***
Лидер распахнул дверь: — Мы слишком сильно задержались, — запрыгнул первым и первым делом взял всё под контроль, — едем домой. Там внутри сразу стало тихо, но это явно был обманный манёвр. Затылком чуял. Последний раз взглянув на свободу, он тоже залез. Мотор завёлся. Закрыл дверь и обернулся. Длинная лыба, прищуренность и чокнутый блеск. Всё, как он ненавидел. С педалью в пол фургон взболтнулся — их встряхнуло, и его это разозлило хлестче. Ещё до взбучки Микеланджело едва держался на ногах и нынче тянулся к потолку, а может, желал, чтобы он того туда метнул. И Рафаэль был готов это сделать, но наблюдение старшего брата, который пристроился подле спрятавшегося за спинкой кресла Донателло, шибко его ограничивало. Даже когда лидер отвернулся, мимоходом метнув в него бессодержательный взор, он держался ровно, ощущая, как все мышцы под кожей на лице дёргались. Единственное, что он позволил себе сделать, это предупреждающее поднять указательный палец: — Только попробуй. Очень зря. — Я старался, Рафи, — Микеланджело торжественно хлопнул в ладоши и склеил их. — Я так старался, но провалился! — с коротким и сердечным вздохом дёрнул башку вверх, — Провалился прям сразу! Да, он бы хотел это увидеть — как тот провалится сквозь этот самый пол. Вместо этого он слушал гогот. Смотрел на корчившегося брата. — О-хо-хо-хох, Ра-а-ха-ха-аф, — тот втягивал живот. — Я думал, я умру! — Уж поверь, ещё не поздно, — Раф с треском разминал руки. Ещё чуть-чуть, и Майки стал бы фиолетовым: — Я всегда знал, что внутри ты, — с удушьем тот лез к нему пальцем, — плюшевый! Висок лопнул. Он сорвался: — Ну всё, Майки, ты труп! — Что такое? Они повернулись к остальным. — Не знаю. Скорость понизилась. Держась за кресло, Лео наклонил туловище и пристально всматривался куда-то. — Так и знал, что будут пробки, — Дон опустил предплечья на руль и навалился на него. — Надо было по другой ехать. — Не думаю, что дело в пробках, — собеседник возразил. — До этого же всё было нормально. — Х-м, — тот нудно протянул выдох. За окнами становилось шумно. — Вы слышите это? Было слышно, но было непонятно, что именно: это был как-то вой, который менял тон через каждую секунду. У воя имелся неразборчивый ритм; он глушил. — Протест, — гений пробубнил. — Похоже на то, — опустив голову ниже, старший устало пробормотал. — Что опять произошло? — Протест? — интерес мастера нунчаку мигом поменялся. — Где протест? К этому времени он ослабил хватку, и тот выскользнул из его лап, приклеившись к окну с другой стороны, чтобы полюбоваться уличными буднями. Но к тому времени голоса начали пропадать. — Что, всё? — Недолго музыка играла. Не особо желая стоять вместе с задолбавшим его Майки, Раф встал вместе с Лео. Выпрямившись и убрав предплечье с кресла, тот отодвинулся и уступил ему место. — Наверное, они просто пересекают эту улицу, — Леонардо провёл по подбородку. — И их явно не так много, — Донателло пытался рассмотреть что-то в углу. — Помедленнее, — лидер двинул к тому кистью, того не задев. Под гудение злых машин сзади они подползали к перекрёстку. Толпа не была большой. Перекрывая дорогу, мешая людям пройти и показывая претензии каждому водителю, которому приходилось сидеть смирно, они громко поднимали плакаты к чёрному небу. Свет фонарей отчётливо разделял цвета. «Никакого правосудия», «мы не будем молчать», «скажи «нет» коррупции», «полицию за решётку» — такого рода словечки разукрашивали шествие. — А мне что-то кажется, что всё это из-за старого, — Дон взялся за коробку . И они угнали оттуда. — За всё это время полиция ничего не сделала с той ситуацией с преступлениями, — тот продолжил, — и вот сейчас, когда на том пирсе у гольф клуба нашли гору трупов, у людей сдали нервы. Все хотят знать правду. — Значит, сегодня их счастливый день, — он ухмыльнулся и скосился на Леонардо. Тот едва повернулся к нему; вглядывался, ничего не говоря, и приоткрыл губы. Что-то упорно считал. И постепенно зрачки стали меньше, веки приопустились, и тот закрыл рот. Отворачиваясь к Донателло, вроде как двинул головой вниз в знак согласия: — Дон, поддай газу. Что, от этой мысли лидер захотел устроить праздник пораньше? Свернув к менее людному району, они точно несколько раз нарушили правила дорожного движения. В недрах сумки при каждом толчке клацали пластиковые чехлы.***
