Прозреть

6 августа. Время — 09.26. Акира редко просыпался с чувством искреннего недоумения, но сегодня был именно такой день. Он спал так крепко, что, казалось, прошла всего секунда с того момента, когда его веки опустились под тяжестью накатившей усталости. Но чувствовал он себя вполне бодро. И ещё момент… Сузуки помнил, что он сидел. Сидел, а не лежал, устроив голову на подлокотнике дивана и укрывшись лёгким пледом, — выходит, кто-то ему помог принять горизонтальное положение. Хотя почему кто-то? Корон-чан явно не был способен провернуть такой трюк, остаётся Така. Кстати, где он? Така заснул первым, доверчиво прижавшись к Аки, но сейчас на диване он лежал один. Что удивило Рея куда больше — обычно, он спит довольно чутко… так как же он не заметил всех совершаемых с его разморённым телом манипуляций? «Наверно, Ко был прав, и я действительно очень устал.» Аки сел и сразу аккуратно сложил плед, вернув его на законное место — на спинку дивана. Он зевнул, потянулся, прогнувшись в спине, и прислушался… из спальни Таки был слышен тихий шёпот и цоканье маленьких коготков о паркет: Ру переговаривался с Короном — частая практика. Сузуки прошмыгнул в ванную комнату и наспех привёл себя в порядок, заодно вспомнив, что сегодня они ждут на званый обед главного рыбака коллектива. То, что Юу пышет энтузиазмом отправиться в ближайшее время на очередную вылазку с удочкой наперевес, Рею стало ясно с первых же минут их вчерашнего телефонного разговора, значит, их ждёт несколько увлекательных историй о минувшей рыбной охоте. — Доброе утро, — поздоровался Така, едва Акира открыл рот, подойдя к дверям его спальни. Хоть Аки и передвигался практически беззвучно, но его уже мало что удивляло, ибо по остроте слуха Матсумото теперь мог конкурировать с кошкой. — Привет. Ты давно проснулся? — Не знаю, — Руки простодушно пожал плечами, оборачиваясь к нему, — я не могу увидеть, который час. Где-то с полчаса назад… Вот, решил немного у себя прибраться, — он перенёс стопку сложенных вещей в шкаф. — Как ты ухитрился уложить мою тушу на диван, да так незаметно? — улыбнулся Рейта, прислонившись к дверному проёму. — А, это… — Таканори спешно отвернулся, чтобы скрыть бросившуюся в лицо краску. — Да это под утро было… Он соврал. Он проснулся глубокой ночью от ощущения давления на голову — просыпаться от подобного ему ещё не доводилось. Однако вскоре Така понял, что это было… Аки тоже уснул под негромко работающий телевизор, прижавшись щекой к макушке Ру. Осторожно протянув руку назад так, чтобы не разбудить Акиру, он нащупал пульт от телевизора и выключил его. А затем, обхватив обеими руками талию Сузуки, увлёк его за собой на диван — опять-таки, осторожно, плавно. Это была весьма непростая задача, ведь Аки и весил побольше, и комплекцией был несколько крепче, но Така справился. Благо, сиденье дивана было в достаточной мере широким, чтобы вместить двух лежащих лицом друг к другу мужчин. Таканори придвинулся поближе к Рею, уткнувшись лбом в его грудь. Он не смог бы сказать, специально ли он это сделал, или им руководили чувства и внезапно вспыхнувший порыв… но тело Аки было таким тёплым, а неброский, пряный аромат его одеколона, смешанный со свежим запахом геля для душа, был таким притягательным, что Така, не сдержавшись, закрыл глаза и сделал несколько глубоких, медленных вдохов. Он поднял голову, случайно коснувшись кончиком носа мягкой кожи шеи Акиры, на что тот вздохнул, но не проснулся… его пальцы, лежащие на плече Таки, слегка сжались. Щёки Матсумото моментально запылали, а сердце забилось часто-часто. Он разбудил Рея? Но, немного полежав неподвижно, Ру понял, что Сузуки по-прежнему крепко спит, и тревога схлынула… можно и самому попробовать заснуть. Така и впрямь уснул очень быстро. Разве могло быть иначе, если его сон охранял Аки? А когда утром он открыл глаза и почувствовал такое знакомое тепло, окутывающее его со всех сторон, то не смог сдержать расцветшей на губах счастливой и глупой улыбки. Акира по-прежнему здесь, с ним… интересно, просыпался ли он ночью? Видел ли, что делит