(Не)истинность

Вопреки ожиданиям, на собственной свадьбе Эндрю выглядел вполне прилично и не создавал уже впечатления жертвы насилия. Кажется, взять себя в руки перед толпой слишком внимательных людей ему удалось, и он даже ухитрялся улыбаться, стоя рядом с будущим свекром. Джейсон, незаметно наблюдая за Эндрю, вынужден был признать, во-первых, что будущий супруг оказался сильным человеком, а во-вторых, что папа свое обещание сдержал. Эндрю очень шел светло-серый костюм, причудливо сочетаясь как со светлыми волосами, так и с серыми глазами. И это не говоря уже о том, что в Эндрю появилась до сих пор ни разу не замеченная спокойная степенность вместо обычной подростковой шумности. Кажется, Эндрю очень хотел загодя заткнуть всех сплетников, не давая им ни малейшего повода для обсуждения. Словом, такой Эндрю Джейсона очаровал достаточно, чтобы он признал (про себя, разумеется), что, возможно, он всегда слишком предвзято относился к нему. И что будь Эндрю таким в их общем не слишком дружном прошлом – Джейсон бы, наверное, даже решился за ним поухаживать. Но потом Джейсон вспомнил, что они, вообще-то, заключают брак, и все встало на свои места. Он не слишком верил в дружные навязанные семейные узы. А Эндрю всего лишь оказался неплохим актером. В отличие, скажем, от самого Джейсона, который по красивой легенде уже очень давно был влюблен в будущего супруга. Гости вдруг стали почтительно расступаться, и Джейсон прошел к концу коридора, образованного людьми – встречать самого именитого из всей этой толпы приглашенного. Принц, в сопровождении своей неизменной свиты, подошел к Джейсону, рядом с которым уже застыли его родители, брат с мужем и будущий супруг. – Мистер Рид, – принц слегка наклонил голову, здороваясь со старшими членами семьи, и обратился к виновнику торжества. – Примите мои поздравления, – он с иронией, которую заметили только Риды, слишком хорошо знавшие принца, покосился на Джейсона, державшего будущего мужа за руку. Джейсон, хоть и заметивший этот взгляд, на него никак не отреагировал. Филипп явно не был в восторге от того, что старый друг собрался заключать брак в таких условиях, хоть и не пытался помешать. Да и не смог бы, впрочем. – Благодарю, Ваше Высочество, – отозвался Джейсон, коротко кланяясь принцу. – Вы оказали нам большую честь, – добавил он, мысленно предлагая Филиппу просто походить по залу минут пять, а потом сослаться на важные дела и уехать. Филипп, явно догадавшийся, о чем он думает, еле заметно ухмыльнулся. – Ну что вы, я специально освободил весь день, – сладким голосом сообщил он и, откланявшись, отправился одним своим присутствием покорять всех мало-мальски жаждущих войти в королевскую семью омег. Джеймс, похлопав скрипнувшего зубами брата по плечу, слинял за принцем, спасая от его обаяния разомлевших от внимания королевской особы близняшек Коллинз. – И зачем они всегда ходят вместе? – под нос себе удивился папа поведению близнецов, провожая старшего сына взглядом. Его оставленный на попечение родителей Коди напрягся, ожидая видимо, что его сейчас немедленно унизят и сожрут. Правда, родителям мужа было не до того, но расслабиться Коди все равно никак не мог, а потому дико завидовал Эндрю, которые относился к будущим родственникам без какого-либо пиетета. – Уильям, иди поторопи их, сколько можно ждать, – отвлекаясь от размышлений о близняшках, которые такими темпами никогда не найдут супругов, добавил папа, подталкивая отца для пущей убедительности в бок. Джейсон покосился на церемонно прислонившегося к его плечу Эндрю и вздохнул. Все-таки в браке он себя до сих пор никак не видел, но никого вокруг это не волновало. Документы на заключение брака есть – и ладно. С другой стороны, Эндрю по сравнению с ним оказался в совершенно безвыходном положении. Его просто забрали из зала суда, как забытую перчатку, и уволокли в чужой дом заключать брак с альфой, к которому он никогда не питал никаких чувств – кроме, разве что, приятельских, да и то с натяжкой. Сама церемония заключения брака прошла словно мимо Джейсона. Он даже не помнил, как вообще оказался перед пухлым разряженным священником, который начал чопорно и пафосно