Прозреть

Часть III 3 августа. Время — 12.02. Акира с искренним ужасом рассматривал лежащее перед ним куриное филе и овощи. Он успел сто раз проклясть себя за то, что вчера так уверенно пообещал Таке, что приготовит вполне съедобный обед. Как он, человек, для которого потолком кулинарного мастерства была обычная яичница, допустил столь досадный промах? И пути назад тоже нет. Раз пообещал — надо сделать. А пиццу в духовке разогреть любой дурак сможет. — Увлечённо перебираешь в своей гениальной голове сотни рецептов? — иронично произнёс Таканори, зайдя на кухню. — И определиться не можешь? — Язва ты сибирская, я давно приступил, — проворчал Сузуки, не оборачиваясь. — Врёшь, — уверенный ответ. — С чего бы это? — Я что-то не слышу хруст нарезаемых овощей. Вода не кипит, масло не скворчит… продолжать? Это я про отсутствие запахов молчу. Акира вздохнул, признавая своё полное поражение. Он слишком часто забывал, что чувствительность Таки обрела вселенские масштабы. — Аки, — Руки подошёл к нему, — не напрягайся так, — он поднял было руку, чтобы ободряюще похлопать Акиру по спине, но тут же опустил её. И хорошо, что Аки этого не увидел. — Можно что-нибудь заказать, да и пицца у нас осталась. — Нет уж, — упёрся Рей, — треплом я быть не хочу. Подожди немного, и моя гениальная голова точно что-нибудь выдаст. — Как знаешь, — Така наклонился, снимая с ручки дверцы духовки полотенце. — Пойду, нагружу стиральную машину и вернусь. Помогу. — Всё полностью не отбирай, я не настолько безнадёжен, — улыбнулся Аки. Он признавал, что Ру в куда большей степени одарён кулинарным талантом. Но почему-то так не хотелось подводить его, что Акира начал думать вдвое усерднее над их будущим обедом, когда Така скрылся в ванной комнате с ворохом полотенец и постельного белья. И уже через минуту он нарезал курицу, скидывая аккуратные кусочки в глубокую сковороду с разогревающимся маслом. — Ты всё-таки что-то надумал? — Матсумото подкрался, как и всегда, бесшумно, но Рей успел привыкнуть к этому. — Надеюсь. Раз ты готов помогать, ополоснёшь помидоры? Я положил их около раковины. И рисоварку* я не нашёл, достанешь? — Без проблем. Может, я их тогда и нарежу? — Таканори отошёл к раковине и включил воду. — Не нужно, — как можно мягче возразил Рейта. — Я опасаюсь за твои пальцы. Отказывая ему, Акира чувствовал себя по меньшей мере неловко. Ему совсем не хотелось стеснять Таку в его желании быть самостоятельным, но между ними существовали некие границы, и переступать их не стоит… — Не отрежу же я их себе, в самом-то деле, — фыркнул Руки. Аки промолчал. Сейчас ему следовало бы быть крайне осторожным в дальнейших действиях, потому что он хорошо знал этот тон. Он методично очищал крупную картофелину от кожуры, забыв за своими размышлениями о своенравности Таки и о том, что этот самый Така стоит за его спиной, оставшись без надлежащего присмотра. И лишь раздавшееся позади болезненное шипение чуть не заставило Акиру выронить полуочищенную картофелину из рук. — Така, я же просил тебя! Ты как дитё малое! — он с громким стуком кинул свой нож на столешницу, в один широкий шаг оказавшись рядом с Матсумото. — Никогда никого не слушаешь! Руки инстинктивно схватился за порезанный палец, моментально ощутив резкую, стреляющую боль в нём. Похоже, порез был достаточно глубоким… Но куда больнее отзывалась где-то под рёбрами уязвлённая гордость. Ру почувствовал горячие, сильные пальцы Акиры на своих запястьях и вздрогнул, как от удара. Первым порывом было отнять у него свои руки, но Сузуки не понял бы этого… Таке пришлось призвать на помощь всё своё терпение и выдержку, чтобы оставаться на одном месте. — Дай я посмотрю. Дай, кому сказано! — почти