Forced marriage

Харуно медленно разлепляет тяжёлые веки и с глухим стоном силится понять, где она находится: под потолком медленно покачивалась одинокая лампа, рассеивая по грязной комнате редкий приглушённый свет, а само помещение напоминало заброшенный склад. Этого было достаточно, чтобы вспомнить — на неё напали неизвестные. Куноичи лежала на холодном полу в неестественной позе, елозя щекой по шершавому камню, а руки были заведены за спину и закованы в железные обручи на короткой цепи. Сакура пробует разорвать путы, но с ужасом осознает, что не может управлять чакрой. Она была в её теле и куноичи остро чувствовала её ток в самой глубине, но пользоваться этой силой не могла. — Что за? — шипит она, непонимающе звеня оковами. — Что происходит? — Очнулась, птичка? — Куноичи невольно вздрагивает, когда в комнату проходит высокий мужчина в тёмной одежде, и потирая руки, медленно присаживается перед ней на корточки. — Здравствуй, здравствуй! На его голос в комнату проходят ещё двое и Сакура давит измождённый стон, закусив губу едва ли не до крови. Все эти мужчины были ей не знакомы, но она внимательно осматривает каждого, подмечая свежие синяки и ссадины — это они напали на неё. У одного была рассечена бровь и по состоянию гематомы куноичи определяет, что без сознания проводит не более пары часов. Итак, их было трое. Шиноби, естественно, так как сила аур испускаемая их телами была очень сильная и яркая. Тот, что сейчас сидел перед куноичи, по всей видимости, и был главарем. Он выглядел внушительно — высокий и крепкий. У него была смуглая кожа, темно-карие, жёсткие глаза, и тёмные волосы, собранные в хвост на затылке. А ещё у него был небольшой шрам на лбу, как раз над левым глазом. Мужчине было около сорока, вероятно отступник, так как Сакура не обнаруживает на нём никаких опознавательных знаков принадлежности к какой-либо из деревень. Как, впрочем, и на двух других его сообщниках. Тот, что стоял прямо за спиной главаря имел довольно приятную внешность. У него были длинные, прямые волосы, цвета соли, достигающие поясницы и выразительные глаза цвета розового кварца, в обрамлении светлых ресниц. Единственное, что настораживало в нём — это взгляд: колючий и бесжалостный, следящий за ней с плохо скрываемым раздражением и злобой. Третий стоял у стены, лениво привалившись к ней плечом и отстранённо ковырял кунаем под ногтем. Он был самым молодым, на вскидку, Сакура дала бы ему не более двадцати, её ровесник. У него были короткие русые волосы и тёмно-синие глаза. — Кто вы? Зачем напали на меня? — она удивляется, насколько неуверенно звучит её голос и предпринимает слабую попытку подняться. — А ты неплохо справлялась, — Сакура морщится, когда блондин отпихивает её ногой, и она беспомощно валится на спину, пережимая запястья и шипя от боли, когда железные браслеты впиваются ей в позвоночник, — способная девочка. — Ты шиноби Листа, — мужчина со шрамом касается печати Бьякуго и Сакура, морщась, отдергивает голову, испепеляя гневным взглядом в ответ. — Ученица легендарной неудачницы — Цунаде Сенджу. Что ж, — он тяжело вздыхает, — почему бы и нам не представиться. Мое имя Монтаро, а это, — он кивает в сторону блондина, — Акио. А вон тот, — Сакура переводит взгляд на скучающего парня с кунаем, — Арато. — Что вам нужно? — отзывается она, переваливаясь на грудь и разочарованно выдыхает — браслеты не поддавались, крепко оплетая запястья и даже вывих большого пальца не позволял железке пройти выше. — Твой дружок был здесь.Тот носитель Шарингана. Сакура взволнованно вскидывает голову, глядя на мужчину ненавистным взглядом. — Что вам нужно от него? — она щурится, а тот лишь криво усмехается. — Он кое-что забрал у нас, в наше отсутствие, — он тяжело вздыхает подцепляя подбородок Харуно двумя пальцами, — очень ценный свиток с запретной техникой, который стоит огромную кучу денег. Сакура пробует отстраниться, но её грубо перехватывают за волосы, заставляя болезненно застонать и зажмуриться. — Заказчик будет крайне недоволен, если мы не доставим заказ вовремя, — он рывком отпускает её голову и куноичи с силой прикладывается щекой о каменный пол. В глазах темнеет от боли, но Харуно упрямо закусывает губу, стараясь не проронить ни звука. — О, — он усмехается, замечая, как куноичи силится разорвать цепь, соединяющую обручи, — не пытайся, без чакры ты лишь слабая девчонка. Сакура только прерывисто выдыхает, пытаясь обуздать вспышку боли. — Запечатали? — Верно, — лениво тянет блондин, небрежным жестом руки откидывая со лба блестящие волосы. — Ты пойдёшь с нами… — Хотите обменять меня на свиток? — она приподнимает одну бровь, с трудом веря в то, что им удастся одолеть последнего из клана Учиха. — Не совсем, — он качает головой, и его глаза сужаются, а пронзительный взгляд на мгновение задерживается на печати Бьякуго, — для тебя отведена особая роль в этом представлении. — Вы глупцы, если решили, что сможете одолеть Саске. Он убьет вас не задумываясь… — Кто знает? Тебя ведь смогли поймать, — Монтаро назидательно вскидывает брови, ухмыляясь, — а ты обладаешь невероятной силой! Так чего же ты, герой войны, так низко стелишься сейчас? — он сплевывает рядом с ней, и Сакура брезгливо отворачивается, стараясь отползти подальше. — Сними с меня печать и спроси это ещё раз, — почти шипя, отзывается она, уязвленная его словами, — ну? — Помолчи, не трать свои силы, — мужчина медленно поднимается на ноги и грубо отпихивает Сакуру ногой. Ботинок проходится по ушибленным ребрам, заставляя куноичи болезненно сжаться. Затем блондин резко вздёргивает её на ноги, стискивая предплечье, не позволяя осесть на пол, а Сакура ощущает лишь навалившуюся слабость.