вещать что-то об общей судьбе, реке жизни и каких-то лодках, которые они с Эндрю, оказывается, построили. Мозг Джейсона был настолько перегружен всеми произошедшими событиями, что радостно отключился, спасая непутевого хозяина от окончательного сумасшествия. Джейсон машинально повторял клятвы, так же машинально расписался на трех листах брачного договора... Более-менее очнулся он только тогда, когда отец вручил ему гладкое тонкое кольцо. Эндрю протянул ему руку, и в его глазах Джейсон вдруг прочитал что-то отчаянное – будто он и сам не верил в то, что происходит, что все до этого момента было ненастоящим, что кольцо – последняя капля, контрольный удар... Кольцо скользнуло на чужой палец, и Эндрю на мгновение прикрыл глаза, словно смиряясь с неизбежным. Он забрал с подставленной дурацкой подушечки второе кольцо, и теперь похожие эмоции испытал уже Джейсон. Руку хотелось отдернуть, чтобы не было всего этого фарса, но этот фарс, увы, спасал одному из них жизнь, и кольцо было за нее малой платой. Джейсон коротко поцеловал Эндрю, на мгновение прижавшись к его губам своими, и Эндрю очень убедительно разыграл смущение, чтобы угомонить тех, кто жаждал бы увидеть что-то куда более страстное. Гости вежливо поаплодировали, поздравляя новобрачных, и пришла пора следующей волны фарса – выслушивание поздравлений и принятие подарков. Первыми к Джейсону и застывшему рядом с ним Эндрю подошли родители. Папа коротко поцеловал Джейсона в щеку и обнял Эндрю. – Добро пожаловать в семью, – шепнул он ему. Эндрю натянуто улыбнулся, но, получив предупредительный щипок от любящего супруга, натянул на лицо более естественную маску. – Спасибо, ми... – начал было Эндрю, но осекся, заметив, как поджал губы папа его новоявленного супруга. – Спасибо, Райан, – поправился он. Папа снова расцвел и пропустил наконец к паре мужа. Коди за их спинами завистливо вздохнул. Сам он по-прежнему не знал, как обращаться к родителям супруга, поэтому изворачивался так, чтобы фразы не несли никакого обращения, умудряясь обезличивать даже самые невероятные предложения. Отец ободряюще сжал плечо Джейсона, поцеловал в щеку Эндрю и отошел, прихватив с собой супруга. После них подошли брат с Коди, за ними – наблюдавший за церемонией с незаметной насмешкой принц. Остальных Джейсон попросту не помнил – все эти лица смешались в одно большое пятно, и он просто улыбался, благодарил и крепко удерживал явно неуютно себя ощущающего Эндрю за талию. По счастью, эта торжественная пытка вскоре закончилась, и родители торопливо предложили гостям занять места за столиками, выставленными на площадке за домом. Джейсона с Эндрю почти насильно усадили за центральный столик, выставив на всеобщее обозрение. Хорошо еще, что изрядно оголодавшие с утра гости, рассевшись, практически не обращали внимания на супружескую пару, слишком занятые набиванием тарелок и животов. Джейсон, которого нервозность всегда заставляла есть, предложил «чего-нибудь» Эндрю, вовремя вспомнив, что за ними все равно кто-то да наблюдает, получил вежливый отказ и занялся собой. Перекусив, он глотнул вина и снова перевел взгляд на Эндрю. Идеальная маска счастливого жениха, кажется, дала трещину, и тот с каждой минутой все больше мрачнел, явно больше всего на свете желая сейчас оказаться где угодно, только не за этим столом. – Дорогой, – достаточно громко обратился к нему Джейсон, заметив, что за соседним столиком гости навострили уши. – Если ты не хочешь, чтобы завтра все смеялись над твоей горькой судьбой и обсуждали, как несомненно весело ты провел брачную ночь, сделай лицо чуточку... радостней, – шепотом закончил он, наклонившись к уху вздрогнувшего от неожиданности Эндрю. Тот на мгновение наклонил голову, почти касаясь подбородком ключиц и впервые в жизни жалея, что так коротко стриг волосы – невозможно было хоть чуть-чуть спрятать лицо. Когда же он снова вскинул взгляд, лицо его из хмурого превратилось во вполне довольное жизнью. – Прости, милый, – замечая, каким комично-изумленным стало на мгновение лицо Джейсона, ответил он, несильно сжимая пальцы на лежавшей на столе ладони супруга. – Просто я так нервничал, что до сих пор не могу