грозно сказал Аки, отнимая одну руку Таканори от другой. — Упрямый баран, — ругался он. Тем не менее, он не чувствовал, что злится на Таку… А порез и в самом деле оказался глубоким, он пересекал почти всю подушечку указательного пальца. — Стой тут. Попробуешь сдвинуться хоть на шаг — пеняй на себя. Акира рванул в ванную, раздражённо рыча про себя. В широком, повешенном на стене зеркале, на полочках хранилась вата, антисептический раствор и пластырь. Похватав всё необходимое, он вернулся на кухню. — Садись, — строго скомандовал Рей и положил ладони на плечи Руки, усаживая его на стул. — Руку давай сюда. Матсумото мрачно посмотрел в его сторону, но пострадавшую кисть всё же протянул. Акира смочил вату антисептиком и подложил свою ладонь под ладонь Таки, слегка сомкнув вокруг неё пальцы, чтобы зафиксировать в удобном для себя положении. Таканори прикрыл глаза и сжал губы… — Будет немного щипать, потерпи. «Да плевать я хотел на это…», — Ру едва удержал себя от того, чтобы произнести это вслух. Чем дольше Аки держал его за руку, тем больше нарастало чувство внутренней тревоги, которую он никак не мог вытрясти из себя. Рей старался быть очень осторожным, чтобы не сделать ему больно, но он и понятия не имел, что все его старания были впустую. Таканори мечтал об одном — поскорее сбросить с себя жар пальцев Сузуки и отойти на безопасное расстояние. — Вот и всё, герой, — Акира надёжно закрепил пластырь на его пальце. Не прошло и доли секунды, как Рейта отпустил его руку — Така прижал её к себе, с шумом отодвинул стул и покинул кухню, оставив друга в полном недоумении. — Да что с тобой? — поражённо прошептал Аки, хотя знал, что Матсумото его не услышит. Что за странная реакция? Ведь ничего страшного не произошло… Неужели он обиделся? — Вот чёрт! — он бросился к плите, вспомнив о поджаривающейся курице — не спалить бы. *** 15.55. Обед прошёл в молчании, что было ожидаемо. Акира не счёл нужным тревожить излишне вспыльчивого Таканори, давая ему время остыть и немного обдумать произошедший инцидент. Но Така и так понимал, что сам виноват, однако не это его заботило. Что о нём подумал Аки? Он позвал Ру на кухню, бросив всего два слова, когда проходил мимо его спальни: «Така, идём». И больше ничего не сказал… Судя по расположению его силуэта, он ни разу не посмотрел на Матсумото. И это одновременно и печалило, и… злило. Впрочем, это никак не отразилось на аппетите Руки. Он здорово проголодался, и поэтому быстро проглотил вкусную курицу с овощами и рисом. Он вымыл свою тарелку, вскользь поблагодарил Акиру и вернулся в свою комнату, где уже почти час полулежал на кровати, подложив под спину большую подушку. Его руки лежали на животе, а взгляд перебегал от окна до стены. Было ли ему скучно? Нет. Он почти не замечал течения времени, размышляя над своим глупым поведением. Надо контролировать себя… нельзя вести себя, как полный идиот. И Сузуки был прав, сказав, что он, как малое дитя, своенравно обходит все запреты. А признавать это было ох, как сложно. Но разве Акира заслужил такое отношение к себе? Он так старается, он всегда рядом, а Така? «А я… упрямый баран», — отрезюмировал Матсумото, вспомнив, как назвал его Аки. — Я думал, ты решил немного поспать, — голос Рейты в дверях, и Ру поворачивает голову к нему. — Ночью спать буду, — Така приподнялся и сел, выпрямив спину. — Между прочим, я с трудом нашёл рисоварку, — Аки подошёл ближе и сел на стул рядом с кроватью. — Не иголка же в стоге сена, — ответил Таканори в своей манере, но прозвучало это нисколько не враждебно. И снова молчание… Рей чувствовал себя неловко, но, с другой стороны, этот детский сад, который они развели, тоже пора