Forced marriage

Вскинув руки, Гаара взрывает поле чудовищной мощью техники, вздымая в воздух просто колоссальное количество песка — вены вздуваются под бледной кожей, а мышцы каменеют, нефритовые глаза темнеют от ярости и ужаса. Песчаный шиноби ревëт сквозь сомкнутые челюсти, с трудом удерживая гигантский натиск тела скорпиона, перехватывая его под брюхом в последний миг, оплетая через шипастую спину до самого хвоста, не позволяя обрушиться на группу шиноби, что находились сейчас под ним — песок струился молниеносным потоком, завихряясь, сливаясь в один единый организм, с гулом и шелестом, нехотя повинуясь человеческой воле. Невольно опустившись на одно колено, Гаара с усилием сводит руки перед грудью, раскрывая ладони и разводя пальцы, совершая невидимый захват, безотрывно следя за неподвижной затихшей тварью, с чудовищной медленностью поднимая её в воздух, постепенно сдвигая в сторону. После чего и сам снижается на землю, разом отменяя действие всех техник, с грохотом обрушивая тушу скорпиона неподалёку. Шумно дыша и покачиваясь от усталости, он не твёрдым шагом движется сквозь роящиеся пески, лихорадочно ища глазами розоволосую куноичи, мысленно проклиная её самоотверженную глупость и отчаянную непредсказуемость. Пожалуйста, окажись живой, — несчадно стучало в мозгу, и с каждым шагом сердце грохотало в груди всё сильней. Стиснув зубы он сощуривается, пытаясь обуздать эмоции, и напряжённо вглядывается в даль, улавливая нечеткие силуэты. Ускоряет шаг. И, наконец, различает красное ципао с характерным белёсым знаком — Харуно сидела спиной к нему, потрёпанная, выпачканная зеленоватой жижей, израненная, но вполне себе живая. Куноичи была полностью поглощена осмотром его ученицы, которая лежала на земле и не двигалась. — Да заткнись ты! — Гаара слышит недовольный возглас Сакуры, когда та раздражённо прикрикивает на Канкуро, вынуждая немедленно смолкнуть. — С ней всё будет хорошо! Раны не серьёзные. А на руку не смотри… Переломы всегда так выглядят!.. Остановившись в паре шагов, он окидывает быстрым взглядом других участников отряда — раненые, напуганные, кто лежал, ожидая своей очереди осмотра, кто просто сидел, отходя от произошедшего. Сжав зубы, песчаный шиноби медленно переводит взгляд на сидящего неподалёку Хатаке. Старик выглядел не многим лучше его самого — помятый, вымотанный, с лихорадочным блеском в сощуренных глазах и тяжело вздымающейся грудью. Он отвечает на его прямой взгляд молчаливым упрямством, лишь только поудобнее устраивается на песке, очевидно, стараясь перевести дух и собраться с мыслями. На его левом плече Гаара замечает бурое пятно, стремительно расползавшееся по зелёной обшивке жилета, прямо сквозь раздробленную защитную пластину. Каге злобно кривит губы, а Хатаке невольно зажимает плечо дрожащими пальцами, негласно давая понять, что волноваться не о чем, и медленно качает головой, словно намекая, что у Харуно сейчас и так было много забот — его ладонь окрашивается алым, кровь ползёт тугими струями до запястья, напитывает тёмный рукав пыльной кофты. Харуно далеко не сразу замечает его присутствие — оказывает первую помощь каждому из выживших, долго возится с плечом бывшего сенсея, о чём-то тревожно переговариваясь с мужчиной, и злобно нахмуривается, когда тот пытается мягко отказаться от лечения. — Что ещё за «не надо»? — почти шипит куноичи, и довольно сильно тычет того пальцем в рану, вынуждая Хатаке болезненно охнуть и зажмуриться. — Ты истечёшь кровью прежде чем мы успеем добраться до деревни! Гаара отворачивается, отвлекаясь на брата, когда тот неуверенно останавливается рядом, держа на руках Матсури. — Я быстрее доберусь один… Больше не могу ждать! — сбивчивым голосом извещает Канкуро, и Гаара замечает, как губы и подбородок у того начинают мелко подрагивать. — Что… Что если она вдруг умрёт? Я не… — Не умрёт она! — Сакура нервно озирается, неожиданно встречаясь с Гаарой глазами, закусывает