поверить, что свадьба состоялась, – беззаботно прощебетал он, и Джейсон снова невольно восхитился его актерским талантом. Кажется, Дориан все-таки превосходно воспитал сына и успел привить ему все те незаменимые для спокойного нахождения в этом светском гадючьем обществе навыки. Да и выдержки у уже бывшего Эванса было не занимать. Соседи, старательно гревшие уши, моментально потеряли к ним интерес. Они надеялись услышать что-то более компрометирующее, чем глупый омежий восторг. Наконец, после обязательного танца новобрачных, во время которого Джейсон очень старался для всех жадных зрителей прижимать к себе Эндрю теснее, чем оно было положено (Эндрю, впрочем, не возражал и даже, добавив во взгляд побольше щенячьего восторга, изредка с обожанием вскидывал на него глаза – особенно когда рука Джейсона совершенно случайно, разумеется, сползала чуть ниже, чем было нужно), наступил кратковременный период свободы. Эндрю отошел к папе и Коди, прихватив по дороге у одного из слуг бокал с вином, а Джейсон, проводив его взглядом, просто наслаждался покоем. Его никто не трогал, и Джейсон отошел подальше – к одной из колонн, поддерживавших балкон второго этажа. Вино он прихватил тоже, надеясь, что оно поможет хоть немного расслабиться. – Вам бы в театре выступать, – заговорщицким шепотом оценил их игру невесть откуда нарисовавшийся принц, отделавшийся от своей вечной свиты. – Даже я почти поверил. – Фил, – устало притормозил его Джейсон, которого день вымотал просто донельзя. – Прояви тактичность и понимание, а? Филипп, от которого едва заметно пахло алкоголем, поднял ладони, показывая, что все понял и тема закрыта. Разговор принял куда более нейтральное русло, и Филипп даже позабавил Джейсона рассказом о недавнем судебном заседании. – Нет, ты представляешь? Эти недоумки могли врезаться куда угодно – на улице пятнадцать домов – но они угодили именно в ворота старого Олдсена и едва не снесли ему дом, – не забывая о возможных слушателях, негромко рассказывал он подробности устроенной двумя альфами гонки на экипажах. – И Олдсен потребовал от них брака с его внуком... Ну, от кого-то одного из них, конечно, – поправился Филипп под негромкий смех позабавленного оговоркой Джейсона. – И что в итоге? – спросил Джейсон, заранее жалея бедного внука мистера Олдсена. Собственно, этот старый омега был известен, наверное, по всей стране – внук у него вырос не слишком симпатичным, и его никак не удавалось спихнуть какому-нибудь альфе. Так что любящий дедушка не переставал его позорить своими попытками навязать брак, причем во время переговоров часто звучали обидные фразы типа: «ну да, я знаю, что не красавец, зато...!». – Да ничего. Посмотрел на этого внука – ну ни в какую ведь не хочет под венец, да и альфы тоже желанием не горели. Так что отделались выплатой компенсации, – ответил Филипп, но Джейсон его уже не слушал. Оглядывая гостей, он вдруг заметил рядом с застывшим Эндрю, напрягшаяся спина которого явно показывала нежелание хозяина начинать разговор, старших Джефферсонов и, не отдавая себе отчета в том, зачем он вообще хочет вмешаться, направился к ним, сунув кубок с вином в руки Филиппа. – Кажется, вас можно поздравить, мистер Эванс, – услышал Джейсон, приблизившись. Эндрю упрямо тряхнул головой. – Мистер Рид, – поправил он жестко. – Или вы забыли, по какому поводу пришли поздравить? – даже не скрывая своего отношения к ухмылявшимся почему-то Джефферсонам, огрызнулся он, впрочем, предельно вежливым голосом. Не дожидаясь, пока явно набравшийся храбрости от вина Эндрю перестанет изображать вежливого светского омегу, Джейсон подошел к нему сзади, обнял умудрившегося даже не вздрогнуть Эндрю за талию и поцеловал в висок. – Дорогой, можно тебя... – начал Джейсон и замолчал, делая вид, что только заметил со странной тревогой уставившихся на него Джефферсонов. – О, надеюсь, вы нас извините? Приятного времяпрепровождения, – он кивнул нежелательным гостям и увел Эндрю в сторону, думая о том, какими все-таки неприятными людьми были Джефферсоны. Коул Джефферсон, глава семейства, был на редкость жутким типом – высоченный, грузный, с вечно хмурым лицом и недовольно поджатыми