Кожа цвета слоновой кости.

Ночное небо в этот день радовало отсутствием туч и яркими звёздами. Ветерок тихонько покачивал деревья, принося прохладу в этот душный воздух. —Я уверяю тебя, друг, —начал Бертран Разенграфф, дядя Элизабет, докуривая последнюю сигарету из сигаретницы. Он был мужчина красивый, статный, гордый, что всегда тянуло к нему женщин. —Уверяю тебя, что женщины—это самое прекрасное, что есть на свете, хоть и с временем увядающее. Но что поделать? За все свои тридцать пять лет я понял, что ими нужно наслаждаться. —Говоришь мне, баловаться девушками? —спросил Джексон, не понимая стремления своего старого друга. —Нет, а не говорю, что женится—это плохо, но я на твоём бы месте гулял и гулял. —Так говоришь, будто не делал этого и не делаешь по сей день. —усмехнулся парень, втягивая в легкие дым и потушив сигарету о стеклянную пепельницу. —Молодость—это другое. Молодость—это то, за что нужно держаться прежде всего, потому что только, когда ты молод, ты можешь позволить себя все радости жизни. Только молодым ты можешь пробовать все и в правду наслаждаться. —Берти чуть ли не кричал, размахивая руками. — Я так завидую тебе, друг. —Теперь я понял, почему ты все ещё не женат. —Я просто хочу, повторюсь ещё раз, наслаждаться дамами, пока не стал вовсе стар и непривлекателен. —он тоже потушил сигарету. —Повстречал я сегодня, не поверишь, такую даму, что глаз не оторвать. Красивая безумно, что аж руки тянусь к ней. Рыжая, да такая страстная. Я чуть там же и не сгорел на месте. Но ты тоже, друг, не подумай, что мне все подряд нравятся. Нет! Я всегда выбираю, а точнее не я, а мое сердце, а сердце, ты знаешь, не врет никогда. —Опять ты о женщинах, дядя Берти! —вмешался женский голос. —Не учи приличных людей неприличным вещам. Элизабет прервала разговор. Взгляды вдруг быстро метнулись в ее сторону, и Эльза не упустила возможности внимательней осмотреть этого Джексона Фроста. —А вот и одна из самых прекрасных дам моей жизни. —дядя взял в руку маленькую ручку Эльзы и поцеловал. —Я тут краем уха услыхал, что ты сегодня впервые дома у Томпсонов. —Да, ты прав. —А как там поживает моя любимая Агаточка? Видала ее? Забыла о смерти мужа или все ещё плачется? Если плачется, то я непременно явлюсь успокоить её. —Тетушка в порядке, не беспокойся. Все так же собирает у себя в поместье. —усмехнулась Элизабет, но она не могла стоять спокойно. Она чувствовала, что её поедает взгляд стоящего рядом мужчины. Нервы её шалили, а волнение с каждой секундой все увеличивалось. —Я обязан заглянуть! Она все там же нынче живет? —Да, все там. —взгляд её часто метался то на Фроста, то на его костюм, то на ночное небо, то обратно на дядю, но девушка никак не могла остановить его на одной цели. На Фроста она старалась смотреть как можно реже, чтобы тот не подумал, что интересен ей. —Ты же вроде плыл в Америку за невестой? Как так вышло, что ты без неё вернулся? —Какой-то идиот сказал мне, что в Америке самый красивые женщины в мире, и что с одной такой всю жизнь скучать не будешь, ну я и поверил. Приехал, а на деле оказалось, что ничего в них особенного не было. Но соглашусь, не все так плохо, я все таки решил задержаться. —он улыбался своей племяннице, которая за год его отсутствия заметно похорошела. Превратилась в настоящую женщину, и не будь она его племянницей, он бы не упустил возможность поухаживать за ней, но потом его взгляд упал на рядом стоящего Фроста, который все это время молча стоял и рассматривал только что прибывшую даму. —Ах да, где же мои манеры? —Берти вдруг опомнился, словно сигарета перестала кружить голову. —Джек, познакомься, это моя племянница, Эльза, дочь моего брата. Одна из прекраснейших дам. Кажется, я уже это говорил. —Очень приятно. —Фрост поцеловал руку Элизабет и почувствовал на своих губах совсем мягкую, нежную кожу. —А это, Эльзочка, мой друг—Джексон Фрост. —И мне приятно. —Эльза смотрела в его красивые, синие глаза. Такие