***
Терушима стоял у бара, наблюдая за репетицией. Кроме него и «звёздочек», в зале никого. Но увиденного Терушиме оказалось более чем достаточно. Достаточно, чтобы понять — «звёздочки» танцуют прощальный номер. Вскинутые вверх руки и эффектный разворот от бедра с демонстрацией затянутых в белые чулки ног; оборвавшаяся на проигрыше музыка. Даже не отдышавшись, Ойкава сделал какое-то замечание Акааши и поправил подвернувшуюся резинку чулок у Сугавары. Пару раз хлопнув в ладоши, он покрутил запястьем, показывая Хинате, что надо бы повторить. — Остынь, Ойкава. Совсем парней загонял. Время у вас ещё есть. — Терушима подошёл к сцене и внимательно оглядел запыхавшуюся троицу. — Выступаете за час до полуночи, потом работа с залом, а дальше — как получится. Центральную «зону», так и быть, оставлю за вами, развлекайтесь. — Непонятная ухмылочка, кивок и стремительный шаг к выходу. — Пойду обговорю с Аоне вопросы безопасности. Расчёт полýчите у Хинаты, и не забудьте своё шмотьё из гримёрки забрать. — О чём он говорит, Тоору? Какой расчёт? — эхом по залу разбилось недоумение в голосе Сугавары. — Подожди. Ты же не хочешь сказать… мы же не… — Сугавара притих и глубоко задумался; посмотрел на молчаливого Акааши, раскачивающегося на стуле, на отрешённого Ойкаву, сидящего на краю сцены и болтавшего ногами; оценил витавшее в воздухе едва заметное напряжение… и всё понял. — Как-то тоскливо. Но, наверное, правильно. Только, Тоору… — Не смей меня жалеть! Мой выбор, моя жизнь! И я сам решу, что делать дальше! — Ойкава остыл так же быстро, как и вспыхнул. — Что вы сейчас от меня хотите? Чтобы я рассыпался в заверениях, какие вы классные, и как мне с вами повезло? Считайте рассыпался. — Тебе бы собраться не помешало. — Акааши стянул туфли, разминая пальцы. — И можешь вспомнить, что для этого у тебя есть Ивайзуми. А мы не особо-то и нужны. — Ты не прав, Кейджи. Нужны, — не согласился Сугавара и посмотрел на Ойкаву. — Дружбу-то никто не отменял. — Светлая улыбка и хитрый блеск в глазах. — Или ты собираешься лишить нас этой привилегии, о великая звезда всея стриптиза? Дружный смех над покрасневшим Ойкавой мгновенно развеял все тревоги и сомнения. А громкий голос Хинаты из динамиков вновь настроил на рабочий лад и добавил капельку энтузиазма. Разобравшись со стульями и надев рубашки, «звёздочки» приготовились танцевать на бис. Нет, ни пустому залу, ни камерам администратора, и даже ни технику по свету. Себе.Накануне выступления
Огни торгового центра, гомон толпы, звонкий смех малышни и запах сладостей — всё напоминало о приближающейся кульминации праздника. Сугавара, огибая резвившуюся стайку детей, приподнял пакеты повыше и обернулся в поисках Савамуры. А тот застрял у витрины спортивного магазина и мялся в нерешительности — зайти или нет? — Тебе что-то приглянулось, Дайчи? — подошёл к нему Сугавара. — Так давай купим. — Подталкивая сопротивляющегося Савамуру к дверям, он не забыл посмотреть, что же того заинтересовало. — А что, мне нравится эта сумка, почему бы и нет? Тем более, подарка на день рождения я тебе ещё не купил. — Сугавара всем своим видом подчеркнул страдания несправедливо обиженного мученика. — Ты не разрешаешь, а мне хочется. И не возражай! — И тихо-тихо, только для него: — А то оставлю без сладкого. Савамура засмеялся, признавая поражение, и отобрал у Сугавары пакеты, позволяя заняться оформлением покупки. Пакеты оказались тяжёлыми, хотя Сугавара говорил только о «парочке безделушек для друзей и знакомых». Впрочем, им ещё предстояло купить подарки племянникам Савамуры, так что эти пакеты далеко не последние. Сияющий Сугавара с новой спортивной сумкой в руках предложил сложить туда все подарки и, невинно хлопая глазами, с чувством выполненного долга повесил обновку на плечо Савамуры. Ну и подумаешь! Главное, Сугавара рядом — весёлый и счастливый. — Теперь детское…***