губами. Его омега, даром что ниже на полторы головы, был ему под стать – и пусть внешность у Теуша Джефферсона была приятной, глаза всегда оставались холодными и колючими. Ну а про троих сыновей, один из которых не так давно бросил «любимого» человека, обрекая его на жизнь в борделе, и говорить не приходилось. Джейсон аккуратно отвел Эндрю ко все той же колонне, выразительно покосившись на с любопытством наблюдающего за ними Филиппа, который, хмыкнув, отошел, давая им возможность побыть наедине. – Насколько ты пьян? – поинтересовался Джейсон, забирая у несопротивляющегося Эндрю кубок. – Не хватало еще скандала. Эндрю раздраженно высвободил руку и провел ладонью по лицу. – Я не пьян. Просто я их ненавижу, – прошипел он так зло, что Джейсон даже порадовался, что эти слова не предназначались ему. – Хорошо еще, что этого Эрика нет. Хотя куда ему, учитывая, что он слинял... – проговорил Джейсон, зарекаясь впредь посылать приглашения Джефферсонам. Правда, это бы означало как минимум ухудшение отношений, а это им совершенно не нужно... Додумать эту мысль у Джейсона не получилось. Эндрю, до того рассеянно слушавший его, напрягся и цепко ухватил его за запястье. – Давай договоримся, – на удивление жестко начал он, не дав ему закончить фразу. – Ты больше никогда не вспоминаешь о... об Эрике, – сделав над собой усилие, проговорил Эндрю. – И о наших с ним отношениях, – он снова зло сощурился. Джейсон помолчал, задумчиво глядя на него. Что ж, супруг с разбитым сердцем и явно до сих пор привязанный к другому альфе – есть. Джейсон ощущал себя просто победителем по жизни, не меньше, даже несмотря на то, что заключал заведомо фиктивный брак и ничего от него не ждал. – Я тебя услышал, – аккуратно отцепляя руку Эндрю от своего рукава, ответил он наконец. К ним приблизился папа, краем глаза заметивший развернувшуюся с Джефферсонами сцену, и Джейсон с облегчением оставил Эндрю на него, отправляясь за Филиппом. В конце концов, он так и не дослушал, чем там закончилась история с бедолагой Олдсеном, которого так упорно пытались спихнуть кому-нибудь в мужья. Филипп, на которого насели утренние близняшки, немедленно использовал подошедшего Джейсона, как повод от них избавиться, и несколько часов они просто бестолково болтались по площадке, разговаривая на отвлеченные темы. Наверное, по всеобщему замыслу, Джейсон должен был не отлипать от Эндрю, но торчать рядом с супругом ему не слишком хотелось. Жизнь пошла по какому-то совсем неправильному сценарию, и Джейсону очень хотелось обвинить сценариста в измене и казнить. Возможно, даже через бордель, почему бы и нет. Теперь расклеивался уже Джейсон, и не окажись рядом Филиппа и присоединившегося к ним чуть позже Джеймса, на следующий день после свадьбы гости обсуждали бы уже его. Но с понимающей компанией Джейсон выглядел скорее слишком счастливым дурачком, который никак не может поверить своему счастью, а потому поверяет все свои переживания лучшим друзьям, как оно часто бывало с альфами. Омеги в большинстве случаев скорее удавились бы, чем показали себе подобным, что у них все потрясающе хорошо. Через несколько часов, когда солнце уже стало клониться к горизонту, наконец подошло время последнего, по счастью, идиотизма – проводы счастливых молодоженов в их покои. Хорошо еще, что непременных свидетелей исполнения супружеского долга отменили уже давно – примерно тогда же, когда девственность перестала быть необходимым условием для заключения брака. Так что оставалось просто пережить парочку провожатых до спальни и спокойно закрыть перед их носами дверь. Джейсон, которому выпитое за время, проведенное в компании Филиппа и брата, вино дало возможность не слишком серьезно думать о своей жизни, постарался сделать радостное лицо и под вежливые аплодисменты собравшихся гостей подошел к робко вскинувшему на него глаза Эндрю, которого успели поставить на пороге дома перед гостеприимно распахнутыми дверями. Краем глаза Джейсон заметил виноватый взгляд папы, до которого, кажется, только сейчас в полной мере дошел тот факт, что младший сын оказался в браке далеко не по любви. Впрочем, сам Джейсон был не из тех, кто долго и со вкусом страдает