***
— Бокуто, подъём! — хрен знает в который раз повторил Акааши, пытаясь расшевелить «мёртвое» тело. — Ум-гум. — Тело, не открывая глаз, приняло сидячее положение. — Время? — Шесть утра. Акааши скинул чистые вещи Бокуто на кровать. — Глубокая ночь. Тело плюхнулось обратно и захрапело. — С меня хватит. Я повторять не буду! …Допивая кофе, Акааши с насмешкой разглядывал мокрого и лохматого Бокуто, ворчливо уплетающего завтрак: проснуться не проснулся, но скорость, с которой он сметал с тарелки омлет, впечатляла. Щёлкнул замок, заставив обоих вскинуться и удивлённо посмотреть на вошедшего Сугавару. — Дайчи попросили заменить главного тренера на утренней тренировке, — спокойно ответил поздоровавшийся Сугавара на незаданный вопрос. — Что там произошло, я не понял, но проснуться пришлось пораньше. — Какой-то он пришибленный, — непонятно зачем прошептал Бокуто, хотя Сугавара уже зашёл в ванную. — Тут два варианта: либо Дайчи дурак, либо ваш Суга динамо. — Бокуто внезапно нахмурился. — А так дела не делаются. Надо было сразу сказать… — Ты так считаешь? — перебил его Акааши, заканчивая собираться и останавливаясь в прихожей. — Хорошо, — он повысил голос, — говорю сразу: мы больше не встречаемся. Полегчало? — Не стóит со мной шутить на такие темы! — Моментально проснувшийся Бокуто с угрожающим видом залетел в прихожую и припечатал больно стукнувшегося головой Акааши к стене. — Настоятельно не рекомендую. — В таком случае, решай этот вопрос сам. С Куроо. — Акааши поморщился, сожалея, что не может почесать ноющий затылок. — Я не смогу поставить чувства выше безопасности и репутации своих друзей. — Куроо? При чём здесь Куроо? — растерялся Бокуто. — Вот у него и выясни. — Аккуратно вывернувшись из-под руки, Акааши надел пальто и подхватил кейс. — Пока, Бокуто. Заканчивай завтракать, собирайся и… — Провокационный шёпот в ухо: — Спасибо за вчерашнее, ты — лучший! — Акааши ни на секунду не пожалел о спонтанной идее с банальным комплиментом: красный по самые плечи Бокуто того стоил. — И не пугай Сугу. — Кейджи, — донёсся из кухни приглушённый звуками работающей кофеварки голос, — ты не помнишь, куда я положил своё желе? — Точнее, не пугайся Суги, — расплылся в ехидной улыбочке Акааши, но тут же принял безмятежно-одухотворённый вид: — Да прибудет с тобой Сила, юный падаван. С тихим смехом он закрыл за собой дверь.***
Грустно гулять по сырым улицам в одиночку, бессмысленно рассматривая голые ветки деревьев, поникших прохожих и скучные витрины. Но в последнее время Сугавара избегал общества Савамуры, даже на сообщения не отвечал. Печально вздохнув, он в очередной раз, не прочитав, удалил смс-ку. Наверное, это не правильно, ведь Савамура не виноват. В конце концов, ничего страшного не случилось. Подумаешь, проснулся на плече Савамуры, обняв за шею и перекинув через бёдра ногу. Ерунда какая! Ум-гум. Если не считать крепкого стояка, упиравшегося ему в живот, и своей реакции на осознание данного факта. Он до сих пор помнит мучительное выражение лица Савамуры, когда судорожно пытался распутать их конечности и сползти с твёрдого как камень тела, не в силах скрыть собственного возбуждения. Но тогда Савамура ничего не сказал, тактично не заостряя на произошедшем внимания, а вот Сугавара сгорал от стыда. Настолько, что просто не знал, как быть дальше, а потому позорно сбежал и до сих пор не понимает собственного, по-детски нелогичного, поведения. Глупо. Придя к такому заключению, Сугавара вздохнул, кивнул самому себе и решительно набрал номер Савамуры: пока дойдёт до студии Тсукишимы, они как раз успеют поговорить. — Привет, Дайчи. Ты прости, что я…***