пространство дивана с Такой? «Не думать об этом, не думать!», — тут же спохватился Матсумото и бесшумно сполз на пол. Пока Аки спал, Така успел принять прохладный душ и навести у себя порядок. И вот сонно зевающий Сузуки стоит на пороге его спальни, а он прячет своё смущение, не смея повернуться к другу лицом. — Похоже, нам пора на обязательный утренний променад, — взгляд Акиры остановился на снующем у его ног Корона. — Постараюсь вернуться как можно скорее, потом приготовлю завтрак. И чтоб ничего без меня не вздумал делать, — строже добавил он, и Таканори возмущённо фыркнул. — Не хватало мне самому что-то готовить, когда для этого есть ты, — нагло заявил Ру. — Ага, — хохотнул Рейта, — избаловал я тебя, я так смотрю. — Сам виноват. Иди давай, а то Корон-чан мне всю дверь издерёт, и виноват будешь тоже ты. — Кажется, вредностью Корон-чан пошёл в тебя, весь в папочку, — Аки развернулся и направился в прихожую. — Спрячу от тебя твоё любимое шоколадное печенье — будешь знать, — добавил он, зашнуровывая кеды. — По запаху найду, можешь быть уверен, бесстыдник. — С какой это радости я бесстыдник? — С такой, что с тебя бутылка геля для душа. Ты наивно полагаешь, что запах твоего изысканного парфюма его перебьёт, но ошибаешься. Так-то. — Отстань. Матсумото засмеялся — он выиграл эту битву. Всё-таки с Сузуки ему было очень легко. Но… если бы он мог так же легко навсегда избавиться от последних, самых тяжёлых оков, что мешают ему быть полностью откровенным с Акирой, он был бы по-настоящему счастлив. Он давно усёк одну элементарную истину о том, что ничто не вечно — и он не сможет долго держать свою самую главную тайну при себе. Но на сколько его хватит? *** 16.37. — Твою мать, Кай-кун, давай помедленнее и без этой кулинарной терминологии, — разорялся Акира, вертясь около стоящей на плите глубокой сковороды. — Что за шумовка? Как выглядит это чудовище? — Боже правый… — тяжёлый вздох Ютаки наполнил кухню. — Я начинаю понимать, почему возню с документацией доверяют одному мне. Что можно ожидать от людей, которые не знают, что такое шумовка? — Чего разумничался? — огрызнулся Аой, нарезая половину филе крупной рыбы на порционные куски. — Рей, эта хреновина висит на крючке над плитой, плоская, продырявленная. Кай в ответ на столь оригинальное определение шумовки расхохотался — Юу любит и умеет называть вещи своими именами. Широяма не поленился притащить выловленную им рыбу, гордо тряся её за внушительный хвост. По его словам, один он бы всё равно её не съел, а вот что с ней делать, никто из собравшейся на кухне троицы не знал. Сузуки не нашёл решения лучше, как позвонить Ютаке и включить его на громкую связь, чтобы он давал друзьям ценные указания, а заодно и подсказал какой-нибудь не слишком хитроумный рецепт, чтобы трое бестолочей с кулинарным интеллектом пятилетнего ребёнка смогли справиться. Уке встретил данную просьбу не вполне приличной руганью, его беспардонно отвлекли от расклеивания новых обоев, пришлось оттирать перемазанные в клее пальцы ненавистным растворителем, но не отказывать же коллегам. И теперь мужчины пытались приготовить рыбу в кляре — Юу разделал рыбу, благо, это он, как рыбак-любитель с определённым стажем, смог сделать без подсказок. Акира собрал всю необходимую посуду, нашёл все нужные специи, а Таканори, как наиболее беспроблемный из всей компании, спокойно вымешивал тесто в миске. — И-и-и… эта штука нужна, чтобы вылавливать рыбу из масла? — уточнил Рейта, включая конфорку. — Бинго, шеф. На сильный огонь не ставь, иначе в масле будет вся кухня, — скомандовал Лидер-сан. — Полагаю, в дальнейшем моя помощь будет не нужна. Если Юу нарезал рыбу, то начинайте обмакивать каждый кусочек в тесто и кладите в масло. Кладите, а не кидайте, Аки. — Конечно, опять Аки во всём виноват, — Сузуки закатил глаза. — Я наслышан о твоих успехах в кулинарных делах, но в памяти свеж тот день, когда я после твоей попытки сварить кофе оттирал от гущи потолок и стены. — Ты всё равно давно хотел это сделать, так что не надо мне тут. Я тебе помог, считай. — Ты мне турку новую