прекращать. — Слушай, — начал он, развернувшись к другу, — прости, я признаю, что был слишком резок… Я ценю и уважаю твою самостоятельность, но прислушивайся ко мне хотя бы иногда. Я прошу тебя быть осторожнее не потому, что не доверяю тебе. Продолжать он не стал, несмотря на то, что у этой сентенции имелось логическое завершение, и Така отлично знал, каким оно должно быть. Будь ситуация другой — Руки непременно рассердился бы. Кому же понравится, когда ему столь недвусмысленно указывают на его текущее относительно беспомощное положение? Но он отчётливо ощущал беспокойство Сузуки, и это не могло не тронуть его. А уж, учитывая, что редко кому доводится услышать от Акиры слова извинения, то кем надо быть, чтобы после такого не сделать шаг навстречу? — Я знаю. Наверно, ты прав, и я в самом деле упрямый баран. — Это точно. — Ах, так? — Руки, не сдержавшись, улыбнулся. Он никогда не умел долго злиться на Акиру. Рею так хотелось обнять его, погладить по волосам, вдохнуть запах любимого такиного шампуня… но он помнил, как Таканори реагировал на его прикосновения в больнице, как он выхватил свою руку несколько часов назад. Аки был в растерянности — стоит ли ему записывать всё это на свой счёт? Така не раз избегал его прикосновений, каждый такой случай накладывался один на другой. И Сузуки разрывался между извечным «можно-нельзя». Разум приводил факты, но сердце упорно не желало им внимать. Как ему быть? — Ну, ладно, иногда, — Рейта принял решение остаться на своём месте, но улыбнулся в ответ — он был уверен, что Така услышит эту улыбку. — Палец не болит? — Нет, — Матсумото пару раз сжал и разжал ладонь. — Там всё сильно скверно? — Порез как порез, ничего особенного. Лучше скажи, то, что я приготовил, было съедобно? — Ну, я же всё съел. Смотри, разленюсь окончательно, и будешь ты кашеварить на полную ставку. — Ты согласен быть подопытным кроликом? — Согласен. Конечно, они ругались и раньше. Но по другим поводам, при других обстоятельствах… Что Така, что Аки — оба друг друга стоили, и они понимали это, признавая свою вспыльчивость, а местами и заносчивость. Они могли поссориться, не состыковавшись во мнениях относительно творчества, — и тогда летели пух и перья, а остальные участники группы предпочитали тихо и скромно ретироваться, чтобы не попасть под раздачу. Знали же, что, выпустив пар, эта парочка сразу помирится. Но у этой недомолвки был совершенно иной привкус. Он был противно-горьким, въедливым, без той остроты, что сопровождала все их более ранние притирки. Они знали, что что-то изменилось. Но никто не рисковал заговорить об этом. *** 22.06. — Этот растворитель у меня разве что из ушей не льётся, — бурчал Ютака на том конце провода. — Конец Света раньше наступит, чем я отучусь творить всякую ерунду. — Неужели и сегодня получше не стало? — улыбался Таканори, слушая его гневные монологи на тему безысходности бытия индивида, познавшего все тяготы ремонта. — Стало. Ради этого стоило держать открытыми нараспашку абсолютно все окна в доме целые сутки. — А сам ты как? — Ну… — задумчиво протянул Кай. — Пахну я не как розовый куст, но сойдёт. Завтра притащу свою тушу и Ко с собой захвачу. — Замечательно, буду ждать, — с готовностью отозвался Руки. — И спасибо тебе за мои любимые спагетти, я вчера всё умял и с Аки не поделился, так-то. — Всегда пожалуйста, — расцвёл Юта. Он любил, когда хвалили его кулинарный талант. — Если пожелаешь, приготовлю ещё. — Пожелаю, так что готовь, — бесцеремонно заявил Така. — Представляешь, Рей-чан сегодня приготовил тушёную курицу. — И вы остались живы? — Така, если он скажет хоть одно кривое слово… — возмутился было Акира из другой комнаты, но Таканори его перебил. — Уже