— Это займёт пару минут, — Дон расстёгивал сумку и попутно щупал содержание, которое тот еле охватывал пальцами. — Ой, Дон, стой, — Лео вдруг встревожился и уже было потянулся к брату… Но опоздал: вместе с дисками из сумки вывалился перемолотый жучок. Младший брат долго таращился на труп, который не мог распознать. — Прости, — а старший с каким-то странным неудобством почесал затылок, — я только сейчас вспомнил, что не закрыл этот отдел. — Это мой?.. — собеседник повернулся к тому, указывая на осколки. А второй пожал одним плечом: — Да. Майки, торчавший в кресле сзади, перестал им кряхтеть. Тот выпрямил шею и разглядывал блёстки. — Раф хорошо его придавил, — лидер отодвинулся от стола, упёршись на левый подлокотник. — Может, в следующий раз вы будете думать, прежде чем подслушивать чужие разговоры, — он скрестил руки и угрожающе взирал на мастера бо. — Да ладно вам, ребят! — и за того, конечно же, попытался заступиться главный сообщничек. — Откуда ж мы знали, что вы начнёте откровенничать? — А откуда вы не знали, что в таких случаях нужно сворачиваться? — И пропустить такое? — тот рассмеялся, отворачиваясь от них. — Ну уж не-ет. За этот день наслушавшись от того всякие насмешки, он просто к ним онемел. И все они, кроме гада за их панцирями, повернулись обратно к сумке и её содержимому; кроме Лео — тот изначально никуда не оборачивался. — И всё же так получается, что ты вряд ли сможешь что-либо... восстановить, — наклонившись вперёд, но глядя не младшему в лицо, а на поверхность стола, Лео выделил слово, — из этого жучка, — а вот теперь тот переместил взор на брата, — верно? Так вот что это было — нежная угроза. В принципе, его возмущение об отсутствии злости Лео можно было бы забыть. — Нет, я так не думаю, — тот покачал головой. — Вот как, — и лидер отстал. — Очень жаль. Не звучало так, будто тому было действительно жалко. — Х-м, — он только фыркнул. — Ничего страшного, — гений оттряхнул сумку и собрал все разгромленные детальки в кучку, — он всё равно пока не пригодится; я думаю, — и отодвинул её в сторону, чтобы не мешала в будущем. — М-м, — старший брат протянув монотонно. — А теперь, — Дон на секунду отодвинулся, чтобы осмотреть их всех, — насчёт дисков... — А-а, да. Раф знает, какой диск, — Лео скрестил руки и сквозь едва разомкнутые глаза наблюдал за падавшим на гладь беспорядком. — Знаю, — он встал между ними, — второй зал совещания, третий по счёту, — разгребал красивую стопку, всё ненужное спихивая прочь. — Он должен быть поцарапанный. В конечном счёте он взял пять лишних дисков. — Зачем вы взяли так много дисков? — мастер бо повернулся к лидеру. — Потому что сумка была слишком худой с одним, — он ответил за того. — Да какая разница вообще? — он выпрямился и отвернулся. — Хочешь — выброси. — Сжалься ты над ним, Донни, — Майки подъехал к ним, наваливаясь на седалище. — От таких криков не сразу же отходишь. Вот если б Лео так на тебя наорал, ты б взял всё, кроме этого самого́ диска. Опять началось — опять младший тараторил. Опять его костяшки ныли. — А я б вообще в ней спрятался, — тот тыкнул на сумку. — Хочешь попробовать? — Раф размял пальцы. — Нашёл. — Тихо, — Лео, уставившись в экран, взмахнул на них ладонью. Раф ещё раз хрустнул костяшками и пристроился ближе к Лео. Майки тихонько старался протиснуться между ним и Доном. Нагнувшись к зрелищу, под носом мало замечая такого же внимательного лидера, он любовался залом хороших размеров. Интерьер был скромный, но строгий: стены были кремовые, пол был чуть темнее, по бокам зеленели листья в горшках, а сзади камеры скрывались высокие и широкие окна. В середине разместился длинный, овальный стол тёмно-коричневого цвета, и сидеть приходилось в огромных, чёрных креслах. Почти все места были кем-то заняты: эти люди величественно расположились в опрятных и дорогих костюмах, но они его не интересовали. Главные явно должны были