Взаимовыгодное сотрудничество

      В ресторане было шумно и многолюдно.       Кларк ощущала необыкновенный подъем. Она не знала, то ли это от гитарных переборов, то ли от взрывов смеха клиентов, сидящих за ближайшими столиками, то ли от открытой улыбки Беллами.       Нельзя допустить его магнетического воздействия.       Она и не допустит. Потому что они, напомнила себе Кларк, не на свидании. Да и время неподходящее для свиданий. Просто заурядный вторник.       Блондинка нашла причину своего приподнятого настроения: она давно никуда не выходила, вот и все. Расставив все по местам, девушка расслабилась.       - Одну порцию пахлавы и суфле, — заказал Блейк. — И еще две чашки кофе. — Он перевел взгляд с официантки на дочь, пристегнутую к высокому стульчику, стоявшему рядом с ним. — А малышке принесите… — Наморщив лоб, он посмотрел на Кларк. — Что ей можно съесть?       Его вопрос прогнал ненужные мысли, не оставлявшие Гриффин в покое. Она сложила меню и протянула его официантке.       — У вас есть ванильное мороженое?       — Кажется, только «апельсиновый снежок». — Девушка улыбнулась и сунула книжечку заказов в задний карман джинсов.       — Тогда возьмем порцию для малышки.       Официантка кивнула:       — Мигом принесу ваш заказ.       За их столиком установилось неловкое молчание. Беллами попытался забросить ногу на ногу и нечаянно задел ее юбку. Кларк чуть не подскочила. Она слегка отодвинула свой стул и незаметно одернула юбку. И теперь судорожно соображала, заполнить ли паузу пустой болтовней или молча пытаться взять себя в руки.       Она заметила, что мужчина смотрит на нее из-под полуопущенных век с удивительно сексуальной улыбкой. Занервничав, она отвернулась и стала демонстративно перекладывать ложки и стелить льняную салфетку себе на колени.       Чарли стала капризничать и отвлекла внимание Кларк. Недовольно фыркая, малышка ерзала и отталкивала металлический столик, прикрепленный к высокому стульчику. Она запихнула ручку в рот и стала жевать кулачок. Лобик ее сморщился, и блондинке стало ясно, что сейчас начнется плач.       — У тебя с собой ее единорог? — спросила она.       — У нас все с собой, кроме ее кроватки, — посмеиваясь, сказал Беллами. Теплый, хрипловатый голос окутал Кларк, как волна летнего зноя. Он потянулся за розовой сумкой, которую мама Чарли почти две недели назад передала ему в придачу к малышке. — Подгузники. Соска. Салфетки. — Продолжая копаться в сумке, он выкладывал каждый предмет на стол.       Чарли возбуждалась все больше. Она пыталась сорвать предохранительный ремень, державший ее за талию. Кларк не сомневалась, что, когда малышка закричит, ее голос перекроет и смех, и тягучие звуки гитары, и даже звон посуды. Пара, сидевшая за соседним столом, прервала беседу в ожидании.       — Аспирин. Покрывало для смены подгузников. — Блейк перечислял предметы, которые Кларк советовала взять с собой. — Пустышка. Простынка. Запасные штанишки. — С ужасом он поднял глаза. Его рука продолжала шарить в сумке. Стол был завален детскими принадлежностями. — Единорога нет, — сказал он сдавленным голосом. — Что делать?       Гриффин на всякий случай отодвинула от малышки лекарства.       — Конечно, можно…       — Нашел! Вот это подойдет. — мужчина сунул в ручку дочери ложку. — Чарли, поиграй этим.       Глазки девочки расширились от удивления, а ротик широко раскрылся в счастливой улыбке. Она тут же засунула ложку в рот, затем вынула. Издавая радостный вопль, Чарли трясла ложкой, как трофеем.       — Как волшебная палочка. — Беллами откинулся назад, расслабляя плечи. Он выглядел так, будто его избрали Отцом Года.       — Гм, — возразила Кларк. Ей было жаль разочаровывать гордого папашу. — Вряд ли это…       Бах! Чарли ударила ложкой по металлическому столику. Бах! Бах!       Несколько человек повернулись к ним. Смеясь и пуская пузыри, юная мисс Блейк снова и снова стучала ложкой по столику. Эти звуки эхом отдавались у Кларк в голове. Барабанные перепонки вибрировали в такт ударам.       Качая головой, она сказала:       — Неудачная идея.       Беллами нахмурил брови.       — Что теперь делать? — прокричал он через стол. Вокруг них прекратились все беседы. Гитарист стал играть громче, пытаясь заглушить барабанную дробь Чарли. Окружающие уже с явным раздражением оборачивались на них. — Отобрать? — спросил мужчина. — Это разозлит ее? Тогда что?       С трудом удерживаясь от того, чтоб заткнуть уши, Гриффин прокричала:       — Нужно сразу дать ей что-нибудь другое. Только спрячь ложку.       Кивнув, Беллами вырвал ложку у Чарли и одновременно с Кларк потянулся за пустышкой. Его рука на мгновенье накрыла ее руку. Их взгляды встретились, и девушку обдало жаром. Она застыла, а Блейк медленно убрал свою руку. Но его пронзительный взгляд не покидал, сверлил ее. Кларк держала пустышку дрожащей рукой. Затем рывком сунув пустышку Чарли, она спрятала руку под столом, положив на колено.       В ресторане все успокоилось, и посетители снова повернулись к своим столикам. Возобновились негромкие беседы. Музыкант начал с середины песни. Кларк не стала прислушиваться к тому, как мужчина подпевал, стараясь добиться внимания дочери.       — У тебя хорошо получается, — сказал он тихим, теплым и влекущим голосом. Его темные глаза сияли восхищением. Она заметила, что он следит за ней загадочным взглядом.       — Просто у меня есть опыт. — С неуверенной улыбкой девушка взяла со стола слюнявчик. Она решила, что надо чаще ходить на свидания. Может быть, тогда Беллами не будет… так смущать ее. — У тебя тоже скоро накопится.       Блейк взялся как попало запихивать детские вещи обратно в сумку. Теперь все не влезало как следует, и ему пришлось сильно уплотнить содержимое. — Ты можешь слушать советы, но пока не пройдешь через все сам… — Она остановилась, стараясь найти подходящий пример. — Допустим, я могла бы посоветовать тебе не спрашивать у Чарли, даже когда она дорастет до двух лет, хочется ли ей купаться. Никогда не предоставляй двухлетнему ребенку право выбора, если ты не готов принять от него отрицательный ответ. В этом возрасте выбирать можно полотенце или пену для ванны. Но пока ты не совершишь этой роковой ошибки, пока твой ребенок с вызывающим видом не скажет «нет», пока тебе не придется запихивать в ванну орущего ребенка, ты этого важного совета не оцените.       Беллами задумчиво потер подбородок.       — Тебе надо иметь собственных детей.       Тебе надо иметь своих детей.       Кларк похолодела.       Чарли с удовольствием сосала пустышку. Гриффин же ощущала пристальный взгляд мужчины, который, будто нащупав трещину в ее сердце, вбивает туда колышки. Чувствовал ли он ее боль?       Девушка думала, каково было бы смотреть, как ее ребенок, малыш, зародившийся в ней, смеется и играет. Каково было бы держать это создание на руках, укачивать перед сном, говорить ему, что она любит его больше всех… Сожаление и разочарование жгли ей горло.       Пустышка Чарли звякнула о металлический столик. Беллами сунул ее обратно в ротик малышки. Глядя на его руку, державшую мягкую розовую пластмассу, Кларк почувствовала, как ей сдавило грудь.       — Наверное, есть женщины, — сказал он с явным намеком на нее, — которые больше стремятся к карьере, чем к домашнему очагу и семье. — Она не нашла в его словах укора, это было просто констатацией.       Блондинка залилась краской. Она хотела сказать, что у нее не было выбора. Ей хотелось топать ногами и стучать, как это делала Чарли. Но она лишь слабо улыбнулась официантке, поставившей две чашки кофе на их столик. Малышка тут же потянулась к дымящимся чашкам, и Кларк убрала их подальше.       У нее дрожали руки. Она влила в черный густой кофе огромную порцию сливок и, цепляясь за ложку, как за спасительное весло, стала размешивать. Сливки осветлили кофе, вот так с годами выцвели ее мечты и стремления…       — Некоторые женщины справляются и с тем, и с другим, — заявила она бодрым голосом. — И с семьей, и с карьерой.       Беллами глотнул черный кофе и скривился от горечи. Разумеется, Кларк права, как ни больно это признавать.       — Моя мама не могла.       Девушка замерла.       — В каком смысле?       Блейк накручивал завязки слюнявчика Чарли вокруг указательного пальца. Он чувствовал, как внутри растет напряжение. Мужчина никогда не судил свою мать. Он любил ее… И всегда готов был броситься на ее защиту. И тем не менее вынужден признать, что многого лишился именно по вине матери. И не желал, чтоб детство его дочери напоминало его собственное.       — Единственное, чего она всегда желала, — это сидеть дома и растить детей, — сдавленно проговорил он. — А когда папа ушел, она… рассыпалась в прах.       Он вспоминал безутешные слезы мамы, ее страх, свою беспомощность. Ее сердце разбилось, когда муж бросил ее. Она смертельно боялась искать работу, думая, что ни с чем, кроме уборки и готовки, не справится. Еще маленьким, он плакал вместе с мамой и ругал папу. Но он был мальчиком, будущим мужчиной, и поэтому глубоко запрятал свои страхи. Он должен был быть сильным и поскорее вырасти.       — Мне было семь лет, когда они развелись. Октавии – около года.       — Это, должно быть, ужасно тяжело. Для нее. И для тебя тоже.       Он пожал плечами. Его смущало ее сочувствие и искреннее внимание. Он давно пережил все это. Оставил все позади. Он вдруг подумал: а как Кларк восприняла свой развод? Переживала ли она, как его мать? Испытала ли такое же отчаяние?       — Твоя мама одна заботилась о вас? — спросила она, поднося чашку ко рту.       — Она заботилась об Октавии, а я заботился о ней самой.       Из прошлого к нему вернулся сладкий аромат бутербродов с арахисовым маслом и джемом. Это было его фирменным блюдом, которое он готовил по возвращении из школы. Он брал с собой бутерброд и большой стакан молока, заходил к матери и залезал к ней в постель. Она смотрела по обыкновению какую-нибудь мыльную оперу, но отключала звук, чтобы не разбудить спящую Октавию, пощипывала его бутерброд и спрашивала, как он провел день. Но она никогда не слушала его по-настоящему, так, как сейчас Кларк.       — Получается, будто ты «вырастил» свою маму, как я растила своего брата. — Она протянула руку через стол и накрыла его большую кисть. Его удивили тепло, сочувствие и собственная дурацкая реакция.       Он заметил приближающуюся официантку, и их беседа оборвалась так же внезапно, как возникла. Девушка откинулась на спинку стула и убрала руку. Кратковременная, но столь необходимая связь была нарушена. Сердце Беллами упало, и он, почувствовав это, разозлился. Резко отодвинув свой кофе, он принял от официантки тарелочку с пахлавой.       — Выглядит недурно, — сказал он, и на лице появилась задорная улыбка.       — Совсем не так, как моя, — призналась Кларк с иронией.       