по происходящему, а потому играть решил до конца. Мысленно понадеявшись, что с Эндрю не слетит его безупречная актерская маска, Джейсон быстро, не давая Эндрю времени опомниться, подхватил его на руки и переступил порог дома. Не ожидавший такого подвоха «супруг» вцепился Джейсону в шею, комкая в пальцах ворот дублета. Судя по его лицу, теперь видному только Джейсону, Эндрю мог бы многое ему сказать, но помалкивал, потому что за ними двинулись двое никому не нужных свидетелей, задачей которых было проводить их до дверей комнаты. Джейсон чуть прибавил шагу и ступил на лестницу, мысленно порадовавшись тому, что подниматься надо до второго этажа. Обожаемого супруга переселяли теперь в его комнаты, что бы там сам хозяин комнат об этом ни думал. Джейсон, всю жизнь проживший в одиночестве на своей территории – родители никогда не заставляли их жить вместе с братом, приучая детей к такому своеобразному виду самостоятельности, представления не имел, как можно жить с кем-то. Он любил свой привычный распорядок жизни, и кто-то еще в него явно не слишком-то вписывался. – Надеюсь, ты меня не уронишь с этой лестницы, – тихо прошипел Эндрю, все еще цеплявшийся за Джейсона так, будто надеялся, что в случае падения это его спасет. Джейсон, который хоть и был привычен к физическим нагрузкам, но никогда не таскал на себе людей такое количество времени, хмыкнул. Эндрю, конечно, как омега, был помельче и полегче, чем сам Джейсон, но глобальной разницы в их размерах и габаритах все-таки не было. И, как ни хорохорься, до третьего этажа Джейсон своего благоверного вряд ли бы сумел дотащить, но до второго – вполне. – Для человека, который совсем недавно жаждал пополнить ряды самоубийц, ты удивительно беспокоишься о своей драгоценной шкурке, – отозвался он так же тихо, чтобы не привлечь внимания прущихся позади свидетелей. Не хотелось бы, чтобы они слышали их разговор. А вот невнятные шепотки – пожалуйста, вряд ли свидетелей насторожат их неслышные переговоры. Мало ли о чем там переговариваются шепотом новобрачные по дороге в свои покои. – А ты удивительно бестактен, – огрызнулся Эндрю, обиженно складывая руки на груди и забывая даже бояться такого ненадежного способа передвижения. Не будь позади свидетелей, Джейсон бы обязательно сделал вид, что споткнулся и чуть не уронил драгоценного супруга, но, увы, при чужаках подтрунивать над Эндрю не стоило. Пусть они лучше и дальше думают, что жадный до тела бывшего мистера Эванса мистер Рид добился своего, воспользовавшись обвинением в измене. А бедный бывший мистер Эванс, видимо, смирился с ситуацией, слишком благодарный за спасение от борделя. У порога комнаты оказались еще двое свидетелей. Джейсон, игнорируя их любопытные взгляды, шагнул в комнату, аккуратно поставил на пол Эндрю и, очаровательно улыбнувшись, закрыл дверь на замок. Эндрю, впервые в жизни оказавшийся в этой такой чужой для него комнате, боязливо поежился, проводив взглядом брошенный на стол у окна ключ, и нервно покосился на единственную кровать. Не то, чтобы он боялся... Слишком давно знакомый с семейством Ридов, Эндрю знал, что они все – люди адекватные и, кажется, к насилию не склонные, но... Черт возьми, они с Джейсоном – в браке, и Эндрю задолжал ему собственную жизнь, и не то, чтобы Джейсон был похож на человека, принимающего оплату долгов таким вот образом... Эндрю, конечно, не был несчастным девственником, но и спать с Джейсоном, с которым его не связывало, как это ни парадоксально, ничего, кроме брачного договора, не хотел. – И что дальше? – самого себя загнав в тупик размышлениями, глупо спросил Эндрю, едва заметив, что вообще что-то сказал. Джейсон, успевший скинуть надоевшую до чертиков обувь и расстегнувший темно-синий дублет, обернулся, вопросительно приподняв темную бровь. Проследив за взглядом «супруга», который все еще опасливо косился на кровать, будто та обещала его сожрать, он впервые за день искренне рассмеялся, успев прикинуть, что подумают об этом смехе свидетели, если папа еще не турнул их от дверей комнаты. Эндрю повернулся к нему, наткнулся взглядом на его голую грудь, проглядывавшую через расстегнутый дублет, и досадливо