Тело ныло от ссадин и синяков, а сознание клубилось неясной дымкой — то растворяясь, позволяя на миг забыться, то накатывая волной, заставляя Харуно вновь всё чувствовать и понимать. Её выводят из подвала и кутают в длинный плащ, чтобы не вызывать лишних подозрений. Сакура пытается вырваться, но тяжёлая оплеуха от Арато взрывается в мозгу снопом болезненных, мерцающих искр, дурманя липкой, пульсирующей истомой и куноичи беспомощно запрокидывает голову, ощущая, как из разбитой губы по подбородку ползет кровь. В голове нещадно звенит, и Сакура осторожно ведёт челюстью в бок, смутно сомневаясь в том, что у неё ничего не сломано, потому что удар был нанесен в полную силу, способную свалить с ног. Сейчас она не более, чем обычный человек — боль ощущалась намного ярче, и это мешало трезво мыслить. Нет. Кости были целы. Сакура с трудом приоткрывает глаза, молча следуя за троицей, они вели ее прочь из деревни, а в далеке уже виднелись главные врата. Она лихорадочно выдыхает, замечая как Акио быстро складывает печати. — Суйтон: Техника зеркального отражения, — доносится до неё приглушенный шепот и Харуно настороженно хмурится. — Что это за техника? — наконец, не выдерживает она и закусывает губу, когда хватка Арато на её руке становится весьма болезненной. — Тот парень, что пришел с тобой в деревню, — Сакура поднимает взгляд на Монтаро, — Кадзекаге деревни Песка. Он вскоре станет тебя искать, но мы немного усложним ему задачу. Эта техника скрывает нас с воздуха особым отражающим куполом. — Всё равно это не поможет, — Сакура вздрагивает от прямого, задумчивого взгляда Акио. — Он… — Да, — холодно отзывается блондин, — непременно найдет, но если у него достаточно мозгов, лучше бы ему отказаться от этой затеи. Убийство Кадзекаге повлечет за собой некоторые неудобства. Харуно холодеет от этой мысли. Этот парень… Сакура ещё раз окидывает внимательным взглядом расслабленную фигуру блондина, пытаясь понять какими ещё техниками тот обладал. Он казался хрупким, утонченным, и с первого взгляда мог задурить голову своей исключительной внешностью, но Сакура знала — он был опасным соперником. Возможно, был даже сильней Монтаро. — Если понадобится, — неожиданно заговаривает Монтаро, — убьём и Кадзекаге. Необходимо любой ценой достать свиток, — он звучно хмыкает, а дыхание куноичи перехватывает. — Я слышал, за глаза Учиха можно выручить невероятную сумму… — Значит, заберём и их тоже, — хмуро отзывается Арато. Харуно изумлённо вскидывает брови. ****** — Зачем им понадобилась девчонка? — Гаара медленно шагает вперёд, слегка скашивая глаза в сторону дрожащей женщины. — Говори. — Мне заплатили, — слабо лепечет та, и глаза песчаного шиноби сужаются, — они просили отвести к ним девочку со странной печатью на лбу… такой, милый ромб… сказали, она поможет им что-то вернуть! — Кто эти люди? — Я точно не знаю, — она на мгновение теряется, нервно заламывая руки, — но поговаривают, что это дезертиры последней войны… Кадзекаге задумчиво поджимает губы. Война закончилась четыре года назад, а ее отголоски, казалось, никогда не утихнут — дизертиры объединялись между собой, создавая новые повстанческие группы, а некоторые и вовсе старались походить на некогда разгромленную организацию Акацуки. Таких беглых были тысячи, они старались осесть в мирных деревнях, путешествуя по странам, промышляя грабежом и убийствами. Вполне вероятно, что Харуно похитили именно с целью наживы, она была узнаваемой персоной во всех странах, и за знаменитого ученика саннина могли выложить неплохую сумму, о втором же варианте Гаара предпочёл не думать. Сжав пальцами переносицу, он на мгновение прикрывает глаза, глубоко вздыхая. Необходимо решить, как ему поступить, ведь, наверняка, то место, куда его ведёт старуха, не более чем — ловушка. Но он должен был убедиться, что Харуно там нет. Сложив печать, Кадзекаге вновь использует Дайсан-но Ме, поднимая песчаный глаз высоко в воздух, а затем складывает новые печати: — Сенса Кайбьё, — песок, с тихим шелестом вырывается из тыквы, растворяясь в воздухе огромным облаком, движимый волей красноволосого шиноби. Распыляя песок в границах области предполагаемого нахождения врага, Кадзекаге мог чувствовать любые перемещения объектов, так как те контактируют с мельчайшими песчинками, находящимися в воздухе или же рассыпанными по поверхности. При контакте с движущимся объектом, они оборачивались вокруг него, заставляя даже невидимое сделать видимым. — Вот это место, — неожиданно отзывается старуха, останавливаясь перед заброшенным зданием, — они просили отправить её сюда. — Сколько их было? — ледяным тоном роняет Кадзекаге, позволяя песку скользнуть в здание. — Т-трое… Глаза Гаары хищно щурятся. Как он и предполагал — ловушка. А затем воздух сотрясает оглушительный взрыв. ****** — Кадзекаге, — Сакуру пронзает мерзкое чувство липкого страха. Небо позади них затягивает плотным столбом пыли и пепла, а по земле пробегают слабые волны дрожи, — нет… Слабый гул мощного взрыва, заставляет всех обернуться, а Сакура едва не оседает на землю, но Арато предостерегающие сжимает её руку. — Сработала, — загадочно хмыкнув, роняет парень и Монтаро заходится глухим, хриплым смехом. — Если нам повезло, то его