— Сугавара! Сколько можно действовать мне на нервы идиотской улыбочкой? Чёрт. Сегодня Тсукишима явно раздражён больше обычного. — Ойкава, ты на какую дурь этих уникумов подсадил? Один блаженного из себя строит, другой, судя по роже, глобальный апокалипсис планирует. Вы как выступать собираетесь? — Вот прикопаем тебя где-нибудь в уголочке и выступим, — предотвращая очередную перепалку, не дал возможности ответить Ойкаве не менее раздражённый Акааши. — На этом моменте ногу следует вытягивать. И не скрючивать руки, когда за стул хватаетесь. — Тсукишима, как всегда, не пробиваем. — Тц. Простым уголочком от меня не отделаетесь. За вами долг числится, а я хочу посмотреть на этот цирк из первых рядов. Вы же собираетесь фрэнд-зону на премьеру организовывать? — Да понял я уже, понял. — Ойкава эффектно перекрутил стул, наконец-то справляясь с элементом танца. — Центральная «зона» устроит? Уверен, Терушима, учитывая, что мы не кинем его в новогоднюю ночь, да ещё и шикарный танец покажем, возражать не будет. Приходи, я договорюсь. Только рассчитывай на компанию, ты у нас не один такой желающий. — Переживу. Акааши, влево надо, вле-е-ево. Так. Ещё раз. С начала!***
— Отлично поработали! — Ойкава выглядел довольным. — Взбодритесь, парни. Меньше двух недель, и наши мучения закончатся. Суга, попрактикуйся дома с каблуками, а то я скоро поседею, глядя на твои кульбиты при разворотах. Акааши — без претензий, но вот объясни мне, дорогой, долго ты ещё «Сапфир» собираешься игнорировать? Терушима начинает психовать. — Завтра приду, — равнодушно ответил Акааши. — Смысл было появляться раньше? И не говори, что не видел шикарных засосов у меня на теле. Инструкции МаМа-чек, конечно, помогают, но тоже не за два дня. — Это да, — хихикнул Ойкава. — Увлекающаяся натура твой Бокуто. Главное, не злоупотребляй этим, а то мигом вылетишь со сцены: Теру терпелив, но не настолько. — Ойкава прищёлкнул пальцами, словно вспомнив о чём-то. — Кстати, ты чего такой кислый? От тебя так и веет отчаянием. Складывается ощущение, что ты смысл жизни утратил. — Он внезапно остановился, озарённый догадкой. — Только не говори, что вы опять поругались! — Мы не ругались. Суга, забирай этого любителя драмы, и валите в «Сапфир». Привет Терушиме. Акааши махнул рукой и быстро свернул за угол памятного по первой встрече с будущими друзьями кафе. Смысл жизни? Ещё не утратил, но чувствовал, что близок к этому: Бокуто который день не звонил, не писал и не маячил перед глазами. Акааши не хотелось задумываться над причинами такой тишины, и он просто замкнулся на цикличности будней, стараясь не давать волю эмоциям. Входящее сообщение (Бокуто): Приходи в тренажёрку. Как обычно. Меня не будет, но ты дождись. Жизнь вновь заиграла яркими красками и тревожными всполохами ожидания. Только бы не рехнуться до четверга. И вообще, что за день такой дебильный — четверг? Всё плохое случается именно тогда. Впрочем, большинство хорошего — тоже. Остаётся надеяться, что будущий четверг окажется из второй категории.***
Зевающий Хьякузава окинул замёрзшего Акааши туманным взглядом и вновь уткнулся в монитор, махнув рукой в сторону зала — мол, проходи, не отвлекай. Все, кроме Бокуто, оказались на месте, весело переговариваясь и подшучивая над Ойкавой в розовых шортах. Откуда появилось на свет это убожество, Акааши даже думать не хотелось, как и строить предположения на тему, зачем Ойкава, чьи логика и чувство юмора недоступны простым смертным, вообще это сделал. Переодевшись и поздоровавшись с остальными, Акааши установил привычный режим на беговой дорожке и сосредоточился на монотонной работе. Но, судя по всему, Ойкава на нормальную тренировку сегодня не настроен, раз не вытерпел и получаса занятий. — Мне скучно! — Он уселся в ногах Ивайзуми, едва успевшего от неожиданности с грохотом опустить штангу обратно на крепления. — Ива-чан, пошли в сауну, пока её не оккупировали постоянные обитатели. Заманчиво улыбаясь и не позволяя Ивайзуми подняться, Ойкава медленно приподнял его футболку и заскользил пальцами по влажным от пота кубикам пресса. — Ойкава, имей совесть, — сердито проговорил Савамура, заметив смущение Сугавары. — Вот видишь! Даже Савамура предлагает дельные вещи, — чуть ли не