Фатум

      Всё складывается пока более, чем удачно. И Наён впервые за долгое время ощущает воодушевление. Последний раз душевный подъем она испытывала так давно, что это чувство кажется и вовсе незнакомым, чуждым. Всё чаще девушка просыпается по утрам с надеждами, а не в слезах от кошмаров. И заново прокручивает всё случившееся в голове.       Она учится в одном из самых лучших и старейших университетов Кореи. У неё появилась настоящая подруга, ведь с того дня девчонки стали неразлучны. Они живут в одной квартире, ходят по магазинам и на пары вместе, болтают обо всём на свете до поздней ночи. Даже на работу одну устроились, благодаря Хосоку. Парень просто стал подарком судьбы! «Подарком судьбы Ынджи. Не моей», — суеверно поправляет себя Наён. Ей всё ещё кажется, что она не заслуживает всего этого. Это не про неё. Она подсознательно ждёт расплаты за свои маленькие радости.       Арендовав велики на кампусе, девушки ездят в кафе «Themselves» по вечерам, отрабатывая смены по очереди. И опять-таки не без помощи Хосока, плавающее расписание было настолько удобным, что времени оставалось и на отдых. Чего ещё желать молоденьким студенткам?       — Наён-а, ты спасла мне жизнь! — Ынджи стискивает подругу в объятиях в благодарность за помощь с конспектами, качаясь из стороны в сторону. — Такая ты миленькая, крохотная. Аж затискать хочется! Скажи же, оппа?       Они сидят в кафе после пар, заняв учебниками и тетрадями весь стол, и пытаются заниматься.       — А ты как всегда ушами на лекциях всё хлопаешь, подлиза мелкая, — Хосок, отодвинув с края книги, ставит чашки с кофе на стол. — За счёт заведения, — улыбаясь, бросает он и удаляется за барную стойку.       Ынджи показывает ему язык, пока тот не видит, и быстро отхлёбывает из чашки:       — Ай, горячо!       — Вот что с тобой делать, а? — кричит с другого конца парень, осуждающе качая головой.       На лице Наён расползается умилённая улыбка. Она давно наблюдает за этими двумя. И парочка просто невероятно схожа характерами. Их особая связь заметна даже несведущему человеку. Пусть хоть и подкалывают один другого, подтрунивают, всё равно невооружённым глазом видна трепетная нежность. Положа руку на сердце, они так друг другу подходят! Да даже цвет волос почти один и тот же. Когда девушка об этом шёпотом намекает, заговорщицки прикрываясь ладошкой, Ынджи лишь отмахивается, смущённо морща нос и обнажая десна:       — Да какой там! Я для него лишь взбалмошная и чересчур энергичная соседка. Он ко мне как к сестре относится.       Наён, конечно, не бог весть какой специалист, но ей кажется, те взгляды, что Хосок бросает на подругу, совсем не преисполнены чисто родственными чувствами. Неужели Ынджи и правда ничего не замечает?       — Знаешь, пап, — шепчет она тихонько, сидя позже в своей комнате. В ладонях лежит раскрытый кулон с фотографией отца. — Уж кто-кто, а она точно заслуживает любви. Нет, ты что! Я не ставлю на себе крест! Просто сейчас мне не до этого. Правда. Совсем нет времени на свидания. Ты же знаешь. Да и кандидатов не то чтобы очередь…       Девушка и сама верит в эти слова. Не признается себе, что рядом с ребятами острее чувствует одиночество и тоску, сидящую камнем внутри. Не слушает израненное сердце, что молит о согревающем тепле, так ему необходимом. Наён убеждает себя, что так правильно, так лучше. Она самодостаточный интроверт, да. Быть одной для неё нормально. Удобно. Комфортно. И женской дружбы пока более, чем достаточно. Ей никто не нужен.       — Да, всё хорошо. Всё, как надо. Спокойной ночи, папа! Я люблю тебя, — заканчивает она уже традиционной фразой. Мягко касается губами кулона. И включает ночник, прежде чем лечь спать.

