Фатум

♫ [태양의 후예 Vol.1] Various Artists — Mission Part 2 (Descendants of the Sun OST)       Ударной волной Наён просто сносит с велосипеда, как пушинку. Она летит на землю, жёстко прикладываясь об асфальт. Раздирает ладони, колени, локти, бок. Перекатывается несколько раз по земле. Рюкзак чуть-чуть смягчает падение, но всё равно не спасает. С трудом открыв глаза, девушка понимает, что в какой-то момент отключилась, и сколько прошло времени после этого — неизвестно. Тут же боль растекается по телу сжигающей огненной лавой. Аж дыхание перехватывает, и глотнуть воздуха в лёгкие не получается, словно блок стоит какой-то. Словно она забыла, как это делается. Наён начинает задыхаться. Из груди доносятся свистящие хрипы. Боль остро простреливает спину. Пак шевелит руками и ногами. Вроде целы. Аккуратно поворачивает шею. Все-таки она чудом успела сгруппироваться при падении, и это уберегло её от серьезных травм. Пострадали только открытые участки кожи, что встретились с бетонным покрытием.       Кое-как девушка приподнимается. Опирается, пошатываясь, на руки. Пытается вернуть кислород. Голова кружится, звенит. Звуки долетают приглушенно и как-то отдаленно. Она видит перед собой в нескольких сантиметрах стальной отбойник, отделяющий пешеходную часть дороги от проезжей. Еще бы чуть-чуть, и прилетела бы туда макушкой. Пак осторожно осматривает себя. Мучительно морщится, увидев кровавые раны. Сглатывает тугой комок, моментально застрявший в горле. Господи, что произошло? С трудом, но встает, цепляясь скользкими от крови пальцами за перила. Чувствует исходящую от них лёгкую вибрацию. Ноги дрожат, едва держат. Наён оглядывается назад.       На мосту не разглядеть ничего. Дорога идёт немного в горку. Да и клубы чёрного густого дыма застилают горизонт. Слышны непрекращающиеся, долгие автомобильные гудки, будто что-то на руль сразу нескольких машин навалилось. А еще непонятный металлический скрежет и еле слышный гул. От моста к ногам расходятся резонансные волны. Люди бегут, кричат, ковыляют, стонут, падают, ползут. Спастись пытаются. Все в саже, пыли, в кровавых подтеках и в порванной клочьями одежде. Она провожает их взглядом. Замечает свой велосипед, что превратился теперь в груду бесполезного металла и валяется в паре метров от неё.       «Минхи!» — внезапно вторгнувшаяся мысль пронзает голову, осеняя. Ослепляет страшным осознанием. Светится ярким алым транспарантом, вдалбливаясь в виски. — «Она же там!»       В сомнамбулическом состоянии Наён отпускает перила, удерживающие её равновесие всё это время. Медленно идёт, прихрамывая и постанывая от колющей боли, назад. На мост. Не обращая внимания на нарастающую мигрень. Однокурснице наверняка нужна помощь сейчас! Её надо найти, надо прийти на выручку! Она поднимается, насилу преодолевая возвышение, пока её не обдает внезапным ледяным холодом, ломотой скручивая тело. Девушка поднимает голову и видит то, что никак не хочет укладываться в её голове.       В сторону города движутся прочь от места взрыва расплывчатые тени, силуэтом напоминающие человеческие. Деформированные, изуродованные, поломанные фантомы. С тёмными пульсирующими сгустками на месте глаз. Ниже дыры зияют, словно обезображенные, ужасом перекошенные рты открыты в немом крике. Они проносятся мимо. От них разит могилой, смердит смертью. Брюнетка шарахается в сторону в глубоком шоке, еле уворачиваясь. Тени безмолвны, но, кажется, их предсмертным душераздирающим воем закладывает уши, накрывает диким терзанием и страданием, а хруст костей заставляет испытывать ни с чем не сравнимую агонию.       Не успевает Наён оправиться от первого потрясения, как перед ней предстает апокалиптический ужас окружающей картины. Искорёженные, перевёрнутые остовы автомобилей покрыты пеплом, пылью и какой-то крошкой. Ближе к середине моста что-то горит, отчего и валит этот чёрный дым, перемежаясь высокими всполохами огня. От этого пламени волнами расходится жар, видный невооружённым взглядом. Часть металлического перекрытия в нескольких местах повреждена и разворочена. По асфальту разбегаются трещины в разные стороны, как от взрывной воронки. Раздаются хлопки то тут, то там, вынуждая втягивать шею в плечи. Истошные крики, стоны, пробившееся сквозь вату в ушах, кажется, заполняют всё пространство.       