— Ива-ча-а-ан, ну почему?! — ненатурально «рыдал» в трубку Ойкава. — Сегодня пра-а-аздник, я по магазинам хочу пройтись, а ты на работе. Не мог отпроситься, что ли? — Это тебе не «Сапфир», чтоб отпроситься можно было. — Чувствовалось, что Ивайзуми начинает сердиться. — Будешь отвлекать, я и к полуночи не освобожусь. — Что значит «не освобожусь к полуночи»? Сдурел?! — Ойкаву проняло. — Я тут, видишь ли, фееричное блядство запланировал, а он — не приду! В таком случае, можешь сразу от меня в морге хорониться. Не придёт он! — Возмущение скатилось к обычной ворчливости, на которую (и Ойкава это прекрасно знал) Ивайзуми никогда не реагировал. — Танцевать начинаю к полуночи, — безапелляционно подвёл он итог. — И только от тебя будет зависеть, кому я станцую, — капризные нотки в голосе, на самой грани которых искрилась нешуточная обида. — Закончил? А теперь прекрати строить из себя истеричку и организуй досуг самостоятельно. — Тяжкий вздох. — Если б я мог, одного бы тебя не оставил. И ещё, Тоору, — Ивайзуми улыбнулся, зная, что Ойкава не сможет не почувствовать его незримой поддержки, — не волнуйся так. Я уверен, что блядство в твоём исполнении потрясёт моё воображение. И не только моё. Всё, до встречи. — Что, обломали? — равнодушно отметил Акааши, глядя, как нахохлившийся Ойкава обнимает диванную подушку и разочарованно пялится на потухший экран телефона. — Рано радуешься, — мгновенно выплыл из не успевшей начаться депрессии Ойкава. — Я иду с вами. И совершенно зря он не обратил внимания на злорадно ухмыльнувшегося Акааши. Оказалось, что Бокуто и магазины — это пиздец в квадрате. Особенно Ойкава расстраивался, психовал, злился и смущался, когда не удавалось сделать вид, что «я вообще не с ними, просто мимо проходил». Но высказать накипевшее ему не удалось. Просто потому, что Ойкава в полной мере почувствовал себя отомщённым, когда, сгрузив на пол прихожей пакеты, Бокуто неожиданно спросил: — Акааши, а что ещё за фееричное блядство? «О да, Кейджи! Попробуй теперь увильнуть от ответа, ха-ха».Начало конца
В гримёрке творился кошмар: «звёздочки» нервничали, близнецы ругались, Яхаба забился в угол и не отсвечивал, а костюмер переживал второе рождение — убить его не убили, но потрепали знатно. Ойкава, в сотый раз осмотрев себя, Акааши и Сугавару, наконец-то вынужденно признал, что придраться не к чему. — Всё, гель высох. — Он провёл рукой по груди, отмечая, что серебристые блёстки остались на месте, лишь слегка испачкав пальцы. — Надеваем рубашки, галстуки, и на выход. — Подождите. Совсем забыл! — Сугавара взял со столика сложенный пакет и вынул из него красные гловелетты. — Случайно наткнулся, когда по магазинам с Дайчи ходил. Не смог устоять, да и по цвету они идеально подходят. — Прикольно, — заценил аксессуар Ойкава. — Только рукава придётся расстегнуть. Хм… — Он примерил перчатки и покрутил запястьем. — Ничего так, стильненько. Пожалуй, соглашусь с изменениями. Ладно, пора на сцену. Наш звёздный выход, парни!***