***

      Наён наливает воду в бутылку, укладывает сэндвичи в рюкзак, проверяет на месте ли книга и маленький планшет. В свободное время она частенько стала выбираться к реке Хан. И пусть весь путь от дома занимает сорок минут, оно того определенно стоит. Ведь теперь у неё появилась своя отдушина, любимое место уединения. Практически каждые выходные она привычно пересекает мост Ханнам и съезжает на набережную. Бросает велик и садится прямо на траву, вытягивая гудящие ноги. Перед ней открывается прекрасный вид на гору Намсан. Это место позволяет заглушить свои мысли, почувствовать себя беззаботной и отключиться от внешнего мира, наблюдая за бликами на воде. Только слабый всплеск волн и лёгкий ветерок. Больше ничего. Это её собственный островок покоя, где она может расслабиться.       — Что планируешь делать? — Ынджи наблюдает за действиями подруги, растёкшись по столу и вяло перекатывая по поверхности яблоко.       — Собираюсь устроить велосипедный заезд. На весь день.       — Опять?! Ты маньяк!       — Я маньяк, — довольно соглашается девушка. — Но чувствовать ветер в волосах и свободу — это непередаваемые ощущения! И потом… У меня есть секретное место, где весь город перед тобой, как на ладони…       — Звучит заманчиво. Наён-а, возьми меня с собой! — начинает вдруг канючить подруга, никогда прежде не просившаяся в поход. — Я уже всю голову сломала, не зная, чем заняться. Пожалуйста! А то придёшь вечером и найдёшь в квартире хладный трупик бедненькой Чхвэ Ынджи, умершей от скуки.       — Так уж и быть, — смеётся Наён. — Только чур с одним условием. Ты потом не жалуешься и не бухтишь.       — Лады!       Солнце уже спускается к горизонту, заливая холмы позолотой, когда девушки возвращаются домой. Мост Ханнам в выходной день практически пустой и отлично просматривается со всех сторон, не скрывая красот города. Никакого траффика, нервных гудков машин и заторов. Даже толп туристов не наблюдается, что удивительно.       Не сбавляя скорости, Наён, что едет первая, мельком оглядывается назад. Подуставшая Ынджи, не привыкшая к таким суровым физическим нагрузкам, отстала и еле крутит педали. Красное лицо пышет жаром, являя редким прохожим целую бурю эмоций, начиная с неприкрытого раздражения, заканчивая покорным смирением.       Наён ухмыляется, снисходительно качает головой и уже собирается вновь сконцентрироваться на дороге, но взгляд цепляется за тёмное пятно на другой стороне моста. Глаза непроизвольно упираются в фигуру в чёрном, что стоит ногами прямо на высоких перилах. Человек даже не держится ни за что, умудряется балансировать на скользких поручнях без какой-либо опоры, спрятав руки в карманы.       Всего лишь мгновение, секунда, но и этого достаточно, чтобы осознать происходящее. Девушка действует инстинктивно. Испуганно даёт со всей дури по тормозам, пронзительно визжа покрышками. Резко останавливается, чуть не навернувшись кувырком через руль. «Он сейчас прыгнет!» — внутренний крик взрезает сознание, колотясь молотом о черепную коробку. Душный тошнотворный вал подкатывает к горлу. Она впервые видит суицидника и не знает, как правильно реагировать в такой ситуации. — «Что делать?! Надо что-то делать!»       А тот, словно услышав этот подсознательный вопль, медленно поворачивается к ней. Совсем молодой, привлекательный. Нет, даже красивый! Густые волосы цвета воронова крыла, острая челюсть. Крепкий торс подчёркивает чёрная водолазка с высоким горлом, поверх накинуто длинное чёрное пальто. Он словно вышел из фильма про секретных агентов. Только вот угольный взгляд покрыт тысячелетней пылью и наполнен многовековым знанием. Наён сталкивается с этими мрачными аспидными колодцами, и её душу мгновенно выбрасывает в другое измерение. Выдёргивает насильно из физической оболочки, стремительно притягивая к неизвестному мужчине магнитом. Засасывает вплотную против воли, нос к носу к незнакомцу. Аж родинки все его стали видны и тонкие венки. Кожу обдаёт ледяным дыханием. Мышцы сковывает зябким холодом. До ужаса знакомым могильным холодом…       Наён затягивает в непролазную зыбь. Она задыхается от нахлынувших эмоций и ощущений. Барахтается, ртом воздух хватает, словно наглоталась болотной воды. Солнце вдруг потускнело. Звуки приглушило, как будто резко выкрутили ручку настройки. Монотонный гул в голове наоборот звучит всё громче и громче, разрывая децибелами виски.       — Наён-а, ты чего? — остановившаяся рядом подруга дёргает за руку, недоумённо вглядываясь в побледневшее лицо.       