так и не купил. — Ками… да куплю я её тебе, не ворчи. На День Рождения твой куплю, перевяжу розовой ленточкой и пришлю голубиной почтой. — Красной ленточкой, крас-ной. Не люблю розовый цвет. — Как скажешь, дорогая. Таканори улыбался, слушая обмен любезностями Юты и Аки. Ему даже не хотелось как-то втиснуться в их беседу, ему нравилось слушать их голоса и понимать, что вот так и выглядит настоящая дружба. — Что-то Така подозрительно молчит, мне страшно за него, — Уке будто прочитал его мысли, и Таке пришлось оторваться от вымешивания теста. — Виноват, Лидер-сан, — усмехнулся он, — но вас с Реем грех не заслушаться. — Ладно. Аой-кун, что там у тебя? Всю рыбу нарезал, как я сказал? — Погоди, — Юу взял тесак, — Аой-кун сыграет последний аккорд. Вот этим хвостом, — он поднял многострадальную разделанную рыбью тушку за хвостовые плавники, — она мне по морде дала, пока я её в лодку затаскивал. Месть моя будет сладка и ужасна. Широяма закончил свою тираду и рубанул лезвием по хвосту, заставив Акиру перекреститься. — Какой кошмар, — тихо процедил Сузуки сквозь зубы, с ужасом глядя, как Аой кидает отрубленные плавники в мусорное ведро. — С этим человеком нельзя оставаться наедине… — Только рыбам, — бросил через плечо Юу, вертя тесак в пальцах. — Ну что, окунаем первую партию? *** 19.01. — Однажды Юта заставит нас платить ему за дистанционную супервизию — и будет прав, — Акира почти лежал на обеденном столе. — Ты же раньше не жаловал его стряпню, — с улыбкой напомнил Таканори. — Что-то изменилось? — Я был молод и глуп, с кем не бывает. Да и Юта перестал пихать почти в каждое своё блюдо майонез. Майонезный магнат, чтоб его. Тоже повзрослел, видимо. Эм-м… — Рей глянул в сторону более беспардонно распластавшегося на столешнице Юу. — Аой-кун? — Я жив, — глухо отозвался Широяма, не поднимаясь, — но это неточно. Это было слишком вкусно… не планировал я столько жрать. — В любом случае, всё началось с тебя, — Аки запрокинул голову назад и сыто вздохнул. — Надо почаще выгонять тебя на рыбалку. Принудительно. — Да что ты? Чтобы эти наглые рыбины меня до тихой истерики довели? — Именно. — Ну-ну. А плод своих трудов вдвойне сладок, между прочим, — изрёк философскую мудрость Аой. — Справедливости ради надо и вас обоих на рыбалку с собой вытащить, — он приподнялся, опираясь на локти, и его чёрные, как уголь, глаза обратились к друзьям. — Не одному же мне лещей рыбьими хвостами отхватывать. Сузуки посмотрел на притихшего Таканори — он дожёвывал последний кусочек рыбы, глядя точно на Юу. Вот он, снова этот взгляд… со стороны и могло показаться, что Така здесь, с ними, но нет. Пусть на его губах и играла лёгкая улыбка, но он погрузился в себя, как в мягкую пуховую перину, прочно увязнув в ней. Похоже, они поменялись местами… совсем недавно Матсумото спрашивал Аки, всё ли с ним в порядке, когда к ним наведались Ко и Юта. Рей попытался вспомнить, о чём же он сам думал тогда? А долго копаться в воспоминаниях и не пришлось. Он думал о том, кого сейчас так пристально и изучающе оглядывал с ног до головы, досадуя, что не может узнать, что же с ним творится. Акира чувствовал, что его это и в самом деле раздражает, ему хотелось, чтобы между ними исчезла эта неопределённость. Да, они помирились, чудесно провели вчерашний вечер и весь сегодняшний день, но всё равно — на самом кончике языка остался противный привкус недосказанности. Хотя… раздражает — немного не то определение. Правильнее — бесит. Это чувство ненадолго пряталось в дальний тёмный угол, когда Така был рядом, обнимал его, улыбался, но потом… что стояло за его прикосновениями и робкими улыбками? «Между нами никогда не было секретов. Така боится чего-то? Что такого могло случиться, чтобы бояться поговорить об этом?» Рейта отчаянно перебирал в голове все доступные варианты и подварианты того, что он мог упустить, восстанавливал хронологию событий, произошедших после аварии, но ни до чего не получалось докопаться. И вообще, чем он занимается… сидит в компании друзей, после невероятно сытного и вкусного ужина — слава великому и