внутренности украсят новый ландшафт. Куноичи с тихим рыком, что есть силы, рвётся в сторону, отпихнув от себя плечом замешкавшегося парня и бросается с дороги в лес, кубарем скатываясь с песчаной насыпи в пожухлую траву. Закованные за спиной руки мешают держать равновесие, и Харуно неуклюже заваливается на бок, разодрав о мелкие камни колени и локти. Перевалившись на грудь, она пытается подняться на ноги, но сильный удар в спину, заставляет куноичи с приглушенным криком, вновь завалиться на землю. От удара грудной клеткой о твёрдую поверхность начинается мышечный спазм, и воздух с хрипом вырывается из приоткрытого рта, сжимая лёгкие железными тисками, не позволяя им расправиться для нового вздоха. Харуно мгновенно теряет способность что-либо чувствовать, а перед глазами расползаются цветные пятна удушливой боли. Жёсткие пальцы вбирают нежно-розовые пряди на затылке в кулак, поднимая голову Сакуры над землёй. Арато холодно усмехается, наблюдая за тщетными попытками девушки сделать вздох. — Живая, хоть? — лениво интересуется Акио, останавливаясь рядом с ними. — Ага, — с безразличием тянет синеглазый, — шустрая какая… Харуно, наконец, с хрипом заглатывает воздух, морщась от обжигающей боли в груди, на глазах выступают непрошеные слёзы. Нет, Кадзекаге не так глуп. Он просто не мог пострадать. С силой стиснув зубы, Сакура пытается приподняться, опираясь на колено, боль от натяжения волос, отзывалась тупым стуком в мозгу, но куноичи упрямо молчит. — Ещё одна такая выходка, — Монтаро останавливается перед её лицом, поддев подбородок рукоятью куная, — и я перережу тебе сухожилия в ногах. Сакура с ненавистью щурится, нахмуривая брови, и отдёргивает голову, вздрагивая от недоброй ухмылки главаря. Рука Арато отпускает её волосы, и куноичи резко вздергивают на ноги, грубо волоча за собой. Она невольно озирается, бросая тревожный взгляд на затянутый дымом горизонт. Сейчас Харуно как никогда нуждалась в собственной чакре. Если она правильно поняла, это именно Акио применил на ней технику запечатывания, заблокировав все точки тенкетсу в её теле. Это плохо. Очень плохо. Чтобы избавиться от печати, потребуется особая техника. На мгновение прикрыв глаза, куноичи испускает разочарованный вздох — сейчас её тело ни на что не годится. Она бесполезна. Как именно её хотят использовать, когда встретят Саске? Задумчиво нахмурившись, Сакура уставляется взглядом под ноги. Нехорошее предчувствие растекалось в груди покалывающим жаром, заставляя сердце биться глухим набатом. А что, если?.. — Эй, — неожиданно отзывается она, привлекая внимание впереди идущих Монтаро и Акио, — как именно вы хотите меня использовать? — она тихонько шипит, когда Арато встряхивает её. — Использовать меня в качестве заложника довольно глупый ход, — она хрипло смеётся, — ну, так как же? — Умолкни, — приглушенно советует Арато, пытаясь зажать ей рот ладонью, но куноичи только сдавленно мычит, извиваясь. — Моя чакра заблокирована. Самостоятельно справиться с такой техникой я не смогу, это факт! — продолжает она, пытаясь вывести пленивших её шиноби на контакт. — Ведь её ранг S, верно? — Пытаешься выведать информацию? — усмехнувшись, оглядывается Монтаро. — Мне жутко интересно, — кивает Харуно, приподнимая одну бровь. — Да, — наконец, лениво тянет Акио, даже не глядя на неё, — ты верно определила. Это техника S ранга, которая блокирует все тенкетсу в твоём теле. Соответственно, чакра запирается в теле — она по-прежнему генерируется, циркулируя по каналам, но не имеет возможности высвобождаться. — Такими знаниями могли обладать только члены клана Узумаки, именно они являлись мастерами фуиндзюцу. Кто обучил тебя такому? Акио заинтересованно глядит на неё через плечо, небрежно откидывая со лба свои белоснежные, отливающие сталью волосы, заставляя Сакуру невольно задержать дыхание — этот человек был невероятно красив. — Думаю, — он слегка приподнимает подбородок, и на его губах появляется едва заметная усмешка, — я могу рассказать тебе, — он сбавляет шаг, ровняясь с Сакурой, и куноичи взволнованно встречается с ним глазами. — Много лет назад, когда я был совсем ребенком, случилась страшная война, — его глаза цвета розового кварца сужаются, заставляя Харуно невольно напрячься, — в результате которой моя деревня была уничтожена. Многие были вынуждены спасаться бегством, но моя мать укрылась со мной под землёй, будучи серьезно раненой. Возможно, именно это спасло мне жизнь. Я помню лишь каменные стены и окровавленные руки моей мамы, её пальцы сжимали старинные свитки. И на мой вопрос: зачем они ей? Она ответила — это поможет тебе спастись. После этого она умерла. Как оказалось поздней, эти свитки принадлежали Узушиогакуре — а именно, великому клану Узумаки. Глаза Харуно ширятся в немом изумлении, а рот невольно приоткрывается. — Ты их потомок? — Может быть, — он вновь откидывает со лба волосы, — а может и нет. Я совсем не помню свою деревню и её народ. А образ моей матери выжег огонь той ночи. Единственная зацепка, которая позволяет мне предполагать, что я выживший клана Узумаки — кроваво-красные пряди волос, что врезались в память вместе с окровавленными пальцами, сжимавшими проклятые свитки. — Это… — Сакура нервно облизывает пересохшие губы, невольно вспоминая о Нагато и Карин Узумаки, — это невозможно… Не может быть! — Я не знаю своего отца, но вполне вероятно, что внешность мне досталась от него. Опять же, это лишь предположение. Я не особо верю, что