***
Эмиль смог получить доступ к телефону подопечной, в котором не оказалось ничего примечательного: номера коллег, подружек, родителей и парочка контактов различных фирм. Ежедневник пестрил визитками, номерами телефонов, расчетами — всем тем, что обычно было в ежедневниках людей. Помимо рабочего оружия у Сабрины дома не было найдено ни документов, ни личного оружия. Никаких долгов, никаких сейфов — ничего. Девушка была чиста как белое перышко. Именно это заставило мужчину копаться не в ее настоящем, а в прошлом. А еще он абсолютно точно собирался проверить ее окружение. Если бы Эмиль знал о Сабрине больше, чем ему позволяется узнать из личных вещей, дело пошло бы намного быстрее. Но увы, собственная гордость сейчас аукнулась ему пропажей родственной души, которой он даже помочь никак не мог. На самом деле, Эмиль понимал, что его незнание собственной родственной души — хотя знакомы они достаточно — это полностью его вина. Сабрина хотела если не подружиться, то хотя бы не пререкаться со своим напарником. Между ними пусть и устаканилось достаточное доверие, дружелюбной атмосферы не было. Не было разговоров о жизнях друг друга. Не было «может, ты дашь мне совет». Сейчас, когда информация и получение новых деталей зависели не от него, мужчина заехал к себе домой. Некоторое время он не понадобится ни в офисе, ни где бы то ни было, так что оставалось хотя бы не мешаться и не мозолить глаза тем, кто и без того проработал весь рабочий день. Учитывая, какие у него с коллективом неоднозначные отношения, рисковать сейчас не стоило. Пока каждый из них был готов помочь, Эмиль не хотел упускать возможность пользоваться этим. Он не представлял, что чисто технически может происходить с девушкой где-то там. Если бы они не были родственными душами, мужчина бы вряд ли так беспокоился. Более того: если бы они не были родственными душами, он бы вообще оставил это дело начальству. Это им положено разбираться с пропавшими сотрудниками. Вне зависимости от того, в каких обстоятельствах они пропали. Месяц. Почти за целый месяц они так и не получили ни одной зацепки. И если Эмиль чувствовал своим нутром, интуицией — всем, чем угодно — что дело вовсе не в жизни девушки вне работы, то Роберт, видимо, не особо рвался в поиски: мужчина требовал от Эмиля доказательств того, что это связано с работой. Какие, к черту, доказательства, если агента ФБР похищают посреди улицы во время начала спецоперации над поимкой работорговцев, не убивают, не требуют выкуп, а просто держат где-то у себя? Более того, Эмиль связался с Аннет, подругой напарницы, чтобы выяснить про возможные мотивы похищения. Их не было. Никаких конфликтов, никаких интрижек. Все, что сейчас могло помочь девушке, это раскрытие той самой шайки. И Роберт «упорно» думал над тем, как это сделать. В голову тут же стрельнула мысль: если от всего оборудования на девушке избавились почти сразу, значит, похитители знали о том, какое где оборудование было. Знать они это могли только от тех, кто участвовал в организации спецоперации. Круг сужался до более, чем десятка человек. Не так мало, как хотелось бы, но и не все жители города. Он даже представить себе не мог: предатель кто-то из коллег. Тех, с кем он работал бок о бок…***
Сабрина открыла глаза, просыпаясь уставшей. Если раньше в подвале было не так холодно, то сейчас отнимались ноги от замерзания. Конечно, девушка сама по себе была чувствительна к перепадам температур, но вот эта ситуация вообще не радовала. Девушка подняла тоненькое бледно-серое покрывало, желая оценить его размеры. Если выгодно сложить его пополам, то удастся хоть немного сохранить тепло собственного тела. И, благо, это получалось сделать, но не без недостатков: покрывало можно было сложить только в форму треугольника, из-за чего так или иначе холодило бы какую-то часть тела. Так или иначе, единственный способ уснуть в тепле казался вполне очевидным — спать сидя, подобрав к себе ноги. Так она укладывалась компактнее. Конечно, она не была