Forced marriage

— Так, значит, она сделала это с помощью твоего песка? — с сомнением тянет Канкуро, явно не поверив словам брата. Пожевав губами, кукольник на некоторое время замолкает, пытаясь переосмыслить информацию, после чего, кивнув самому себе, наливает новую порцию саке и восхищенно усмехается, потирая подбородок большим пальцем левой руки. — Как… Как ей это удалось? Это ведь просто невозможно! Ты ведь мог убить старика, Гаара… Как ты вообще согласился участвовать в подобном? Старейшины знают? — Считаешь, — мрачно отзывается Гаара, глядя на брата тяжёлым взглядом, — мне следовало отказаться от подобной затеи? — Я бы точно отказался, — уверенно хлопнув себя по коленке, кивает тот, на что песчаный шиноби лишь тяжело вздыхает. — Тогда бы старик точно умер, — невесело усмехается Гаара, делая глоток из сакадзуки, встречая недоверчивый взгляд брата. — Хорошо, что ты не на моем месте. Хотя, что уж говорить, совсем недавно он и сам был против затеи Харуно. Он так же, как и Канкуро, считал это чем-то невозможным и был уверен лишь в одном исходе — песок непременно убьёт Даймё. — Значит, решил довериться девчонке? Гаара проводит рукой по линии челюсти, обдумывая услышанное и вдруг расстегивает камзол, решив, что его слегка раздражает плотная, покалывающая ткань — хотелось больше свободы. — Эта девчонка спасла тебе жизнь. Никогда не смей забывать об этом! Лишь она отважилась провести операцию по извлечению из твоего тела яда Сасори, в то время как другие ирьёнины решили, что твои дни сочтены. Ты мог умереть тогда. — Вот зачем снова напомнил? — поморщившись, отзывается кукольник, виновато потирая шею. — Я в неоплатном долгу перед ней за это… — Как и я. Канкуро одним глотком осушает сакадзуки, кивая его словам, утирая рот тыльной стороной ладони. — Она в порядке? — Сейчас она спит. Техники слишком сильно вымотали её. Потребуется время на восстановление… — Эй, — сощурившись, лукаво тянет кукольник, ткнув в его сторону пальцем, — да ты сам не свой! Волнуешься за неё, да? Гаара молчит слишком долго, на что Канкуро лишь понимающе усмехается и перегнувшись через стол, подливает ему саке, упрямо игнорируя стремление сидящей рядом девушки помочь. — Лучше разомни-ка мне плечи, — игриво предлагает он, — а то что-то всё затекло… Давай красавица, займись делом! — Господин, — сидящая рядом с Гаарой девушка по-прежнему избегала его прямого взгляда. Она обращается к нему неожиданно, мгновенно привлекая к себе внимание своим нежным голосом, — почему бы и вам не приказать сделать что-нибудь для вас? Просто прикажете мне и я всё для вас сделаю! Поднеся сакадзуки к губам, Гаара невольно останавливается, ощущая, как тёплая девичья ладонь легко касается его бедра, а маленькие юркие пальчики начинают медленно пробираться к паху. Девушка стремилась завладеть его вниманием во что бы то ни стало, и уверенность её явно была подкреплена количеством выпитых им сакадзуки. Она действовала смело, касания её были ласковы и умелы, отчего Гаара вдруг слегка сощуривается, отслеживая неподдельный интерес и желание с её стороны. Не то чтобы ему не хотелось. У него уже достаточно долго не было женщины, а разрядка помогла бы ему выплеснуть скопившуюся усталость и отвлечься. Но Кадзекаге отчего-то медлил — сейчас идея о близости с доступной женщиной не казалась такой уж заманчивой. Когда рука девушки накрывает его пах, Гаара невольно смеживает веки, медленно выдыхая сквозь приоткрытые губы. Было приятно. Кровь вскипает в теле стремительно, бурлящим потоком устремляясь к низу живота, рождая чувство мучительно го первобытного желания, а воздух вдруг мгновенно испаряется из лёгких, вынудив Кадзекаге стиснуть зубы и шумно