В «Сапфире» не протолкнуться. Даже «зоны», которые посетители обычно обходили стороной, на этот раз окружала не только искусственная зелень, но и подвыпившие клиенты. Тсукишима, сосредоточившись на сцене, презрительно цыкнул, глядя на двух мускулистых стриптизёров, «танцующих» в обнимку с пилонами. Кто только этих инвалидов двигаться учил! Прикурив очередную сигарету, Тсукишима, сидя на краю дивана, вытянул длинные ноги и задумчиво выдохнул вверх струйку дыма. Приглушённое: «Твою мать!», и тяжёлое тело, рухнувшее на него откуда-то сбоку, заставили поперхнуться от неожиданности, глотнуть дыма и закашляться. Тело, припечатав «урода, что свои мослы тут разложил» дополнительной парочкой ругательств, наконец-то поднялось и уставилось на Тсукишиму злыми янтарно-кошачьим глазами. — Судя по всему, помимо «ножницы» и «парикмахер», словá «очки» и «линзы» тебе также неизвестны. Впрочем, учитывая разнообразие ненормативной лексики, надеяться на приемлемый уровень твоего интеллектуального развития тоже не приходится. — Тирадой выпалив накипевшее и потеряв интерес, Тсукишима вновь повернулся к сцене и глубоко затянулся. — Отвали от меня, одноклеточное. Куроо, захлебнувшись гневом, просто не знал, чтó ответить этому самоубийце, а тощий очкарик, вопреки ожиданиям, даже бровью не повёл на осязаемую угрозу. Рука автоматически сжалась в кулак и уже дёрнулась в замахе, когда очкарик неожиданно в упор уставился на Куроо и криво ухмыльнулся: он всё прекрасно видел и ждал удара, явно не собираясь уклоняться. А его взгляд… Куроо сглотнул и разжал кулак. Когда-то давно — сейчас казалось, что в прошлой жизни, — и его глаза были такими же мёртвыми: пустыми, безжизненными и равнодушными ко всему на свете. — Хэй-хэй-хэй, бро! Ты чего замер? — Ладонь Бокуто впечаталась в спину Куроо, подталкивая того к дивану и усаживая рядом с незнакомцем. — Оп-па! Здоров, очкарик. А ты кто? Тсукишима понял, что погорячился, когда сказал Ойкаве, что переживёт соседство с посторонними в «зоне». Первые два экземпляра и так впечатлили его по самое не хочу, заставляя с трудом сдерживать желание свалить от них куда подальше. — Отстань от человека, Бокуто. Не будь навязчивым. — Савамура, подхватив с подноса официанта какой-то коктейль, уселся рядом с Куроо и махнул рукой Бокуто. — Садись, а ещё лучше — сгоняй до бара и сообрази чего-нибудь нормального выпить. — И закусок набери, а то я голодный, — кивнул всем подошедший Ивайзуми. — Думал, не успею, поэтому до дома так и не добрался. — Он с удовольствием растянулся на свободном месте и с завистливым вздохом проследил, как Савамура допил коктейль. — Ну и толпа! — Ивайзуми осмотрелся и наткнулся взглядом на притихшего Куроо. — Что-то случилось? — Ага. Случился, — мотнул головой в сторону соседа Куроо. — Вон тот умник с отсутствующим инстинктом самосохранения. — Сразу понятно, что говорят о тебе, Тсуки, — выскочили из ниоткуда два странных парня. — Всем привет. Я Маттсун, это Макки, принимайте в компанию! Оба уселись рядом с Ивайзуми и разочарованно осмотрели пустой стол. — Печально, — загрустил Макки. — Но поправимо, — хохотнул Маттсун, останавливая официанта и нагло отбирая у него чужой заказ: две стопки текилы мгновенно обрели новых хозяев. — Ма-а-акки, Ма-а-аттсун… — Ивайзуми задумчиво оглядел татуированных оригиналов. — МаМа-чки, что ли? Получив