***
— Никогда не видел Тоору таким. Сугавара с грустью и лёгким беспокойством наблюдал за резкими изгибами блестящего капельками пота тела. — Он не выдержит, Кейджи. Сорвётся. Надо ему помо… Сугавара обернулся. Акааши рядом не было.***
Хипсы, ошейник, поводок. Акааши, стараясь унять дрожь, быстро раздевался-одевался. Времени на тщательную проработку внешнего вида не оставалось. Сейчас важно другое — чужого доминирования в сольном выступлении Ойкава не потерпит, поэтому и образ приходится подбирать соответствующий. «Близнецы на говно изойдутся, что посмел их шмотки тронуть, но… пусть валят к чертям!» Бросив взгляд в зеркало, Акааши схватил знакомую помаду и уверенно провёл ломающимся от нажима стержнем по скуле — от уголка глаза и вниз по щеке: зигзагообразная молния завершила наспех созданный образ единственным ярким пятном. — Хината! — нервно вдавил кнопку связи Акааши. — Мой выход, предупреди Энношиту. Дожидаться ответа он не стал: предстояло за короткое время пробежки до сцены настроить себя психологически. «Это Ойкава. Это всего лишь Ойкава», — мысленно умолял Акааши собственные фобии не вырваться наружу в самый неподходящий момент. К чёрту. У него… нет, у них получится. Обязательно!***
— Хэй! Когда вы так нажраться успели-то? — с оттенком зависти прокомментировал Куроо, разглядывая шатающихся в обнимку Бокуто с Ивайзуми. — И где третьего потеряли? — Охо-хо-хо! — басовито выдохнул Бокуто, едва не промазав в ответном приветствии по протянутой ладони. — У нас сёдня это… эта… расслабуха. Хаджи стресс с-снимает — какая-то опер-рация сложная. А Дайчи на с-соревнованиях. Сам-то чего тут ош-шиваешься, бро? «Операция… соревнования…» — Куроо привычно сортировал информацию. — «Интересных знакомых Бокуто себе нашёл. Надо будет узнать подробнее, мало ли». — Как обычно, — пожал он плечами и хлопнул по спине икнувшего Бокуто. — Но вот чего-чего, а вашего появления не ожидал. Да и зачем пришли-то? «Звёздочки» уже отплясали, время позднее, народ расходится. — Н-насрать! Пошли. Нам бы это… саму атмосферу. Бокуто широко улыбнулся и потянул за собой согласно кивнувшего Ивайзуми. По ушам вдарило тяжёлой попсой. — Ч-чё ты там про «звёздочек» говори-ил? — вновь икнул Бокуто, опираясь на колонну и восторженно наблюдая за выходом затянутого в полоски кожи танцора. — Сам в шоке! — Куроо нервно сжал бокал с выпивкой. — Ох ты ж, блядь! Ушиджима. Теперь понятно. — В с-смысле? — Ивайзуми помотал головой, пытаясь протрезветь хоть немного. Не помогло. А в следующее мгновение его взгляд сфокусировался на сдёрнутом с бёдер платке и затянутом в «беседку» члене.***
Морально отягощённой личностью в плане секса и сопутствующих ему «ограничений» Ойкава никогда не был, но насилия над собой не прощал. Никому. И пусть сейчас он не в состоянии себя защитить, отказываться от мести не собирался, намереваясь использовать возможности по максимуму. А мог он только одно — танцевать. Клубы́ стекающего по «лепестку» дыма тревожно всколыхнулись в такт музыке и заиграли жёлто-алыми всполохами направленного на них света. Настораживающий ритм и «шипение» сцены привлекли внимание оставшихся и вновь прибывших посетителей, заставив замереть в ожидании чего-то невероятного. Охваченный лучом света Ойкава стремительно-хищно приблизился к самому краю «лепестка», поймал взгляд сидящего по центру «зоны» Ушиджимы и под первые слова песни рухнул на колени, в падении сдёргивая платок и резко выпячивая вперёд бёдра. «…задержим дыхание и досчитаем до трёх…» — Всем телом откинуться назад и, перекинув за спину цепь браслетов, поднять себя к зрителям, не забывая играть бёдрами и животом. Раздвинуть ноги и наклониться вперёд, вытягивая руки. Заставить взгляды прикипеть к ярким губам, позволив заметить, как язык проталкивает в рот кляп, безжалостно стянувший уголки губ. «…разрушение, удушье…» — Элемент нижнего брейка и поворот, позволивший эффектно прогнуться и подняться, повернуться к зрителям спиной, демонстрируя её потрясающий изгиб, стройность длинных ног и неприкрытую тканью сжавшуюся от