(Не)истинность

Въедливо навалившаяся депрессия откровенно мешала. Из-за нее у Эндрю даже сил не было подумать о родителях, которых он больше никогда не увидит. Ему с неприсущей обычно рассудительностью все больше казалось, что эта хандра будто специально портит ему жизнь, не давая хотя бы попытаться примириться с убийством семьи. От этих мыслей накатывала уже злость, и в итоге Эндрю ощущал себя неадекватным идиотом, который мечется от одной эмоции к другой. Постучавшегося в дверь слугу хотелось хорошенько обругать и послать куда подальше, но все та же внезапная рассудительность напомнила, что слуга ни в чем не виноват, а ему не пристало так себя вести в чужом доме и с чужой прислугой. Конечно, теоретически теперь это был и его дом, но обручальное кольцо все еще ощущалось на пальце, как нечто до крайности чужеродное, а потому Эндрю никак не мог назвать это место своим. Своего у него вообще ничего не осталось – даже ту одежду, в которой его притащили сначала в тюрьму, а за ней и зал на «слушание», Райан уже давно приказал уничтожить, да и сам Эндрю к ней не испытывал особых положительных эмоций. Но в любом случае, он пришел в своих мыслях к тому, с чего начал – он остался с голой задницей, как бы некрасиво это ни звучало, и оказался на абсолютном попечении своего новоявленного супруга. Подобный расклад бы, конечно, совершенно нормальным, и в другой ситуации Эндрю бы об этом и не задумывался. Но сейчас, когда он остался без семьи и без дома, такая несостоятельность только добавляла неуверенности. Самого себя Эндрю бы сейчас смело поставил на один уровень с какой-нибудь жутко породистой собачкой, которую кормят, одевают (вот уж чего он никогда не понимал!) и в любой момент могут пнуть, если надоест. И пусть ни Джейсон, ни его семья не походили на пинающих собачек людей, Эндрю все равно ощущал себя до крайности уязвимым. Мысли скакали, как перепуганные зайцы, заставляя Эндрю нервно расхаживать по комнате. Апатичность сменялась душевной сумятицей, и остановился он только тогда, когда от беспорядочной ходьбы сбилось дыхание. В горле пересохло, и Эндрю, мстительно подумав, что депрессия может засунуть свою голодовку куда захочет, открыл дверь и забрал со столика графин со стаканом. Все еще прохладный сок немного остудил голову, и Эндрю принялся за новый виток мрачных размышлений. Кому и зачем могло понадобиться избавляться от его родителей? Эндрю точно знал, что они никогда не лезли в политику, предпочитая довольствоваться жизнью среднестатистического представителя знати. Врагов у них тоже, вроде как, не было. Во всяком случае, Эндрю никогда не замечал, чтобы у родителей были с кем-либо проблемы. Возможно, конечно, от него скрывали подобные вещи, но Эндрю предпочитал верить, что родители не стали бы замалчивать чего-то настолько важного. Мимо его комнаты прошел, очевидно, Джейсон, едва не налетевший, по звуку, на столик. Эндрю против воли хмыкнул, слушая его возмущенную болтовню и негромкий перезвон посуды. Кажется, Джейсон, сам того не осознавая, отвлек его от раздумий, потому что следующие полчаса Эндрю, не зная вообще, зачем, прислушивался к происходящему в соседней комнате. Собственно, ничего особенного там не происходило – Джейсон всего лишь хлопал дверцами шкафа, видимо, куда-то собираясь. Отойдя к окну, Эндрю заметил на подъездной дорожке экипаж, рядом с которым, что-то выговаривая кучеру, переминался с ноги на ногу Джеймс, кого-то явно ожидая. Сначала Эндрю думал, что он ждет супруга, но красноречивый хлопок соседней двери подсказал, что попутчиком Джеймса был его брат. Прекрасно знавший, что Джейсон терпеть не может экипажи, Эндрю удивленно нахмурился, прикидывая, что могло