губу, быстро промакивая блестящие от крови ладони о подол ципао, после чего поднимается на ноги, подходя ближе. — Сколько можно повторять? — она переводит уставший взгляд на затихшего кукольника, который вдруг принимается подозрительно громко шмыгать носом и бездумно кивать. — Сейчас её жизни ничего не угрожает, можешь не волноваться. Её переломы довольно болезненны, так что даже к лучшему, что она сейчас без сознания — это естественная реакция организма. — Слышал? — накрыв плечо брата ладонью и уверенно сжав, глухо интересуется Гаара, на что Канкуро в очередной раз кивает, пряча глаза в наклоне головы. — Всё будет хорошо! Если ты закончила, — коротко бросает он, переводя на куноичи тяжёлый внимательный взгляд, заставив неуловимо вздрогнуть, — нам следует вернуться! Сакура вдруг поджимает губы, поглядев в ответ с явным разочарованием, замирает на миг, словно что-то обдумывая — её плечи напряжённо приподнимаются, а руки сжимаются в кулаки, линия челюсти заостряется, когда она чуть вскидывает подбородок и сжимает зубы, а зелёные глаза вдруг темнеют. Конечно, он знал, что ей не понравится такое обращение. Её реакция была очевидной — она всегда так реагировала, когда её что то не устраивало. Слишком долго он наблюдал за ней, чтобы не понять — резкие слова в созвучье хлёсткого ледяного тона задевают Харуно не хуже пощёчины. Гаара медленно заводит руки за спину, чуть морщась от простреливающей боли в плече, задерживает дыхание на миг, пытаясь обуздать неприятные ощущения, сцепляет руки в замок, переплетая подрагивающие пальцы, и выжидающе уставляется на куноичи. — Больше тебе нечего мне сказать, ведь так? — она слегка приподнимает брови, на что Гаара лишь только коротко усмехается, качая головой. — Верно. Ночь пролетает стремительным вихрем, и Гаара не сразу осознаёт, что застаёт рассвет в кресле кабинета резиденции, разбирая необходимые бумаги, раскладывая их в отдельные папки. А в полдень ему предстояло встретиться с семьями погибших. Откинувшись на спинку кресла, песчаный шиноби прикрывает усталые глаза, и задумчиво трёт переносицу. Редкие лучи солнца пробивались сквозь распахнутые двери, ведущие на балкон, согревали и щекотали остывшую кожу лица и рук, так что он медленно поворачивается в кресле от стола, невольно вскидывая ладонь навстречу свету, широко расставляя пальцы, глядя на яркие блики сощуренными светлыми глазами. Тяжело выдохнув через приоткрытые губы, он морщится от дискомфорта в груди, после чего, довольно неуклюже, левой рукой расстёгивает камзол. Чувствительность в правой руке практически сошла на нет, так что он едва ли мог пошевелить хоть одним пальцем. Тот мощный выпад хвоста скорпиона едва не пробил его щит, вынудив сосредоточить большую часть чакры в защите, но, всё же, этого было явно недостаточно — с силой отдачи его едва не отбросило назад, а плечо полоснуло короткой вспышкой ослепляющей боли, так что он едва смог выдержать чудовищный натиск твари, чудом не утратив контроль над техниками. Ему, конечно же, следовало пройти осмотр в больнице сразу же по возвращении в деревню, но дела не требовали отлагательств. К тому же, он посчитал, что будет намного лучше, если он как можно скорее исчезнет из поля зрения Харуно. Он не мог видеть её. Не после того, что произошло. Раздражение и злоба от собственной слабости захлëстывала тело волной отчаяния, и он понимал, как неумолимо слабеет под взглядом изумрудных глаз — невыносимо хотелось прижать упрямую куноичи к груди, с силой встряхнуть в своих руках, сказать, насколько её поступок был неприемлем и необдуман. Гаара был зол. Слишком зол, чтобы думать рационально. Разум размывал грани дозволенного, наталкивая на совершенно не нужные, чуждые для него откровения — хотелось сказать, как она была нужна. Хотелось сказать, как неотвратимо рушился мир, воздвигнутый годами, навеянный временем, в тот короткий слепой миг, когда казалось, что реальность неумолимо ускользала из