сказал, Рей, но я отстою твою честь, не переживай. Кай рассмеялся, догадавшись, что предшествовало такому ответу. — Будет ему, я в него верю. Просто раньше считалось, что Рей и готовка — это диаметрально противоположные понятия. — У тебя устаревшие данные, Лидер-сан. — И я этому рад. Я же знаю, что Аки молодец. — Это верно… он молодец, — добавил Матсумото чуть тише, чтобы услышал только Ютака. После каждого разговора с друзьями Таке становилось легче. Его перегруженный тягостными мыслями мозг расслаблялся — пусть и ненадолго, но и эта передышка была необходима ему, как глоток воздуха пловцу. Ру было важно всё, каждая мелочь: звонкий и заразительный смех Кая, ворчание Аоя, размеренные философские рассуждения Уру, которые он умудрялся впихивать и в самый обыденный разговор… а что же Рей? Рей был рядом круглые сутки, но это не значило, что Таканори пресытился им так, что ничего не смог бы сказать о нём. С Реем было… сложнее. И Така уповал на то, что Акира в достаточной степени осторожен, чтобы списать дурацкое поведение друга на его же переживания о недалёком будущем. Он не задавал лишних вопросов — вот, что Таке хотелось бы отметить из всего наиболее актуального, связанного с Сузуки. Это же и было самым ценным. *** 4 августа. 03.11 пополуночи. Акира крайне редко просыпался среди ночи. Если он ложился, то крепко спал до самого утра. Но на этот раз его подняла жажда — минувший день был не только жарким, но и очень душным. Откинув тонкую простыню в сторону, Аки сел и к своему неудовольствию понял, что даже под простынёй ухитрился изрядно вспотеть, влажную кожу овеял лёгкий ночной ветер, ворвавшийся в спальню из открытого окна. Дико хотелось пить, но столь же дико не хотелось покидать кровать, его тело было слишком разморено сном и жарой. Немного посидев, Сузуки всё-таки встал и лениво натянул джинсы. Он перегнулся через борт ванной, ополоснул из душа торс прохладной водой — стало немного получше. Осталось опрокинуть в себя стакан воды и вернуться в постель, досматривать сны. Аки нигде не стал включать свет, в квартире было достаточно светло от заглядывающей в окна почти полной луны. На кухню он зашёл, глотая зевок, а потом чуть не споткнулся о собственные ноги, услышав тихое: «Привет». Рей остановился в дверном проёме, заметив сидящего за столом Таканори, но затем продолжил свой путь к холодильнику. — Привет. Тоже из-за духоты не спишь? — он открыл дверцу и вытащил пакет яблочного сока. — Нет. Дальнейшего пояснения причины бессонницы не последовало, но Акира никуда и не спешил. Он достал из шкафчика два стакана, наполнил их холодным соком и прошествовал к столу. — Тогда почему? — спросил он, поставив один стакан перед Такой. — Тебе правда хочется это знать, или ты спрашиваешь из вежливости? — жёстко ответил Матсумото, но осёкся. — Извини, я… не хотел так… — Плохой сон приснился? — Сузуки пропустил этот выпад мимо ушей и пододвинул стакан поближе, чтобы покрывшееся испариной стекло коснулось руки Таканори. — Мне давно ничего не снится, — Така взял стакан и залпом осушил его. — Очень давно. — Ну, так… расскажешь? Может, я смогу чем-нибудь помочь. По моему убеждению, чтобы прийти на кухню глубокой ночью и сидеть за столом, нужен довольно серьёзный повод. — Да уж, — Ру невесело улыбнулся, понимая, что этот аргумент не позволит ему упираться и дальше. Рейта прав на все сто процентов. Таканори закусил нижнюю губу, раздумывая, с чего бы ему начать, а Аки не торопил его. — Последние несколько дней я… боюсь засыпать. Руки вытягивал из себя это признание клещами, но чувствовал, что, если не поделится с Реем хотя бы десятой частью того, что его гложет, то сойдёт с ума. — Это началось в больнице. — А