вдохнуть носом. Алкоголь делал свое дело и здравый смысл медленно отступал на второй план, ровно до того момента, пока в мыслях вдруг не проскальзывают события минувшей ночи — Харуно в его руках, невыносимо желанная и податливая, тихо стонет, отвечая на его поцелуи и ласки. Женщина, которую он в действительности желал все эти годы, которой было по силам утолить его голод. Она была рядом. Здесь, в его деревне. Спала в больничной палате, ни о чем не подозревая. И Гаара вдруг затихает, перегорая, возвращаясь в нормальное состояние — выравнивает сбившееся дыхание, сердцебиение, приводит в порядок мысли. — Нет, — глухо отзывается он, перехватывая девичье запястье, мягко отстряняя от себя чужую руку, вынудив девушку обиженно поглядеть в ответ. Она явно не ожидала от него подобной реакции, вот только он не собирался ничего объяснять, как ни в чем не бывало отпивая саке из чаши. — Канкуро, — он неожиданно обращается к брату. Кукольник был увлечён созерцанием оголенной женской груди, странным образом переключившись от массажа к прелюдиям, — я должен вернуться в больницу. — Не останешься? — лениво отзывается тот, вбирая в рот горошину соска, срывая с губ девушки низкий стон. — Да брось, просто останься на ночь и хорошенько развлекись с девочками. Раньше ты никогда не отказывался! — Раньше у меня не было выбора, — поднимаясь на ноги, неохотно отвечает Гаара, оправляя камзол, после чего направляется к выходу. Канкуро коротко усмехается, провожая спину брата заинтересованным взглядом. — Да кого волнуют эти чувства?! — фыркает он, на что Гаара вдруг задерживается в проходе, бросая напоследок то, от чего стояк в штанах кукольника неумолимо спадает. — Как закончишь, разыщи Матсури. Узнай, как она. Он знал, куда следует бить наиболее болезненней. * * * * * * Харуно спит слишком долго. Непозволительно-медленно идёт время, сменяя дни томительным ожиданием, отчего Гаара невольно теряется, утрачивая былую собранность. Сдержанность его неумолимо угасала, уступая место раздражительной настороженности. Ирьёнины все как один твердили о внутренних повреждениях, вызванных длительным использованием тяжёлых техник, что Харуно потребуется немного больше времени на восстановление, говорили о защитной реакции организма, вызваной подобным состоянием, говорили, что волноваться не о чем, но никто не мог сказать ему самого главного — когда она, наконец, придёт в себя. На немой вопрос в застывшем взгляде они лишь разводили руками, вынуждая Гаару со злостью стискивать челюсть. — Слышал, что если человек долгое время не приходит в себя, — принц Ямагата объявляется в палате неожиданно, подобно змее подкравшись со спины, заставив Гаару угрожающе сузить глаза и напрячься, — это означает, что он на подсознательном уровне не желает возвращаться туда, где ему не место. Думаю, Сакуре претит даже сама мысль о том, что ей придётся мириться с твоей компанией… Поэтому она так долго спит! — Что тебе нужно? — холодно перебивает Кадзекаге, сцепляя руки за спиной, становясь перед собеседником так, чтобы тот не смел подходить к постели куноичи слишком близко. — О, — беззаботно улыбается тот, замирая на месте, откидывая за спину волну золотистых волос, — я волнуюсь о благополучии прелестной Сакуры, поэтому решил навестить её лично. Но, вот жалость, не ожидал застать тут тебя. Разве у главы деревни нет других дел? — вскинув одну бровь, ухмыляется он, глядя на собеседника откровенно-ненавистным взглядом. — Ты можешь идти, я хочу побыть с ней… — Исчезни, — глухо шепчет Гаара и взгляд его леденеет. Ярость внутри него медленно поднимала голову, растекаясь по телу обжигающими волнами потрескивающего пламени, и, казалась, что терпению вот-вот