***
Это слишком хорошо, чтобы походить на правду. Приняв душ, Акааши растянулся на низкой, прикрытой простынёй скамье. Шевелиться, вытираться и даже думать откровенно лень. Но Бокуто, что-то фальшиво мурлыча себе под нос и пританцовывая под разлетающимися во все стороны струями воды, невольно привлекал внимание. Акааши верил и не верил, что всё происходящее — дурманящая своей нереальностью действительность. Хотелось ещё и ещё. Ещё больше Бокуто! — Слушай, — с затаённым восторгом рассматривая атлетически сложенного Бокуто, Акааши решил отвлечься заинтересовавшим его в ходе тренировки вопросом, — а почему Савамура к тебе по имени не обращается? Мне казалось, вы довольно тесно общаетесь. Ты же называешь его Дайчи… — Даже не думай! — Звонко шлёпая по мокрому полу, Бокуто подошёл к скамье и присел на корточки, заглядывая Акааши в лицо. — Бокуто — и никак иначе! — Выразительно подвигав широкими, в разлёт, бровями, он хищно оскалился и взлохматил на голове чёрно-белые пряди. — Мне подходит, согласен? «Что там фамилия „Бокуто“ означает? Какой-то вид рогатых сов? Точно!» — Акааши кивнул и подпёр подбородок рукой: трудно возражать, глядя на это голое и лохматое чудо. — Значит, мне тоже нельзя? — С пару секунд помучив настойчивым интересом скривившегося от невозможности найти подходящий ответ Бокуто, Акааши сжалился. — Но ты прав, как есть — мне больше нравится. — И резко сменил тему: — А что это за звуки? — Недоумение на лице Бокуто заставило уточнить: — Бессистемные, тихие и не поддающиеся определению хлопки. — Ну у тебя и слух! — присвистнул Бокуто, покрутил рукой и ткнул пальцем вниз. — Парни Куроо в тире тренируются. А вообще, — коварно приблизился он губами к уху Акааши, — не стóит быть таким любопытным. И, кстати, под водой лучше слышно. — Под какой во… Он слишком расслабился, раз не сумел вовремя сообразить, чтó затеял Бокуто. А тот, с задорным «охо-хо!» подхватив не успевшего испугаться Акааши на руки, как пушинку швырнул его прямиком в бассейн, тут же ныряя следом. Всё. Кха-кха, тьфу! Ты труп, Бокуто Котаро.***
— Не останешься? Акааши, выплеснув за сегодняшний вечер энергии больше, чем за неделю в «Сапфире», с трудом поборол полусонное состояние и сосредоточился на вопросе. — Не могу. — Последняя пуговица куртки наконец-то оказалась застёгнутой. — Мне с утра на работу. — Как это — с утра?! — растерянно. — Бо-о-окуто! — обречённо вздохнул Акааши, обуваясь. — На обыкновенную работу, как и у большинства нормальных людей. — Оя-оя. А что за… — Предостерегающий от дальнейших расспросов взгляд заставил Бокуто проглотить любопытство и недовольно буркнуть: — Проводить почему нельзя? — Ты ещё поцелуй на прощание, — неопределённо хмыкнул Акааши, открывая входную дверь. — А можно? Ладно-ладно, понял. Пока. — Бокуто, придерживая дверь ногой, молча смотрел вслед своей — теперь уж точно своей! — невероятной «звёздочке». — Ты ведь вернёшься? — Куда я от тебя денусь… Но это всё потом. А сейчас — домой и спать. Сугавара, наверное, уже десятый сон досматривает.***
Что за странное чувство? Слишком чужое, чтобы понять. Слишком знакомое, чтобы с уверенностью выбрать из вихря сумасшедших ощущений… Будоражащее, заставляющее острее реагировать на поцелуи и томиться в ожидании разрядки. Поцелуи? Разрядки?! Неуместное сомнение, на миг вырвав из плена неги и наслаждения, тут же забылось под напором нежных прикосновений. Невесомо-ласковый поцелуй под коленкой — волнующе. Мозолистые ладони на икрах, медленные поглаживания — приятно. Влажные дорожки всей поверхностью языка по внутренней стороне бёдер — возбуждающе. Выше — пальцы сжимают ягодицы; увереннее — немного обветренные губы царапают живот. Невыносимо! Раздвинуть ноги шире, приглашающе качнуть бёдрами и наконец-то… Задыхаясь, смачивая вязкой слюной пересохшие губы, Сугавара бессмысленно пялился в потолок, теряясь в темноте и пытаясь осознать себя. Сон… Это был сон?! Но чем бы это ни было, давящее на виски возбуждение терзать не переставало, требовательно напоминая о себе тяжестью в паху. Чёрт. Надо успокоиться. Но пальцы уже сжимали член. Сдавшись и тихо всхлипнув, Сугавара приспустил