Фатум

      В памяти моментально всплывает картинка исхудавшего, высохшего после болезни мужчины, душу которого он забирал совсем недавно. Тот поначалу с облегчением воспринял появление Жнеца.       — Пришел конец моим мукам, — как-то удовлетворенно констатировал он.       Но слабая улыбка на изможденном лице вскоре сменилась беспокойством и печалью. Пока он следовал за Джейкеем по белому коридору, всё время нет-нет да оглядывался, тяжело вздыхая. Потом и вовсе остановился, всматриваясь в узкий проход в мир живых, смахивая сухой рукой слёзы.       — Незавершённые дела остались? — поинтересовался Жнец, стараясь не выдать своего нетерпения.       Ему не было до этого никакого дела. Он лишь пытался привлечь к себе внимание, потому что не любил ждать. Мужчина виновато улыбнулся. И эта улыбка отражала в себе лишь грусть и сожаление.       — Осталась дочка. Теперь совсем одна. И некому за ней приглядеть. Я переживаю, простите. Как она будет без меня? Молоденькая же совсем…       Джейкей молча слушал, внимательно наблюдая за сменой эмоций на лице умершего. Его всегда удивляло, насколько смертные по-разному проявляли любовь друг к другу. Насколько менялась их аура, когда они говорили о любимых. Сейчас её ореол светился нежно-оранжевым, тёплым, мягким светом. Пожалуй, собирателю душ еще не доводилось видеть такого оттенка. Да, именно тогда ему впервые стало интересно, кто же эта девушка, что вызывает такие эмоции.       И сейчас с фотографии на него глядит тот самый мужчина. Только еще полный сил и надежд. Здоровый. Значит, дочка — вот эта дерзкая девчонка? Наён. Та, что в эту минуту сидит перед ним, аккуратно сгибает пергамент и вкладывает его в медальон.       Парень смотрит на неё, и жизненные события этой молодой особы цепочкой выстраиваются в одну стройную линию. Уход за больным отцом, его смерть, похороны, одиночество, столкновение с потусторонним миром, катастрофа на мосту, восстановление в больнице, мучительная борьба с самой собой и своим даром, страх, противостояние демону… Сколько же всего выпало на её долю. Как она, такая маленькая, хрупкая, как тростинка, не сломалась? Как выстояла? Разве способен человек… Нет, юная девчушка на такую стойкость духа?       Джейкей чувствует странное шевеление под рёбрами, щекоткой пробежавшееся по позвоночнику. Он глубоко вдыхает, прислушиваясь к незнакомым ощущениям, что испытывает сейчас. Дотрагивается рукой до солнечного сплетения.       — Всё в порядке? — слышит взволнованный голос и, поднимая глаза, буквально тонет в карих озёрах напротив.       Он вдруг совершенно пугается происходящего с ним. Оттягивает ворот водолазки, чувствуя, как холодный пот прошибает тело. Прочищает горло в желании воздуха глотнуть:       — Кхм… Я, кажется, нащупал след. Нашёл Жнеца, который должен был забрать ту душу, — спешит объясниться, хоть как-то отвлечься.       — Ты узнал его имя? — в озёрах загораются огоньки надежды, они переливаются звёздами.       — Всё не так просто… У твоего подопечного ещё осталась миссия на Земле, которую он должен выполнить. А до этого душа будет скитаться по свету без роду и имени.       — Миссия… Какая?       — Нам не дано этого знать. Он должен сам разобраться.       — Как же тогда… нам быть?       — Тот Жнец может подсказать место захоронения. Но… Ты готова идти до конца? — стоп, неужели он сейчас беспокоится?       Брюнетка стискивает медальон в руке:       — Боюсь, у меня просто нет выбора.       — Тогда следующая встреча у нас будет на кладбище. Завтра ночью… Я приду за тобой, — огорошив девушку этим заявлением, Джейкей мгновенно исчезает.       А у Наён сердце колотится бешено. Он снова застал её врасплох своим появлением. Да, Жнеца точно не стоит воспринимать, как мужчину. Он вообще не человек. Неживой. Бездушный, холодный, мрачный. Ему плевать на обычную смертную, по большому счёту. Но почему же сейчас так до ужаса неловко и волнительно? Брюнетка стискивает в кулачках ткань пижамы на груди и нервно вздыхает.