обосноваться у круглого края — у одного из таких двух сидел какой-то растолстевший старикашка, рядом с которым кротко стоял какой-то дядька. Рож не было видно. Но вот сидение на другом конце, возле двери, было пустым, и Рафаэль учёл, что нигде не красовалась знакомая форма. Сами дельцы ничего не комментировали и тупо молчали. В какой-то момент показалось, что те... и не двигались вовсе?.. Но минуты на записи шли — была полночь с копейками. Лео пододвинулся к изображению: — Он... повис? — Не должен, — Дон взялся за мышь и клавиатур, — по идее, не должен. Я прокручу вперёд. Как только запись ускорилась, стали заметны мелкие движения, которыми преступники разминали затёкшие конечности, и все успокоились. — О, стой, — лидер коснулся плеча гения. Тот остановил перемотку и вернул назад. Там открылась дверь — в помещение вошёл тот, кого они потеряли. Как и описал его Майки пару дней назад: тот был молодой и ничем особо не выделявшийся. — Это он? — Донни отстранился от компьютера. — М-хм-м, — Майки закивал. Попался в объектив. Пока тот тащил на себя кресло, в зал зашли две громилы, уродливыми формами пачкая часть картинки. Те стояли сзади савата, взяв на себя работу пугать окружающих собственными мордами. Старик, сидевший во главе, пробубнил что-то очень странным акцентом. Хотя нет, это был не акцент. — Мы ждали тебя полчаса, Виктор, — затем заговорил человек, который сидел возле главного и который находился к тому ближе других. — У-у, — мастер нунчаку протянул, — исп-а-а... — Итальянский, — Донателло перебил того. — Зачем ты меня сюда позвал? — Виктор сел, откинулся на спинку "трона" и уложил предплечья на подлокотники. Подбородок задрал. — Мне без тебя есть, чем заняться. Две громилы встали плотнее к своему главарю, пока переводчик что-то тихо бормотал на ухо старикашке. Ещё к переводу прислушивался тот дядька, который стоял подле. Тот смешно склонился к двоице, но не отворачивался от савата, и как только всё дослушал, выпрямился и поднял предплечье, чтобы Виктор видел его получше, и сжал дрожащий кулак. Но главарь поднял руку и образно отодвинул того подальше от выскочки. А Виктор посмотрел на переводчика: — Почему ты не переводишь? — прищурился. — Это твоя работа, — кивнул на дядьку. — Я хочу знать, кем он меня там назвал. У переводчика неестественно поднялись плечи, и тот чуть ли не вжался в себя — но старик того спас, продолжив оборвавшуюся тему. Взболтнувшись и приблизившись обратно к тому, помощник быстро сориентировался: — Что произошло на пирсе, Виктор? — Неудача, — признался с первых слов, да и беседовал об этом чересчур расслабленно, — ты как никто другой знаешь, что это слово означает. Все примолкли, вслушиваясь в третий голос. Виктор не отрывал глаз от собеседника, а что там делал собеседник, никто из них не знал. Никто ничего не делал, пока переводчик виновато толковал колкое предложение, низко потупившись. Время в углу экрана показывало, что прошло секунд пять, а в его голове — пять минут. Речь оборвалась — дядька разорался и подался вперёд. Кулаки заострились. И того снова остановила чужая рука. Те, кто сидели близко, оттряхивали свою одежду. Сават лишь немного наклонился влево для более удобного созерцания. Однако как только тот закончил наслаждаться реакцией, принялся её продлевать: — Серьёзно, — тот не скрывал усмешки, — вы позвали меня сюда, только чтобы об этом спросить? — Мы бы не организовали срочное собрание, если бы у нас не было никаких беспокойств. — Тогда не тратьте моё время и выкладывайте, — затылком вжавшись в спинку, Виктор опустил лапы куда-то под куртку и вытащил оттуда кинжал. — Я не пришёл сюда клювом щёлкать. Лезвие было длинное, но узкое и тонкое — блестевшее. Медленно проводя кончиком перчатки по гладкости, тот понурился и прикрыл веки, пока с другой стороны доносились недовольства. Голос был мягкий и неторопливый; в этом старикашке имелось много терпения, но собеседнику, отвернувшемуся от других членов вбок, было на это плевать. — Наша жизнь очень резко... изменилась с тех пор, как ты стал её частью. Как только слушатель приподнял веки, их сощурил их: — Ближе к делу, Антонио. — Нам не нравится твоя агрессия, Виктор. Послышался вздох — это был смех. Собеседник отвернулся ото всех ещё дальше. — Из-за твоих резких поступков посторонние люди начинают замечать твою деятельность, — голос лидера углубился, понизился. — Я не обращал внимания на то, что о нас говорили в СМИ после той твоей выходки, потому что они ничем не могли подкрепить свои теории, — он стал быстрее, — но сегодня ты сделал всю работу за них. А Виктор всё так продолжал дотрагиваться до кончика лезвия. — Трупы членов здешней преступной организации внутри нескольких фургонов. Слушатель цеплялся за острие крепче. — И как назло все колёса оказались проколотыми. А лидер той организации куда-то исчез. И ты не смог придумать ничего лучше как сбежать. — У меня не было времени, — Виктор сказал громче, раздражённо низко. — Потому что кто-то вызвал полицию, — тот шевельнул на того ладонью. — Твоя неосторожность привела к тому, что ты попался в чью-то хорошо спланированную ловушку. Ты стал чьей-то целью, и мы ничего не можем с этим поделать. — Вот именно! — разорался дядька сбоку, и переводчик быстро среагировал. — Дефео не может вечно прикрывать тебе спину! — и тон передал. — Ты говоришь, я хорошо знаком с таким понятием, как «неудача», — и следом шёл старик, державший пса на привязи, — но наши неудачи никогда не получали широкой огласки, в отличие от твоей. Рука Виктора замерла. Пауза смешалась с эхом. — Это больше не может продолжаться. — Я понять не могу, — тот скособочился на собеседника, — Антонио, ты что, стал бояться каких-то крыс? Главный выпрямился, несколько угрожающе даже. Дядька, которому, по идее, надо было разораться первый, послушно молчал. — Ты знаешь, кто испортил твой вечер сегодня? — И что с того? — Виктор остро бросил. — Тогда ты должен прекрасно понимать, что я от тебя требую, — кресло под ним задрожало острее. — Я тебя подобрал с улицы, — старикашка показал на себя, — ты работаешь на меня, — и на того, — ты получаешь мою помощь, — и уложил локти на стол, — и мне не нравится, как ты проявляешь свою благодарность. И собеседник замер; не моргал. Не отпускал острие. — Твоей первой ошибкой было решение пойти против клана Фут и Пурпурных Драконов — против двух гигантов, Виктор! Они были при деле когда тебя на этом свете не было, и они прекрасно знают, как избавляться от таких, как ты, — старик теперь показывал на того не пухлой ладонью, а толстым пальцем. — А твоей второй ошибкой была твоя политика. Вместо того чтобы наладить с ними дипломатические отношения, ты решил обзавестись двумя опаснейшими врагами, которые оказались тебе не по силам, — предплечье двинулось в сторону, и тот отныне показывал на улицу за окном. — И вот он, результат: то, что произошло сегодня, — это твоё первое предупреждение. Ты понимаешь, что тебя может ожидать дальше? — с грохотом ударил ей по столу; стаканы задрожали. — И всё потому, что ты совершенно не умеешь подводить черту! Когда было нечего сказать, внимание всех окружающих обвивало тебя как толстая змея — вот так вот и на Виктора смотрели: все к тому повернулись и наклонили головы вбок. Отчитывали, как мелюзгу; теперь Раф понял, почему эту запись засматривали до трещин на диске, но больше веселило не это. Веселило то, что преступники и не догадывались, с кем в реальности имели дело. — А вы свою пересечь никак не можете, вот вы и остаётесь всё такими же неудачниками. Убрав от себя лезвие, Виктор показывал его кончиком на старика и рисовал им круг, обводя всю прочую шпану: — Посмотрите, за всё своё существование в этом городе вы ничего не добились, — качал головой, — и, кстати, — остановил нож на главаре, — существуете вы так же долго, как и те двое, — и лезвием указал назад, себе за спину. — Но пока те двое как-то вкалывали, вам было легче настраивать «дипломатические отношения», или как там это у вас называется, — пожал плечами. — И единственный раз, когда вы решались хоть как-то побороться за место под солнцем, был когда Шреддер предположительно умер — и гнулся вперёд, будто опускался на уровень остальных, — а просто так вам было