трусы и нервно задвигал рукой. А перед глазами всплывали туманные обрывки сновидений… Прохладный душ остудил горевшую от мнимых прикосновений кожу. Несмотря на разрядку, Сугавара в большей степени испытывал раздражение, а не облегчение. Да, у него давно никого не было. Но это не повод просыпаться от «мокрых» снов! Дверь в ванную захлопнулась с громким стуком. Сугавара обеспокоенно посмотрел в сторону Акааши, но тут же вспомнил, что хоть дискотеку здесь устраивай — Акааши проснётся только под звук будильника. Приблизившись к кровати, он ещё раз убедился, что не разбудил друга. От Акааши пахло водой и чем-то приятно-масляным. Глубоко вздохнув, Сугавара внезапно успокоился и вернулся к дивану — спать всё-таки хотелось. «Кто ты?»***
Искренний смех Сугавары очаровывал. Савамура, не прекращая красочно описывать, как заикавшийся Нишиноя отпрашивался с тренировки, умоляя буквально на полчасика отпустить его к «строгому сэнсэю», мысленно пытался примерить маску «страшного Сугавары-сана» к этому небесному созданию. Идея прогуляться после работы принадлежала Сугаваре — лекции у него рано закончились. Савамура возражать не стал, до начала вечерней тренировки он вполне мог позволить себе немного расслабиться. Хорошо и радостно, пусть погода и не баловала: тёплый ветерок, но уже по-зимнему тусклое солнце и серое небо — чувствовалось, что к вечеру вновь зарядит дождь. Вот только Сугавара не обращал внимания на погоду, наслаждаясь обществом Савамуры и разговором ни о чём, а Савамуре просто нравилось смотреть, как редкие солнечные блики заставляют Сугавару прищуривать глаза и ерошить серебристую чёлку. Вот бы сегодняшний день никогда не кончался. Так здорово и… Свернув к парку, в последний момент успев перебежать дорогу на «зелёный», они внезапно столкнулись с проблемой. Проблема выглядела лет на пять, хныкала у обочины рядом с переходом и маленьким кулачком тёрла покрасневшие глаза. Пройти мимо обожающий детей Сугавара просто не смог. — Почему ты плачешь? Где твои родители? Мягкое участие в голосе прорвало плотину: рёв накатил с такой силой, что даже равнодушные обыватели мегаполиса заозирались в поисках источника звуков. — Суга, не трогай её и отойди назад. Нам только глупых обвинений не хватало. — Савамура огляделся, но взволнованных поисками ребёнка взрослых не обнаружил. — Здесь недалеко есть детская площадка. Я сбегаю, а ты побудь с ней, только… — Дайчи! — Сугавара осуждающим взглядом прервал ненужное беспокойство Савамуры. — Всё будет в порядке. Он присел на корточки рядом с притихшей, но продолжавшей всхлипывать девочкой и порылся в карманах. пытаясь найти хоть что-то, способное её отвлечь. Удача улыбаться не торопилась, подкинув в руку лишь пару цветных бусин и россыпь блёсток-звёздочек, но Сугавара не растерялся. — А ты знаешь, что наши души — это звёзды? — Раскрыв ладонь, он привлёк внимание девочки заискрившими блёстками, часть которых тут же сдул-закружил слабый ветерок. — Если верить легендам, падающая звезда — это ангел, который спешит на Землю, чтобы подарить душу вновь родившемуся человеку. — Сугавара улыбнулся в ответ на невольные попытки подхватить-поймать. — И если ты видишь падающую звезду, — он бережно подцепил пальцами оставшуюся пару, — можно загадать самое заветное желание, — и вложил их в доверчиво протянутую ладошку. — И тогда ангел, возвращаясь на Небо, заберёт его с собой и обязательно исполнит… — Мама! Мама! — Радости в голосе столько, что весь мир осчастливить можно. — А дяденька — ангел! Он исполнил моё желание! Зарёванная не меньше дочери женщина подхватила её на руки и быстро-быстро затараторила слова благодарности, неловко кланяясь Сугаваре и подошедшему Савамуре. Помахав на прощание что-то сердито говорившей женщине и виновато щебетавшей оправдания девочке, Сугавара, неожиданно содрогнувшись от странного выражения потемневших чуть ли не до черноты глаз Савамуры, осторожно спросил: — Дайчи? Всё нормально? — Прости, я… — Савамура прокашлялся и, вернув голосу привычные интонации, виновато улыбнулся, пряча взгляд. — Кое-что вспомнил. Извини, если напугал. Пойдём выпьем чего-нибудь горячего, — быстрый взгляд на Сугавару и задорный смех, — мой «звёздный ангел». — Да ну тебя! — отшутился Сугавара, развернувшись в сторону ближайшего кафе. Савамура пошёл следом, всё ещё смеясь и пытаясь успокоить сумасшедшее сердце, обласканное фантастической картиной сидевшего на корточках Сугавары в окружении искрящихся на ветру блёсток. Снять со щеки прилипшую «звёздочку» Савамура так и не решился, надеясь до последнего любоваться осколком мечты, который, быть может, исполнит его желание: увидеть отражение собственных, тщательно скрываемых чувств в глазах человека, считавшего его другом.***