пальцев. Когда казалось — что она умрёт. Вот-вот исчезнет, разрушив всё. Лишит его мир себя. Коротко выдохнув и прикрыв глаза, Гаара осторожно стягивает с плеч камзол, стараясь при этом не потревожить больную руку, тянет плотную ткань за лацкан вниз, после чего оттягивает ворот чёрной кофты, оценивая повреждения — плечевой сустав был деформирован и бугрился болезненным, иссиня-чёрным отёком, который, подобно неуклюжей кляксе, оплетал правую часть грудной клетки, стекая по грудной мышце вниз до рёбер, въедаясь в воспалëнную кожу миллионами обжигающих импульсов и сокращений. Нахмурившись на мгновение, песчаный шиноби молча оправляет на себе кофту, после чего тяжело поднимается на ноги, невольно придерживая больную руку за локоть, как можно плотнее прижимая её к груди, тем самым снимая нагрузку с плеча. Он решает не надевать камзол и неспешно выходит из кабинета в небрежно наброшенном на плечи светлом плаще Каге, ступает осторожно, так как каждый шаг отдавался в мозгу пульсирующей тупой болью. ****** Сакура встречает рассвет в палате Хатаке, совсем не заметив, что усталость постепенно берет над ней верх, отодвигая на второй план все заботы и переживания о минувшем. Куноичи довольно долго возится с раной бывшего наставника, стойко игнорируя упрямство мужчины и собственную дрожь в прохладных пальцах, лишь только коротко просит его не противиться её прямым обязанностям, а он вдруг неожиданно сдаётся, позволив ей полностью сосредоточиться на лечении. Они почти не разговаривают, но, как ни странно, будто и без слов понимают состояние друг друга — Сакура была слишком взволнованна, а Какаши благоразумно помалкивал, глядя на неё внимательным долгим взглядом из-под полуопущенных век. Харуно сидела рядом в пол оборота, нахмуренно склонив голову над его плечом, а ему отчего то думалось, что та пропасть минувших лет, что разделяла их недавно, будто и вовсе исчезла. И выглядело всё это так чертовски знакомо и обыденно, что на сердце неожиданно становится слишком тепло. — Больно? — взволнованным шёпотом неожиданно роняет Сакура, почти насильно выдергивая его из мыслей. — Не пытайся сдерживаться, — чуть подумав, добавляет она, по своему расценивая его растерянный взгляд, — у тебя всё на лице написано! Знаю, процедура малоприятная, большая часть нервов и сухожилий повреждена… — Я настолько предсказуем? — слегка сощурившись, перебивает он, садясь поудобнее, так как спина уже начала затекать от неудобного положения, а подушка под поясницей сильно мешала. — Не то что бы, — со вздохом заключает она, чуть прикусывая губу и нахмуривая брови, — просто ты начинаешь часто постукивать пальцами, когда тебя что-то беспокоит, к тому же твой сердечный ритм неожиданно изменился… Какаши коротко усмехается, поглядев на куноичи смешливым взглядом. — Я почти не чувствую боли, — вкрадчиво поясняет он, улыбнувшись уголками губ, — просто тепло твоей чакры и ласковое касание пальцев заставили меня вспомнить давно минувшее время. Мне неожиданно вспомнились те времена, когда я ещё был твоим учителем… Сакура заинтересованно вскидывает одну бровь и улыбается в ответ не менее искренней и тёплой улыбкой, казалось, она тоже вдруг кое-что вспоминает, но предпочитает не перебивать его, и просто молча наблюдает за Хатаке со стороны. — Тогда ты была неумелой, угловатой девчонкой с буйным нравом… Куноичи звучно фыркает, встряхивая головой, отчего несколько прядей выпачканных пылью волос выбиваются из-за уха, падая ей на лицо, отчасти скрывая вспыхнувшие недовольством глаза. — Считаешь, я изменилась в лучшую сторону? — в её голосе звучало неподдельное любопытство, заставившее Хатаке тихонько посмеяться. — Конечно, ты повзрослела, — он хитро сощуривается, выдерживая небольшую паузу, — но касаемо остального не могу сказать точно… — А ты по-прежнему бестактный и беспричинно предвзятый, — раздражённо выдыхает она, закатив глаза, — никогда не упускаешь возможности, чтобы поддеть меня. К