промурлыкал Ойкава, продолжая едва заметно дрожащими пальцами очерчивать идеально накаченные мышцы. — С совестью он, конечно, переборщил — у меня её отродясь не бывало, — но вот насчёт поиме-е-еть… Угрожающим взглядом Ивайзуми не добился ожидаемого эффекта, раззадорив Ойкаву ещё больше: тот наклонился близко-близко и шёпотом поделился потрясающими воображение (и не только) планами. Из головы вылетели все мысли о тренировке, пресловутая совесть тоже забилась куда-то в угол подсознания; Ивайзуми резко выдохнул, спихнул с себя Ойкаву и, не обращая внимания на показное сопротивление, потащил его к сауне. Сугавара покачал головой и потянулся к бутылке с водой: пара минут на перерыв и попытка вернуться к тренировке. Но чёртов Ойкава сбил весь настрой, оставив после себя витавший в воздухе флёр возбуждения. Судя по всему, только Акааши плевать хотел на ощутимое напряжение, зато Савамура оказался не менее чувствительным к изменившейся обстановке: движения стали какими-то дёрганными, дыхание сбилось, и смотреть он старался куда угодно, только не на Сугавару. Подобное пренебрежение не замедлило сказаться соскользнувшей с тренажёра ногой и ноющей болью в лодыжке. Чертыхнувшись, прихрамывающий Савамура направился в раздевалку. Быстро отыскав в сумке полотенце и массажное масло, он разулся и, поставив ногу на скамью, осторожно промял мышцу, определяя проблемную точку. — Я помогу, присядь. — Сугавара опустился на пол рядом с Савамурой. — Вытяни ногу и расслабь. Он забрал у Савамуры полотенце и растёр ногу, удобно устроив её на своих коленях; пальцы уверенно пробежались по икре, проверили сухожилие у пятки, пощекотали стопу. — Растяжения нет, — улыбнулся Сугавара на рефлекторную попытку отдёрнуть ногу в попытках избежать щекотки, — скорее всего, слегка потянул мышцу. Массаж, тугая повязка, и завтра будешь как новенький. — И очень тихо, не глядя на Савамуру: — Массаж обеспечу. Зачем он решился на такое испытание, Сугавара не знал, но останавливаться не собирался. Размазывая круговыми движениями масло по загорелой коже, он старался хотя бы взглядом не подниматься выше мелкой сеточки шрамов на колене. Господи! Ну заче-е-ем… Лодыжку разминали уже обе руки: нежно, плавно, с лёгким нажимом, постепенно превращая массаж в скользящие от стопы до колена и обратно поглаживания. Хм-м. Если чуть раздвинуть колени и податься вперёд, вжимая стопу в пах и губами прикоснуться к бедру… — Дальше сам, — на остатках и без того сломленной воли отшатнулся Сугавара, сообразив, что он уже потянулся вслед за желанием. — Суга, — охрипшим и заметно взволнованным голосом позвал Савамура, про себя отметив, что нога больше не болит, в отличие от сумасшедшего сердца. — Я хочу… нет, у тебя… — Всё нормально. — Неестественно бледный Сугавара прикрыл глаза и отвернулся от Савамуры, надеясь, что тот не заметил очевидной выпуклости у него между ног. — Извини, Дайчи. Последнее время у меня жуткие перепады настроения. Сам не понимаю, что происходит. — Хэй-хэй, народ! А где все? — «вовремя» вломился Бокуто в раздевалку. — А тебе ещё кто-то нужен? — спокойно и чуть насмешливо прозвучало откуда-то сбоку из-за спины. — Акааши! — засиял Бокуто, прижимая что-то глухо вякнувшего Акааши к себе, тут же отстраняясь и шутливо сталкиваясь с ним лбами; звонкий поцелуй и громкий смех в ответ на возмущённый взгляд. — Соскучился. — Вот это по-нашему. Молодец, Бокуто! — Ойкава небрежно отпихнул обнимавшуюся парочку в сторону от прохода. — Суга, сауна — упс! — душ свободен. Собираемся-одеваемся и по домам, ну или кому там куда надо. — Фыркнув на попытавшегося его одёрнуть Ивайзуми, он подошёл к Савамуре и, убедившись, что Сугавара вышел, откровенно высказал накипевшее: — Ты идиот, Савамура. Врубай мозги, если они у тебя есть, и действуй. — В каком смысле? — реально не понял тот, занятый решением проблемы: пойти в душ за Сугаварой или подождать. — У меня карма такая, что ли — объяснять