причина? — Причина… Матсумото встал, забрал оставшийся на разделочном столе сок и вернулся на своё место. На самом деле, в этот момент он не отказался бы от чего-нибудь покрепче, но алкоголь для него был под строжайшим запретом. — Я просыпаюсь каждое утро и надеюсь, что я всё ещё способен видеть то, что вижу. Да, этот дурацкий серый пейзаж, силуэты… я начал забывать, как выглядят цвета, Аки. Я пытаюсь вызвать их образы в своей памяти, но они окрашиваются в серый. А я боюсь, что открою глаза — и ничего не будет. Не будет этой серости вокруг… Я больше не увижу, как появляются ямочки на щеках Юты, когда он улыбается. Как хмурится Юу, когда сочиняет очередную акустическую партию для новой песни. Как Шима строит свою фирменную утиную физиономию, когда кривляется перед зеркалом. Я не увижу… тебя, в конце концов, — на этих словах голос Таки дрогнул, и ему пришлось сделать паузу. — И что будет со мной? А с группой? А вдруг вы или PSC захотят найти нового вокалиста? — Така, этому никогда и ни за что не бывать, — твёрдо возразил до этого шокированно молчавший Акира. — Никто из нас — ни я, ни Кай, ни Аой, ни Уру — не примет никого другого. Если PSC посмеют заикнуться на эту тему, то разом потеряют нас всех. Они, конечно, придурки, — усмехнулся он, — но в их петушиных мозгах должна сохраниться хоть капля понимания того, что мы — семья. Кроме того, мы скоро отпочкуемся от них и будем сами себе хозяева. Это значит, что никто и никуда тебя не отпустит. А с тобой, — Аки взял обеими руками ладонь Таканори и сжал её, — всё будет хорошо. Ты исправно принимаешь все прописанные лекарства, следуешь всем рекомендациям, хуже тебе тоже не становилось. Уже четвёртое число, осталось всего три дня, Така. Я уверен, Ито-сан — мастер своего дела. И будешь ты снова созерцать ямочки Кая, хмурого Уру и утиную морду Аоя. То есть… наоборот. Не суть! — замотал он головой, заметив, как улыбнулся в ответ на эту оговорку Ру. — Ты себя забыл, — шмыгнул носом Руки, совсем забыв, что днём ему хотелось спрятаться подальше от рук Акиры. А теперь его ладонь отогревалась в ладонях сидящего рядом Аки, и как будто всё так и должно быть… — И меня будешь созерцать, да. Ты снова будешь видеть, как раньше. Просто потерпи немного. Така глубоко вдохнул и задержал дыхание, чтобы прогнать набежавшие на глаза слёзы. Он не будет плакать. Не при Акире, нет. Акира так поддерживает его, так старается быть для него надёжной опорой, что показать свои слёзы значило бы обнулить все его старания. — Чем ближе день Икс, тем меньше терпения, — Матсумото сосредоточился на ощущении тепла, идущего от рук Сузуки. — Да, так и есть, но ты справишься. Это же ты. Рейта не сказал этого прямо, но так он дал Таканори понять, что верит в него. Но разве когда-то было по-другому… так было всегда. А очевидным стало именно в этот ночной час, разбавленный учащённым дыханием и солоноватым привкусом невыплаканных слёз. — Тебе нужно как следует отдохнуть. Придут к нам днём Ко и Юта, а ты весь сонный и с синяками под глазами. Как я перед ними оправдываться буду? Все камни в меня полетят, что не доглядел, — шутил Аки, неосознанно поглаживая пальцы Таки. — Я приму удар на себя и скажу, что сам дурак, сам виноват. Пошёл пятый час утра, а небо на востоке окрасилось в красновато-коричневые тона, предвещающие близкий восход солнца, когда Рей довёл зевающего Ру до его кровати. Он улёгся прямо поверх мягкого покрывала, подложив одну руку под подушку. — Аки, подожди, — попросил он, когда друг почти перешагнул порог комнаты. — Что такое? — Ты не мог бы… «Да что ж такое…», — не будь Матсумото таким уставшим, он бы с удовольствием дал себе пощёчину и рассвирепел. Он снова не хозяин