счастью, мы достаточно давно знакомы, иначе списала бы всё на твой возраст… — Считаешь меня сварливым стариком? — невинно предполагает он, невольно касаясь прядей розовых волос пальцами, осторожно заправляя их за ухо куноичи. — Я никогда не считала тебя старым, — честно отвечает она, поглядев на него со всей серьёзностью, отчего Какаши вдруг теряется на мгновение, совсем не ожидая такого ответа, но её слова отзываются в его душе скопом волнительного трепета, — и разница в возрасте между нами не так уж и велика. По крайней мере сейчас я в этом в полной мере убеждена… — Почему именно сейчас? — слегка сбитый с толку отзывается он, на что Сакура вдруг лукаво улыбается. — Потому что раньше я была неумелым, угловатым подростком, находящимся в подчинении своего сенсея, без шанса что-либо противопоставить его гениальности… — Ты никогда не перестанешь меня удивлять! — со смехом отзывается он, морщась от покалывающей боли в плече. Он не сразу замечает погрустневший взгляд куноичи. — Вот только сегодня ты пострадал из-за моей глупости. Я не должна была идти туда, — она виновато отводит глаза, — моё неумение контролировать эмоции идёт вразрез с кодексом шиноби… — Но это не делает тебя плохим шиноби, — он перехватывает её за подбородок, вынуждая поглядеть ему в глаза, — и тот выбор, что ты сделала сегодня — предотвратил гибель множества людей! Поэтому не стоит винить себя в произошедшем. Уверен, Кадзекаге думает так же, только не хочет это признавать. — Он злится на меня… — Скорее на себя. Гаара довольно сложный человек, тебе нужно приложить много усилий, чтобы понять его… — Но, разве так трудно было поблагодарить нас за помощь? Почему он так любит всё усложнять? Какаши тяжело вздыхает, убирая руку от лица куноичи, и задумчиво трёт переносицу. — Он из числа тех людей, что привыкли полагаться лишь только на собственные силы, Сакура. Харуно отстранëнно кивает, и делает глубокий вздох, негласно соглашаясь с его словами. — Хочешь, поговорим об этом? — неуверенно предлагает он, бросая на куноичи встревоженный взгляд, прекрасно зная, что её беспокоит. — Ну, — на выдохе шепчет она, качая головой, — не думаю, что это что-то изменит. Гаара… То есть, Кадзекаге! Он… Я совсем не знаю его! И я даже не уверена, что он позволит мне сделать это. Он выглядит таким… — Пугающим? — Не только. Ещё он холоден и жесток. И я совершенно не понимаю о чём он думает в тот или иной момент! Ками, — она прикрывает глаза, словно пытаясь подобрать более точные слова, — он эгоцентричный, властный, надменный… Порой, находясь рядом с ним, я будто вновь становлюсь той тринадцатилетней Сакурой, и мне это жутко не нравится, но я ничего не могу с собой поделать… — Какой трепетный, невероятно волнующий диалог! У меня даже ладони вспотели от немого восторга, — неожиданно заговаривает принц Ямагата, небрежно прислоняясь к дверному косяку, демонстрируя окружающим свои приподнятые руки. На его лице играла надменная полуулыбка, а в глазах горел недобрый огонёк. — Я вам помешал, должно быть? Прошу меня извинить! — Принц Ямагата, чем обязаны столь неожиданным визитом? — предельно вежливо отзывается Какаши, внимательно осматривая нежелательного гостя. Сакура невольно напрягается, сжимая руки в кулаки, развеивая лечебную технику. Какаши слышал, как дыхание её сбивается на миг, а прежде светлые глаза вдруг темнеют от гнева. — Слышал о вчерашнем неприятном инциденте, и пришел удостовериться, что с милой Сакурой ничего не произошло! — елейным тоном отзывается тот, окидывая куноичи внимательным взглядом, на что Сакура лишь тяжело вздыхает, и отводит глаза, испытывая явное неудобство. — Поговорим, Сакура? — Не вижу явных на то причин, принц, — сухо шепчет Харуно, вмиг становясь безразличной ко всему. — Прошу, уходите. — Ты пойдёшь со мной, сейчас же! — с явным нажимом произносит тот, вынудив Хатаке напрячься. — Отказа я не потерплю. Какаши хмурится, перехватывая куноичи за запястье, не позволяя