очевидные вещи?! — закатил глаза Ойкава. — И в упор не замечать собственных тараканов, — проворчал Акааши, с трудом выбравшись из Бокуто-объятий. — На Сугу без жалости и не взглянешь! — запальчиво продолжил Ойкава, проигнорировав выпад друга. — А первым он к тебе ни за что не подойдёт. Так понятнее? — И с едва заметной угрозой: — Будешь тупить, завтра же познакомлю его с очаровательной милашкой или с кем-нибудь из постоянных клиентов «Сапфира». Благо у Суги недостатка в поклонниках не ощущается. Ивайзуми, мрачнея с каждым словом, пытался успокоиться, как мантру запуская считалочку: «Сколько раз за сегодняшний день ему хотелось Ойкаву — а) придушить, б) застрелить, в) просто хотелось». И если последний пункт подсчётам не поддавался, то по первым двум набиралось изрядное количество очков, правда, пока только в пользу «придушить». Вот и сейчас… — Пункт «А» разрешаю выполнить, если признаешь, что я не прав. — Ойкава запихал в сумку грязную одежду и вышел из раздевалки, напоследок усмехнувшись Ивайзуми. — У тебя на лице всё написано, да и ход твоих мыслей я, в большинстве случаев, могу предугадать. Кейджи, ты домой или… — Или, — вместо него ответил Бокуто, подталкивая Акааши в сторону душа. — Я буду ждать у себя. — Быстрый взгляд на покрасневшего Савамуру. — Дайчи, раз такой расклад, — Бокуто почесал бровь и хмыкнул, — приводись в порядок и, э-э… в общем, включай… мозги. Но где-нибудь на своей территории, а то здесь скоро Куроо с «котами» появятся.***
— Пиво и пицца? — удивился Сугавара неожиданному предложению. — Бокуто подкинул идею, — кивнул Савамура на державшего в руках бумажный пакет Бокуто. — Увидел, как он затаскивает в свою каморку заказ и подумал, что и нам с тобой было бы неплохо посидеть где-нибудь в непринуждённой обстановке. Не возражаешь? — Нет, наверное. Сугавара опять занервничал, не понимая, с чего вдруг интуиция наглухо замолчала, а щенячий восторг выполз наружу и чуть ли не хвостом перед Савамурой завилял. — Отлично. Рядом с моим домом есть замечательное место — пицца там обалденная! На работу тебе не надо, так что можно спокойно отдохнуть. — И, пока не передумал, с безумной надеждой добавил: — Переночевать можешь у меня. Вы с нами, Хаджи? — ради приличия спросил Савамура. — Ни за что! — капризно заканючил Ойкава, играя на публику. — Пицца вредна моей фи… — …обвисшей заднице, — с умным видом закончил Акааши. В полной тишине понаблюдав секунд пять, как готовый взорваться Ойкава раздувает ноздри и пыжится выдавить из себя хоть слово, парни не выдержали и зашлись в облегчённо-истеричном хохоте. За исключением мстительно сощурившегося Ойкавы. — Всё-всё, Тоору, усп-успокойся, — продолжал всхлипывать Ивайзуми. — Согласись, Акааши тебя сделал. Но могу во всеуслышание заявить, что лично я не заметил ничего… обвисшего. Полегчало? Ха-ха! Ну, прости-прости! — Ивайзуми притянул злобно сверкнувшего глазами Ойкаву к себе и потёрся носом о едва заметно покрасневшую щёку. — Пошли уже и… Бокуто, прекрати издеваться над несчастным пакетом. — Хо! Совсем забыл, — хлопнул тот себя по лбу. — Это тебе. Пакет оказался втиснутым в руки Сугавары. — Карамельное желе! — радостно воскликнул тот, заглянув внутрь. — Неожиданно приятно. Спасибо. Фальшиво улыбаясь, Бокуто быстро-быстро закивал и попятился, освобождая выход на улицу. — Чего это он? — удивился Ойкава, выталкивая Ивайзуми вслед за Савамурой и оборачиваясь к Акааши. — Без спроса съел любимое лакомство Суги, — пожал тот плечами. — Самоубийца! — Ойкава с восторгом оглядел взъерошенного Бокуто. — До куда опустил? — Примерно до сюда, — хмыкнул Бокуто, щёлкнув по пряжке ремня. — Ну-у, ты ещё легко отделался, — по-тсукишимовски цыкнул Ойкава, подмигнул Акааши и поспешил за остальными.***
