advienne que pourra

У Артура превосходное настроение. Он отлично отдохнул, умудрился выспаться перед полетом и не забыл зарядить плеер, так что, несмотря на извечно неудобные сидения и отвратительную еду в самолете, надеется прекрасно провести ближайшие три часа — разглядывая облака за бортом или, с куда большей вероятностью, незнакомца на соседнем сидении. Незнакомец, надо сказать, отличается исключительно мерзким характером: во время взлета он наорал на несчастную стюардессу за отказ принести ему бокал вина, а сейчас всем своим видом выражает недовольство персоналом, обслуживанием и в принципе всем окружением, тихонько бормочет под нос проклятия на головы виновных — и, кажется, что-то о вопиющей людской несправедливости. К счастью или к сожалению, все это совершенно не мешает ни радужному настроению Артура, ни его желанию бессовестно пялиться на соседа. Слишком чудные у него кудри, слишком совершенен изгиб губ, слишком мило он морщит нос, когда оказывается чем-то особенно недоволен. То есть, практически всегда. Артур очарован. Всерьез раздумывает над тем, чтобы рискнуть навлечь на себя не особенно праведный гнев и спросить у незнакомца номер. Быть может, тот согласится встретиться с Артуром в более приятной обстановке — в конце концов, на его компанию он не жалуется. Не замечает ее вовсе. Как будто Артур вообще не сидит с ним рядом, что, если честно, немного обидно. — Лететь еще часа два с половиной, не меньше, — подчеркнуто легким тоном произносит он. Полуобернувшись, незнакомец смеряет его недовольным взглядом восхитительно ясных серо-зеленых глаз. — Спасибо, что напомнил, — цедит он сквозь зубы. Артур старается улыбнуться как можно более располагающе. Не уверен, насколько удачно у него это выходит, учитывая ответную гримасу. — Говорят, в хорошей компании время летит незаметно, — не сдается он. — Я Артур. Он протягивает ладонь для рукопожатия, но вполне предсказуемо оказывается проигнорирован. Незнакомец явно не собирается отпускать подлокотники кресла — вцепился в них так крепко, что побелели костяшки. — Мелегант, — все так же недовольно представляется он. — И, видимо, этот полет растянется в вечность. Артур решает пропустить мимо ушей не особенно завуалированное оскорбление. По крайней мере, его удостоили вниманием, что оставляет смутную надежду, и потом… Он вновь смотрит на соседа, на Мелеганта, на этот раз обращая внимания не только на то, как тот исключительно хорош собой, но и на его взгляд, напряженный больше, чем недовольный, на сжатые в полоску губы и выступившую на виске каплю пота, пусть в салоне совсем не жарко. Мелегант боится, осознает Артур неожиданно ясно. И в фобии нет абсолютно ничего смешного, и не должно быть ничего милого, но она определенно объясняет откровенно сволочное поведение. Не оправдывает, но не то чтобы этому удалось погасить интерес Артура еще до того, как он понял причину. — Ты боишься летать, ведь так? — спрашивает он, улыбаясь уже мягче. Мелегант поджимает губы. — Хочешь, чтобы я подержал тебя за руку? — не унимается Артур. Пускай он заработает этим только больше раздражения, но, по крайней мере, сможет отвлечь. Мелегант отводит взгляд, пытаясь не выдать растерянность — страх, что он так тщательно пытается скрыть. — Нет. — Не верю. Артур не слушает возражений: протягивает руку и накрывает чужую ладонь своей, мягко и ненавязчиво, несмотря на всю наглость жеста. Оставляет довольно возможности уйти от прикосновения, если оно в самом деле нежеланно. Он видит миг сомнения, затем — Мелегант все же отпускает подлокотник кресла, переворачивает руку и переплетает их пальцы. Его кожа теплая, немного влажная, и Артур сжимает ладонь в мягком ободрении. — Ну вот, — говорит он, — так ведь гораздо лучше? Он подчеркнуто не замечает недовольного взгляда, только осторожно поглаживает подушечкой большого пальца тонкую кожу запястья. Чувствует, как часто бьется пульс, будто сердце маленького, напуганного зверька. И в уязвимости Мелеганта есть что-то иное, очаровательно нежное, влекущее совсем иначе, и… — Все будет хорошо, — мягко произносит Артур. — Мы проведем следующие два с половиной часа за разговорами, я расскажу тебе все о себе, а потом мы спокойно приземлимся, и обменяется номерами, и абсолютно точно встретимся снова. Согласен? Он улыбается ласково, встречает чужой взгляд — по-прежнему напуганный и немного раздраженный и, может быть, лишь малость снисходительный. И Артур знает, что Мелегант видит его интерес — возможно… нет, определенно разделяет его. Не стал бы терпеть иначе. — Ты, — говорит Мелегант, — абсолютно нелепое существо. Артур улыбается шире. — Твоя правда, — легко признает он. Он придвигается к Мелеганту, прижимаясь бедром к его бедру, праздно размышляет, стоит ли поднять подлокотник, чтобы быть еще ближе — разделить тепло, и утешение, и все, что будет позволено. — Так это значит «нет»? — бормочет он ему почти на ухо. Взгляд Мелеганта смягчается — совсем немного, но довольно, чтобы не дать угаснуть надежде. — Это значит «может быть», — отвечает он, крепче сжимая ладонь. Артур решает счесть это победой.