ужасному Лидер-сану. Почему нельзя плотно заняться решением насущных вопросов при других, более нейтральных обстоятельствах? Ответ был слишком прост — Акира забивал себе голову тем, что стояло в списке приоритетных проблем на первом месте. Таков удел всех людей. Однако, как бы то ни было, надо прекратить это. Сегодня он рискнёт и попробует поговорить с Такой, иначе оба не сведут себя с ума — и неизвестностью, и ожиданием непонятно чего. *** 23.05. Рей зачем-то водил по давно чистому столу тряпкой, словно желая протереть в тёмном дереве дыру. Така не смог бы увидеть этого, он стоял к Сузуки спиной, отмывая от мыльной пены последние тарелки. А Аки продолжал механически полировать стол, он нервничал, как школьник перед первым свиданием, и даже не отрицал этого. Он недоумевал, что же с ним случилось? Раньше эмоциям никогда не удавалось столь легко взять над ним верх, ибо победу одерживал вечно холодный и здравый рассудок, Акира всему мог подобрать объяснение, а теперь — пожалуйста, от ворот поворот. Он наблюдал, как Ру промокает кухонным полотенцем чистые тарелки и складывает их в стопку рядом с раковиной. Така закончит с минуты на минуту, а до Аки внезапно дошло, что не знает и самого элементарного: с чего начать? Ну, скажет он «Така, нам нужно поговорить», а дальше-то что? С досады Сузуки нажал на тряпку чуть сильнее, чем требовалось, и та жалобно скрипнула по поверхности столешницы. — Аки? — окликнул его Таканори. — Да? — рука, сжимающая тряпку, замерла, и Рейта поднял взгляд, уставившись в узкую спину Матсумото. — Что тебе сделал этот стол? — Така выключил воду и наконец-то повернулся к нему. — В смысле? — сердце Акиры пропускает удар… — Аки… — Ру зажмурился и потёр двумя пальцами веки. — Зачем тебе так усердно и долго его надраивать? Я же всё слышу. Что с тобой? Внешне Матсумото был абсолютно спокоен, но внутри всё так и переворачивалось, со звоном и грохотом, разлетающимися во все стороны осколками. Что могло случиться с человеком, который несколько минут кряду зачем-то оттирает и без того чистый стол? Ответ Аки «Всё в полном порядке» будет очевидной неправдой. Таке нелегко дался этот вопрос, но не оставлять же всё, как есть. Он чувствовал, как повисшее в воздухе напряжение касалось его кожи своими наэлектризованными иголочками, это было невыносимо… Ещё один день этой идиотской игры в прятки и конспирацию, и его разорвёт пополам. А ведь только утром Таканори размышлял о том, на сколько его хватит, наивно полагая, что всё не так уж плохо… но это было затишье перед бурей. Знаком, что его чаша переполнена до самых краёв, и долго её хрупкие стенки не смогут удерживать скопившиеся в избытке переживания и рвущие цепи молчания самые важные и главные слова. И… почему Аки медлит с ответом? — Ладно, оставлю стол в покое, — Рей отложил тряпку на край. — Подойди, Така. Присядь. «Да что же это… — Таканори пришлось сжать ладони в кулаки, чтобы спрятать ползущую по рукам дрожь. — Что между нами творится все эти дни?» Вернее… он понимал природу своих чувств. Но что происходит с Акирой? Нужно быть круглым дураком, чтобы не понять, что и его отношение к Таке изменилось. Ни в лучшую, ни в худшую сторону, но оно, чёрт возьми, стало иным. А как объяснить эти изменения? Этот вопрос загонял Руки в тупик, заставляя упираться лбом в ледяную стену. Неужели и Аки что-то не даёт покоя? Все рациональные объяснения давно себя исчерпали, а некоторые из них и вовсе казались смешными. В любом случае… Сузуки хочет поговорить с ним. Вдруг что-то и прояснится? — Сел, — Матсумото сложил руки на стол, но почему-то не осмелился посмотреть на Аки. — Ты не ответил на второй вопрос. Что-то случилось? — Это я и надеялся узнать, — Акира сел рядом, почти касаясь его бедра коленом. Ну… вот. Начало положено. Отвертеться не получится, придётся продолжать, иначе есть шанс снискать репутацию идиота. Обоим. Така нервно сжимал лежащие на предплечьях пальцы, пока Рей выравнивал дыхание и обдумывал, что он скажет, о чём спросит в первую очередь? — Знаешь, — Сузуки протянул руку и заправил выбившиеся пряди