— Даже не думай, — выставил вперёд руку Акааши. — Никаких «соскучился», пока не объяснишь, что происходит. Закрывшись в кабинете, Акааши, сложив руки на груди, вопросительно уставился на Бокуто. А тот, заворожённый показным равнодушием и скрытым нетерпением в его глазах, не мог оторваться от разглядывания самого идеального парня на свете. Любоваться Акааши он мог вечно, но вечность — слишком абстрактное понятие, особенно для привыкшего жить одним днём Бокуто. — Зачем? — мучивший его вопрос вырвался прежде, чем он полноценно сформулировал мысль. — «Сапфир», танцы, я… — И как прорвало: — У тебя есть всё, чего никогда не будет у меня: воспитание, образование, перспективы, да и просто нормальная жизнь! — Бокуто буквально поник всем своим видом. — Где-то там, в недоступном мне мире. — Надо полагать, ознакомился с моей биографией. — Не изменивший своему спокойствию Акааши несколько небрежно расположился на диване. — Только с моей? — смешок. — Я любопытный, — не очень-то и виноватый взгляд. — Так зачем? — Да чёрт его знает. — Акааши откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. — Ты когда-нибудь пытался отказать Ойкаве? Ему проще дать, чем объяснить, почему «нет». Насколько мне известно, подобный трюк удался только Ивайзуми, — слабая полуулыбка. — Неудивительно, что Тоору клещом в него вцепился и вряд ли отпустит до конца жизни. Даже немного завидно. А учитывая твой настрой и вопросы… — Лёд в голосе и едва слышное: — Я правильно понимаю — нам с тобой ничего не светит? — Ты… ты… Совсем больной?! — вспыхнул Бокуто и навис над Акааши. — Да. Тобой! — В едином порыве обнял он Бокуто за шею, притянул к себе и с одержимостью зашептал: — Такой живой, яркий, непосредственный, — короткий поцелуй, — и рядом со мной. Я не нужен? Тебе и стрелять в меня не надо, достаточно сказать «нет». — Акааши, внутренне обмирая, не сопротивлялся, позволяя срывать с себя футболку и стягивать штаны. — Спрашиваешь, зачем? Может, затем, чтобы встретить тебя? Кажется, Бокуто его не слышал, впрочем, Акааши плевать: онемевшее в экстазе от прикосновений тело не слушалось, подчиняясь ритму обоюдной страсти и утягивая за собой остатки разума. — Прошу, не отталкивай. — Никогда. Всё-таки Бокуто услышал.***
— Хэй-хэй-хэй, Бокуто! Куроо, обломавшись с доступом в кабинет, пнул закрытую дверь. — Пошёл в задницу, бро! Я занят, — рявкнул Бокуто, не имея ни малейшего желания шевелиться или стаскивать с себя расслабленного Акааши, удобно пристроившегося на его груди. Неопределённо-экспрессивное бурчание за дверью и очередной пинок заставили Акааши тяжко вздохнуть, приподняться и посмотреть на жутко довольного Бокуто. М-да, такими темпами закончить разговор им не удастся: руки этого нахала бессовестно сжали задницу Акааши и провокационно погладили. Ну уж нет, он, между прочим, проголодался. И не в этом смысле! Игривый щелбан по лбу разочарованно фыркнувшего Бокуто заставил того передумать насчёт незапланированных поползновений и отпустить Акааши. — В душ за мной не ходи, знаю я твоё «только помыться». — Он собрал раскиданные вещи и скрылся за смежной с кабинетом дверью, бросив напоследок: — Пиццу разогрей, есть хочу. …Бокуто, не отрывая взгляда от жующего Акааши, окончательно признал своё поражение, поймав себя на мысли, что даже поедание пиццы в его исполнении смотрится безумно сексуально. — Ты способен думать о чём-то другом? — Не сомневаясь в правильности своих выводов, Акааши потянулся за пивом. — Не отвечай, всё с тобой ясно. Лучше скажи, ты с Куроо поговорил? — Поговорил, — нахмурился Бокуто. — Убедил не лезть к тебе, но… — Он не понимает, да? — печально склонил голову Акааши и отвернулся, глядя куда-то в пол. — Не понимает, — согласился Бокуто. — Считает, что мы слишком разные, несовместимые, что рано или поздно ты уйдёшь. — Пустая банка с противным скрежетом, словно лист бумаги, смялась под давлением побелевших от усилия пальцев. — Я не знаю, что думать. Верю нашим чувствам, но в чём-то Куроо прав: не будешь же ты вечно выступать на сцене и тогда… — Вот тогда и посмотрим. Хотя я уверен, мы обязательно что-нибудь придумаем. — Акааши отобрал у Бокуто покорёженную банку и переплёл их пальцы. — И ещё. Больше никаких приватных танцев, обещаю. Если только сам не закажешь. Глаза Акааши вспыхнули чем-то невероятно-порочным. Бокуто громко сглотнул и отдёрнул, словно обжёгшись, руку: иногда Акааши пугал до будоражащей всё существо паники. Рехнуться можно. Хотя, кажется, он уже…***