***

      Ближе к полуночи Наён сидит на кровати, как ей кажется, во всеоружии. На ней джинсы, легкий свитшот, медальон на шее. Рядом рюкзак с фонариком, батарейками, мобильником и парой сэндвичей. Что ещё положено брать с собой на кладбище в таких случаях, девушка не знает. Она раздумывает над этим вопросом, сверля поклажу сосредоточенным взглядом, когда слева вдруг обдаёт резким потоком холодного воздуха, и знакомый низкий голос тихо произносит на ухо: «Ты просила предупреждать. Я здесь».       Она вздрагивает, с головы до ног покрываясь кусачими мурашками. Не успевает даже пискнуть что-то в ответ, Жнец уже стоит перед ней в полной своей красе, нависая сверху с высоты своего роста.       — Ну ты нахал! И это называется предупреждение?       Джейкей равнодушно пожимает плечами. Он окидывает девушку оценивающим взглядом, задерживает его на рюкзаке:       — Я бы советовал утеплиться.       — Так вроде не холодно. Или мы куда-то совсем далеко едем? — Наён достает из шкафа толстовку и куртку. Задумывается.       Парень фыркает. Он подходит совсем близко, отчего брюнетка еле заметно съёживается. Джейкей, обхватив её вдруг рукой за талию, рывком притягивает к себе вплотную. Пак аж дыхание задерживает от пронизывающего мороза, что оставляет его рука.       — Ох, ты холодный такой! — взвизгивает она сдавленно, отпихивая крепкую ладонь. — Как айсберг в океане… Бррр!       — Вот именно. Закоченеешь, пока перенесёмся, куда надо.       — Перенесёмся? Как телепорт? — девичье лицо вдруг озаряется восторгом. Наён аж подпрыгивает, хлопнув в ладоши. — Ух ты!       Жнец теряет дар речи от такой детской непосредственности. Отходит от девушки, поправляя нервно волосы. Конечно, он не впервые наблюдает благоговейный трепет перед ним. Но до этого никто не радовался так искренне его способностям. Из всех эмоций всегда были лишь страх, смирение и оторопь.       Он ждёт, когда она натянет на себя верхнюю одежду и накинет на плечи рюкзак.       — Я готова! — Наён встает по стойке смирно.       Джейкей делает шаг навстречу, вновь притягивает её к себе за локти:       — Слушай внимательно. Зрительный контакт не прерывай. Держи меня также крепко за руки. И не реагируй ни на что. Всё поняла?       Пак кивает, завороженно глядя в чёрные омуты. Его лицо снова так близко. От этих глаз в обрамлении длинных ресниц, от этих густых бровей вразлёт дрожат коленки и подкашиваются ноги. Она с силой сжимает предплечья мужчины. Даже сквозь плотную ткань пальто чувствует его твёрдые мышцы.       Вокруг них внезапно поднимается ощутимый ветер, закручиваясь вихрем. Тело вовлекает в мощный смерч, засасывает, ослепляя белёсыми вспышками. Все внутренние органы сдавливает, как от резкого перепада атмосферного давления. Наён пытается вдохнуть, но не может. Воздуха нет. Она чувствует, как её вот-вот накроет сильнейшей панической атакой. Скользкие от пота пальцы почти соскальзывают с рукавов, но мужские руки крепко обхватывают её, к себе прижимают. Глаза напротив смотрят неотрывно, удерживают внимание, затягивая в себя. Секунда, две и торнадо стихает, открывая наконец обзор.       Но Наён этого даже не замечает. Не замечает и того, что снова свободно дышит. Не обращает внимания на медленно подбирающийся под толстовку озноб. Она продолжает падать в космически огромные, бездонные очи до тех пор, пока Джейкей не отстраняется:       — Мы на месте.       