Наён склоняется, хватается руками за голову. Ей кажется, будто стальной обруч невыносимо стягивает череп. Она замечает крупные, тёмно-багровые пятна на земле, растекающиеся струйками. Кровь! Глаз цепляется за что-то странное. «Отвернись!» — приказывает мозг, но поздно.       Девушка понимает, что вокруг разбросаны человеческие останки, местами обугленные. Сознание плывёт. Волна тошноты подкатывает к горлу. Холодный пот прошибает насквозь, и она не выдерживает. Падает на колени от головокружения. Их тут же вспарывает дикой болью. Дыши, дыши! Глубокий вдох, и ноздри забивает запах гари. Удушливый и вонючий. Наён заходится кашлем от дыма, пытаясь очистить горло, когда кто-то проходит мимо неё, задевая полами драпового пальто, и идёт в сторону эпицентра.       Брюнетку бьёт наотмашь высоковольтным электричеством. Ощущения совсем не те, что при столкновении с тенями. Гораздо сильнее. Мелкие разряды тока стремительно расходятся по нервам, простреливают тело. Заряд этот уходит в землю. Наён вскрикивает громко от неожиданности. Человек останавливается в каких-то считанных сантиметрах.       Он не бежит, не мечется, вообще ведёт себя странно спокойно. Девушка видит, как носки блестящих чёрных ботинок медленно разворачиваются к ней. Поднимает голову и сталкивается с мучившим её всё это время чёрным взглядом. Перед ней стоит тот самый парень! Или нет? Нет, не может быть! Как это возможно? Кто это?! Наён, ни жива, ни мертва, смотрит на него в немом ужасе, широко распахнув глаза. Снова в угольный капкан попадает, падает в эту страшную шахту Преисподней.       Молодой человек внешне абсолютно хладнокровен и равнодушен: ни один мускул не дрогнет на лице. Но во взгляде читаются удивление и недоумение. Она видит его? Это интересно… Он всматривается в испачканное кровью и пылью лицо девушки, подцепляет слегка энергетику, подтягивая её душу к себе. Ближе, ближе. Аромат ауры вдыхает, и брови его ползут вверх. Вспомнил!       Наён видит эту еле уловимую смену эмоций, ощущает шестым чувством. Выдыхает настороженно. Что-то на заднем плане привлекает внимание брюнетки. Она переводит взор дальше. И видит, как проезжую часть медленно накрывает, поглощая собой, чёрный плотный туман. Он не похож на дым от горящих машин. Потому что словно живой организм, густой вязкой жидкостью проскальзывает сквозь перила и просачивается между автомобилями. И никто не видит его, не замечает. Кроме…       Человек в чёрном разворачивается спиной к девушке. Он смотрит в ту же сторону. Тело его напружинилось, напряглось, кулаки стиснуты. Наён силится отвернуться, не смотреть на этот сумрачный зыбкий сгусток, что медленно приближается. Она отводит глаза и замечает еще таких же странных людей в тёмном. Те появляются из ниоткуда, прямо из воздуха. Возникают в разных местах. В руках у всех прозрачные полые жезлы, которыми они всасывают мельтешащие тени внутрь, как пылесосом. Неведомая сила снова заставляет повернуть голову — туман насильно притягивает взгляд к себе. Он вздымается, сверкает красными всполохами. У Наён зарождается в горле крик, её накрывает паникой, словно каменной плитой.       У самоубийцы появляется в руках тонкий меч с узким лезвием. Он горит синим пламенем. При виде странного оружия дым сворачивается, уменьшаясь в размерах. Он превращается в одну пульсирующую бесформенную массу и с клокочущим рыком бросается навстречу парню. Из груди Наён вырывается испуганный возглас. Ей кажется, что она видит какой-то безумный кошмар. Всё настолько чудовищно нереально и неправильно, что не может быть правдой! Небось её тело лежит всё еще в отключке там, у дороги. Это всё бред покалеченного сознания!       Существо настигает быстро, молниеносно. В последний момент отклоняется от меча и устремляется прямо на девушку. Проносится насквозь, пронзая тело. Наён видит голубую вспышку от лезвия и обеспокоенные чёрные глаза обернувшегося молодого человека. Боль затмевает разум, разрывая органы на части. Картинка, пошатнувшись, накреняется, уползает куда-то вбок. И меркнет, погружая её в спасительную темноту.