страшно, — щурился. — Кишка тонка. — Ты, тварь, — на самом деле, никакого перевода не последовало, но Раф предположил, что бормотания старикашки, который неторопливо поднимался, упираясь лапами в стол, означали именно это. А Виктору было хорошо — тот вообще комфортно разместился: — А говорите, вас власть интересует? — всё продолжал тыкать оружием в слушателя. — Ха, — хохотнул, а на самом деле плюнул тому в рожу. — Никто из вас, — второй раз обвёл всех острием, — кроме меня, — и затем себя, — не хочет получить то, что он заслуживает, — и воткнул его в стол. — На что он имеет полное право, — и дальше Виктор приступил тарабанить им по дереву под ритм речи. — Только когда я пришёл сюда, всё зашевелилось, причём в нашу пользу. И с этим тот сам поднялся — все подняли головы, пока тот засунул одну ладонь в карман. — И очень скоро на этой арене появится новый лидер. И второй выдернул кинжал: — Я даю вам шанс на величие, — и всунул его обратно в ножны на поясе, — если вы этого хотите, вы будете слушаться меня. Виктора развернулся к выходу — охрана того поняла, обратилась к двери, и один потянул за ручку. — Стойте, Виктор! — выкрикнул переводчик. — Мы не закончили! — А если вы хотите продолжать просто существовать, можете распустить свою никчёмную семейку и катиться на окраину города, — а тот лишь обернулся. — Впрочем, вы и так к этому близки. Никто не мог ничего придумать — сдались. А виновник собрания уже стоял у порога: — Собрание окончено. — Виктор! — рассердившийся старик грохотал с треском. — Я предупреждаю тебя: если ты не поменяешь свою политику, нашим отношениям конец! Того не было в кадре, но тишина и неподвижность остальных в зале подсказывали о взгляде, который впился в тех в ответ. Главарь низко понурился, прикрывая пасть, и хрипло кашлял. Переводчик отвлёкся, дядька схватил того за плечи и походу просил того усесться обратно за стол. Дальше заволновались все остальные. — Посмотрим. Все повернулись к голосу, но в следующее мгновение забыли о сбежавшем савате. Кто-то расслабил плечи, кто-то начал тихонько переговариваться друг с другом, и всё, что можно было разобрать, были мелко шевелившиеся губы. Кто-то барабанил громче, возмущаясь на иностранном языке. А старику не получалось отойти от беседы: тот не отпускал пасти, и к нему подошли ещё несколько людей, до этого сидевший рядом. На этом Донни остановил запись, не предоставив дальнейшему обсуждению преступников собственного перевода. Впрочем, это была работа не их гения. — М-м-м-да-а, — Майки пропел с растянутым ртом, в завершение хлопнув по подлокотнику, и обратился к мастеру бо. — А ты говоришь, что это у нас «одна большая семья». — Зато они разговорчивые, — тот развёл кистями и раскрутился к их лидеру. — А ты что думаешь, Лео? Лидер продолжал смотреть на изображение и словно не услышал, что того что-то спросили. Облокотившись на спинку кресла, низко склонившись к подлокотнику и подперев себе щёку, тот одним пальцем прикрывал себе рот, а вторым задевал висок. Раздумывал с прохладными чертами. Тот даже как-то сам на главаря какого-то походил. Вскоре ладонь съехала вниз, по лицу, и тот сел ровно: — Да, информации они выдали много, но не только это здесь интересно, — на маленьких колёсиках тот пододвинулся к монитору и поднёс к нему указательный палец. — Всмотритесь: вы узнаете кого-нибудь из этих людей? К стеклу пододвинулись все. Смотрел каждый куда хотел, а Рафа зацепила одна старая морда, её морщины; этот старомодный костюмчик, важный, богатый вид, антикварный образ. — Этого в частности, — и Леонардо как раз указал прямиком на этого же персонажа. В макушку стукнуло — он вспомнил: — Это же этот, как его, — застучал по краю стола, — забыл, чёр-рт, — стукнул костяшкой. — Но он казино владеет. — Да, здешним, — старший кивнул. — А этот, — тот указал на другого, который сидел в середине: хомяк среднего возраста, — владеет пекарней «Братья Джо» и недавно открыл новую, — и отстранился, — об этом недавно писали в газете. — Как хорошо, что я у них ничего не покупаю, — Майки покачал головой. — И они также назвали фамилию «Дефео» — это представитель