за ухо Таканори, чтобы увидеть его лицо, — я никогда не боялся быть с тобой откровенным. И я надеюсь, что это взаимно. Но с недавних пор я перестал тебя понимать. — Хм… что конкретно ты перестал понимать? — тихо спросил Ру. Он явственно слышал по голосу Аки, что тот нервничал. Аки — и нервничал! Человек, которого Така неизменно считал оплотом непоколебимой надёжности! Раз уж Аки нервничал, то каково же должно быть Таке? А Така спиной ощущал приближение сшибающей с ног волны паники. «Боже… всему этому просто надо положить конец…», — Матсумото вдруг понял, что перестал дышать. Отлично… этого-то ему не хватало. Но это же Аки, рядом с ним ничего плохого не случится — это по определению невозможно. Так что пора прекращать этот дурдом с паникой. Акира всегда принимал и понимал его, разве в этот раз будет иначе? — В общем-то, почти всё, — Рейта улыбнулся, но глаза его оставались серьёзными. — Вчера ты сказал, что я был прав. Я не вижу иного способа сказать тебе об этом, кроме как спросить прямо. Така, что с тобой творится? Я не хочу навязываться, но и оставаться в стороне от тебя тоже не могу. — Ты не навязываешься, но… — Таканори переложил ладони на колени и вцепился ногтями в ткань своих джинсов. — Об этом сложно сказать вот так, сразу. — Мы никуда не торопимся. Может, ты выговоришься и тебе станет легче? — Ты в этом так уверен? — еле слышно пробормотал Руки. — Что? — Нет, ничего, я… не знаю, с чего начать. — Не важно, с чего угодно. Слово за слово — и выйдем к самому главному. «К самому главному… главное здесь лишь одно, Аки», — Матсумото не знал, куда деть себя. Ему так хотелось довериться Акире, но страх полыхал в груди жарким пламенем, оплетая своими жгучими языками сердце и выжигая кислород из лёгких. — Не молчи, прошу тебя, — Сузуки коснулся плеча Таки, задержав на нём руку. — Дай мне минуту, — Матсумото прикрыл глаза — по коже от прикосновения Аки пробежались горячие искорки. Сузуки послушно замолчал, а Таканори рассуждал… а есть ли смысл бродить вокруг да около? Он сам признал, что вся суть состояла в одной-единственной вещи, но почему язык его не слушается, а губы будто онемели? — Это началось давно, — он опустил голову, и заправленные Акирой пряди выскользнули из-за уха. — Давно… задолго до той аварии. Не скажу точно, когда именно, но… в один прекрасный момент я понял, что всё изменилось. Акира молчал, и Така расценил это, как позволение продолжить. — Я старался избавить себя от лишних мыслей, зарывался по уши в работу, иногда засиживался по ночам… это помогало на первых порах, потом перестало помогать вообще. Мне оставалось надеяться, что это пройдёт само собой, что это временное заблуждение, но я ошибался. Я боялся, что вся эта дрянь, что творилась со мной, сильно повлияет на… — Ру запнулся и, поставив локти на стол, обхватил ладонями голову. — На моё желание работать в группе и в дальнейшем. — Ты хотел уйти? — глаза Рея изумлённо округлились. — И я узнаю об этом только сейчас? Почему ты никогда не говорил об этом? — Потому что… я метался меж двух огней. Не знаю, понимаешь ли ты, что это за чувство… но всё уже случилось. — О чём ты? Что значит — меж двух огней? Я же знаю, как важна для тебя группа. — Важна. Но… иногда бывает так, что, как бы сильно ты ни был привязан к главному делу всей твоей жизни, случается нечто такое, что заставляет тебя сомневаться — а выдержишь ли ты… нет, не так. Сможешь ли ты совмещать работу и невозможность высказать свои чувства? Потому что боишься реакции и того, что будет после. — И ты по-прежнему думаешь об этом? Хочешь уйти? Но почему? — Нет… группа стала неотъемлемой частью меня самого. К этому выводу я пришёл, когда маялся от треклятой бессонницы. Кроме того, всё можно пережить, каким бы ни оказался финал. — Что пережить, Така? — Ты не понял? — дрожь просочилась в голос Матсумото, его губы изогнулись в странной улыбке, от которой Аки стало не по себе. — В тот вечер я напился, помнишь? — Было бы странно, если бы я забыл, — Сузуки слышал собственный пульс, грохочущий в ушах, подобно набату сотен колоколов. — Я