своему языку, почему же так получается? Когда он перестанет попадать в такие идиотские ситуации из-за себя самого? Но поздно рассуждать на эту тему — Руки был обязан выпутаться из получившегося неловкого положения. И Акира ждёт. Ждёт… он пришёл на кухню, чтобы выпить сока, а застрял там на целый час из-за заскоков одного излишне впечатлительного сотоварища по коллективу. И он тоже, вообще-то, хочет спать. — Да нет, ничего, — Така опустился на подушку. Всё равно Сузуки скажет, что это глупо. — Э, нет, так не пойдёт, — Аки сделал шаг обратно в комнату. — Давай, договаривай. И не говори, что не хочешь меня напрягать — ты знаешь мой ответ на подобное проявление благородства, мы это проходили. — Ладно, — Таканори собрался с духом, как перед погружением на глубину. — Ты не посидишь немного со мной? Сколько раз за минувшие полторы недели он обзывал себя недоумком? Ру давно сбился со счёта. Он с трудом переносил прикосновения Рейты, но и без него было сложно. А такая просьба — так и вовсе была типична для пятилетнего ребёнка, который никак не мог уснуть, если рядом не было кого-то из родителей. Ну… Аки вчера его так и назвал — дитя малое. — Посижу. А вот такого ответа он ожидал меньше, чем куда более вероятного — по его мнению — отказа. — Немного… всего пару минут, — Така отодвинулся ближе к середине кровати, когда Акира сел на край. — Пока ты не уснёшь. Аки сдержал данное слово. Он покинул спальню Таканори, когда его дыхание стало ровным и глубоким, а ресницы изредка подрагивали во сне. Сузуки подумал о том, что и он сам теперь сможет спокойно уснуть. Однако, устроившись на своей кровати поудобнее, он быстро догадался, что это будет непростой задачкой… То, что Акира проснулся этой ночью, было чистой случайностью. А если бы он не проснулся? Сколько бы Таканори просидел вот так на кухне? Как часто он приходит туда, ведомый настырной бессонницей? И, главное, почему Така не делится тем, что его тревожит? Так он делает хуже себе, не давая выхода давящим переживаниям. Аки моментально отмёл вариант того, что Матсумото ему не доверяет. Доверяет, причём, так же, как и себе. Акира помнил каждый долгий телефонный разговор, когда Таке было необходимо выговориться, — и не важно, был ли это радостный повод, или он был адски зол на кого-то или что-то. Он помнил каждый раз, когда Така обращался к нему за помощью. Помнил, когда Таке приходилось смирять свою гордость и проходить поистине нелёгкий для него путь от «я сам справлюсь» до «ну… ладно, похоже, без тебя не обойтись». Сейчас Таке тоже нужна помощь. Нужна, как никогда. Но он прячется за покрывалом ночи, скрывается от острозубых мыслей на кухне, сцепив в замок дрожащие пальцы. Скоро вот уж три полных дня, как Сузуки живёт с ним бок о бок, и лишь сегодня он узнаёт, что всё началось ещё в больнице. Руки, будучи хрупким и миниатюрным, обладал огромной силой духа, уж что-что, а это всегда было при нём. Но не он ли недавно обмолвился, что и у него есть предел? Безусловно, есть. И что-то подсказывало Рейте, что этот предел до безумия близок. Очередной предел… Ну и какой смысл во всей этой браваде, чтобы днём делать вид, что всё хорошо, а по ночам бежать от себя? Акира почувствовал себя беспомощным. Близкий человек терзается, перешагивает через себя, чтобы рассказать обо всём… а он не знает, как помочь. Наверно, это одно из самых премерзких ощущений на свете. Рей смял в пальцах наволочку подушки и подавил тяжёлый вздох. Таканори спит — и, как надеялся Аки, сон друга ничто не потревожит до, как минимум, полудня. «Хоть ежедневный будильник ставь на три часа ночи…» Этой ночью он так и не заснул. *** 13.17. — Боюсь, для твоих любимых спагетти этих самых спагетти