Но брюнетка не реагирует. Она словно в столб соляной превратилась. Не видит, как Ынджи оглядывается вокруг. Озадаченно глазами хлопает, растерянно взлохмачивает чёлку.       — Человек… — еле слышно произносит Пак, шепчет слово одними губами. Чёрный взгляд напротив окутывает цепями, топит в гиблой пучине. Тело, кажется, стискивают огромной пятернёй, словно игрушку.       — О чём ты?       Наён с трудом, через силу поднимает дрожащую руку, указывая через дорогу. Человек отворачивается, и гипноз разом спадает. Девушка словно от комы просыпается, выныривает на поверхность из проруби. Включается в реальность. Снова оказывается на своей стороне моста. Держится за свой велосипед так, что аж костяшки пальцев побелели.       Ынджи машет перед её лицом рукой. А Наён трясет, прошибая холодной испариной. Она зажмуривается крепко, опустив голову, пытаясь выровнять дыхание. Потом медленно поднимает глаза, боясь снова столкнуться с мраком. Но на перилах пусто. Вскрикнув, она бросает велосипед, подлетает к дорожному ограждению, цепляясь за железные балки. Где он? Неужели прыгнуть успел?       — Где… Где тот парень, что стоял?! — Наён оборачивается ошалело к подруге, в её глазах плещется настоящее безумство.       — Парень? Какой парень? Там никого не было. Наён… Ты в порядке? — взволнованная Ынджи протягивает руку к подруге. Ей явно не по себе. Она дотрагивается до взмокшего лба и тут же отдёргивает ладонь. — Ты же вся горишь! Говорила тебе, кепку надень, а то тепловой удар заработаешь! Дурында! — она цепляет Пак под локоть, оттаскивает от проезжей части. — Господи, напугала меня, я аж чуть коней не двинула.       Брюнетка безвольно подчиняется, ещё раз потерянно оглядев мост. Вытирает пот с висков. Лицо и правда полыхает огнем. Она не может понять, что только что сейчас произошло. Что это было?! Сердце испуганно заходится в груди, и Наён трясёт головой, прогоняя наползающую на сознание паническую атаку:       — Мне, походу, и правда голову напекло. Мерещится всякое. Поехали лучше домой.       — До дома еще километров восемь пилить. Ты справишься? Может лучше…       — Нет… Нет, всё в порядке. Я справлюсь. Наверно… — она поднимает велик с земли. Тот позвякивает от того, что руки трясутся.       — Не нравится мне эта затея. Еще упадешь где-нибудь в обморок по дороге, что я с тобой делать буду? — Ынджи выуживает из рюкзака телефон. — Оппа, привет! Ты сильно сейчас занят? Тут такое дело… Нам нужна помощь.       Спустя полчаса они все вместе мчатся в сторону холмов в вместительном джипе, что друг позаимствовал у менеджера кафе. Хосок, сидящий за рулем, обеспокоенно поглядывает в зеркало заднего вида:       — Не лучше ли будет в больницу поехать?       — Не надо… — еле слышно хрипит Наён, не открывая глаз.       Макушка мокрая, с прядей падают мелкие капли. Подруга несколько перестаралась с охлаждением, щедро смочив звенящую голову водой из бутылки. Она совсем слаба и чувствует себя отвратительно. Выжатой, как лимон. Тело побывало словно в огромной мясорубке. Та его перемолола в фарш и выплюнула. Держаться в сознании тяжело, и девушка нет-нет да отключается, падая в небытие.       — Что всё-таки произошло? — тихо спрашивает Чон.       — Судя по симптомам, — Ынджи кусает губы и тыкает пальцами в экран мобильника, что освещает тусклым светом её встревоженное лицо, — у нее и правда тепловой удар. Мы сегодня весь день на велосипедах гоняли, а она без головного убора… — Хосок стреляет глазами, мимоходом подмечая косынку на голове рыжеволосой, и снова устремляет хмурый взгляд на дорогу. — Ей парень какой-то на мосту привиделся. Знаешь, как страшно было! Ветер волосы трепет, на лицо их перекидывает, а ей всё будто нипочем, никакого дискомфорта. Стоит, не шевелится. Глаза стеклянные, ужасом наполненные. Брр! — Хосок сочувственно пересекается с Ынджи взглядом.       Молодой человек на спине заносит в квартиру обессилевшую Наён. Ынджи суетится рядом, поддерживая подругу, открывая дверь в комнату. Девушку укладывают на постель, включают вентилятор, стоящий рядом.       — Спасибо, оппа! Чтобы я без тебя делала… — рыжеволосая тихонько сжимает ладонь Хосока.       — Ей бы компресс сделать, — кивает тот в сторону кухни.       — Да, конечно! Я прослежу за ней, не беспокойся. Хорошо, что завтра воскресение. Нам никуда не надо.       — Если вдруг что, вызывай скорую. И звони мне. Поняла?       — Так и сделаю. Спасибо еще раз!       Они выходят за дверь, и комнату заполняет долгожданная тишина.