холодные, что по коже вдруг пробежались мурашки, а рука, которая все ещё держала ее руку была такая тёплая, и было это так приятно, что девушка не хотела, чтобы он отпускал ее. Хоть он и был приветлив, умиротворение, серьезность и какая-то строгость были на его лице, и даже его милая улыбка не помогла его лицу стать более доброжелательным. —Я ничего не слышал о вас ранее. —ему пришлось отпустить руку девушки, хоть и сделал он это с трудом, и он убрал руки за спину. —Видимо твой брат не любит рассказывать о своей семье. —взгляд его вдруг устремился на Берти. —А я вот о вас наслышана. —не дождавшись ответа дяди, сказала Эльза, желая, чтобы Джек больше не сводил с неё взгляда. —И о чем же вы наслышаны? Обо всем хорошем или плохом? —ему вдруг стало интересно. Этого Элизабет и хотела. Хотела, чтобы он заинтересовался ей. Это было ее целью на этот вечер. —Думаю, об этом не стоит говорить при людях. —Эльза начала смотреть по сторонам, словно выискивала тех, кто мог подсушивать. Хоть на веранде было много людей, никто даже не смотрел в их сторону. —Кажется, я понял. —посмеялся Берти. —Лучше я покину вашу компанию. —Нет, что ты, дядя! Я вовсе не это совсем имела введу. —девушка начала объясняться, чтобы дядя не уходил, но в глубине души на самом деле хотела остаться наедине с Джексоном, хоть и ужасно волновалась. —Да я все равно хотел подарить свой танец одной из прекрасных дам, поэтому извините, но мне придётся покинуть вас. —Ничего, Берти, можем встретиться завтра за обедом, если ты желаешь. —голос Джека был таким грубим, мужественным, что у Эльзы снова пробежали мурашки по коже. Она не понимала, почему Фрост ей кажется таким устрашающим. То ли ей казалось, что она чувствовала его силу рядом, поскольку сама была крайне хрупка. Но почему тогда от других мужчин не веяло чем-то таким же строгим, серьезным, взрослым. Может как раз потому что она чувствовала его авторитет, его красоту, которая играла больше всего ему на руку, только лишь потому, что он был старше? Никто из круга обещания Эльзы не был старше ее, только ровесники, не умеющие показывать себя в обществе такими же мужественными, а всех людей старше себя, например, таких как дядя, сердце Эльзы не воспринимало всерьёз. —Обязательно буду завтра у вас дома, друг мой. —и он отправился в зал, где его ждала графиня Белая, с которой он всегда привык танцевать на балах, только вот жаль, что пару месяцев назад она вышла замуж. Строгий взгляд Джека устремился на Элизабет, но она все ещё провожала дядю и смотрела в его сторону, даже тогда, когда он исчез за поворотом. На парне всегда красовалась небольшая ухмылка, что прибавляло к его лицо ещё большую неприветливость, но странно было то, что Эльзе это нравилось. —Ну так, теперь Вы расскажете мне? —он отвлёк Эльзу, и та, незаметно вздрогнув, обратила внимание на Фроста, снова посмотрев в его синие, словно лёд, глаза. —Боюсь, вам не понравится то, что я скажу, и, знаете, поэтому я воздержусь. Не хочу видеть вас расстроенным. Тогда вы, наверное, распугаете всех людей своим взглядом. Он посмеялся, словно специально. Джексон понял, что она шутила над его серьёзным выражение лица. Джеку всегда говорили, что он холоден к людям, лишь потому, что он не мог контролировать свои эмоции на лице. —Не думайте, что я так строг. Просто не было человека, который поднял бы мне настроение. —он постарался сделать лицо мягче, и у него получилось. —Я и не думаю. —девушка развернусь в перилам, чтобы посмотреть на сад. —Только не думайте, что я буду веселить вас. —Этого и не нужно. —он снова мягко улыбнулся. Старался делать лицо более дружелюбным. Взгляд его не отрывался от Элизабет. Да и кто оторвётся от такой привлекательной молодой особы? Джек вдруг даже вспомнил слова Берти о том, что женщины—это самое прекрасное, что есть на свете. И эти мысли вдруг напомнили ему о чем-то, после чего он посмотрел на Элизабет совсем другими глазами, не теми, что смотрел изначально.