Чарли потянулась к своей тарелочке, распластавшись на металлическом столике. Беллами мгновенно отодвинул тарелочку подальше. Игриво щелкнув дочь по носику, он улыбнулся.       — Терпение, солнце. Надо завязать слюнявчик. Ты ведь не хочешь выпачкать мороженым свое хорошенькое розовое платьице.       Чарли вглядывалась в него серьезными темными глазками. Ее пухлая ручка то сжималась в кулачок, то разжималась. Она еще старалась достать свой «снежок». С приоткрытых губок срывалось нетерпеливое кряхтенье.       Кларк посмеивалась.       — Напрасный труд. Все равно через пару минут мы будем в мороженом.       — Ну нет, через мой труп. — Хорошо, что блондинка посоветовала взять с собой слюнявчик. Его пальцы путались в завязках. Он тихо чертыхнулся, и ему наконец удалось их завязать.       Беллами опустил ложку в десерт, и Чарли подалась вперед с раскрытым ртом, жадно хватая мороженое. Почувствовав холод, она заморгала, потом вытолкала комочек языком, и оранжевый шарик покатился ей на колени. Она опустила подбородок и стала мотать головой.       Блейк нахмурился.       — Не понравилось.       — Дай ей распробовать.       Мужчина зачерпнул еще, теперь на кончике ложечки. «Снежок» растаял у малышки на язычке, и она радостно улыбнулась.       Он рассмеялся и сказал:       — Ага, нравится. Вот еще, Чар.       Когда он поднес ложку, дочь схватила ее, и липкое оранжевое месиво потекло вдоль руки прямо ей на голову.       — Чарли! — Блейк схватил салфетку. Его свитер тут же покрылся оранжевой крапинкой, а девочка размазала комок по металлическому столику.       — Ничего, — сказала Кларк. — Пусть забавляется. Мы все уберем, когда будем уходить.       — Знаешь, — сказал Беллами, — я никогда не думал, что мне доставит удовольствие наблюдать за проказами собственного ребенка. Теперь не могу себе представить, что бы я делал без Чарли. Когда я играю с ней, то начинаю думать, были ли мои родители рады мне. Или я им напоминал об их неудавшемся браке.       — Я уверена, что они любили тебя так же, как ты любишь Чарли.       Беллами услышал печаль в голосе Кларк и поднял на нее глаза. Ему вдруг захотелось больше узнать о ее браке, ее разводе, ее сердечной боли. Она любила мужчину. При этой мысли брюнет почувствовал, как у него свело живот, и решил, что он спятил. Возможно, его интерес был праздным любопытством. И все же он напомнил себе, что серьезные отношения не входят в его планы. Тем более что раньше он счастливо избегал их.       — Давно ты развелась?       — Чуть больше года назад. — Она перевернула вилку. Скатерть приглушила ее стук.       — Сколько времени ты была замужем? — Беллами не смог удержаться от допроса.       — Почти пять лет. — Ее тон был сухим, и мужчина заметил, как дрожат ее руки. – Мы поженились, когда я училась еще в колледже.       Он запихнул Чарли в рот еще несколько ложек мороженого. Большая часть его дополнила оранжевые разводы на металлическом столике. Дочь выражала чрезвычайное удовольствие. Она радостно хлопала в ладошки, требуя еще. Беллами медленно перевел взгляд обратно на девушку.       — Каким он был? — спросил Блейк, проявляя больше, чем следовало, интереса к причинам, побудившим ее выйти замуж.       — Финн? — Она помолчала, будто собираясь с мыслями, пригладила пальцами свои волосы и уселась поудобнее. — Финн Коллинз. — Она тяжело вздохнула, будто даже мысль о бывшем муже была неприятна. — Мы познакомились в колледже. Он был на пару лет старше меня. Мне стукнуло всего семнадцать, и я была жутко наивной. — Кларк внимательно рассматривала свою чашку кофе, водя пальцем по кромке, потом взглянула на Чарли. Но взгляда Блейка она избегала. — Я боялась, что когда он получит диплом, то уедет и забудет обо мне. Поэтому согласилась выйти за него замуж. — Она покачала головой. — Знаю, я поступила неразумно. Но я была молодой… наивной… и глупой.       