наступит конец, настолько хрупкой была та грань, что держала его в равновесии. — А что, если не уйду? — усмехается Ямагата, выжидательно вскидывая брови. — Прикончишь меня?! Ты — пёс моего отца… С этими словами он резко вцепляется двумя руками в ткань камзола на груди Гаары, с силой встряхивая песчаного шиноби. — Знай свое место! Сакура лишь отсрочила неизбежное, но придёт день, когда старик всё же покинет этот мир… И тогда я заменю его. Стану правителем страны Ветра. У тебя не будет выбора — ты станешь мне подчиняться! И не только ты. После вашей с ней свадьбы, — он кивает в сторону куноичи, — она станет шиноби нашей Страны! И тогда я решу, как правильно воспользоваться ей… О, я сполна воспользуюсь ей, поверь! Скинув с себя чужие руки, Гаара молниеносно перехватывает противника за горло, с силой впечатывая того спиной в стену, вынуждая принца закашляться от неожиданности, поглядеть в ответ со смесью ненависти и удивления. — Уверен? — глухо выдыхает песчаный шиноби, сжимая кадык принца с едва уловимым хрустом, понимая, что не нужно прилагать много усилий, чтобы сломать тонкие хрящи. — Лучше бы тебе отбросить подобные мысли… Играть с его слабостью было большой ошибкой принца. Гаара мгновенно утрачивает контроль, превращаясь в безжалостное чудовище. В мозгу что-то ощутимо щёлкает, приближая к точке невозврата, эмоции превращаются в один сплошной комок слепой ярости, окутывая нефритовые глаза пеленой великолепия хаоса. — Ты действительно монстр… — задыхаясь, надсадно шипит принц. — Проклятый джинчурики! Ты не достоин того, чтобы тебя любили! Вечное одиночество — вот твой истинный удел! Гаара холодно усмехается, на мгновение обнажив ряд белоснежных зубов и резко отступает, отпуская собеседника, так что тот невольно сползает на пол подобно мешку с соломой, держась за шею, кашляя от нехватки кислорода. Затем песчаный шиноби медленно присаживается перед ним на одно колено, невозмутимо перехватывая лицо принца рукой, резко вздергивая за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Сколько ещё я должен спускать тебе с рук подобные выходки? — слегка сощурившись, холодно шепчет Гаара, отчего принц на мгновение затаивает дыхание, следя за движением его губ. — Как долго ты намерен испытывать моё терпение, находясь на моей территории? — О, так я заставляю тебя нервничать? — хищно сверкнув глазами, сипло отзывается Ямагата. — Волнуешься за свою невесту, не так ли? Боишься, что сделаю с ней что-нибудь непотребное? Знаешь, когда речь заходит о тебе, Сакура странным образом прекращает сопротивление… Это так забавно, видеть её уязвимой и слабой из-за тебя! Гаара сцепляет зубы, ощущая обжигающую волну ярости. — Видимо, для неё твоё благополучие важнее собственного. Видел бы ты её взгляд в эти мгновения, — он мечтательно закатывает глаза, усмехаясь, — подобно сияющим изумрудам, наполненных бесконечным, трепетным очарованием подавленности и смирения! Она становится такой покладистой и тихой. — Он слегка закусывает губу, глядя на Кадзекаге изучающим взглядом. — Перед моей властью её сила ничто! — Оставь Харуно в покое, — Гаара убирает руку, отпуская подбородок принца, ощущая острое желание разорвать собеседника в клочья, — держись от неё подальше! — О, я буду изводить её медленно, — с усмешкой тянет тот, — хочу посмотреть, на что ты готов ради этой женщины. Хочу увидеть твою истинную слабость. Хочу сполна насладиться той болью, что ты причинил мне когда-то! — Не смей. — Если бы не ты, — с ненавистью выплевывает тот, — Ран бы не погибла. Это лишь твоя вина, проклятый монстр! Я никогда не прощу тебе этого. Никогда, слышишь? Даже твоя смерть не изменит того, что ты натворил! Гаара поднимается на