утвердительные кивки, Ивайзуми, которого Ойкава таки заставил оплатить астрономический счёт, вполне закономерно, на его взгляд, возмутился: — Вы с ценами на свои услуги вообще дрýжите?! — Само собой! — в унисон. — Но с качеством услуг… — протянул Маттсун. — …Мы дружим намного больше, — усмехнулся Макки. — А вот тебя среди клиентов что-то не припоминаю, — слизнул соль Маттсун и глотнул текилы, жмурясь от кислоты закинутого в рот лимона. — Как думаешь, Макки, чей он? — Охо-хо-хо! — не дал ответить Ивайзуми Бокуто, выгружая на стол закуски и бдительно следя за двумя официантами с перегруженными выпивкой подносами. — Макки-Макки… Э-э, Ханамаки? — Уловив согласие во взгляде, Бокуто пихнул Ивайзуми в бок: — Ну-ка, двигайся, есть у меня к этому типу разговор. — Когда и что мы поделить не успели? — удивился Макки. — Акааши. Но его делить я ни с кем не собираюсь, — выпятил губы Бокуто. — Меня твоё приглашение интересует. Кстати, — он протянул руку, — Бокуто Котаро. — Приглашение? — Макки представился, задумчиво пожимая руку, но тут же присвистнул и дружелюбно улыбнулся Бокуто. — Вот так сюрприз! Прикинь, Маттсун, наши скромные персоны наконец-то удостоились чести с верхним Акааши познакомиться! — Внезапно Макки хитро прищурился: — Или с нижним? Акааши тот ещё экземпляр, с таким типом людей никогда нельзя быть уверенным… — Завались орать на весь бар, — угрожающе прошипел Бокуто, — потом обсудим. Я хотел… — Началось, — перебил их Савамура и в нетерпении подался вперёд, поставив на стол пустой бокал. — Ха-ха-ха! — Язвительный смех Тсукишимы заставил всех посмотреть в его сторону. — Ну-у, удачи пережить… или передёрнуть. — Га-а-ад! — простонал Маттсун. — Тсуки, скотина, ты же наверняка знаешь, чтó сейчас будет, да? — «Be me, be me, o-o», — насмешливо пропел тот под первые такты.***
Свет погас, но сцена знакома до последней трещинки в полу. Где расположены стулья, они тоже знали. Оставалось за время проигрыша дойти до места и замереть: стулья за спиной, ноги расставлены на ширину плеч, руки на уровне лица — локти в стороны и растопырить пальцы, прикрывая глаза.«…Будь мной, будь мной…»
Яркие лучи прожекторов поодиночке освещали танцоров, быстро мигая и, наконец, замирая, позволяя увидеть их лишь сверху до пояса. Плавно качнувшиеся «звёздочки» подхватили ритм, развели руки, закрутив запястьями, и улыбнулись.«…Будь мной, будь мной…»
Лучи света сменили направление, и теперь зрителям стали видны только затянутые в чулки ноги и словно жидким латексом обтянутые тонгами члены. Со всех сторон донеслись восхищённые крики и свист. «Звёздочки» под овации устремились вперёд, чётко печатая шаги на высоченных «шпильках» и начиная ускорять движения. Жёлто-белые лучи сменились ультрафиолетом и нижней подсветкой, позволяя полностью видеть танцоров и сцену. «…Будь мной — скажи, моя половина…» — Синхронно развернуться, крутанув задом. Заманчиво виляя бёдрами, вернуться к стульям, ухватиться за спинку, сесть и качнуться назад, удерживая равновесие прогнувшимися в спине телами. «…Стань моим сердцем, стань меланхолией…» — Высокий взмах ногами. Подняться. Двигаться, изгибаться — ловить ритм, растекаться под музыку. Перекрутить стул, оседлать его: Акааши и Сугавара — развернувшись боком, Ойкава — прямо и спиной к зрителям. «…И в одиночестве моих ночей…» — Бесстыдно задвигать бёдрами. Резко встать, наклониться и пропустить стул между ног. С