той ночью горела именно Узушиогакуре, так как в тот день было уничтожено немало селений, а моя мать могла попросту украсть тайные знания… Сакура невольно вспоминает лицо Наруто — он тоже был точной копией своего отца, и от своей матери унаследовал лишь только черты характера. Но, осознание того, что перед ней сейчас возможно стоит ещё один член клана Узумаки — вызывало смешанные чувства. — Сколько тебе лет? — прерывистым шепотом отзывается Харуно. Акио лишь усмехается, смеряя куноичи задумчивым взглядом. — Достаточно. — Ты изучил эти свитки? — Конечно, именно поэтому ты сейчас не можешь пользоваться своей чакрой. Эта тайная техника была придумана и усовершенствована самим Узумаки Ашина — его глаза, неодобрительно сверкают, и сердце Сакуры болезненно сжимается. — Я годами развивал свои навыки фуиндзюцу, и, наконец, в полной мере овладел техниками свитков. Даже согласился продать один, — Куноичи взволнованно выдыхает, сжимаясь под взглядом ледяных глаз, — но, проклятый Учиха забрал его! — Так, — хрипло шепчет она, ощущая невольную слабость во всем теле, — что ты сделаешь со мной? Ведь я нужна тебе, — она намеренно делает акцент на слове «тебе», потому что неожиданно осознает, что в их группе главный отнюдь не Монтаро, — для чего-то… Его взгляд ползёт по ней подобно змее, обжигая ледяным презрением, напускного спокойствия, красивые губы кривятся в усмешке. — Мне нужен твой Бьякуго. Харуно невольно отшатывается. Ну, конечно, как она сразу не сообразила — Бьякуго. Печать была восстановлена сразу же после войны и в течение четырёх лет, вбирала в себя крупицы чакры, восполняя утраченные запасы. И если, как утверждают Акио, он в совершенстве владеет навыками фуиндзюцу — вскрыть печать для него не составит труда. — Ну, конечно… — одними губами произносит куноичи, вздрагивая, когда лба касаются прохладные, чужие пальцы. — Признаюсь, — отзывается Акио, обводя большим пальцем контуры изящного ромба, — встреча с тобой большая неожиданность. Арато рассказал мне, кто ты такая и кем приходишься Учиха, когда увидел тебя в деревне. И я посчитал, что будет неплохо использовать тебя в качестве источника дополнительной силы… Сакура инстинктивно прикрывает глаза, когда их окутывает песчаный вихрь, щекоча кожу лица и рук, врываясь в лёгкие едва уловимым запахом пустыни, вынуждая девушку изумлённо оглянуться. — Идёт, — коротко оповещает Арато, также озираясь по сторонам. Сакура приглушенно вскрикивает, когда синеглазый резко прижимает её спиной к своей груди, перехватывая рукой за горло, не позволяя даже шелохнуться, а в нескольких метрах от дороги, в плотном сгустке вихрящегося песка возникает Кадзекаге. Харуно прошивает волной трепетной дрожи, а в горле резко пересыхает — живой. Невредимый. И злой. Он стоял, сложив руки на груди, вздернув подбородок, а в глазах бушевало нефритовое пламя. Губы сжаты плотной линией, бледное лицо ожесточено, размыв тонкие черты яростными гранями ненависти — аура вокруг него сгущается почти ощутимым, плотным слоем мрака, едва не треща электрическими всполохами. Отвести глаза невозможно. Вздохнуть подавно. Сакура замирает, славливая на себе его долгий, изучающий взгляд, а когда Гаара щурится, колени куноичи начинают невольно подрагивать. Не просто злой. Чудовищно злой. — Гаара но-Сабаку, — хлопает в ладоши Монтаро, первым нарушая тягучее молчание, но красноволосый шиноби не удосуживает его ни малейшим вниманием, по-прежнему буравя взглядом застывшую Харуно, — Кадзекаге Сунагакуре но-Сато. Рады приветствовать! — Твой песок впечатляет, — цедит Акио, учтиво склоняя голову и откидывает с лица волосы, которые разметал налетевший вихрь. — Я надеялся, мы избежим нашей встречи… — Молчать, — нефритовые глаза сужаются, а голос режет подобно брошенному кунаю. Беспрекословное подчинение. В сгустившейся тишине он протягивает руку, ладонью вверх, маня куноичи к себе, лениво шевельнув двумя пальцами. Без слов оглашая: Я пришел забрать своё. Тишина разъедает слух навалившимся безумием, а время будто останавливается вокруг них. Харуно успевает насчитать один сильный, глухой удар в груди, сотрясший всё тело пьянящей чувственной дрожью, а вдоль позвоночника катится одинокая ледяная искра, окрашивая бледные щёки румянцевым смятением. Их разделяет не более двадцати шагов, но она не может их преодолеть. Чужая рука врезается в горло, почти причиняя боль, удерживая на месте, и Сакуру пробирает въедливым ужасом. Нет, она не боится того, кто пытается её сдержать — она боится неповиновения Кадзекаге, что смиренно ожидает её сейчас, через бесконечно долгие, утомительные двадцать шагов. — Не так быстро, — изумрудные глаза расширяются, глядя в полыхающие нефритовым пламенем, обведеные угольно-черными, глубокими тенями. Свистящий шепот проникает в ушную раковину, Арато держит крепко, — оставайся на месте. Песок Гаары молниеносно вырывается из тыквы, устремляясь к Харуно. Песчинки сбиваются в плотную массу, формируя гигантскую руку, которой Кадзекаге пытается ухватить куноичи, но Монтаро встаёт между ними, заслоняя их спиной. — Футон: Техника танцующего смерча. Сакура непроизвольно зажмуривается, когда в лицо бьёт резкий порыв ветра — тело Монтаро раскручивается, создавая гигантский смерч, который отбивает песчаную руку, отшвыривая её к одиноко стоящему Кадзекаге. Гаара щурится, а уголок губ слегка вздрагивает в усмешке. Монтаро рассеивает смерч и прыгает в сторону песчаного шиноби, в полете складывая