ноги, глядя на Ямагата со смесью эмоций во взгляде. — Так ты винишь в случившемся меня? — Хочешь сказать, — принц так же поднимается на ноги, его глаза блестели от ярости и гнева, а рот кривился в горькой усмешке, — что ублюдки в чёрных плащах с кровавыми облаками явились в деревню не за тобой? Не ты та причина, по которой погибло столько невинных людей? И Ран была в их числе, ублюдок. Она была невинной, слабой девушкой, слепо верящей в такое ничтожество, как ты! Она верила, что ты сможешь защитить народ Суны благодаря силе хвостатого! Гаара молчит, понимая, что ничего не может противопоставить сказанному, в который раз осознавая всю чудовищность произошедшего в тот злополучный день — бомбы подрывника из Акацуки убивали всех без разбору, а в ушах всё ещё стояли крики невинных жертв. Они взывали о помощи к нему, Кадзекаге, но его песок не мог уберечь всех. И лишь спустя время после произошедшего, Гаара случайно узнает, что среди жертв нападения на деревню оказалась та, что была безгранично дорога принцу. Простая девушка из бедной семьи. — Ответь же мне, великий Кадзекаге Сунагакуре — если бы Сакура оказалась на месте Ран в ту ночь… Если бы она умерла тогда, — неожиданно произносит принц, выжидающе глядя на него, — ты бы по-прежнему утверждал, что не виновен?! Гаара молчал. Ямагата фыркает в ответ, оправляя золотистые волосы, раздражённо проводит рукой по саднящей шее. — Молчишь? — горько усмехается он. — Как ты уже понял, я намерен мстить. И не важно, какими способами. Пусть даже это окажется ни в чём неповинная Сакура. Я сделаю всё, чтобы заставить тебя почувствовать, каково это, когда близкие тебе люди страдают. Я обращу твою слабость против тебя, Кадзекаге! Я буду делать это медленно, с особой жестокостью, и видит Бог — это будет справедливой расплатой! * * * * * * Сакуре снился дождь. Снились холодные капли, стекающие по лицу и рукам, снилась листва деревьев и высокая трава, щекочущая лодыжки. Ей снилась Коноха. Место, где она родилась и выросла. Её родина. Привычные глазу улицы и лица людей, наполненное постоянством место, которое она привыкла считать домом. Она была здесь. Протянув руки навстречу дождливый серым облакам, она морщится, ощущая пронизывающий холод и одиночество — впервые в жизни она чувствовала себя покинутой. Сильные порывы ветра трепали волосы, вынуждая её озираться по сторонам в поисках кого-то. Она просыпается резко, лихорадочно выдохнув и солёные капли слёз обжигают уголки глаз, вынудив куноичи зажмуриться. — Пришла в себя? Хатаке говорил тихо, словно позволяя привыкнуть к своему голосу, но, всё же, Сакура невольно вздрагивает. — Какаши… — глухо шепчет она, чувствуя ком в горле. Свет от лампы на потолке неприятно режет глаза, а нос наполняет привычный запах медикаментов. Она сразу распознает, где находится. — Как… Как долго я здесь? — Три дня, — отзывается тот, привычно взъерошивая платиновые волосы и видя панику в её глазах, спешно добавляет: — Даймё в порядке. — Ками… — прижимая ладонь к губам, шепчет она, отчаянно пытаясь сдержать слёзы облегчения. — Это действительно хорошая новость! Он… пришёл в себя? Какаши качает головой и коротко вздохнув, захлопывает привычный взгляду небольшой томик потрепанной книги в оранжевом переплёте, после чего, старательно игнорируя укоризненный взгляд бывшей ученицы, прячет ту в подсумок. — Он всё ещё спит, — потирая ладони, приглушённо отзывается он, — но ирьёнины говорят, что сейчас его жизни ничего не угрожает. Ты хорошо постаралась… — Пусть так, — она задумчиво кивает, обдумывая услышанное, — но он всё ещё нуждается в лекарстве, — она замолкает, пытаясь приподняться на подушке, но скованные долгим бездействием мышцы