двух сторон руками дотянуться до Ойкавы и звонко шлёпнуть по ягодицам. «…Стань мной, стань собой…» — Переход, переход. Быстрые, частые развороты. Добавить задора, страсти. Не забывать про улыбки и руки: держать внимание, гладить собственные тела, касаться партнёров. «…Будь мной, будь мной…» — Упасть на широко разведённые колени и провоцирующе выпятить члены, в извечном движении бёдер постепенно прогибаясь назад. «…Будь мной, будь мной…» — Поднять торс, рывком распахнуть рубашки: подрезанные петельки охотно выскользнули из пуговиц, атласные галстуки заскользили по сверкающим испариной и блёстками телам. «…Будь мной, будь мной…» — Интенсивнее задвигать плечами, пристукивая по полу каблуками, стянуть рубашки и невесомым облаком позволить им «стечь» под ноги. От горла до паха пройтись по телу затянутыми в красные перчатки руками, задевая кружевной пояс. «…А-а-а…» — Накрыть ладонями затянутые в белые тонги члены и сжать пальцы. Медленно провести языками по губам. Откинуться назад, сесть на пол. Эффектно разогнуть ноги, вытянуть вверх, в стороны, упереться в пол и подняться, чуть ли не «мостиком» выгибаясь. «…Я чувствую…» — Подхватить рубашки, перекинуть через плечо, удерживая на одном пальце. Вернуться к стульям. «…как внутри меня…» — Под громкое улюлюканье отбросить рубашки в толпу, развернуться спиной к зрителям. Расставить ноги и упереться руками в сидения. «…скользят твои пальцы…» — Просунуть руку между ног и демонстративно надавить на промежность, подогнув колени. «…Беспощадность наших тел, что испытывают оргазм…» — Раскачиваясь и изгибаясь, плавно повернуться. Поддеть с боков тонги и дёрнуть вниз, останавливаясь на грани. Отщёлкнуть резинку и тут же подтянуть. Вильнуть бёдрами, вскинуть руки к груди — нежно погладить окружности облизанными пальцами; без перехода резко, с демонстративным выдохом, выкрутить соски. «…Я слышу твои слова, твой голос в бесконечности…» — Облизнуться, вернуться к стульям. Сесть; ногу вверх — отстегнуть подтяжку, другую — повторить. Сдвинуть задницу вперёд. Скрестить ноги, раздвинуть — повторить; упереть в пол. Подняться и приблизиться к партнёрам. «…Стань мной, стань собой…» — По бокам от Ойкавы сцепиться руками, взяв его в кольцо. Добавить экспрессии. Задвигаться волной из стороны в сторону, позволяя Ойкаве закрутить на запястьях их галстуки. Постепенно опуститься на колени, скользя руками по ногам раскручивающего галстуки Ойкавы. «…Будь мной, будь мной, будь мной…» — Ойкава — растянуться в шпагате; на коленях перед ним Акааши с Сугаварой, занятые откровенной демонстрацией глубокого поцелуя. Отстраниться, позволяя Ойкаве стремительно нагнуться вперёд и, плавно выгибаясь, подбросить тело вверх. «…Будь мной, будь мной, будь мной…» — Перевернуться в «мостик», изгибаясь, одной рукой поглаживая живот в опасной близости от паха. Помочь Ойкаве поднять их, подталкивая в спины. Разойтись на ширину вытянутых рук. Проигрыш; бесстыдство движений, тяжёлое дыхание. «…Будь мной, будь мной, будь мной…» — Затанцевать, прекрасно чувствуя зал, музыку, партнёров. Больше никаких элементов, только синхронность блестящих от пота тел и шикарные улыбки. Ноги: движение, движение, шаг, шаг, чёткий стук каблуков. Руки: красные перчатки по белым чулкам — вниз-вверх. «…Будь мной, будь мной, будь мной…» — Разворот, ритм от бедра. Погладить ягодицы — свои, партнёра. Шлёпнуть, сжать, покрутить задницей. Ещё, ещё. Быстрее. Развороты, шаги, волны гибких тел. Надрыв страсти. И назад — вглубь сцены. «…Будь мной, будь мной, будь мной…» — Отступать, отступать. В воздухе заискрился искусственный снег: значит, всё. Сесть на стулья, удерживаясь руками за края сидений. Запрокинуть головы, вытянуть ноги вверх — скрестить, раздвинуть, согнуть в коленях и расслабленно опустить, стукнув каблуками об пол. «Be me, be me, o-o» — и темнота.***