Последнее время наблюдать глупо-счастливых Акааши с Сугаварой становилось просто невыносимо! Чёрт. Ойкава который раз убеждался, что в отношениях чувства — лишние. Зачем превращать обычное влечение в мифическое «что-то большее», если в итоге всё сводится к примитивным движениям? И плевать, что до безумия хочется его увидеть. Плевать, что сто раз за сутки мысли постоянно возвращаются к несостоявшемуся разговору. Плевать даже на то, что он решил сдаться. Это ещё ни о чём не говорит. Твою мать! Акааши прав: бардак в голове — не просто бардак, а размножающиеся в геометрической прогрессии тараканы. Зато квартира выглядела непривычно чисто, опрятно и казалась просторнее. Так. Он сейчас чтó сделал? Убрался?! Схватив открытую банку с тёплым, немного выдохшимся пивом, Ойкава уселся на подоконник и оценил обстановку. Всё, пиздец. Это клиника. Клиника-клиника-клиника… Ивайзуми. Невозможно терпеть! Входящее сообщение (неизвестный отправитель): Бардак в голове — это диагноз. Я бессилен. Ивайзуми тупо пялился на странное сообщение, пытаясь понять, что оно означает. Входящее сообщение (неизвестный отправитель): И чтоб никакого конфетно-букетного периода. Ивайзуми от нахлынувших эмоций прикрыл глаза, пугая безумной улыбкой коллег в ординаторской. Входящее сообщение (неизвестный отправитель): Только попробуй прийти ко мне в четверг без мороженого. Ивайзуми заглянул в ежедневник и без сомнений вычеркнул запланированные дела. Входящее сообщение (неизвестный отправитель): Я согласен. Ты ведь это хотел услышать? Ивайзуми непонятно зачем кивнул и создал новый контакт. Вот и всё. Больше никаких сомнений, тревог и глупых мыслей. То, что Ивайзуми придёт, Ойкава не сомневался, но вот как он это сделает… Интересно, попадётся Ивайзуми в его ловушку или нет? Повысив ставки на себя любимого, Ойкава хитро улыбнулся, допил пиво и, соскочив с подоконника, задумчиво уставился на диван: обшарпанный доисторический монстр не раскладывался, занимал много места и требовал лишних телодвижений при его чистке. На выброс, однозначно. И футон купить, и… Схватить телефон и ответить Акааши. Но сказать Ойкава ничего не успел: знакомые ледяные нотки недовольства в голосе заставили толпу мурашек дружно промаршировать вдоль позвоночника. — Что. Это. Такое? Ауч. Ойкава лихорадочно попытался вспомнить, где накосячил, и про что Акааши успел узнать. — Коробки. — Очевидно, Акааши догадался о его затруднениях и провалах в памяти. — Пять минут назад курьер притащил кучу коробок, заказанных на твоё имя, но с доставкой на мой адрес. Повторить вопрос? — О-о! Я понял! — Ойкава радостно потёр руки и заскакал на одной ноге, пытаясь одновременно натянуть джинсы и не выронить прижатый плечом к уху телефон. — Без меня не открывать! А вы пока диван с креслами отодвиньте — нужно будет пространство. Я мигом. Ойкава не стал слушать дальнейших возмущений и, нажав «отбой», уже нормально принялся одеваться.***