заставить этого экипажененавистника воспользоваться именно таким способом передвижения. Потом, правда, Эндрю запоздало вспомнил, что вчера у него состоялась свадьба. Вероятно, Джейсон просто не хотел попадаться кому-либо на глаза. Ну, да, объяснить, почему по уши влюбленный супруг так скоро завершил брачную ночь, не превращая ее в брачный день, Джейсону, наверное, не слишком хотелось. Позабавленный этой мыслью, Эндрю вернулся к двери и забрал со стола поднос с едой. В конце концов, вряд ли кому-то поможет, если он рухнет в обморок от голода. Скорее, он доставит очередные проблемы принявшему его семейству, а уж этого Эндрю точно не хотел. Сейчас он был отчасти даже благодарен тому, что все случилось так быстро – его арест, его неожиданное спасение ввалившимся в зал Джейсоном, его свадьба, подготовку к которой он наблюдал рядом с упорно вытаскивавшим его из комнаты Райаном. Вся сумбурность происходящего, навалившиеся одно на другое события каким-то образом его... успокоили, что ли. Эндрю все еще ощущал дикую боль от мысли, что родителей с ним нет и не будет – но прошедшие недели научили его жить с этим осознанием, не показывать ничего лишнего чужим. Свадьба, на которой была толпа народу, жаждавшая зрелищ, была своеобразной проверкой, и Эндрю нескромно считал, что сумел ее пройти. Если бы не вылезшие не вовремя Джефферсоны, Эндрю бы дал себе максимально высокую оценку, но при встрече с ними он не сдержался, вспомнив чертового предавшего его в самый сложный момент его жизни Эрика. На фоне всего случившегося их разрыв казался чем-то незначительным, и это тоже удивляло и радовало одновременно, учитывая, что Эндрю был абсолютно уверен, что чертов Эрик был его парой. Незаметно опустевшая тарелка принесла с собой тоскливую скуку. В голове было удивительно пусто, и это даже несколько напрягало. Заняться тоже было нечем – комната была еще необжитой, и в ней только и была, что одежда, которую в срочном порядке принес ему Райан в первые дни его пребывания в этом доме. В комнате не было даже книг. Конечно, наверное, можно было взять парочку у Джейсона, но того не было, а в его комнату без разрешения Эндрю соваться не хотел. Альфы вообще трепетно относились к вторжениям на свою территорию, прощая подобные вещи только членам семьи или своим омегам. Эндрю ни к одному из этих пунктов не относился, да и он сам не хотел бы, что бы кто-нибудь ввалился в его комнату в его отсутствие. А папа всегда учил его по возможности ставить себя на место человека, а уж потом решать, делать что-то или нет. Так что Эндрю вернул поднос на столик в коридоре, закрыл дверь и лег в постель. День еще и не думал клониться к закату, а он уже был в кровати, как какой-то дряхлый старик. Вопреки собственному недовольству, он быстро уснул и проснулся уже глубокой ночью. Спать упорно не хотелось, несмотря на все старания, и Эндрю мысленно поздравил себя со сбитым режимом. Соседняя комната молчала – то ли Джейсона не было, то ли он спал. Проверять свои догадки Эндрю не стал. Делать по-прежнему было нечего – занимать себя Эндрю не умел. В результате он зажег свечи и, найдя несколько листков, принялся бездумно рисовать. Рисовал он из рук вон плохо, да и перо явно не желало слушаться. Однако эти бессмысленные каракули умудрились занять его почти до рассвета, и тогда Эндрю с некоторым облегчением бросил глупое бумагомарание и снова лег спать, радуясь, что убил столько времени. Очередной «день» начался у Эндрю только к вечеру. Его никто, по всей видимости, не беспокоил, но Эндрю нашел на столике перед дверью очередной поднос с едой и снова утянул его в свое «логово», как какой-нибудь паук. Собственное затворничество почему-то стало