Бешено вращающего глазами Бокуто удерживали в четыре руки: Макки с одной стороны, Ивайзуми — с другой. Макки при этом не забывал перемигиваться с Маттсуном, постоянно облизывая сухие от жарких выдохов губы. Ивайзуми вообще потерялся где-то в глубинах собственного «я», убеждая себя, что чулки и туфли — ерунда, могло быть и хуже. Савамура, зачем-то взяв пустой бокал, даже и не пытался сдвинуть ноги в попытках прикрыть вздыбившуюся ширинку. Куроо понятливо хмыкал, строил из себя самого умного и с видом «а мне всё пофиг» разливал по бокалам виски, искоса наблюдая за прикурившим очередную сигарету очкариком. — И это он ещё перевод не знает, — шепнул на ухо Макки Ивайзуми, благодаря за помощь; Макки уткнулся в плечо Маттсуна и расхохотался. — Хотя я и сам не всё понял. Слава богу, — залпом выпил оставшееся в бокале виски Ивайзуми. Освещение сменилось, разноцветно-празднично замигав во всех уголках зала; оглушительно грохнула музыка. «…Когда я в центре внимания, все бросают свои дела и пялятся на меня…» — Посетители «Сапфира» в ожидании уставились на сцену. «…Я возбуждаюсь и не стесняюсь это показать…» — «Звёздочки» в полном прикиде, вихляя бёдрами и облизывая губы языками, с улыбками на лицах продефилировали по сцене, расходясь к лепесткам: выкрики, свист и аплодисменты искупали звёздную троицу в свежей порции оваций. «…Я сексуальный и прекрасно об этом знаю…» — Эффектно спрыгнув со сцены, «звёздочки» растровились в зале, привычно обтекая толпу и не позволяя клиентам лишнего: общение — общением, комплименты — комплиментами, но руками не трогать! — Понра-а-авилось? — незаметно подкрался со спины Ойкава, обнимая Ивайзуми и игриво прикусывая мгновенно покрасневшее ухо. — Я тебя живьём закопаю, провокатор хренов! — заорал увидевший его Бокуто, подскакивая и оглядываясь в поисках Акааши. — Чтоб ещё раз… Хоть один-единственный раз! — Успокойся, Бокуто, — толкнул его обратно просочившийся сквозь толпу Акааши и уселся к нему на колени. — Неужели ты не понял? Сегодня был последний танец. — Лёгкий вздох и мимолётное касание губ губами. — По крайней мере, для меня и Суги. Понадобилось время, чтобы осознать сказанное, после чего все разом загомонили, зачастив вопросами. Акааши поморщился, а только что подошедший Сугавара с непониманием посмотрел на Савамуру. И лишь Ойкава предвкушающе ухмыльнулся и внезапно: — Охо-хо, — с ювелирной точностью скопировал он Бокуто. — Охо-хо-хо! И быстро, пока не попал под горячую руку, отошёл к Тсукишиме и облокотился на его плечо; не выдержав комичности ситуации и изумлённых взглядов, Ойкава от души расхохотался. — Придурок, — сбросил его руку Тсукишима. — Заглохни уже. Он затушил в пепельнице сигарету и поднялся, с явным намерением уйти. — Ты чересчур борзый, очкарик, — не вытерпел Куроо. — Притормози-ка со своим хамством, а не то… — А не то что? — наклонился к нему Тсукишима, сжал пальцами подбородок и коротко поцеловал. — Удиви меня. Он спокойно развернулся и