напряжения задницу. «…сохраню свою любовь для тебя…» — Руками сжать ягодицы, погладить и провокационно подхватить цепью, чуть приседая и раскачиваясь из стороны в сторону. Обернуться на миг, убедиться, что смотрят, и закружить полуторный пируэт, наконец-то позволяя скользким от пота ладоням коснуться живота. «…растворим свою человечность…» — Сильнее раскачаться, вскинуть руки, натягивая цепь, и обернуть её вокруг шеи. Не давая возможности дольше положенного любоваться композицией позорного поражения, изящно вывернуться из металлических объятий и сжать пальцами ремни на груди, встряхнув волной изогнувшееся тело. Коснуться сосков, круговыми движениями размазывая помаду, и резко опустить руки вниз, вытирая пальцы о живот, оставляя красные полосы возле пупка и подчёркивая недоступность ключа. «Смотри на меня! Смотри. Я не сдамся. Никогда. Даже если придётся подчиниться!» — Ойкава практически на грани, как и его танец, погрязший в страстной ненависти. «…я сдаюсь тебе…» — Всё, он больше не выдержит. Мягкий поцелуй в шею заставил на секунду замереть и облегчённо выдохнуть, мазнув языком по губам, освободившимся от кляпа. Мгновение и… ощущение проскользнувшего между ног тела: перед ним лежал Акааши, протягивая поводок от ошейника и медленно выгибаясь навстречу жадно потянувшимся к нему рукам. «…живу ради твоих прикосновений…» — Цепь подхватила изогнувшегося в «мостике» Акааши, а ладони чувственно погладили живот и грудь, в конце концов сжимаясь на поводке и резко притягивая-поднимая не сопротивляющегося партнёра. «…никогда не был столь близок к смерти…» — Развернуться к залу боком, оттолкнуть прижавшееся тело, позволяя возникнуть между ними просвету, и задвигаться в танце бесстыдных прикосновений, хаотичных рывков и намёков на поцелуи. «…моя жизнь окончена…» — Акааши плавно опустился на колени, обнял ноги Ойкавы и медленно, подчиняясь тянущему зову поводка, заскользил вверх, откидывая назад голову, но продолжая ласкать руками затянутые в кожу бёдра и сжимать обнажённые ягодицы. «…сохраню свою любовь для тебя…» — Повелительным жестом Ойкава притянул лицо Акааши к животу, вжимаясь пахом ему в горло и с силой проводя пальцами по скуле, превращая красную «молнию» в сюрреалистичные потёки крови. Под тягучий проигрыш Акааши завершающим аккордом подхватил языком ключ и втянул в рот, постепенно вбирая цепочку и поднимаясь всё ближе к… Проигрыш закончился, ритм достиг своего пика, обрушившись на увлёкшихся игрой танцоров обещанием скорой развязки. Разорвав цепочку, кончик которой остался свисать с уголка рта, Акааши обнял Ойкаву руками за шею и в ответных движениях слился с ним в единое целое, доводя клиентов «Сапфира» до исступления в несбыточных желаниях прикоснуться, сжать… нагнуть и кончить. «…сохраню свою любовь для тебя…» — Финальный «всхлип» песни, и утопленная в клубах дыма сцена скрыла тяжело дышавших и едва-едва соприкоснувшихся губами танцоров, оставив чужое воображение навеки томиться от невозможности разгадать — мелькнул серебристым росчерком между их губ ключ или показалось?***
— З-знаешь, до туалета тут недалеко, — прохрипел Бокуто и, пьяно шатаясь, направился в нужную сторону, с вялым изумлением отметив, что Ивайзуми за ним не последовал. А тому уже и смысла не было. Под насмешливым взглядом Куроо Ивайзуми выхватил у него бокал и, не почувствовав вкуса, прикончил остатки чего-то крепко-алкогольного. Хотелось рычать и бежать вслед за своей «звёздочкой», но внезапный порыв остудили разом загомонившие посетители, матерными выражениями и неадекватными восклицаниями комментируя «звёздный номер». Вовремя Бокуто успел свалить; нехилая такая часть клиентов ломанулась по известному направлению. А Ивайзуми всё ещё боролся с разочарованием и злостью, мысленно пытаясь уцепиться за что угодно, только бы перестать прокручивать перед глазами сногсшибательное непотребство.***