раздражать. Если несколько недель назад Эндрю очень хотел, чтобы его вообще не трогали, с ним не разговаривали и к нему не подходили – то теперь его тоска погнала его к людям. Сейчас Эндрю, вспомнив свой разговор с Джейсоном, был ему за него как никогда благодарен. Эндрю действительно хотелось к людям, хотелось общаться и отвлекаться, и теперь он был рад, что извинился за свое поведение. Приведя себя в порядок, Эндрю выставил поднос обратно на столик и, аккуратно обойдя его, спустился вниз, не встретив по пути никого, кроме нескольких слуг, которые, вежливо поклонившись, продолжили заниматься своими делами. В гостиной никого не оказалось. Решив, что, возможно, все куда-то дружно разъехались, Эндрю прошел по коридору обратно к лестнице, когда заметил отблеск свечей на террасе. Там оказался один только Коди. Эндрю открыл предательски скрипнувшую дверь и вышел на улицу. Вечер был спокойным и безветренным, но достаточно прохладным, и ему сразу же стало зябко. – Не против? – спросил Эндрю, когда вздрогнувший от неожиданности Коди повернулся к нему. Его появление, кажется, Коди даже успокоило. Очевидно, он ожидал увидеть Райана или Уильяма, с которыми до сих пор не знал, как себя вести. – Конечно, присаживайся, – вежливо отозвался Коди, подталкивая к нему небольшую тонкую подушку – точную копию той, на которой сидел он сам. Эндрю сел на подушку, мысленно оценив предусмотрительность Коди. Все-таки скамья наверняка была достаточно холодной. Эндрю окинул задумчивым взглядом Коди, который сидел, вперившись взглядом в пышно растущие вокруг террасы кусты, скрывавшие этот уединенный уголок от чьих-либо глаз. Учитывая, что Коди сидел здесь один и почти в темноте – свечей было разожжено до обидного мало – вряд ли он наслаждался жизнью. Похоже, что Джеймс и, очевидно, Джейсон еще не вернулись, и Коди таким нехитрым способом прятался от Райана. Причем прятался он на виду – вне своих комнат – и теоретически даже подкопаться не к чему. Ну а что один сидит... Мало ли, по супругу заскучал. – Коди, можно вопрос? – обратился Эндрю к своему невольному собеседнику. «Бедный Коди и не подозревает, наверное, что у меня жажда общения, и он попал под горячую руку, – подумалось ему вдруг». Коди сбросил задумчивое оцепенение и кивнул, поворачиваясь к нему. – Почему до сих пор... ну, ты и Райан... – Эндрю развел руками, не зная, как поточнее озвучить давно мучивший вопрос. Коди, впрочем, его прекрасно понял и виновато опустил голову, будто на него накинулись с упреками. Правда, все оказалось еще хуже. – Я не такой, как ты, – вдруг выдал Коди, и Эндрю от удивления едва не открыл рот. Неожиданное высказывание было действительно неожиданным. Кусты поблизости насмешливо затрепетали, будто позабавленные этим поворотом событий, и Эндрю мельком подумал, что даже не заметил за всем этим разговором ветерка. А Коди на одном выбивающем из колеи высказывании не остановился. Кажется, его действительно задевало то, что Эндрю мог спокойно себе позволять называть родителей теперь уже мужа по именам, тогда как он сам никак не мог на это решиться. – Я даже не представляю, что бы делал на твоем месте... Ну, все, что случилось... А ты сильный, даже на свадьбе держался так, что я почти поверил, что у вас и правда свадьба, – торопливо выдал Коди и снова приуныл. Эндрю, если бы его спросили, предпочел бы быть слабаком и не переживать ничего из того, что случилось, но его никто не спрашивал. – На то и был расчет, – хмыкнул он, вспоминая почти разочарованные лица гостей, которые, видимо, жаждали увидеть его страдания от навязанного брака. – И все-таки это не ответ, – добавил он. Коди посмотрел на него исподлобья и сдался. Все-таки они были