шагнул за незримый барьер «зоны», смешиваясь с толпой. — Эм… А я тут при чём? — возмутился Ойкава в ответ на выразительный взгляд Куроо. — Сам в шоке! В жизни бы не подумал, что Тсукишима на такое способен. — Тс-с-сукишима, значит, — прошипел Куроо и подорвался с места. — А ну, стой, паршивый очкарик! — Вот-те раз, — присвистнул Бокуто. — И чего он так завёлся? — Тебе не всё ли равно? — помассировал виски Ивайзуми, стараясь не смотреть на Ойкаву. — Может, влюбился, вот и рванул следом. Да какая разница! Разберётся, не маленький. — Он потянулся к бутылке, нервно плеснул виски в бокал и, не в силах перестать хотеть этого грёбаного Ойкаву, ломающимся от возбуждения голосом поинтересовался: — Вы ещё долго собираетесь в таком виде разгуливать? — Точно, — спохватился Сугавара, отлипая от Савамуры и тормоша прижавшегося к Бокуто Акааши. — У меня уже ноги отваливаются, да и прохладно становится. Пошли переодеваться. — Не хочу, — заявил Ойкава, и не подумав отправиться вслед за Акааши с Сугаварой. — Мне так больше нравится. А тебе разве нет? Невинная улыбочка, адресованная Ивайзуми, заставила того наконец-то осознать: вот она — расплата за «грехи» и ненормированный рабочий день.***
— Кампай, парни! — Бокуто поднял бокал, и тут же со всех сторон донеслись поздравления-пожелания, весёлые выкрики и смех. — С новым годом! Охо-хо! — Кампа-а-ай!!! …Спиртное лилось рекой. Время куда-то стремительно убегало, а веселье и не думало сбавлять обороты. Бокуто с Акааши, придвинувшись к МаМа-чкам, что-то обсуждали, с пьяной настойчивостью переругиваясь и активно жестикулируя. В конце концов, придя к какому-то решению, странная компания дружно свалила в неизвестном направлении, даже не попрощавшись. У Сугавары с Савамурой совсем крыша поехала: они уже с полчаса как целовались, позабыв, что для данного вида развлечения существуют более подходящие места. Не вытерпев такого издевательства, Ивайзуми рявкнул на хмельную парочку и спровадил домой, предварительно убедившись, что таксист всё понял-осознал и непременно доставит по адресу. Устало вздохнув, Ивайзуми плюхнулся на диван и завис под взглядом Ойкавы, медленно слизывающим с кромки бокала соль. А вот хрен тебе! Пакостно ухмыльнувшись, Ивайзуми прикончил очередную порцию виски и, шепнув: «Терпи до дома», направился в туалет. Разочарованный Ойкава зажевал текилу лимоном, фыркнул и осмотрелся. Куроо так и не вернулся, остальные разошлись, а в «зоне» оставался только непонятно откуда взявшийся Кенма, по обыкновению уткнувшийся в игровую консоль. Не успев придумать, чем бы ему таким интересным заняться, Ойкава вздрогнул от тихого голоса официанта, попросившего его зайти к Терушиме. Ничего необычного. Даже удивительно, что Терушима не вспомнил о нём раньше. Ивайзуми ещё не вернулся — очередь там, что ли? ха! — поэтому Ойкава, не заметив, как к нему сквозь толпу пытается пробраться знакомый охранник, устремился к служебному входу.***
