо крикнул Иккинг, делая взмах в сторону пожара. – Что?! О чём ты, Иккинг, ты был совсем другим! – возможно, им не стоило повышать голоса друг на друга, зная, что под боком шайка чокнутых пиратов, прямо сейчас громящих мебель в поисках чего-нибудь ценного, но Астрид ничего не могла с собой поделать. Они, казалось, напрочь забыли об опасности. – С самого момента, когда я впервые поднялась на «Ночную Фурию», ты был учтив, сдержан, опрятен – совсем не тот задубевший в соли прожжённый маньяк, воняющий перегаром, каким я тебя представляла! – Ах вот, значит, как ты меня представляла?! – воскликнул он, взмахнув руками. Их мешки валялись на земле. – Да, так! – она с вызовом уставилась в его глаза, дрожа от всё усиливающегося жара, неприятно овевавшего кожу. – А когда ты вернулся за мной на Остров Скелета? Думаешь, я не поверила, что всё, что мне говорили про тебя, неправда? – Тебе просто захотелось, чтобы это было неправдой! – прорычал Хэддок. От его голоса, плевавшегося колючей правдой, как Престиголов ядовитым газом, Хофферсон хотелось сжаться в комочек. – И я не собираюсь как-то оправдывать себя и придумывать объяснения своим поступкам, – неожиданно остервенело выкрикнул он. Огонь уже пробил крышу здания и полыхал вовсю, подсвечивая его фигуру. Можно было представить, что Хэддок выходит из Преисподней. – Ты идёшь или нет? – взвился он, забрасывая на спину мешок. Астрид молча подняла свою ношу, и они побежали через город к докам. Налог был собран. Больше им делать здесь нечего. Когда члены команды были пересчитаны и все убедились, что никто не забыт, корабль отчалил. Его провожал густой клуб чёрного дыма, поднимавшийся высоко вверх и остававшийся на языке привкусом угля. Этот шторм Стормхилл перенести не смог.