ей подняться. Его взгляд ожесточается, и тон принца ему очень не нравится, а Сакура вдруг мягко улыбается ему, словно говоря, что всё будет хорошо, негласно просит его отпустить её. — Останься на ночь в больнице, — тихо просит она, — тебе нужно как следует отдохнуть и набраться сил. Я зайду позже… Он не сразу отпускает её руку, по-прежнему глядя на принца тяжёлым, нечитаемым взглядом, на что тот лишь самодовольно усмехается, небрежно отбрасывая светлые волосы с плеча, и складывая руки на груди. Сакура поднимается на ноги с явной неохотой, бросив на Хатаке быстрый взгляд через плечо, после чего медленно подходит к принцу, ожидая, когда тот посторонится и пропустит её. — Выглядишь неважно, — растягивая слова, с некой долей надменности отзывается тот, вынудив Сакуру поглядеть ему в глаза. — Я устала, и говорить с вами, принц, у меня нет ни малейшего желания, — холодно роняет она, мечтая оказаться как можно дальше от этого человека и никогда больше не иметь с ним ничего общего. Он пропускает её вперёд, коротко усмехнувшись услышанному. — И почему мне кажется, что ты мне не рада?! — наигранно вскидывая глаза вздыхает тот, следуя за ней в коридор. — Вам не кажется. Дверь в палату Какаши шумно захлопывается за её спиной, и Сакура нервно вздрагивает, понимая, что кроме них в коридоре больше никого не было. — К чему вся эта холодность, милая? Он перехватывает её за плечо, рывком прижимая к стене, ожидая увидеть на её лице следы липкого страха, вот только Харуно будто ничуть не удивляется его действиям — смотрит прямо, чуть вскинув подбородок, хмуря тонкие брови. Равнодушие. Вот что он видел в её глазах, и эта неподдельная реакция ненадолго вводит его ступор. А Харуно всё молчала, отказываясь что либо-говорить. Нет, это совершенно не те эмоции, что он ожидал увидеть. Всё что угодно, но никак не это. — Не пытайся храбриться, — с шипением давит он, стискивая подбородок куноичи болезненной хваткой, мгновенно теряя над собой контроль. — Или ты решила, будто я позволю вот так смотреть на меня? — Быть может, вам следует оставить меня в покое? — приглушённо шепчет она, и вдруг перехватывает его руку, с силой стискивая у запястья, болезненно выкручивая, без явных усилий отстраняя от своего лица. — Я же сказала, что устала! И у меня совершенно нет настроения, чтобы терпеть ваши гнусные выходки. Она с силой отшвыривает его руку, вынудив принца невольно отступить на несколько шагов назад и с изумлением поглядеть на неё, словно перед ним сейчас стоял совершенно незнакомый человек, а не хрупкая девчонка, которая, к тому же, была почти вдвое меньше него. А Сакуре было плевать, пользуясь его замешательством, она отталкивается от стены, и молча проходит мимо, даже язвительный смех, вдруг послышавшийся за спиной, ни на секунду не останавливает её. — Ну это ты зря, — провожая куноичи сощуренным, недобрым взглядом, глухо цедит Ямагата, невольно потирая саднящее запястье. — Очень зря, Сакура. ****** Сакура облегчённо выдыхает лишь только когда спускается на первый этаж. Хорошо, что принцу не взбрело в голову увязаться за ней следом, иначе бы она непременно что-нибудь ему сломала. Его выходки уже начинали порядком раздражать, и куноичи чувствовала, что с каждой их новой встречей терпения у неё оставалось всё меньше. Он пытался воздействовать на неё посредством власти и статуса. Пытался манипулировать её положением, и, кажется, считал, что она никогда не посмеет ему перечить. Очевидно, у принца и Кадзекаге были какие-то свои личные счёты, иначе с чего бы ему пришло в голову досаждать ей своим вниманием. Но она всё же искренне надеялась, что ему вскоре наскучит, и он оставит её в покое. Раздражённо фыркнув, она ускоряет шаг, в надежде поскорее выбраться из больницы, решив вернуться в резиденцию, чтобы принять душ и сменить испачканную одежду, но запоздало нахмуривается, посчитав, что ей привиделось нечто неожиданное. Знакомая чакра полоснула тело