— Я когда-нибудь рехнусь с тобой окончательно! Аккуратно сложив полотенце на стуле, Ивайзуми беспомощно рассматривал бардак в квартире. — Как, вот скажи мне, как можно умудриться сотворить в идеальном порядке первозданный хаос за каких-то полчаса?! — Он был слишком идеа-а-альным, — обхватив лицо ладонями и уперевшись локтями в подушку, зевнул завернутый в простынь Ойкава. — У тебя даже посуда на кухне чуть ли не по линейке расставлена. Скучно. А мне надо было кое-что спря-а-а-тать, — хитрый блеск шоколадных глаз и медленно облизнувший губы язык. Почуявший подвох Ивайзуми приблизился к кровати, провёл рукой по скрытой белой тканью спине, остановился на пояснице, смял в кулак простынь и сдёрнул с Ойкавы. Шумно задышав в попытках успокоить кипятком ошпарившее тело возбуждение, Ивайзуми приплюсовал сотню баллов в пользу пункта «Б». А этот гад, соблазнительно выгибаясь, перевернулся на спину и демонстративно оттянул перекрещенные на груди полоски чёрной кожи с алыми вставками. — Знакомый костюмчик? — дразнящие интонации. — Знал бы ты, чего мне стоило в одиночку всё это на себя напялить! — Пальцы погладили живот и, задевая ремни с цепочками, остановились на сосках. — А ключик-то придётся поиска-а-ать, — восхитительно-сладко протянул Ойкава, плавясь под взглядом источающего жар и злость Ивайзуми, и покрутил затянутыми в «пояс верности» бёдрами. — Ты мне его сам отдашь! — прорычал психанувший Ивайзуми, рывком притягивая Ойкаву к себе и беспощадно целуя влажные от постоянного облизывания губы.***
Вкусно пахло пиццей, а немногочисленные посетители совершенно не мешали друг другу, тихо-мирно наслаждаясь одиночеством или компанией. Разморившись в духоте небольшого помещения, Савамура украдкой наблюдал, как Сугавара осторожно вытирает губы салфеткой и тянется за очередным бокалом с пивом. Разговор не клеился, да и Сугавара что-то разошёлся — третий бокал за вечер. Очевидно, с пиццей они так и не успеют разобраться: несмотря на то, что Сугаваре понравилось, после двух съеденных кусков он отказался доедать оставшееся и налёг на пиво. Савамура пристально уставился на мерно подрагивающий кадык, невольно проследив, как случайная золотистая капля сорвалась с подбородка и скатилась вниз по горлу. — Что? Сугавара отставил недопитый бокал и машинально схватил скомканную салфетку. Похоже, Савамура переборщил с навязчивостью, раз потерял бдительность и позволил Сугаваре заметить свой интерес. Ну и пусть! В конце концов, сегодня он решил признаться в чувствах: уж больно не хотелось искушать судьбу исполнением угроз в лице Ойкавы. — Ты красивый, Суга. — Савамура с удовольствием отметил бледный румянец и расширившиеся зрачки Сугавары. — Мне нравится на тебя смотреть. Первое признание лавиной снесло преграды, и Савамура перестал сдерживаться: — Но ещё больше нравится, когда тобой восхищаются другие. Ты танцуешь, а они только дышать в твою сторону могут. Зато мне можно — ведь можно? — прикоснуться. — Пальцы нежно погладили чуть приоткрытые губы. — Это потрясающее чувство мнимой вседозволенности и отчаяния, — срывающийся шёпот. — Видеть тебя, дружить с тобой и бояться сказать, что мечтаю о другом… Отбросив сомнения, Савамура открыто и прямо посмотрел в глаза Сугаваре. — Я хочу с тобой встречаться, Суга, — невероятное облегчение и страх ожидания. Хмель пьянил голову, как и слова Савамуры. И эта взрывная смесь не давала возможности сконцентрироваться. Понимая, что дальше затягивать с ответом просто-напросто бесчеловечно, Сугавара залпом допил пиво, поднялся и направился к выходу, утягивая за собой