Беллами внимательно смотрел на нее. Смотрел, как ее короткие ногти впивались в ладони. Обычная сдержанность изменила Кларк. Личина спокойствия рушилась у него на глазах. Ее плечи ссутулились, подбородок опустился, она уставилась на стол, стараясь скрыть от Беллами свое волнение.       Он обратил внимание на то, что она не утверждала, будто так любила мужа, что отказалась от карьеры ради замужества. Она никогда не любила Финна? Или развод уничтожил даже воспоминание о нежных чувствах?       — В общем, — она выдохнула, — мы поженились. И первый год все было хорошо. Он сказал, что не хочет чтобы я работала, и что он в состоянии обеспечить нас обоих. Но с каждым годом наш брак стал тяготить нас. Мы ссорились, на время, даже, разъезжались… И в итоге, у него появилась новая женщина, а я переехала в Риверсайд. Видимо, я была не готова к замужеству и не оправдала надежд мужа.       — Скажи еще, что ты недостаточно хорошо готовила или обслуживала Финна.       Кларк горько усмехнулась.       — И это правда. Видно, я слишком устала готовить и убирать в те долгие годы, пока заботилась о своем брате. А может, мне казалось, что он достаточно взрослый и способен питаться самостоятельно. Во всяком случае, через четыре с половиной года нашего брака, Финн успел обзавестись другой женщиной. — Она вздохнула. — Конечно, я не сразу об этом узнала. Мой заработок уходил на приобретение уютной обстановки для их дома. В конце концов он был вынужден признаться.       — А где вы жили?       — В Нью-Йорке.       — Тогда почему в Риверсайд? — Его любопытство стало уже неприличным, но он не мог остановиться.       — Мне предложили работу здесь. В «R-news».       Пауза затянулась. Беллами ждал продолжения, но Кларк молчала.       И тут он увидел слезу, скользнувшую по ее нежной бледной щеке. Он наклонился вперед и стер ее.       — Кла… Кларк… Прости, мне нельзя было…       — Ты не виноват. — Она пыталась улыбнуться.       Он пододвинул свой стул поближе к ней, и ее обтянутая шелком нога коснулась его ног. У Беллами пересохло во рту.       Собрав все силы, он заставил себя встретить ее взгляд.       — Ты все еще любишь… своего бывшего мужа? — Беллами, замерев, ждал ответа, сознавая, какое разочарование ждет его, если она ответит положительно.       — Нет. Нисколько. — Ее голос звучал уверенно. Блейк перевел дыхание. — Его измена избавила меня от всякого чувства. Теперь я ничего к нему не испытываю. Самое обидное… — Кларк затихла, и нижняя губа у нее задрожала. Она прикусила ее, и розовая кожа побелела. — Что та женщина… ждала ребенка от Финна.       Внезапно она вскочила и бросилась к выходу.       Беллами заморгал от неожиданности. Чувство вины ожгло его. Слишком много вопросов он задавал. Только бередил давно затянувшиеся раны. Мужчина ринулся вслед за Кларк.       Он поймал ее за локоть и повернул лицом к себе. Ее слезы рвали ему сердце. Он обхватил ладонью ее подбородок. Она смотрела на него бездонными, увлажнившимися голубыми глазами, и Беллами не смог устоять. Он наклонил голову и на секунду замер. Девушка приоткрыла губы, то ли от предвкушения, то ли от удивления. И он поцеловал ее. Ее губы были еще мягче, чем он думал. И слаще. Вкус сливок и сахара на ее губах перемешивался с тонким ароматом миндаля.       Грохот за спиной вернул его на землю.       Блейк похолодел. Твою мать! Он забыл про Чарли.