тревожными покалывающими импульсами, а в нос вдруг ударил знакомый калёный запах пустынного песка. Куноичи сбивается с шага, невольно замирая, неуверенно заглядывая в приоткрытый кабинет. Нет, ей не почудилось — это определённо был Кадзекаге. Привычные взгляду ало-красные волосы и бледная, почти фарфоровая кожа. Он сидел спиной к ней, обнажённый по пояс, о чём то негромко переговариваясь со стоящим рядом ирьёнином. Сакура невольно сощуривается, пытаясь уловить хоть слово, в надежде понять, что могло привести его в больницу, но это ей так и не удаётся. Лихорадочно выдохнув, куноичи резко подаётся назад, когда Кадзекаге вдруг озирается, очевидно, так же уловив знакомое присутствие чакры — нефритовые глаза сощуриваются, песчаный шиноби медленно поднимается на ноги, жестом руки приказав ирьёнину отступить. А вот Сакура, совершенно некстати застигнутая врасплох, и попятившаяся было от двери, вот-вот была готова сорваться с места — отвернувшись от двери, она делает крохотный шажок вперёд. — Стой на месте, — голос у него был хриплым и низким, мгновенно отозвавшимся в её теле скопом леденящих искр, — даже не думай сбежать. Он подходит к ней со спины совершенно бесшумно, а цепкая хватка стальных пальцев на предплечье, заставляет Сакуру невольно напрячься и затаить дыхание. Куноичи невольно смеживает веки, понимая, что теперь ей уж точно не отвертеться, и нужно было срочно придумать оправдание неудавшейся попытке подглядывания. Вот только все слова разом испаряются из головы, когда Гаара разворачивает её к себе — взгляд против воли ползёт по его телу, по тёмно-бурым воспалённым отметинам, расчерчивающим практически всю правую сторону рёбер и груди, берущим начало от плеча, которое было неестественно приподнято. — Почему не сказал, что ранен? — возмущённо давит она, мгновенно позабыв о собственной оплошности, встречаясь с ним глазами, на что Гаара лишь молча кривит губы. — Не думаю, что хочу отвечать на этот вопрос, — с явной неохотой отзывается он, отпуская её руку. — Зачем ты следила за мной? — Я не следила, — чеканя каждое слово, раздражённо шипит в ответ куноичи, суетливо переступая порог кабинета, быстро заталкивая мрачного Кадзекаге внутрь, чтобы скрыть его голый торс от любопытных глаз идущих мимо девушек-ирьёнинов. — Ты всё не правильно понял! — Что ты делаешь? — недоуменно тянет он, глядя на неё тяжёлым взглядом. — Хочу остаться и помочь! — демонстративно складывая руки на груди, со всей серьёзностью заявляет она, внутренне сокрушаясь такой наглости. — Если, конечно, ты не против моей компании? — Можешь быть свободен, — кивнув мужчине-ирьёнину, коротко распоряжается Гаара, казалось бы, совершенно не обращая на её слова ни малейшего внимания. Он вообще выглядел на редкость отрешённо, в то время как кончики её ушей противоречиво алели. — Она закончит осмотр… — Да, Кадзекаге-сама, — непререкаемым тоном отзывается мужчина, и с коротким поклоном спешит ретироваться. Оставшись вдвоём, Сакура хмуро натягивает на руки перчатки, после чего приступает к осмотру, но как бы она не старалась при этом успокоиться — сердце по-прежнему грохотало в груди, работая словно на износ. Гаара сидел на стуле совершенно неподвижно, молча буравя взглядом стену, и лишь только по напряжённым мышцам пресса куноичи понимает, что ему было некомфортно от её прикосновений, хотя она старалась делать всё максимально осторожно. — У тебя выбито плечо, — со злостью заключает она, ещё раз ощупывая тугую, синеватую поверхность над смещённым суставом, мысленно исключая возможный перелом. — Не знаю, каким образом ты терпел всё это время, но… — Только болтать горазда, а, Харуно?! — сухо давит он, поглядев на неё исподлобья. Сакура уязвлённо поджимает губы. Мстительно перехватив его плечо ладонью, и крепко стиснув предплечье другой рукой, она резко тянет его руку на себя, не без помощи чакры выворачивая её под нужным углом, срывая с губ Гаары невыносимо-яростной рык — песчаный