Савамуру. Остановившись только на пороге его квартиры, Сугавара развернулся и, неловко пошатнувшись, сцепил руки у него за спиной. — Я ни разу тебе не танцевал, Дайчи. — Он плотнее прижался к Савамуре. — Хочу танцевать. Выберешь для меня музыку? — лёгкий поцелуй в самый краешек губ. Как они зашли в квартиру, разделись и, не включая свет, переместились в комнату, промелькнуло мимо сознания, а Савамура зачем-то потянулся к выключателю. — Не надо, — остановил его Сугавара. — Смотри, как красиво! Он толкнул Савамуру на кровать, отступая на пару шагов и попадая в пятно света. Сквозь незашторенное окно уличное освещение рассеянными всполохами стелилось по кровати, разбиваясь о спину сидящего Савамуры и скрывая его в темноте, и в то же время ласково обтекая замершего напротив него Сугавару, позволяя единственному зрителю любоваться плавными движениям. — Музыка, Дайчи. Мне нужна музыка, — вкрадчивое напоминание. — Т-там, — заторможенный кивок в сторону ноутбука. — Плей-лист открыт, шестую сверху списка — твоя тема. — И очень тихо: — Я столько раз представлял, как ты… Мелодичный проигрыш. Завораживающее гибкостью и тягучей пластичностью тело. И шальная улыбка на ходу подстроившегося к теме песни Сугавары. «…Мой ангел подрезал крылья…» — Замереть, закинуть руки за голову и потянуться вверх. Прогнуться волной и расслабленно раскинуть руки. Ни на секунду не останавливаться, покрутить запястьями и скрестить перед собой. Шаг в сторону, покачать бёдрами. «…И я знаю, что подрезанные крылья совершают непростой полет…» — Увеличить силу прогиба. Жарче, волнительнее. Запустить пальцы под ремень, податься вперед бёдрами. Потянуть вверх футболку, медленно вытаскивая её из джинсов. Облизнуть пересохшие губы, откинуть голову, сдувая мешавшуюся чёлку. «…Темнота принадлежит ночным небесам…» — Ладонями погладить обнажившийся живот, с каждым тактом поднимая футболку выше. Игриво позволить ткани выскользнуть из рук, но тут же подхватить, увеличить амплитуду раскачиваний и задрать футболку до горла. Единым движением стянуть её через голову и отбросить. «…И всегда жаждет моего тела…» — Встряхнуться и повернуться спиной к зрителю. Развести руки и прогнуться в пояснице, сведя лопатки. Улыбнуться, чуть поворачивая голову и продолжая раскачиваться из стороны в сторону. Закрутить бёдрами, слегка сгибая ноги в коленях и вновь вытягиваясь. «…Мой ангел подрезал крылья…» — Сжать руками ягодицы. Выгнуться волной, словно утопая и пытаясь выплыть. Развернуться, плавно переместив ладони на живот. Заскользить вверх, оглаживая рёбра, пальцами вырисовывая круги возле сосков. И танцевать. Танцевать. Танцевать. Для него.«…Мой ангел…»
Не в силах и дальше сдерживать сбившееся дыхание, Сугавара приблизился к кровати. Савамура, намертво сжимая в кулаках простынь и не отрывая взгляда от Сугавары, сорвано выдыхал горячий воздух и подрагивал телом: казалось, ещё немного, и сорвётся. — Мой ответ, Дайчи. Мой… ответ. Раздвинув ноги, Сугавара уселся к нему на колени и возобновил движение бёдрами, бесстыдно предлагая станцевать дуэтом. Страстно, медленно, подчиняясь музыке и глубоким поцелуям, Сугавара постепенно наращивал темп, притираясь пахом к вздыбленной ширинке Савамуры и сходя с ума от неутолённого желания. Быстрее, быстрее: на всё плевать, только бы кончить. Отчаянный стон в губы и ощутимо-горячие, даже сквозь джинсы, руки на заднице. Сколько силы, скорости, страсти, м-м-м, да… Потрясно! Но короткая и мощная разрядка не принесла облегчения, только распалила. — Мало, Дайчи, — умолял Сугавара, целуя его закрытые глаза. — Хочу ещё. Тебя. Да-а-айчи, — уже всерьёз принялся он тормошить не реагирующего на призыв Савамуру. — Всё что захочешь, мой ангел, — наконец-то открыл тот глаза и счастливо улыбнулся, обнимая Сугавару и подминая под себя. — Всё что захочешь. Счастье во взгляде и нежный поцелуй в скулу, прямо туда, где красовалась манящая своей сексуальностью родинка. Сугавара