печати: — Футон: Техника ста вращающихся сюрикенов, — воздух, повинуясь, мгновенно завихряется, принимая очертания небольших, воздушных сюрикенов и устремляется к противнику. Гаара вскидывает руку, вздымая перед собой стену из песка, обороняясь. Сила, с которой на него обрушивается град ударов, заставляет Сакуру нервно закусить губу. Монтаро силен. Уворачивается от песчаного выброса, когда стена медленно опадает, пропускает его под своим телом, вновь устремляясь в воздух — и вновь создаёт тьму сюрикенов, направляя их в оппонента. Бьёт в лобовую… Метит в спину. Сакура вздрагивает, замечая этот приём, хочет выкрикнуть, предупредить Кадзекаге, но рот запечатывает жёсткая ладонь Арато. А щит из песка ловко блокирует все сюрикены противника, не позволяя коснуться красноволосого шиноби. — Великолепно, — складывая руки на груди, произносит Акио, наблюдая за схваткой двух шиноби. Глаза Гаары сужаются. Песок повинуется лишь только по одному его взгляду, враг быстрый — песок ещё быстрей. Он создаёт песчаное облако, из которого выстреливают маленькие снаряды, заставляя противника плясать подобно марионеткам Канкуро, в жалких попытках увернуться. Так не может продолжаться вечно, усталость возьмёт свое — и тогда Гаара раздавит его как надоедливое насекомое, напитав песок горячей, сочащейся кровью. Пусть попрыгает. Кадзекаге смиренно ожидает — песок бьёт с чудовищной силой, пробивая земляной покров глубокими рытвинами. Марионетка пляшет вокруг, извиваясь словно уж на горячей сковороде, не позволяет песку коснуться своего тела — пока что. Взгляд устремляется к Харуно. Она бледней обычного. Лицо испещрено ссадинами, выпачкано кровью, сковано томительным, почти болезненным ожиданием — руки непроизвольно сжимаются в кулаки, до хруста в фалангах. Пальцы оставляют отпечатки-полумесяцы на загрубевших ладонях. Гаара сцепляет зубы, ощущая слепую потребность, нет, скорей животный голод — разорвать этих ублюдков на куски. Забрать её себе. Она напугана. Сбита с толку. Смиренно ожидает, когда всё закончится. Кадзекаге стоит ровно, подобно статуе, окружённый песчаными всполохами, словно пожаром, противник пробует сделать выпад. Пытается ударить в спину. Песок встаёт на защиту, затягивая тело в скорлупу. Монтаро дышит тяжело, начинает выдыхаться, но всё ещё смертельно быстр, а атаки сильны, почти пробивают зыбучий, поблёскивающий кокон. Он знает, что нельзя допустить коснуться себя — иначе смерть. Холодная невозмутимость, с которой на него взирает Кадзекаге, скрестив на груди руки — выводит из себя. Воздух завихряется вокруг него, но проклятый песок не позволяет нанести увечий. — Прячешься словно трус, — выплёвывает Монтаро, встречаясь взглядом с нефритовыми глазами. — Даже не сражаешься! Отпрыгнув от взметнувшийся волны, он пробует восстановить дыхание. Вовремя выставляет воздушный блок, отшвыривая песчаный напор. Усмехается, делает ещё одно сальто назад и снова в сторону, проезжает по земле от чудовищной отдачи — спиной назад. По виску катится щекочущая капля пота, он пытается нащупать слабые места оппонента, всё больше раздражаясь от безразличия. — Я убью тебя! — он утирается рукавом, прислушивается к собственному телу. Чакры ещё более чем достаточно. Гаара не любит слов — просто действует. В мозгу щелкает: Сейчас. Взмахивает рукой. Давит холодную усмешку, улавливая замешательство во взгляде врага, когда тот осознает, что совершает неверный выпад. Ошибка — контратака. — Пустынный гроб, — ледяным шепотом отзывается красноволосый, вытягивая руку в повелевающем жесте. Нефритовые глаза сужаются, когда песок, наконец, достигает долгожданной жертвы — ползет по стопе, постепенно затягивая сжавшееся от замешательства тело. Проглатывает до пояса. Достаточно. — Он сейчас раздавит его, — нервно облизнув губы, замечает Арато, привлекая внимание Акио. Блондин окидывает Кадзекаге внимательным, хмурым взглядом, негласно признавая превосходство соперника и спешно складывает печати, чуть шевеля губами. — Песчаные похороны, — сжимая руку в кулак, шепчет Гаара, намереваясь раздробить нижнюю часть тела оппонента. — Суйтон: Техника водяного доспеха, — в унисон с Казекаге шипит Акио, окутыая тело Монтаро водным покровом, который мгновенно рассеивает смертельную технику противника. Напитанный тяжёлой влагой песок, грязными потоками обваливается на испещрённую рытвинами землю, заставив Гаару опустить руку — ему помешали. Острый взгляд впивается в лицо блондина. Раздражение захлестывает яростными волнами, угнетая рассудок, губы растягивает хищная усмешка. — Не так быстро, — в свою очередь ухмыляется Акио, откидывая с плеча пряди блестящих волос. — Управлять мокрым песком не так легко, верно? Я бы сказал — расточительно. Требует вдвое больше чакры, — он смешливо щурится, наблюдая за невозмутимым красноволосым шиноби, — это довольно быстро выматывает. Водой управлять так же трудно… Интересно поглядеть, что сильней? Вода, — он принимается быстро складывать печати и Сакура невольно хмурится, слыша приглушенный смех Арато и Монтаро, — или мокрый песок? Суйтон: Техника божественного змея. Гаара вскидывает голову, перед ним, материализуясь из воздуха, возникает громадный водяной дракон, скаля клыкастую пасть. Его длинное тело блестит в лучах солнца, подобно утренней росе, а усы извиваются словно хлысты. Зверь ревёт, сверкая ледяными бело-голубыми глазами, и следуя воле хозяина, бросается вперёд. Гаара понимает, что песок не сможет сдержать