два метра ростом, но и до полутораметровой отметки она была далека. Взгляд цепляется за бутылку, заманчиво стоящую на тумбе рядом. Протягивая обе руки — они все ещё были скованы наручниками — к ней, девушка счастливо цепляется за нее. Ещё достаточно теплая жидкость сейчас была словно камин в снежную бурю. Нет, конечно, в подвале было не так холодно, как в типичной зимней пустыне, но и не Бали. Сабрина открывает крышку, чтобы понять, что за содержимое скрывается внутри. Никакого запаха, еле-еле красный оттенок. Сумасшествие, конечно, но любопытство сыграло свое: она подносит бутылку к губам и делает мелкий глоток, пытаясь уловить вкус. Кислый чай. Она ни разу такой не пила, так что многого сказать не могла. Зато определенно точно смогла выпить примерно половину бутылки. Она не боялась того, что в бутылке мог оказаться какой-то яд. Ее бы не стали травить так изящно как минимум потому, что у них был тысяча и один способ избавиться от нее любым другим способом и убивая ее, и просто избавляясь от ее общества. В какой-то момент Сабрина заметила камеру там, где ее раньше не было точно — она так много времени провела в этой комнате, что знает наизусть каждую трещину, не то что камеру. Тут же раздается скрип внешней двери. И она абсолютно была уверена в том, что посетитель придет к ней. Она ожидала увидеть своего недавнего мучителя, но точно не Жаклин. Девушка зашла к ней спокойно, словно не боялась неожиданной нападки и попытки сбежать. Сабрина списала это на то, что за дверью и снаружи могли быть любые другие люди, способные ее остановить. На самом деле, это оказалось не так. Жаклин была уверена в своих движениях и безопасности не потому, что была под защитой кого-либо. Она спокойно подходила к Сабрине и садилась на край кровати потому, что мгновение назад выпитый чай все же содержал в себе кое-что. Парализующий препарат, из-за которого у девушки не было сил руку в кулак согнуть — и уж тем более не было сил сорваться с места и стремглав устремиться на свободу. — Мне на самом деле жаль, что нам приходится держать тебя здесь, — Жаклин грустно улыбается, глядя на коллегу, которая откинула голову назад, прикрывая глаза. У них на самом деле не было такого мотива — Жаклин вообще сказала парням, чтобы те дали от ворот поворот. До похищения Сабрины женщина даже понятия не имела о планах Грега — как позднее выяснилось. — Тогда зачем держите? — Сабрина могла говорить, с трудом двигать головой, но предпочла бы вцепиться этой швабре в волосы. Что-что, а она точно смогла бы неплохо искалечить аналитика отдела. — Ты бы знала, как старательно Эмиль тебя ищет. И он догадывается о том, что твое последнее дело как-то связано с похищением, — Жаклин игнорирует вопрос, наклоняясь на железную раму. Рука с колена перемещается на бедро. — Не удивлюсь, если ты пришла за моей головой, чтобы отправить ее ему в подарочной коробке, — сил было немного. И даже последние их отголоски просачивались сквозь ладони, словно Сабрина пыталась удержать воду в сито. — Я думаю, тогда он бы начал усердствовать сильнее. Я не знаю, в каких вы с ним отношениях, но он явно к тебе неравнодушен, — она улыбается, — рано или поздно, Грег наиграется и дарует тебе смерть. Сейчас я не могу тебе этого дать, — Жаклин встаёт, бросает последний взгляд на девушку и уходит насовсем. Она больше не зайдет к ней, чтобы не испытывать собственное равнодушие на прочность. Она не испытывала к похищенным ничего: это были глупые девчонки, которые покушались на богатство и красивую жизнь. Таким суждено жить в борделях. Жаклин знала, что Сабрина была не из них. Более того, женщина была уверена в том, что девчонка такого конца не заслуживала. Тем не менее, она ничего не могла с этим поделать. Грег был важным звеном во всей схеме — его прихоти были на самом деле важнее, чем справедливость и несправедливость ситуации с Сабриной. Чем-то она его зацепила и Жаклин не могла ей помочь.***
А если бы и могла — не стала бы. Сабрина не смогла бы держать рот на замке