заставляют лишь болезненно поморщиться и закусить губу, — я лишь на время предотвратила тяжёлые симптомы… — Завтра я призову Паккуна, — Хатаке, словно не выдержав её тщетных попыток подняться, вдруг перехватывает её за предплечья и без особых усилий усаживает, заботливо подоткнув под спину подушку, — уверен, он справится с поручением! Вот только… Сакура непонимающе приподнимает брови, взволнованная неожиданной паузой и тревожным взглядом мужчины. — Только что? Он внимательно смотрел на неё некоторое время, отчего Сакура невольно перестаёт дышать, после чего глухо усмехается под маской, так что в уголках глаз на мгновение возникают тонкие морщинки. — Ничего! Протянув руку, он касается её макушки, наводя ещё больший беспорядок в её волосах, заставляя куноичи шикнуть от недовольства и прянуть в сторону. — Они же грязные, — не выдержав, вопит она, смущённо обхватывая голову руками и краснея от досады, — не надо! Ками, я ведь уже не ребёнок! — Хм, — задумчиво тянет Шестой, многозначительно поглядев на свою ладонь, словно что-то припоминая, — время неумолимо идёт вперед, но привычки всегда остаются неизменными. Небось, снова хотела назвать меня сенсеем, м? — хитро прищурившись, заявляет он, отчего Сакура лишь закатывает глаза, с огромным усилием складывая руки на груди, но всё же сдаётся и начинает смеяться. — Вы правы, Какаши-сенсей! Мне кажется, я буду до самой смерти вас так называть… — Не говори так, — беззлобно хмурится тот, стискивая тонкую переносицу двумя пальцами, — к такому я точно не готов! — Простите, — по-детски хлопая ресницами, тянет куноичи, широко улыбаясь, в который раз убеждая себя в том, что рядом с этим человеком ей всегда будет спокойно. Живот неожиданно отзывается взволнованной трелью, вынудив куноичи виновато поморщиться, на что Хатаке, коротко усмехнувшись, незамедлительно поднимается на ноги и уходит из палаты. Вскоре он возвращается с большим подносом дымящейся еды. Запах свежесваренного риса заставляет Сакуру ощутить неконтролируемый приступ голода, вынудивший её мгновенно вооружиться палочками и приступить к трапезе. — Похоже, — тянет Хатаке, с интересом наблюдая за тем, как его бывшая ученица с жадностью припадает к миске горячего мясного супа, — ты действительно идёшь на поправку! — Пустяки, — набивая рот рисом, отзывается Харуно, с трудом произнося слова, — в Конохе я часто доводила себя до истощения во время сложных операций. Ты ведь знаешь, мой предел наступает довольно быстро. Я не располагаю большим запасом чакры, — она касается печати Бьякуго на своём лбу, — если бы не это, не знаю, как бы справлялась на войне! — И всё же, — Какаши говорил предельно строго, — ты подвергаешь своё тело серьёзной нагрузке. И, признаться честно, мне не понравилось то, что я увидел… Сакура на мгновение замирает, перестав жевать, задумчиво глядя перед собой. — Я быстро восстанавливаюсь, — словно извиняясь, торопливо проговаривает она, и самодовольно кивает, вновь отпивая горячий бульон из миски, — незачем волноваться. Бьякуго не позволит мне умереть, даже если я использую всю чакру в основном запасе! — Должно быть, — мужчина поудобней устраивается на стуле, складывая руки на груди, — ты пренебрегла лимитом использования сложных техник, иначе твоё состояние я объяснить не могу. Тоже подтвердили и медики при осмотре. У тебя было диагностировано множественное повреждение внутренних органов. Именно поэтому ты так долго не приходила в себя. Насколько мне известно, ирьёнины Сунагакуре не настолько гениальны, чтобы использовать техники подобного масштаба. Их умения базируются на заживлении обычных внешних повреждений тканей, не более… Он замолкает, глядя на неё пронзительным