тихо рассмеялся, сорвался с места и потащил Савамуру за собой в ванную. Теснота не мешала обниматься и наслаждаться глупыми нежностями-комплиментами разошедшегося не на шутку Савамуры. Безумно приятно. Сугавара, полностью отдавшись чужой инициативе, протяжно постанывал, выплёскивая в нехитром звуке скопившееся напряжение. Но на долгие прелюдии сегодня нет настроения! Хочется только одного — наконец-то почувствовать, как твёрдый член растягивает, заполняет и движется внутри. — Дайчи, — прервал он увлёкшегося поцелуями и бесполезной, «на сухую», растяжкой Савамуру. — Не вариант, — извиняющиеся нотки в голосе. — У меня слишком давно никого не было, а сегодня, сам понимаешь… неожиданно. — Он успокаивающе погладил спину застонавшего от разочарования Савамуры. — Презерватив и смазку, Дайчи. Растерянный взгляд и краска смущения заставили Сугавару судорожно сглотнуть и замереть в нехорошем предчувствии. — Да-а-айчи? — с нажимом и лёгкой угрозой. — Прости, Суга, — печально, как побитый щенок, посмотрел на него Савамура. — Я тоже давно ни с кем не встречался. Как-то не догадался… — Так. — Сугавара плохо соображал от возбуждения, но полноценного секса хотелось до одури. — Массажное масло. У тебя в сумке. Подойдёт. Остальное… Чёрт. Неужели нигде заначки не найдётся? Думай, Дайчи! — нажим в голосе и невинная улыбочка в стиле Ойкавы. — А это, чтоб лучше думалось. Он резко присел и с пошлым чмокающим звуком всосал как можно глубже длинный ствол каменно-твёрдого члена. Савамуре, несомненно, стало думаться намного лучше, быстрее и продуктивнее. Особенно, когда Сугавара, не сбавляя темпа, увлечённо облизывал и посасывал головку, не забывая прижиматься к ногам Савамуры и поглаживать оказавшуюся чувствительной к прикосновениям кожу под коленками. Готовый головой биться об стену, Савамура до зубовного скрежета сжал челюсти и упёрся отрешённым взглядом в полочки с мелочёвкой. Шампунь, гель («Суга, твою мать, зачем же так дерзко? Ка-а-айф!»), пена для бритья, лосьон («Нет-нет, не смей останавливаться. Изверг, а не ангел!»), бритвенный станок, зубная паста, стакан с забытой Ивайзуми щёткой («Во-о-от так. И языком вокруг головки. Ме-е-едленнее. Медленнее, Суга!»), стакан… стакан… — Хватит, — с трудом выдавил из себя Савамура, отстраняясь от жадного рта и дотягиваясь до заветного стакана. — Я всегда знал, что мотивация — это главное, — облизнул саднящие губы Сугавара, забирая у Савамуры два квадратика-упаковки с презервативами. — Кровать, Дайчи! Остатки самоконтроля стремительно покидали перевозбуждённого Сугавару. — Что-то ты раскомандовался, мой ангел, — неожиданно взял себя в руки Савамура, вытираясь мягким полотенцем и не забывая про Сугавару. — Будем исправлять ситуацию. — Всё что захочешь, Дайчи. — Сугавара чувствовал себя глиной в умелых руках. — Всё что захочешь. …Бессвязный шёпот и беспорядочные поцелуи; немного нервные и бесстыдные прикосновения; тонкий аромат массажного масла и обжигающее трение пальцев; его ноги на широких плечах и неповторимое ощущение единения. Сугавара не закрывал глаз: боялся, что происходящее в любой момент может оказаться очередным сном. Но сны обретали реальность: уверенные и глубокие толчки заставляли поверить, что Савамура рядом — настоящий, твёрдый и безумно нежный. Страсть накрыла с головой, сметая все мысли, оставляя лишь чувства и яркое желание. Глаза он так и не закрыл, впитывая эмоции Савамуры и кончая вслед за хриплым выдохом: «Суга!»***
Савамура не мог успокоить сердце, да и не хотел, любуясь засыпающим на его груди «ангелом». Его было слишком много. Счастья. — Дайчи-и-и, — полусонно протянул Сугавара. — Кажется, я в тебя влюбился. И, судя по тяжёлому сопению, моментально вырубился, не дождавшись ответа. — А я уже люблю, Суга. Савамура осторожно обнял прижавшегося к нему Сугавару и уткнулся носом в серебристую макушку. — И сделаю всё возможное, чтобы никаких «кажется» больше от тебя не слышать.