этого натиска, но всё же вздымает перед собой громадную стену, попутно призывая песчаную платформу за секунду до столкновения, затем резко поднимается в воздух. Как он и предполагал, вода разрывает песочный блок, словно горячий нож масло. Время сменить тактику. — Рано или поздно у тебя не останется чакры, ты не сможешь вечно создавать свой песок, — приглушенно шепчет Акио, следя глазами за Кадзекаге. — Или надеешься, что мой предел наступит раньше? Дракон взлетает в воздух, преследуя ускользающего красноволосого шиноби, и выдыхает ему в спину мощную струю водяного пламени. Гаара ловко уходит в сторону, уклоняясь, часть песка намокает, обваливаясь грязными, отяжелевшими комьями, заставляя неодобрительно нахмуриться. Со спины налетает тугой сгусток воздуха — Монтаро решает присоединиться. Щит отражает атаку, но Гаару все равно кренит вперёд, он ощущает неясную боль, полоснувшую левое плечо до локтя. Гневно щурится, выискивая ублюдка. Очередной порыв налетает в лобовую, щит запаздывает на долю секунды, отчего Гаара получает мощный удар по лицу, заставивший его отдернуть голову с силой отдачи. — Нет, — взвизгивает Сакура, — отпусти меня! Прекратите! Она видит, как водяной дракон распахивает пасть, совершая рывок в сторону Кадзекаге. Его извивающееся тело выгибается в манёвре, подобно змее перед броском. — Кадзекаге, берегись! — что есть силы кричит Харуно, вырываясь из удушающей хватки. Гаара встряхивает головой, выдыхая кровью. Приходит в себя, слыша истошный крик Харуно. — Суна но-Кайван, — хрипит осипшим голосом, буравя взглядом несущегося на него зверя. Вскидывает действующую руку, придаёт своему песку форму гигантской руки и перехватывает дракона за морду, сжимая водяной череп с ужасающей силой. — Не зря тебя считают одним из сильнейших, Кадзекаге, — Сакура слышит надсадно дыхание Акио. Блондин подрагивал от усилия — техника стремительно высасывала из него запасы чакры, генерируя воду из воздуха, чтобы поддерживать гигантское тело сверкающего дракона, — потрясающая мощь! Думаю, мой предел вот-вот наступит… Сакура слабо улыбается, находя глазами красноволосого шиноби и вздрагивает, когда чужие пальцы стискивают её подбородок, запрокидывая голову — Акио нависал над ней, криво ухмыляясь: — Твой выход, — шепчет он, складывая печати. — Нет… — Печать паучьей метки: Связывающая паутина. Зелёные глаза в ужасе распахиваются, ледяная ладонь касается Бьякуго и сознание Харуно окутывает кромешной тьмой, а голову прожигает болезненным импульсом. Последнее, что она слышит, прежде чем раствориться — далёкий, лёгкий шепот: — Инфуин: Кай… ****** Сакура непонимающе озирается, в кромешной темноте ей слышатся знакомые голоса и смех. Куноичи с трудом пробирается на звуки и несколько раз падает на колени, путаясь в липких тугих нитях — они оплетали её руки, и девушка только невольно хмурилась, отчаянно выпутываясь и продолжая пробираться вперед. — Это не гендзюцу, нет, — только шепчет она, успокаиваясь. Глаза понемногу различают в темноте отдаленный приглушенный свет и Сакура закусывает губу, устремляясь на неясный зов. — Кто-нибудь? — кричит она, отчаянно цепляясь за склизкие стены. — Есть здесь кто-нибудь? Ответом служат лишь прерывистые голоса и пугающие шорохи. Куноичи обнимает себя руками и крепко жмурится. — Кай! — шепчет она, складывая руки, но картина перед ней не меняется, а повсюду лишь только одна темнота и неожиданно громкий плеск капли, разбивающейся о водную поверхность. — Это не иллюзия…тогда, что это за место? — непонимающе шепчет она, осторожно шагая вперед. — Сакура. Сакура испуганно оборачивается и пораженно выдыхает, зажимая рот ладошкой. По телу проходит неясная дрожь, а сердце неожиданно сбивается с ритма. — Цунаде-шишо? Сенджу стоит чуть поотдаль и только мягко улыбается, с присущей невозмутимостью уперев руки в бока. Харуно изумленно моргает, подмечая на плечах женщины темно-зеленую накидку Хокаге. — Ч-что происходит, — едва слышно давит куноичи, медленно подступая к ней. — Я умерла? — Не дождешься. — Цунаде грозно откидывает волосы и осторожно касается её плеча, сжимая пальцы. — Мы в твоем сознании. Сакура непроизвольно осматривается и только качает головой, не совсем понимая. — Что мы здесь делаем? — Когда-то давно я поместила свою чакру в тебя, именно поэтому ты сейчас видишь меня, — женщина усмехается, осматривая темноту перед собой и пожав плечами манит Сакуру за собой. — На случай крайней необходимости, — глядя на нее через плечо поясняет Сенджу и открывает прямо перед ними ветхую дверь. — Иди за мной. Сакура только тяжело вздыхает. Если она сейчас видит своего наставника, то, дело должно быть совсем плохо и она, наверняка, находится в опасности. Шагая за Пятой, куноичи невольно щурится от яркого света, когда они, наконец, проходят в комнату и Сенджу ловко захлопывает за ними дверь. Комнатой оказывается кабинет Хокаге, только не привычной обстановки, что царит при Наруто, а той, что была когда-то при Цунаде-шишо. Признаться честно, таким кабинет ей нравился больше. Не было этой захламленности и «вечных» бумаг, стопами стоящие то тут, то там — царил лишь только минимализм и непритязательность в виде стола и пары полок со свитками. Опять же, если это было воспоминание, навеянное Сенджу, то неудивительно, что она так видела собственную работу, поэтому бутылка саке, которую сейчас выудила из ящика Пятая, куноичи совсем не удивила. Даже в воспоминаниях она не упускала шанс как