ровесниками, и ему, наверное, давно уже хотелось поделиться хоть с кем-нибудь. – Я не понимаю, – ответил он. – У меня несколько друзей заключили брак, и у всех, понимаешь, у всех были проблемы с родителями мужей. А тут... Вообще ничего. Они приняли меня, как данность, я этого не понимаю, – тоскливо добавил Коди, и Эндрю почему-то захотелось смеяться. Кто бы мог подумать, что непредвзятое отношение и дружелюбие могут довести до такого. Райану, наверное, действительно надо было устроить избраннику сына парочку унизительных проверок, а потом сделать вид, что – ладно, сойдет, пусть живет. – Тебе вообще нравится эта семья? – поинтересовался Эндрю, и получил в ответ возмущенный взгляд. – Тогда в чем проблема? Они все просто верят друг другу. Райану и в голову прийти не могло мешать сыну, раз он сделал выбор. Ты же тоже часть семьи, и, уж поверь, Райан очень обижается, что ты зовешь его «мистером». Как будто... отстраняешься, не хочешь никого подпускать к себе. Даже раньше... еще до всего этого, Райан на меня обижался, когда я обращался к нему формально. Для него это почему-то важно. Слушавший его Коди поежился и вздохнул. Звучало все это, конечно, разумно, но он боялся, что на его попытку назвать папу супруга по имени на него выльется поток негодования. – А вдруг он подумает что-то не то, – вяло возразил он. Эндрю снова хмыкнул. – Уж поверь, все плохое, что он может о тебе подумать, он думает в тот момент, когда ты зовешь его «мистер Рид», – заверил он. Коди совсем по-мальчишески хихикнул, чуть расслабляясь. Отвлекшись от мучившей его проблемы, он перевел тему, рассказал Эндрю о каких-то очередных вынесенных на люди скандалах, когда дверь за их спинами снова скрипнула. На террасу выглянул Райан, и Коди вмиг стушевался, снова напрягаясь. Эндрю незаметно толкнул его ногой и выразительно посмотрел ему в глаза. – Не замерзнете, мальчики? – поинтересовался тем временем Райан. – Эндрю, милый, все в порядке? Эндрю кивнул, продолжая подталкивать Коди – благо, они сидели достаточно близко друг к другу. Коди, правда, продолжал молчать, как захваченный в плен солдат, которого пытает неприятель. – Ну, ладно, – кивнув самому себе, сказал Райан и развернулся, чтобы вернуться в дом. Отчаявшийся уже Эндрю перестал пихать Коди и откинулся на спинку скамьи, потирая друг о друга чуть замерзшие ладони. Холодало все сильнее, но возвращаться в дом пока не хотелось. Было жаль только, что убедить Коди наладить отношения с Райаном удалось. Коди, впрочем, его снова удивил. – Ра... Райан, – подскочил он со скамьи. Райан озадаченно замер и, сообразив в конце концов, что окликнул его не Эндрю, просиял. – Помните... вы мне книгу одолжить хотели, – нашелся Коди, который запоздало понял, что просто так людей обычно не окликают и нужен хоть какой-нибудь повод. Восторженно сиявший глазами Райан кивнул. – Пойдем, милый, – ответил он, придерживая дверь для чуть осмелевшего от собственного поступка Коди. На выходе Коди все-таки обернулся, и Эндрю украдкой показал ему большой палец. Дверь за теперь уже родственниками закрылась с негромким щелчком. От этого разговора и его окончания почему-то стало легче на душе. Кажется, тяга к немедленному общению с людьми, выдернувшая его из комнаты, все-таки была неспроста. Все лучше, чем сидеть и вариться в собственном соку. Голоса Райана и Коди стихли окончательно, и вокруг воцарилась тишина, длившаяся, впрочем, всего лишь короткое мгновение – потому что те самые шевелившиеся ранее от незаметного ветерка кусты затрещали, и на дорожку с достоинством, которого сложно ожидать от вылезшего из кустов человека, выступил Джейсон. – Браво, наконец-то Джеймс перестанет ныть и жаловаться, что