департамента полиции нашего города, — Лео сложил руки на груди, но высунул одну, чтобы обвести всю картинку. — Представьте, сколько ещё там таких людей. Их всех распознают. — Как же всё хорошо сложилось, а, — заплетая пальцы в замок, Майки притянул кисти к себе и упёрся в них подбородком. — Ну что, отправляем СМИ? — тот повернулся к старшему. — Давно пора, — он склонил голову набок и ухмыльнулся. — Нет, не пора. Эту часть плана нужно подкорректировать. Все обратились к тому. Старший прикрыл рот и понурил взгляд. Нога внизу, закинутая на колено, мелко колебалась туда-сюда. — Когда мы ехали обратно домой, на улицах был небольшой протест, — тот поднёс к лицу ладонь и задевал губы, — людям начинает сильно не нравится то, что происходит в городе. — И, наверное, они до сих пор там маршируют, — Раф украдкой взглянул на прикрытый выход из гаража. — Значит, они должны быть первыми, кто узнают, что происходит, — лидер убрал кисть. — СМИ подтянутся за ними, а у полиции не останется выбора — эти люди ведь говорили, что их силы не вечны. — После этого конфликт станет хуже, — мастер бо чесал шею. — Этого не избежать в любом случае, — Леонардо отвернулся вбок, — но, по крайней мере, он закончится быстрее. После этого они все замкнулись. Уж слишком легко такая ситуация обсуждалась за четырьмя стенами. Лидер качнулся на кресле: — Загружай его, Дон. Дон сделал всё послушно: грузил долго, печатал, что мог, открыл много вкладок, всякие форумы и их популярные разновидности и рассылал двумя щелчками мыши. Они все наблюдали за этим без всякого шума, не запоминая, что они видели каждую новую секунду на мониторе, — Микеланджело разве что под конец операции залез в телефон и таращился в пустое изображение, на котором не высвечивалось подключение к интернету. В конце, без триумфальных маханий, гений закрыл всё, что ранее успел открыть. Осталась главная страница, на которой разместилось запись; пока что просмотров было мало — всё-таки прошло только несколько минут. Тот опустил предплечья на стол. Коротко выдохнул: — Всё. И кивнул. — И теперь что? — мастера нунчаку оторвался от экрана и взглянул на Лео. — Мы просто ждём? Но тот ничего сказал. Лео просто расслабил хватку на собственных руках, чуточку сполз вбок и более не всматривался в монитор. Не услышал, что ли? Майки от этого повис. — Ну а что ещё? — поэтому он сделал услугу, и сказал очевидное за брата. — Пока ничего не произошло, нам делать нечего. — М-м, — младший насупился, но не на него, а на старшего. Когда и за этим от лидера ничего не последовало, Майки выдохнул и снова погрузился в телефон, набирая что-то без конца. Донни таращился на них с любопытством, затем туповато стукнул себя по коленям и с непонятным бормотанием куда-то отошёл; наверное, отошёл поработать над чем-то мелким. От этого и Рафу захотелось повозиться с мотоциклом, для которого он до сих пор не откопал запчасти, но он остался стоять здесь. Его нежелание что-то случайно пропустить оказалось сильнее вины перед железным конём. Хоть Лео понурился так, будто собирался покемарить, тот был бодр — в каком-то смысле. Слегка опустив веки, тот всматривался куда-то вниз, на ступни, скорее всего. Потом тот поелозит по креслу, пошевелится вместе с ним и бросит взор куда-то в сторону: куда-то вперёд, на пустой пол, на одинокую клавиатуру — и этот взор столкнётся с ним. И они будут смотреть друг на друга: не произнося ни слова, не меняя выражения черт, колыхаясь просто так, чтобы жить. И после этого они отвлекались — без всякого дискомфорта отводили взгляды и созерцали пустоту вокруг так же тихо. И Рафаэль задумывался об этом: всё происходило так, как это было на крыше; воздух был одинаковый, посторонний шум был таким же незаметным, как весь город под ними, но старший брат ни о чём не волновался, ни о чём не думал дважды, не терзал рот и себя. Всё было... нормально. Просто нормально. И дальше Раф хотел смотреть на того ещё раз; снова и снова. И Лео тоже возвращался к нему: время от времени. Кто знал, сколько это всё длилось. — Ребята! Но они вскоре отвлеклись на Майки. Экран того поменял цвет.