следует отдохнуть. — Давай, садись, — коротко велит Пятая и сама усаживается в кресло, ловко разливая алкоголь. Сакура лишь пожимает плечами и молча присаживается на предложенный стул, принимая сакадзуки. — Пей, давай. Чего смотришь, — отзывается женщина и Сакура смущенно приникает губами к чашке, делая маленький глоток. — Цунаде-шишо, что происходит? Почему я вижу вас? — неуверенно шепчет она, отставляя саке. — Почему мы в моем сознании? — она медленно прикладывает руку ко лбу и прикрывает глаза. — Я ничего не помню. Пятая только глядит на нее, подпирая голову руками, в излюбленной ей манере, и задумчиво хмурится. — Совсем ничего не помнишь? — Я помню очевидные вещи, — приложив палец к губам тянет куноичи и глядит в потолок, — вроде тех, что сейчас Хокаге Наруто… — Что еще? — Пятая вновь отхлебывает из сакадзуки, тяжело вздыхая. Было очевидно, что она здесь не просто так и по расслабленной позе наставницы, Харуно понимает, что та ни за что не скажет ей, что произошло, пока она сама все не вспомнит. Стиснув зубы, Сакура давит разочарованный вздох и надолго замолкает. Почему она ничего не помнит? Что могло произойти с ней, раз сама чакра Пятой вмешивается в её сознание? Куноичи только хмурится, вздрагивая всякий раз, когда опустевшее сакадзуки, с грохотом опускается на полированную поверхность стола, вновь наполняясь кристально-чистым напитком. — Думай, Сакура, — с нажимом произносит Цунаде. — Живей. — Я не знаю, — тихо шепчет куноичи, пряча глаза от острого взгляда наставницы. — Если не вспомнишь, — отзывается она, — может случиться нечто страшное. Нечто страшное? Сакура невольно вздрагивает, а зеленые глаза беспорядочно мечутся по знакомым ей предметам. Что же она забыла? Голова пустует, пугая куноичи все больше, будто все воспоминания разом извлекают из нее, оставив лишь пустующую оболочку и Сакура едва не скулит от безысходности. Потому что — это пугает. — Я не понимаю, почему оказалась здесь.Быть может, — осторожно предполагает куноичи тяжело вздохнув, — кто-то напал на меня? Сенджу глядит на нее прямым, тяжёлым взором, но не перебивает. — На меня напали?! — пораженно выдыхает Сакура, лихорадочно соображая. — Что же произошло со мной? Она в панике накрывает ладонями лицо, качая головой. — Возьми себя в руки, прекрати колебаться! — велит Пятая, с грохотом отставляя сакадзуки. — Что ты за шиноби?.. Грудь пронзает знакомое ощущение. Крохотный укол сомнения, будто она уже слышала это однажды. Кто-то говорил ей такое… Медленно вскинув глаза на Пятую, она невольно приоткрывает рот, прислушиваясь к ощущениям. — Что вы сказали? — бесцветным голосом произносит она, пытаясь ухватить ускользающие нити воспоминаний. — Что ты за шиноби? — с усмешкой вторит Сенджу, забавляясь произведенным впечатлением. — Не умеешь контролировать свои эмоции. Это делает тебя… — Слабой. «Ты совсем не умеешь контролировать свои эмоции, Харуно, — эхом проносится знакомый голос, — это делает тебя слабой. Такие шиноби обычно умирают, так что, думаю, тебя однажды коснется эта участь. Ты умрешь от собственной беспечности. И это будет правильно…» Сенджу наблюдает за ней с плохо скрываемой улыбкой на розовых губах. — Кадзекаге, — упавшим голосом шепчет Харуно, — это его слова…он сказал мне их, — она задумчиво хмурится, закусив губу, — в нашу последнюю встречу. Я вспомнила! На меня напали, — она вскакивает на ноги, опрокидывая стул, и заламывает руки, — он пришел, что бы спасти меня, а теперь сам в опасности! Ками, что же мне делать?!.. — Вспомнила, значит? — коротко кивнув, Пятая выжидательно вскидывает одну бровь. — Да…да, я вспомнила, — в отчаянии кричит она, глядя перед собой отсутствующим взглядом. — Цунаде-шишо, на мне применили странную технику! Кажется… — Печать паучьей метки, — со знанием дела оглашает Сенджу. — Скверная техника. А человек, что применил ее, выходец из клана Узумаки. С помощью этой печати… — Цунаде разворачивает на полированной столешнице старинный свиток, в центре которого, красными чернилами, алело зловещее: 赤蟎 —…из тебя высасывают чакру, — продолжает она, а Сакура только прикрывает глаза, качая головой. — Я не могу ей пользоваться, — шепчет она, — все тенкетсу в моем теле заблокированы. — У любой техники есть слабости, — подпирая подбородок руками, отзывается Цунаде, привлекая внимание сникшей ученицы, — забыла? — Я знаю об этом, — кивает Харуно, рассматривая свиток, — но я никогда раньше не слышала об этой технике, — она касается пальцем кандзи, скользя подушечкой по шероховатой поверхности свитка. — Сакура, — Цунаде хмуро морщится, — если сможешь вернуть контроль над телом, сможешь избавиться от действия печати. Эта техника подавляет тебя, позволяя наложившему печать, связать оба тела одним сознанием. — Похоже на технику клана Яманака, — со смешком давит Харуно, славливая внимательный взгляд Пятой. — Отчасти, — соглашается та. — Ты ведь помнишь минусы их техники? — Минус их техники в том, что если противник будет достаточно силён, он может заставить пользователя покинуть его тело, как это сделала я с Ино во время экзамена на Чуунина. Кроме того, если последует какая-либо физическая травма тела противника, а перенос разума активен, то это может привести к тому, что тело пользователя также получит травмы… — Верно, — соглашается Пятая, -с паучьей меткой тот же принцип. У этих техник одна слабость — контроль над телом жертвы. — Сможет ли боль разрушить действие печати? — вскинув брови отзывается