— Просил же не открывать! Целую минуту Ойкава обижался, но, не вытерпев, стал помогать Акааши распаковывать и складывать стулья с высокими ножками, узкими сиденьями и ажурными спинками: ровно три штуки. Сугавара, успев достать и отложить в сторону рубашки, галстуки и тонги, с удивлением рассматривал, растягивая по руке, белые чулки, с опаской косясь на сдвоенные подвязки и пояс с рюшечками. Ойкава незаметно усмехнулся и, закончив со стульями, потянулся к оставшимся коробкам. — Та-дам! — с довольным воплем продемонстрировал он всеобщему обозрению ярко-красные лакированные туфли на высоченных шпильках. — Любишь ты красный, — хмыкнул Акааши. — На сцене он эффектно смотрится. — Любуясь изящным абрисом, Ойкава внезапно понял, что реакция друзей ожиданиям не соответствует. — Парни, вы чего? Где закономерные «ни за что», «только через мой труп» и «чтоб тебе всю жизнь на диетах сидеть»? — А мне нравится. — Сугавара нашёл подходящую по размеру пару и попытался примерить. — Только представь, — взгляд на Акааши, — как потрясающе мы будем выглядеть! — Новый номер? Отпихнув в сторону картонки, Акааши разделся, отобрал предназначенные явно для него вещи и подошёл к согласно кивнувшему Ойкаве. Белые тонги сели идеально; рубашка — тоже белая, с длинными рукавами и закрывающая бёдра чуть ниже положенного, приятно ласкала кожу шёлком; однотонный галстук, как живой, скользил красным атласом по шёлку. — Пояс забыл. — Ойкава протянул «рюшечки» Акааши. — Теперь чулки. Я буду показывать, а ты смотри. — Он быстро разделся, повторил экипировку Акааши и разорвал упаковку с чулками. — Собираешь вот так и аккуратно натягиваешь. — Сидя на стуле, Ойкава приподнял ногу и, постепенно её выпрямляя, стал осторожно раскатывать капрон. — Зачем так много купил? — Длинная «стрелка» заставила Акааши чертыхнуться. — Понял. Вот же гадость. И как только девчонки умудряются… — Не о том думаешь! — Покрутившись перед зеркалом, Ойкава довольно прищёлкнул языком, соединил подвязки с поясом и обулся. — Лучше представь, что за месяц тебе на этом, — стук каблука об пол, — придётся научиться танцевать. А пока ты и стоять на них толком не можешь, ха-ха, — не смог он удержаться, глядя, как Акааши балансирует на тонких шпильках, боясь оторвать руки от спинки стула. — Да уж, это тебе не платформа или широкие каблуки. Тут целая наука! — Подиумной походкой от бедра Ойкава хвастливо продефилировал по комнате и вернулся к зеркалам. — Класс. Кейджи, иди сюда. — Он протянул руку в сторону Акааши. — Не дрейфь, я поддержу. Первый шаг — замереть; попытка найти равновесие — взмахнуть руками; ещё шаг — ухватиться за Ойкаву. Жесть. Акааши, вспомнив, как дышать, помотал головой и уставился на себя в зеркале. Сугавара оказался прав — выглядели они умопомрачительно. А ноги-то, ноги! До жути сексуально. Хм. Суга, ноги, сексуально… — Тоору, мы его теряем. Акааши пихнул Ойкаву плечом и кивнул на отражение сидящего на диване Сугавары: глаза закрыты, ни единого движения и только редкие, едва слышные всхлипы. — Суга! — раздосадованно всплеснул руками Ойкава. — Суга, твою мать, кончай… кхм… кончай уже… кхм-кхм… в общем… В-всё, н-не могу. Ха-ха-ха! — Прости, Суга, — едва сдерживаясь, прошептал Акааши и зашёлся в громком хохоте на пару с Ойкавой. — Хватит ржать, придурки! Мне, между прочим, не смешно! — Сугавара не знал, куда деться от смущения и возбуждения: вроде давно привык к виду Ойкавы с Акааши, но это «непотребство» в белом капроне… Сугавара застонал: — Если ты скажешь, что вот так вот нам придётся ходить каждый вечер, — многозначительный взгляд на Ойкаву, — я тебя придушу. — Скажу больше. — Вытирая слёзы и удерживая подвернувшего от бессилия ногу Акааши, Ойкава отдышался и добил: — Репетировать будем как дома, так и с Тсукишимой — я договорюсь. А на какой стадии вы предпочтёте к нему заявиться, оставляю на ваш выбор. Но к новому году номер должен быть готов, поняли?! Акааши с Сугаварой переглянулись, красочно вообразили «цыкающую» ухмылочку с язвительными комментариями и дружно согласились на домашнее обучение. По крайней мере, на первоначальном этапе. — А сейчас, — заговорщически подмигнул Ойкава снявшему туфли Акааши, — пошли одевать Сугу. Он подтолкнул Акааши вперёд и с удивительной ловкостью метнулся вперёд, перехватывая не успевшего скрыться в ванной Сугавару. …Поздний вечер. Разбросанные по всей комнате картон и целлофан, скрытые повседневной одеждой стулья и валяющиеся у дивана туфли ни в малейшей степени не мешали сидящей на полу троице пить пиво, шумно хрустеть чипсами и с громкой руганью играть в карты на раздевание. Кляня на чём свет стоит «поганых шулеров», оставшийся в одном галстуке Ойкава нутром чуял, что проигрывает последнюю шмотку. Зато было весело!