его муж не может найти общий язык с папой, – оценил он, подходя ближе. – Все-таки не ветер, – глубокомысленно заключил Эндрю, поднимаясь на ноги. – И с чего тебе вздумалось торчать в кустах двадцать минут? Джейсон, от которого едва заметно пахло алкоголем, хмыкнул. Пьяным он, впрочем, не казался, и Эндрю не стал акцентировать на этом внимание. – Ну, ты-то у нас сильный, а вот Коди, боюсь, не оценил бы, если бы я вывалился из кустов. Увидел, что тут огонь горит, и решил посмотреть, кто проникся любовью к ночному холоду, – ответил Джейсон, насмешливо щурясь. Кажется, с настроением у него по-прежнему было все в порядке. – Коди кажется хорошим человеком, – задумчиво отозвался Эндрю. – Очевидно, раз Джеймс его выбрал, – с непоколебимой уверенностью ответил Джейсон, и Эндрю в очередной раз поразился тому, насколько потрясающей все-таки была семья Ридов. Джейсону и в голову не могло прийти, что брат мог притащить в семью кого попало. Уильям и Райан никогда не пытались оспаривать решения сыновей и навязывать им свои. Они просто знали – действительно знали – что те никогда не сделают ничего плохого. Это было, наверное, редкостью – чтобы люди так верили друг в друга. – Подслушивать, кстати, не слишком вежливо, – добавил Эндрю, снова потирая ладони. Он двинулся ко входу в дом, но Джейсон его опередил, галантно придержав для него дверь. В коридоре он со все той же обходительностью подставил локоть, и Эндрю машинально за него схватился, приученный многочисленными светскими встречами. – Что есть, то есть, – повинился Джейсон, ничуть не смущенный тем, что его поймали на горячем. Учитывая, что он, альфа, почти двадцать минут слушал разговор двух омег. Даже несмотря на то, что разговор не был слишком уж приватным. Дом по-прежнему казался пустым, но теперь Эндрю это не тревожило. – Я могу воспользоваться библиотекой? – спросил он, вспомнив вдруг, что ему предстоит коротать остаток вечера в пустой комнате. Не снова же бумагу портить, в конце-то концов. Джейсон смерил его странным взглядом. – Разумеется. Я думал, это очевидно, – он озадаченно поскреб подбородок свободной рукой и с любопытством посмотрел на смутившегося Эндрю. Не объяснять же ему теперь, что он просто не может до сих пор называть этот дом своим. Даже кольцо на пальце и брачный договор в столе не давал Эндрю возможности ощущать себя... устойчивым. Ему все казалось, что он в подвешенном состоянии – отчасти, наверное, потому, что от него никто ничего не требовал, и Эндрю чувствовал себя обязанным. Просто потому, что оказался замужем за человеком, который ни разу не акцентировал внимание на том, что он, Эндрю, всего лишь неприятный довесок к старой дружбе. Джейсон вдруг ойкнул, и Эндрю отвлекся от невеселых размышлений, запоздало сообразив, что они уже дошли до комнат. Причиной заминки стал столик, на который в темноте – горело лишь несколько свеч – опять едва не налетел Джейсон. – Надеюсь, завтра ты будешь присутствовать на завтраке? Иначе этот столик в конце концов добьется своего и убьет нас, – проворчал Джейсон, поправляя едва не сбитую им на пол вазочку. Эндрю хмыкнул. У него самого со столиком проблем не было, но он тактично позволил Джейсону разделить его неловкость на двоих. – Думаю, да, – ответил он на заданный вопрос, и Джейсон с облегчением перетащил столик к противоположной стене – в специально сделанную под него нишу. Распрощавшись, Джейсон ушел в комнату, а Эндрю спустился обратно на первый этаж, решив все-таки заглянуть в библиотеку и выбрать несколько книг. Встретив по пути слугу, он попросил унести со столика оставшуюся там посуду и больше ничего к комнате не носить. С затворничеством определенно пора было заканчивать.