шиноби, совершенно не ожидавший её выпада, озирается на неё ослеплённым, затуманенным взглядом, обнажая ряд белоснежных зубов, задышав словно загнанный зверь, а из тыквы на его поясе вдруг вырывается рой загудевшего негодованием песка, вмиг устремившегося к охнувшей от неожиданности куноичи. Выбитый сустав, неохотно поддавшись, с глухим щелчком встаёт на место, и Сакура отступает назад, заслоняя лицо сгибом локтя. Её с силой отталкивает к стене — песок оплетал её тело сокрушительными, удушающими путами, и противиться ему было совершенно бесполезно. Дышать стало невыносимо тяжело и больно. Крохотные песчинки без труда проникали в лёгкие, угрожая разорвать её изнутри, так что Сакура отчаянно всхлипнув, замирает, по-прежнему заслоняя лицо рукой. Гаара приходит в себя мгновением позже. Вскочив со стула, он не задумываясь вскидывает больную руку, с усилием загоняя песок обратно в тыкву, запоздало осознавая, что боль постепенно отступала, возвращая былую чувствительность — онемевшие пальцы дрожали, но он всё же мог ими двигать, хоть и с большим трудом. — Ты спятила? — шагнув к куноичи, рычит он, довольно ощутимо встряхивая ту за плечи, вынуждая посмотреть на него растерянным взглядом. — Я мог убить тебя! Сакура с трудом делает спасительный вздох, теряясь в ощущениях. Гаара смотрел на неё совершено безумным взглядом, на что куноичи лишь криво усмехается, невольно обмякнув, и если бы он не держал её — она бы непременно осела на пол. — Почему ты делаешь это? — раздражённо выдыхает он, ещё раз встряхивая её так, что она едва ли не прикусывает себе язык от неожиданности. — Почему постоянно испытываешь меня? Упрямо вздернув подбородок, она упирается в его грудь руками, пытаясь выдержать небольшое расстояние между их телами, вот только песчаник стоял твёрдо, выжидающе глядя на неё сверху вниз. — Мне стоило предупредить тебя? — чуть вскинув брови, невинно предполагает она, и вдруг фыркает, будто делая для себя какие-то выводы. — Но от этого бы тебе не стало менее больней! — Я говорю сейчас не только об этой выходке… — цедит он, склоняясь к ней так, что их лица теперь были на одном уровне. Сакура хмуро поджимает губы, прекрасно понимая, что он имел в виду, но оправдываться перед ним она точно не собиралась. Вместо этого куноичи лишь сощуривает глаза, готовясь стойко выдерживать зрительную оборону, вот только предательски порозовевшие щёки и участившееся сердцебиение в этом ей очень сильно мешали. — Молчишь? — хрипло шепчет он, и его светлые глаза опасно сужаются, так что у Сакуры на мгновенье перехватывает дыхание от такой перемены. — А что я должна тебе ответить? — довольно резко выпаливает она, запоздало осознавая, что этот разговор может закончиться довольно скверно для них обоих, но остановиться уже не могла. — Ты явно недоволен тем, что я ослушалась, и не осталась в деревне… Но у тебя нет никакого права командовать мной! Твоё нежелание считаться с моим мнением уже переходит все границы… — Ты даже не представляешь, чего мне стоило, чтобы вытащить вас из той западни! — он повышает голос до леденящих душу частот, впиваясь в неё разъярëнным взглядом, вынудив мгновенно смолкнуть, и поглядеть в ответ растерянным взглядом. — Секунда промедления могла стоить чьей-то жизни. Твоей жизни, Харуно! И пока ты находишься у меня на глазах, ты никогда не переубедишь меня в том, что я поступаю с тобой неправильно! Ты поняла меня?! Сакура невольно сглатывает, ощущая, как нервная дрожь прокатывается по телу болезненным вихрем. Куноичи вжималась в стену лопатками, отчего-то пытаясь выдержать дистанцию, но лицо Кадзекаге, по-прежнему, было слишком близко от неё, и это пугало. Слишком долго она не видела его таким. Гаара был чертовски зол, так что остатки противоречий разом покидают её существо, оставив после себя лишь пустую, молчаливую оболочку. — А теперь уходи, — хрипло давит он, тяжело отступая на шаг, медленно отводя глаза, — я не хочу тебя видеть.