— Соскучился, Теру? Ойкава без стука завалился в кабинет, слегка пошатываясь на каблуках. — Безумно, — растянул губы в неестественной улыбке Терушима. — Только не я, а любимый клиент. Сердце ухнуло куда-то вниз, рвануло вверх и забилось в горле. Ойкава замер, не в силах сообразить, как реагировать. Как-как… Бежать. — Не выйдет, — угадал его намерения Терушима. — Я, конечно, понимаю, что кто-то из персонала всегда успевал тебя предупредить, и ты технично — а главное, вовремя — сваливал, но сегодня номер не пройдёт. Условия тебе известны: сцена — точнее, кабинка, — или улица… где я тебя защитить не смогу. — Будто бы раньше защищал, — проскрипел чужим голосом Ойкава. — Представь себе, да, — снизошёл до покровительственного тона Терушима. — Что тебе мешает сделать это сейчас? — Ойкава попытался схватиться за последнюю возможность. — Хм-м, дай подумать. — Терушима манерно похлопал пальцами по губам. — Отсутствие стимула? — Понятно, — прикрыл глаза Ойкава, безумно желая врезать ему по морде. — Ну, раз понятно, отправляйся по известному маршруту. И костюмчик менять не надо — он клиенту понравился. Ты… что за чёрт? За дверью послышался грохот и визгливые вопли, заставившие Терушиму выскочить в коридор. Ойкава подошёл к столу, взял бутылку и хлебнул виски из горла. Ушиджима, да? Что ж, рано или поздно, но это должно было случиться. Но почему именно сейчас! Рассеянно оглядев стол, Ойкава наткнулся на странный договор с каким-то «Олимпом» и автоматически прочитал доступный текст, отвлекаясь от текущей проблемы. Надо же, как интере-е-есно, жаль, что не вовремя. Мысли опять вернулись к Ушиджиме. Внезапно Ойкава сосредоточился, весь его облик задышал уверенностью и едва ощутимой обречённостью. Хватит бегать. Пора с этим заканчивать.***
Кроме Кенмы, в «зоне» никого. Ивайзуми понимал, что задержался, но куда его «звёздочка» свалить-то успел? — А где Тоору? — закономерный вопрос. — Ушёл к Терушиме. — Кенма отвлёкся от очередной попытки завалить финального босса. — Но его давно нет. И ещё, — кивок в сторону, — посмотри на ближайшую к кабинкам «зону». Посмотрел. Этих ушлёпков Ивайзуми прекрасно помнил, особенно длиннорукого верзилу и лощёного брюнета. Но если они здесь, тогда… Дыхание перехватило: цепкая память среди полупьяного сброда Ушиджиму не опознала, Ойкава от Терушимы не вернулся, кабинки рядом — вывод… Схватив Кенму за грудки, Ивайзуми быстро обшарил тщедушное тело и вытащил из-за пояса пистолет. — Как с ним обращаться? Пара движений и равнодушное: «Нажать сюда». Ивайзуми большего и не требовалось. А избежать в такой толпе внимания охраны — пустячное дело для тренированного тела и застывшего в холодной ярости разума.***
Закрыв за собой дверь, Ойкава подошёл к пилону, облокотился спиной и скрестил руки на груди. Рассматривать вальяжно раскинувшегося в кресле Ушиджиму он не стал. Глаза в глаза. И, с трудом сдерживаясь от внешних проявлений страха, Ойкава, набрав в грудь воздуха, выпалил наболевшее: — Ненавижу. Ты понимаешь? Не-на-ви-жу. — Впечатлился. — Голос по-прежнему ровный, безэмоциональный. — А теперь отрабатывай заказ. Этот урод не пробиваем. Ойкаву начало трясти: от гнева, страха или отчаяния — он не знал, но понимал, что опять ломается, прогибаясь под аурой власти, самоуверенности и безнаказанности. Нет. Нет-нет-нет. Он же решил. Он сможет. Ведь там, за дверью, его ждёт Ивайзуми. Как под водопад попал: смыло всё негативное, тревожное, абсурдное. Ивайзуми. Ему есть, к кому возвращаться. К тому, кто всегда будет ждать. Ивайзуми. Твёрдость во взгляде, искры обожания, неиссякаемое желание. Ивайзуми. Его опора, его уверенность, его… любовь. Ивайзуми. Страха больше не было. Дверь распахнулась. Словно вызванный заклинанием, Ивайзуми за пару шагов приблизился к Ойкаве, прикрыл собой и вытянул руку. В лицо Ушиджиме смотрело бездушное дуло пистолета. — Я предупреждал.