взглядом, вынуждая виновато отвести глаза. — И вправду, — пожав плечами отзывается она, отставляя пустую чашку с рисом, — привычки не меняются. Сейчас ты отчитываешь меня, словно я неумелый генин. — Не придирайся к словам, Сакура. Не только я беспокоился о тебе! Куноичи допивает остатки супа из чашки, намеренно игнорируя его серьёзный тон, после чего, утерев рот тыльной стороной руки, отодвигает от себя поднос, хмуро откусывая кусок от мягкой булочки. — Ты сейчас имеешь в виду Кадзекаге? — Это может показаться странным, — с усмешкой отвечает Шестой, — но Гаара неизменно оставался у твоей постели каждую ночь. — Должно быть, — дернув плечом, задумчиво тянет она, внимательно рассматривая начинку выпечки, — он и вправду волновался… В памяти, всполохом обрывков фраз и клочков картинок проносятся непрошенные мысли. Быстрый взгляд, усталый и жестокий, касание пальцев к её коже, таких обжигающих и волнующих, что она едва ли могла нормально дышать. Капли воды, стекающие по стакану в его ладони. Позолоченные пуговицы распахнутого камзола и контрастом молочно-белая кожа. Выступающие ключицы, дрогнувший кадык. Влажные ало-красные пряди волос, ниспадающие на глаза. Тихий вздох у её уха. Касание губ. Пронизывающе-низкий голос и быстрые объятия, не позволившие ей упасть. Танец песка в воздухе. Сакура прикрывает глаза, чувствуя, как мурашки стремительной волной проносятся по телу, а сердце вдруг ускоряет свой ритм. На щеках проступает яркий румянец, что не укрывается от внимательного взгляда Шестого, но он лишь только тихо усмехается и слегка прищуривается, решив тактично промолчать. — В палате довольно жарко, — спешно проговаривает она, принимаясь ритмично обмахивать лицо ладонью, стараясь при этом не глядеть на мужчину. — Никогда к этому не привыкну… — А я и не заметил… Хочешь принесу тебе холодной воды? Может у тебя температура? Дай лоб потрогаю… — Нет у меня температуры, — выставив перед собой руки, резко выпаливает она, не позволяя Какаши приблизиться. — Хочу пить! Точно, мне нужен стакан холодной воды! Схожу за ним… — Не вставай, — резко перехватывая её за плечо, отзывается тот, едва заметно усмехнувшись под маской, — я сам схожу. — Глупости, — недовольно бурчит куноичи, складывая руки на груди, — я прекрасно себя чувствую! Уже и не припомню, когда в последний раз так хорошо высыпалась… Моим мышцам требуется разминка, вон как расслабились! — Я могу позаниматься с тобой после выписки. — После выписки? — изумленно вздергивая бровь, выпаливает она. — Разве я не могу покинуть палату когда захочу? — Ты занимаешь эту палату на правах пациента, — поднимаясь на ноги, задумчиво тянет Хатаке. Он прекрасно видел упрямство в её взгляде, но уступать так же не собирался, — и покинешь её только после полного выздоровления. — Но, я … — Это решение Кадзекаге, — вдруг перебивает он, любуясь её реакцией на сказанное, — и, признаться честно, я полностью принимаю его сторону. — Ты ведь знаешь, — глаза куноичи опасно сужаются от злости, — что я намного сильнее любого другого ирьёнина этой Страны, и… — Мне кажется у тебя жар, — предусмотрительно делая шаг в её сторону и протягивая руку, наигранно-взволнованным тоном проговаривает мужчина, на что Харуно лишь шикает от досады, предусмотрительно отмахиваясь, — уверена, что хорошо себя чувствуешь? — Уверена, что в силах отнять у тебя колокольчики… Какаши вдруг прыскает со смеху, невольно дотронувшись до подсумка, словно вспоминая что-то далёкое, скрытое в памяти, незабываемое и тёплое, заставившее сердце на мгновение сжаться. — Кажется, я только что придумал, чем мы займёмся после твоей выписки. Сакура звонко смеётся в ответ, откидывая с влажного лба пряди спутанных волос.