передернул плечом. Джейсон, отсмеявшись, сел в кресло и подтянул к себе корзинку с булочками, которые, видимо, тайком подсунул своему любимцу мистер Пинс. – Да ничего дальше. Никто не собирается тебя ни к чему принуждать, можешь расслабиться. Эту ночь проведешь здесь, завтра переедешь в смежную комнату, – Джейсон, прожевав булочку, ткнул пальцем в неприметную дверь в стене. Эндрю немедленно двинулся к двери и на пробу дернул ручку. Дверь ехидно скрипнула, но открываться не спешила, и Эндрю запоздало понял, почему свидетели были еще и у комнаты. Проверяли, видимо, эту самую комнату, чтобы новобрачные в любом случае переночевали вместе. А учитывая, что во всех домах у супругов были такие смежные комнаты, дававшие хоть немного уединения... Становилось понятно, кто проследил, чтобы дверь была закрыта. В комнате царил слишком интимный полумрак – тяжелые шторы закрывали не до конца еще стемневшее небо, и образовавшуюся темноту разгоняли только свечи, горевшие на своих подсвечниках по обе стороны от кровати. Джейсон, успевший взяться за следующую булочку, проводил его насмешливым взглядом, но промолчал, наливая из небольшого чайника успевший остыть чай. – Если так пугает перспектива оказаться со мной в пределах одной кровати – хоть на полу спи, я разрешаю, – великодушно продолжил он. – Что же до остального... Занимайся, чем хочешь. Если что-то нужно – говоришь мне, я думаю, можно и нужно ли это достать. Мы мирно сосуществуем, не мешаем друг другу и на людях играем в безупречную семью, я не хочу портить репутацию ни себе, ни брату, ни отцу. С тебя требуется не позорить теперь уже твою тоже семью, да и все, собственно. Думаю, для комфортной жизни для нас двоих этого достаточно? – закончил Джейсон, довольный отчасти, что все эти вопросы можно было решить немедленно и не вспоминать о них больше. Эндрю, который с каждым сказанным им словом все больше поднимал брови, в конце концов стал похож на очень озадаченную чем-то сову. – Тебя слишком хорошо воспитали, – пробормотал он едва слышно, но Джейсон, отставивший в сторону опустевшую чашку, его все равно услышал. – Ты ждал чего-то более злодейского? – осведомился он, оживившись. – Я же сказал – чего-то хочешь, говори, а я подумаю. Какие там у тебя были фантазии? Эндрю рассеянно провел ладонью по чуть отросшим коротким волосам и беспомощно рассмеялся. Он действительно ожидал несколько... другого подхода. Конечно, Джейсон никогда не создавал впечатление жестокого и злого человека, но он и не казался тем, кто может заключить брак просто потому, что его попросил об этом папа. И если предположить, что его заставили заключать брак, надавив на совесть или еще черт знает что, то логично ожидать, что Джейсон будет пытаться хоть что-то сделать в отместку. И Эндрю совершенно не думал, что ему позволять делать, что угодно, ни в чем не ограничивая и не требуя взамен ничего, кроме адекватного поведения. – Если свидетели до сих пор пасутся под дверью, завтра они смогут всем рассказать, что новобрачные попеременно хохотали вместо того, чтобы заниматься новобрачными делами, – заметил Джейсон, успевший за это время окончательно раздеться до белья и забраться под одеяло. Свечи он задул, и его сторона комнаты погрузилась в приятную замыленному тяжелым днем глазу темноту. Эндрю, чувствуя, как наваливается упорной каменной плитой усталость, покосился на отвернувшегося от него Джейсона и, плюнув на идиотские мысли, тоже разделся. Они в браке, в конце концов, пусть и не в совсем нормальном, и в брачном договоре наверняка где-то да написано, что Эндрю имеет право на нормальный сон в нормальной кровати. Джейсон никак не отреагировал на его вторжение на территорию кровати, будто ему действительно было все равно, ляжет новоиспеченный супруг к нему или угнездится в неудобном для сна кресле, и Эндрю расслабился окончательно. Теперь он был частью другой семьи, на нем не висело несправедливое клеймо изменника, и он был под защитой. Будущее все еще было зыбким, как толстый слой речного ила, но у Эндрю хотя бы появился шест, чтобы прощупать дорогу вперед. С этой мыслью он задул свечи и провалился в глубокий и в кои-то веки почти спокойный сон.