Харуно. — Хочешь навредить себе? — вскинув бровь, серьезно спрашивает Пятая. — Как вариант, — не дрогнув, отзывается куноичи и заметив, как помрачнело лицо Сенджу, поспешно взмахивает руками, — я должна спасти Кадзекаге, помогите мне, умоляю! — Знаешь, — холодно отзывается Пятая, и Сакура ощущает, как внутри неё всё напрягается, вытягиваясь в тугую струну, — однажды я уже сталкивалась с этой техникой, — она тяжело выдыхает, вновь прикладываясь к сакадзуки, мерно отпивая, — ещё никому не удавалось вернуть контроль и спастись! — Потому что у них не было вас. Цунаде кивает, сухо посмеиваясь, и отставляет саке, ненадолго погружаясь в себя. — Значит так, Сакура, — Сенджу медленно поднимается из-за стола, сцепляя руки под пышной грудью, — никаких жертв, — она сурово глядит на покрасневшую куноичи, — поняла меня? Думаю, кратковременная боль способна отвлечь этого ублюдка. Но, запомни, у тебя будет совсем немного времени. После того, как придёшь в себя — закрывай Бьякуго, это остановит отток чакры и поддержать технику с тем объемом, что остался у Акио, не предоставится возможным — печать иссякнет. — Да, — послушно кивает Харуно, семеня за наставницей в образовавшуюся в стене дверь. Они вновь оказываются в кромешной тьме, а в далеке вновь слышится звук капающей воды. Пятая уверенно идёт вперёд, изредка уворачиваясь от липких нитей. — Это… — шепчет куноичи, так же увернувшись от поблескивающий субстанции. — Паутина, верно. С её помощью из твоего Бьякуго выходит чакра. Они останавливаются у каменной стены с двумя дверьми. — За этой дверью, — она кладет руку на о круглое кованное кольцо, — твоя чакра. А там, — она кивает в сторону прочной железной двери, — должна находиться ты сама. Именно там должно находиться сознание. Сакура настороженно кивает, слыша подозрительный шорох из-за черной, железной двери. — Слушай внимательно, — шепчет Сенджу, — я освобожу твою чакру. Моих сил хватит лишь на это. А с паучьей меткой разбирайся сама, я смогу лишь сдержать ее действие на несколько секунд, это вернет тебе контроль над телом, так что действуй быстро и слаженно. — Я постараюсь, — Сакура чувствует дрожь волнения, а ещё безмерную благодарность к наставнице. — Жди меня здесь. Сакура нервно кивает, закусывая губу, и Пятая с кривой усмешкой пропадает за первой дверью. Женщина появляется через несколько мучительно-долгих минут, которые кажутся куноичи почти вечностью. Она вскидывает на Сенджу нетерпеливый взгляд, комкая в ледяных пальцах ципао. — Всё хорошо, — успокаивает Пятая, складывая руки под грудью и Сакура невольно выдыхает, — все тенкетсу в твоём теле теперь активны. — Цунаде-шишо, спасибо вам… — голос куноичи дрожит, но девушка упрямо сдерживает накатившие слёзы. — Не стоит. Для этого я и поместила в тебя свою чакру, — она смеряет ученицу тревожным взглядом, — и не прогадала. А теперь идём… пора вернуть тебя обратно. ****** Первое, что видит Сакура когда приходит в себя — Кадзекаге. Его крохотная фигурка мелькала в небе, уклоняясь от водяного дракона Акио. Монтаро и Арато обнаруживаются неподалёку без сознания, это вызывает вымученую улыбку на её губах. Очевидно, она была без сознания не более тридцати минут. Акио стоял спиной к ней, в нескольких шагах, поглощённый сражением, и Сакура мгновенно концентрирует чакру в кулаках, после чего с небольшим усилием разрывает цепь, сковывающую браслеты за спиной. У тебя будет лишь несколько секунд… Ей необходимо избавиться от метки, иначе старания Пятой пойдут на смарку. Никаких жертв, поняла? Кратковременная боль… Задержав дыхание, Сакура складывает печать — чакра повинуется ей, Бьякуго мгновенно закрывается, мигнув сиреневой вспышкой, отток прекращается, прерывая технику Акио. Водяной дракон, извивающийся в песчаных путах Гаары исторгает оглушительный рёв, заставляя Харуно изумлённо вскинуть голову, а затем он взрывается скопом сверкающих капель, орошая истерзанную землю. — Как ты освободилась? — Акио оборачивается к ней, и его красивое лицо искажает гневная, изумлённая гримаса. — Как ты это сделала? Харуно не успевает среагировать — блондин мгновенно оказывается перед ней и схватив за горло, наносит сокрушительный удар по лицу. — Одна боль на двоих, забыл? — шипит куноичи, замечая, как тот, вместе с ней, кривится от боли, а из уголка его рта стекает струйка крови. — Надеешься избавиться от метки? — он сбавляет хватку, но держит по-прежнему крепко. — Вскоре твоё сознание подавит печать, и твоя чакра вновь наполнит меня! Он резко отталкивает её от себя, и Сакура навзничь падает на землю, с удовольствием подмечая, как вытягивается лицо противника при виде разорванных цепей. — Невозможно… — хрипит тот, — как ты?.. — Не недооценивай противника, — отзывается Харуно и на её пальцах загорается скальпель-чакра. Резким движением она вонзает светящееся лезвие в болезненную точку под ключицей в левом плече, рядом с сердцем, и заходится криком. Вспышка боли затмевает всё вокруг, и так же охватывает сознание Акио, вынуждая блондина невольно пошатнуться. Кровь стекает тонкими струями, напитывая одежду бурыми, липкими пятнами. Один оборот в податливой плоти — рана не закроется. Новая вспышка умопомрачительной боли — кандзи метки меркнет на её лбу, теряя контроль хозяина. Песок Гаары оплетает их тела, растаскивая в разные стороны. Харуно замечает ледяной взгляд Кадзекаге, когда тот опускается на землю, и закусывает губу, зажимая рану пальцами, силясь остановить кровотечение.