хотел обо всём тебе рассказать тогда, но не сумел. Я испугался. Думал, что напьюсь до чертей зелёных и забуду об этом, но ничего не вышло. Я пил и пил, а сдерживать себя становилось труднее. Я знал, что протрезвею — и всё вернётся на круги своя, и поэтому… решил уехать. — О чём ты хотел рассказать? — Не понимаешь? — поблёкшие глаза Таканори впились в глаза Рея. — Я напился из-за тебя. Акира онемел, застыв, как каменное изваяние. Така напился… из-за него? — Знакомо ли тебе такое, когда ты имеешь возможность видеть человека каждый божий день, можешь прикасаться к нему, болтать с ним обо всём на свете, но не смеешь заикнуться о своих истинных чувствах? Зато как это удобно — пользоваться дружбой, как ширмой, и с облегчением понимать, что тебе удаётся скрываться, будучи у этого человека, как на ладони? Потому что после стольких лет дружбы нечто большее кажется покушением на его душу, и ты понимаешь, что не посмеешь ничего сказать. Поначалу ты держишься, травишь себя… а потом понимаешь, что это невозможно, и ты слишком много на себя взял. Потому что, чем дольше ты молчишь, тем сильнее тебя распирает кинуться к этому человеку на шею и умолять простить, хоть за это и не принято извиняться. — Така… — В больнице я был счастлив узнать, что ты останешься со мной, и в то же время мне хотелось исчезнуть. Каждый день — как на минном поле, одно неосторожное движение — и всё, и нет тебя. Мне было нужно слышать твой голос, чувствовать твои прикосновения, и точно так же хотелось убежать от этого. Что должно твориться в голове у того, кто хочет быть с тем, кого много лет считал другом, но вместе с этим понимает, что своим признанием оттолкнёт его от себя навсегда? — Така, ты… — Я люблю тебя, Аки. Делай с этой информацией, что хочешь. Таканори не стал дожидаться ответа. Он резко встал, отодвинул стул и покинул кухню, намереваясь скрыться в ванной комнате. Он и думать не хотел о том, что Акира будет делать дальше. Потому что боялся… Така отказывался верить в то, что это признание, терзавшее его грудь столько лет, сорвалось с губ и, возможно, поставило жирную точку в их дружбе. Как же это… больно. Каждое сказанное им слово причиняло адскую боль. Беспощадную, охватывающую со всех сторон тисками с острыми шипами. Они пронзали душу насквозь, заставляя её кровоточить и заходиться в безмолвном, надрывном крике о помощи. Нет, Така не хотел бы видеть лицо Акиры в тот момент — и он благодарил всех богов за то, что не мог этого сделать. Он боялся увидеть милые сердцу черты, искажённые непониманием, неверием или, что куда больнее, отвращением. Но он мог слышать голос Рея, наполненный неприкрытым изумлением. Така даже не дал ему договорить… он просто поставил Сузуки перед фактом и сбежал, потому что находиться с ним так близко оказалось выше его сил. Матсумото стоял в душевой кабине, обессиленно прислонившись спиной к стеклянной стене. Он почти не чувствовал, как тёплые капли воды падают на кожу, прочерчивая дорожки по лицу, шее, часто вздымающейся груди. Удивится ли он, если поймёт, что Аки ушёл? Нет, нисколько. Аки ничего ему не должен. Но как потом им возобновлять общение? Оно ведь уже не будет таким, как прежде… и всё из-за Таки, по глупости безоглядно влюбившегося в лучшего друга. Ру не исключал, что он, возможно, погорячился, подумав о том, что своим признанием навсегда отвернёт от себя Акиру. Аки не такой… он слишком дорожил их дружбой. Так, может, хотя бы в память о ней их отношения не испортятся окончательно? «Не оставляй меня, Аки. Не сейчас…», — Таканори сполз по стене вниз, уткнувшись лбом в подтянутые к груди колени. А что, если… если это однажды пройдёт? И потом, несколько лет спустя, они вспомнят об этом и посмеются? «Ну да… мечтай дальше, Матсумото. Как можно быть таким идиотом в таком возрасте?» Така надеялся, что вода смоет эти тягостные мысли, облегчит его голову, позволит переосмыслить произошедшее… но вместо долгожданного облегчения он ощущал раздражение от звука разбивающихся о стены и дно кабины капель. «Я всего лишь… хочу пережить всё это. Разве я так много прошу?»