Придя наконец в себя, девушка осматривается. Тусклое редкое освещение, исходящее от аварийных ламп. Длинные пустынные коридоры с небольшими залами. Каждый из них заполнен от потолка до пола маленькими окошками-шкафчиками.       — Колумбарий?! Серьезно? Ты же сказал…       Она замолкает, осознавая свое незавидное положение. Это же несанкционированное проникновение на частную территорию. Посреди ночи! Жнец-то не виден людскому глазу. А она? Тут наверняка охрана и круглосуточные камеры. Если её обнаружат?       — Почему ночью-то?! — сдавленно восклицает она.       Собиратель душ пожимает плечами: — Днём много посторонних глаз.       — Лучше бы и правда на кладбище пошли… — Наён чертовски неуютно, она нервничает. Настроение стремительно катится к нулевой отметке.       — Чем тебе тут не кладбище?       — А как же надгробные плиты, яркий свет луны? Трава под ногами шелестит. Вокруг тишина. Нет этой таинственной атмосферы тут. Нет! — с губ срывается свистящий шёпот.       Наён бодрится. Специально старается утрировать своё деланное возмущение как можно сильнее, чтобы не бояться. Она почему-то совсем не хочет ударить в грязь лицом перед ним. Перед Джейкеем.       Тот стискивает губы в тонкую полоску:       — Нам туда, — глухо бросает он, прежде чем развернуться вокруг своей оси и удалиться прочь по коридору.       Брюнетка спешит за ним, настороженно осматривая стены, и как только замечает тёмное круглое пятно под потолком с мигающим красным огоньком, хватает Жнеца за шиворот и втаскивает за угол.       — Там камера! — испуганно шепчет в ответ на недоуменный взгляд ошеломлённого парня. И для верности еще и палец к губам прижимает. — Тихо!       — Я о них уже позаботился… — Джейкей вежливо отцепляет от себя цепкие кулачки.       Наён моргает несколько раз в замешательстве. Потом выпрямляет спину, отряхивает зачем-то толстовку, откидывает волосы назад. И, прочистив горло, размеренным шагом с высоко поднятой головой выходит из укрытия.       Жнец, как ни старается, не может подавить улыбку. Левый уголок губ дёргается и тянется в сторону, вверх. И все-таки эту девчонку так легко не напугать. Да что там! Она даже перед ним не тушуется ни капли. Общается, как с равным. От этого в груди постепенно разрастается что-то. До зуда щекотное. Он ловит себя на мимолетной мысли, что не отказался бы иметь рядом такую боевую подругу.       Они останавливаются у одного из залов практически в самом конце коридора.       — Это должно быть где-то здесь, — собиратель душ проверяет табличку с номерами и решительно проходит внутрь.       Вдвоём они медленно двигаются с разных концов, внимательно всматриваясь в каждое окошечко. В надежде узнать на оставленных там фотографиях знакомое лицо. Кажется, этих ячеек с урнами какое-то нескончаемое количество. В глазах у Пак уже пестрит от обилия разноцветных букетов искусственных цветов, рамочек, игрушек, мелких вещей и бесконечной вереницы лиц. Это занимает слишком много времени. Может Жнец ошибся?       Наконец с очередного фото на неё глядит улыбающийся светловолосый паренёк. Улыбка широкая, искренняя, светится неуловимым очарованием. Аж глаз не видно — они в узенькие щёлочки превратились. От этой фотокарточки, наполненной мягким солнечным светом, становится тепло на душе. Светло-бежевый свитер, такие же брюки. «Пак Чимин» значится на белой аккуратной урне.       — Я… нашла, — вполголоса произносит Наён, касаясь ладонью стекла.