у нас как раз и нет, — Сузуки озадаченно пригладил волосы на затылке. Мужчины топтались на кухне, проводя тщательную ревизию среди имеющихся продуктов. Таканори проспал почти до половины двенадцатого и выглядел довольно свежо, чего нельзя было сказать об Акире. Он промаялся в своей кровати до начала девятого и посчитал, что дальнейшие попытки сдаться во власть Морфея будут бесполезными. Пока Така не проснулся, Аки сидел на кухне, на том самом месте, что он сидел и несколько часов назад. Он накачивал себя кофе, надеясь, что бодрящий напиток встряхнёт его и настроит на новый, чертовски долгий день. Рей внушал себе, что он должен стойко держаться, чтобы быть рядом с Такой — эта мысль отталкивала усталость получше кофе. — У нас и сливок нет, и шампиньонов для соуса, но ничего страшного. Юта вызвался притащить всё необходимое. Кстати, они с Ко будут примерно через полчаса, — Руки в предвкушении потёр ладони друг о друга. — Забыл сказать, что ужин готовишь ты. — Вот как? — улыбнулся Акира. — Мне опять предстоит двухчасовая пытка в раздумьях «что бы и с чем смешать, чтобы не отравиться»? — Не напрашивайся на комплименты. Мы убедились, что готовить ты умеешь, но ленишься. — Я и не напрашиваюсь. Практики было мало, что поделать. Но, если тебе нравится, я рад. Матсумото методично выщёлкивал свои таблетки из блистеров и, прищурившись, параллельно вслушивался в голос Аки. Вроде бы, всё нормально, но проскальзывающие, еле различимые в общем потоке устало-напряжённые нотки несколько смущали его. Вспомнив их ночной разговор, Така нахмурился… не он ли является причиной этого? — Ты чего застыл? В голос Рея вплетается беспокойство, и Таканори заметил, что неподвижно стоит со сжатой в пальцах упаковкой таблеток. — Ничего, — он открыл упаковку, — задумался, такое и со мной бывает. — Ты больше не просыпался ночью? — осмелился спросить Акира, подходя к раковине с чайником. — Нет. А ты? Рейта спрятал вздох за шумом текущей из крана воды. Почему Ру спрашивает об этом? Из них двоих проблемы со сном были только у него. Ну… до минувшей ночи. — Спал, как убитый, — соврал Аки. — Проснулся рано, но это ничего. Он едва произнёс это, а уже был готов побиться головой о холодильник. Это прозвучало так, будто он оправдывается. Хотел, называется, быть осторожнее и следить за языком. — Вот, — Сузуки поставил перед Таканори стакан воды, чтобы тот запил свои таблетки. — Я пойду, приберусь в гостиной. Ребята скоро приедут, а у нас там конь не валялся. — Хорошо. Акира ретировался в зал. Он ощущал странное внутреннее напряжение, которое не мог описать или понять, откуда оно взялось. Но он имело одно занятное свойство — нарастать по мере сближения с Такой и ослабевать с каждым сделанным в обратном направлении шагом. Это не значило, что Рея напрягал сам Таканори. Он считал, что это и в самом деле глупо и странно, но он словно начал чувствовать Ру на каком-то непонятном уровне, будто новообретённая способность была призвана помогать ему лучше понимать друга и то, что осталось невысказанным. И что он чувствовал? «Что Така начнёт задавать вопросы, ответы на которые ему не понравятся.» Аки на автомате укладывал на диван подушки, поправлял шторы, выравнивал стопку лежащих на кофейном столике журналы. Он настолько глубоко и далеко заплыл в свои мысли, что почти не осознавал то, что происходило в реальности. И обратно ему пришлось вытаскивать себя рывками. Скоро приедут Койю и Юта… лучше пока сосредоточиться на этом. *Рисоварка — не опечатка =) В каждой японской семье есть эта хитрая приспособа, ибо рис для японцев — святая святых. Впрочем, рисоварка может быть достаточно многофункциональным устройством, по типу нашей мультиварки.