— Ублюдок! Ты соображаешь, чтó натворил?! — Терушима чуть ли не ядом плевался, на эмоциях пиная сидящего на полу гримёрки Ойкаву в бедро и не обращая внимания на возмущённый взгляд прижавшегося к нему Акааши. — Оторвали задницы от пола, натянули шмотки и быстро свалили отсюда! Сугавара, помоги этим придуркам. Живо! И чтоб как минимум неделю вас здесь не видел. Дебилы. За простой я с вас ещё спрошу по полной программе! Дверь за вылетевшим из гримёрки психующим Терушимой хлопнула с такой силой, что заставила поёжиться от порыва ветра. — Напугал, куда бы деться. — Послав вслед Терушиме воздушный поцелуй, Ойкава поднялся и помог Акааши, но тут же сник и устало произнёс, ни на кого не глядя: — Мои проблемы, сам разберусь. Идите домой, а я такси возьму. — Глупо, Тоору. — Сугавара протянул Акааши одежду. — Тебе следует понять, что твои проблемы давно уже перестали быть твоими. Или мы для тебя всего лишь очередная ступенька в психологических экспериментах? Ойкава на вопрос не ответил, виновато пожав плечами и качнув головой. — Потом поговорим, ладно? Оставьте меня… прошу. Акааши, выбросив в урну испачканный в помаде ватный тампон, подтолкнул Сугавару к выходу и молча закрыл за собою дверь. — Спасибо, Кейджи. За всё. — Ойкава сделал глубокий вдох-выдох и принялся одеваться.***
«Твою мать. Не успел!» — Терушима с тревогой осмотрел пустую центральную «зону»; взгляд отчаянно метнулся по залу — повезло. — Привет, Куроо. Как отдыхается? — С видом довольного жизнью дельца он как бы невзначай поравнялся со странной компанией. — После такого? Да ты издеваешься! — Куроо дружелюбно оскалился, протянув руку. — Гляди, Бокуто сейчас на постоянную прописку в твоё заведение напросится. — Ну-у, допустим, на прописку он уже напросился. Как и ещё парочка незнакомых личностей, если мне память не изменяет. — Терушима понятливо перемигнулся с Куроо и многозначительно кивнул в сторону Ивайзуми. — На что намекаешь? — прищурился Куроо. — Ни на что, — небрежно отмахнулся от предположений Терушима. — А вот задуматься над моими возможностями тебе бы не помешало. По большому счёту, чтó я могу? В своём заведении — практически всё. Но вот за его пределами… — Терушима выдержал паузу и осторожно закончил: — Разложат ваших «звёздочек» в ближайшей подворотне, как пить дать. Хорошей ночи, Куроо. Оп-па! А вот о таком варианте развития событий Куроо даже не подумал. Хотя стоило бы, учитывая бескомпромиссность Ушиджимы. Куроо быстро набрал привычную комбинацию на телефоне, дополнив нестандартными указаниями: пара минут, и его парни найдут «звёздочек», не позволив ситуации выйти из-под контроля. Лишь бы эти пьяные и влюблённые идиоты нигде не напортачили. Э-э, а где?..***
Ушиджима молча разглядывал стоявшего перед ним на коленях Ойкаву, чью руку беспощадно заломил за спину Тендо. Но под весьма говорящим взглядом хватка Тендо ослабла, позволив Ойкаве немного прийти в себя, поднять голову… И с полным отсутствием инстинкта самосохранения провокационно улыбнуться, облизнув сохранившие едва заметные остатки помады губы. То, что творилось на сцене… Не встал бы только у мёртвого. А мёртвым Ушиджима не был. Как и дураком: он всё прекрасно понял и прощать не собирался. Тем более, что понял не он один. Ронять авторитет перед тем же Тендо — последнее дело, граничащее с потерей не только места главы группировки, но и, скорее всего, жизни. — Такая шлюха, как ты, Ойкава, должна прекрасно осознавать последствия. Рука Ушиджимы уверенно смяла в кулаке волосы беспомощной жертвы, откидывая назад голову и обнажая горло. Улыбка Ойкавы накал провокации не изменила, и Ушиджима тут же понял, почему: пальцы противно заскользили, пачкаясь в геле. Смачный плевок, пусть и не достигнув цели, но ударив по самолюбию, окончательно пошатнул невозмутимость Ушиджимы. Широкая ладонь со всей дури влепила такую оплеуху, что Ойкава захаркал кровью из разбитой щеки и повреждённых дёсен. — Сейчас мы немного позаба-а-авимся. Голос тянущего гласные Тендо окрасился предвкушающими нотками, заставив Ойкаву отрешиться от боли и повернуться в сторону возмущённых возгласов из глубины вонявшего помоями закоулка. — Хватит уже толкаться, что за манеры! — Руки убрал, скотина! Нет, только не это.