***

      Белая плитка на потолке, длинные яркие лампы и кусок светло-зеленой занавески — вот что видит Наён, открыв глаза. Тут же слух взрывается какофонией громких, резких звуков, заставляя мучительно простонать. Топот ног, беготня, суматошное шелестение и треск, деловитые переговоры на повышенных тонах, пищащие датчики, крики и стоны боли со всех сторон, чьи-то глухие завывания и тревожащие душу рыдания.       Этот гвалт насильно вторгается в тяжёлую голову и давит на стенки черепа:       — …Обширная травма живота! Возможно, лёгочный пневмоторакс верхней доли…       — …Кровяное давление восемьдесят на тридцать пять!       — …Приготовить раствор лидокаина…       Дальше Наён уже не вслушивается, потому что в ноздри пробивается запах. Этот невыносимый запах больницы, примешанный с чем-то тошнотворно сладким. Ей хочется перестать дышать, чтобы не чувствовать его и не наполнять отвратительной вонью лёгкие. Девушка, превозмогая боль в суставах, натягивает до носа простыню, которой была укрыта. Накрывается с головой, прячется под покрывалом, отгораживаясь от напряженной суеты белой стеной. Кажется, всё тело превратилось в одну сплошную болевую точку. Оно ноет, тянет неприятно во всех местах, сосредотачиваясь особо чувствительной пульсацией в коленях, в локтях, на боку, утекает в голову.       Не успевает она восстановить в памяти все произошедшие события, как слышит звук резко отодвигающейся занавески рядом со своей койкой. Потом следует судорожный не то писк, не то всхлип.       — Тихо, тихо! Доктор же сказал, что она отделалась только небольшими травмами и лёгким сотрясением. Наверняка просто спит сейчас…       В этом тихом успокаивающем голосе она узнает Хосока и резко откидывает простынку, не обращая внимания на кольнувшую боль в локтях. Парень стоит, обнимает Ынджи за плечи, ободряюще похлопывая по спине, пока та, уткнувшись ему в грудь, мелко трясется.       — Наён-а… — он вздрагивает от резкого движения и удивленно смотрит на пострадавшую девушку. — Ты не спишь… Ох, — осекается он, глядя на поцарапанное лицо и забинтованные руки.       Ынджи разворачивается всем корпусом, прижимает руки ко рту и кидается к кровати:       — Наён-а, Наён-а! Господи, как же так? — глаза её покраснели, а заплаканное лицо слегка опухло. — Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Очень болит, да? — она осторожно подцепляет руку подруги. — Я так перепугалась. Думала, сердце остановится…       — Болтушка… — сипит Наён, прочищает горло. — Как вы узнали, что я здесь?       — Нам с твоего телефона позвонили. Нашли в твоем рюкзаке, и к первой горячей клавише был привязан мой номер. Я чуть не померла, когда узнала, что звонят из больницы. Примчались с оппой сразу сюда. Наён, что произошло? Там… Там… — она машет ладонью в сторону коридора, заметно бледнея. — Такой ужас творится…       — Я сама не знаю. Кажется, на мосту был какой-то взрыв…       В памяти всплывают жуткие картинки катастрофы, и от них начинает гудеть голова. Первый предвестник приближающейся панической атаки. Наён вдыхает глубже, задерживая дыхание, и чудовищные моменты резко сменяются ясным образом того человека. Последнее, что она тогда видела — это тревога, застывшая в его чёрных глазах. Беспокойство. За кого? За нее? Кто же всё-таки это был?       — Пак Наён! — перед носом щёлкают пальцы. Девушка вздрагивает, поднимает голову. Над ней склонился обеспокоенный Хосок. — Не стоит погружаться в эти воспоминания. Там вряд ли есть что-то приятное… — он видел в каком состоянии находились другие пострадавшие, пока вел Ынджи по больничному коридору с множеством коек, прикрывая той глаза. Он и сам бы хотел забыть увиденное.       Брюнетка кивает, задумчиво кусает губу и оглядывает перевязанные руки:       — Оппа, ты говорил с врачом? Что он сказал?       — Не переживай! Он сказал, что тебе очень повезло. Ты оказалась далеко от эпицентра, поэтому серьезных травм нет. Однако, пару недель как минимум на восстановление нужно, чтобы зажили раны и ушибы.       — И надо соблюдать постельный режим! Никаких нагрузок! У тебя небольшое сотрясение мозга, — вставила свои пять копеек шмыгающая носом Ынджи, всё это время державшая подругу за руку. — Доктор обещал, что шрамов не останется. Так как… м-м… Как он там говорил?       — Подкожные ткани остались нетронутыми, — закончил за неё Хосок и ободряюще улыбнулся. — Так что не волнуйся ни о чем! Главное, поправляйся! — он спохватывается, вытаскивает из рюкзака пакет с апельсинами и кладет на тумбочку.       — Спасибо, ребята, — растроганно шепчет Наён, — за помощь. За то, что пришли, поддержали. Что бы я без вас делала? У меня ж никого, кроме вас, нет…       — Нашла за что благодарить! Мы же почти семья, — возмущается деланно Ынджи. Она увеличивает мощность увлажнителя воздуха и ободряюще кивает.       Пак улыбается в ответ, пытаясь скрыть, что ей страшно. Страшно осознавать случившееся, страшно оставаться в больнице, страшно за себя и свое тело, страшно за свою психику. С ней явно творится что-то не то…