Сломанное солнце

Игорь перевернулся на бок, кутаясь в одеяло и вытягивая ноги. Организм по привычке разбудил его среди ночи, и не нужно было даже глаза открывать, чтобы убедиться в этом. На часах было где-то около четырех утра, и Игорю впервые в жизни не нужно подрываться, куда-то идти и что-то делать. Он, наконец, может спокойно остаться лежать в уютной и теплой кровати и не слышать этот раздражающий голос своего дяди, который постоянно что-то требовал и требовал. В голове звенела приятная пустота. Игорю не запомнился приснившийся сон, но по ощущениям стало ясно, что это было что-то хорошее. На новом месте обычно спится не очень удобно, потому что тело должно привыкнуть к поменявшемуся интерьеру для сна, но у Игоря все произошло с точностью наоборот: он впервые за долгое время смог нормально выспаться и не просыпаться буквально от каждого шороха, боясь услышать за дверью свое имя из уст Георгия. Игорь совсем не жалел, что уехал из дома, может, когда Артем вернется, с ним будет в разы хуже, но на данный момент Акинфеев отдыхал, благодаря за предоставленные дни передышки. Зевнув, Игорь удобнее расположился на кровати, утопая в мягкости матраца, и облизал пересохшие губы. Было бы неплохо встать и попить воды, а затем продолжить спать, но находиться в тепле и вдыхать запах чистого постельного белья было так хорошо и уютно, что подниматься стало лень. Парень подумал, что и без воды он сможет обойтись, потом попьет, когда встанет, и попытался вновь уснуть. Утром он проснулся от ненавязчивого стука в дверь. Впрочем, ему это скорее привиделось, потому что по ту сторону никого не оказалось. Игорь широко зевнул, вновь прикрывая дверь, оглядел свое помятое лицо через зеркало и понял, что мешки под глазами хоть немного уменьшились. Это действительно радовало, потому что ему самому порой надоедало быть ходячим мертвецом, которого частенько клонило в сон. Потянувшись с характерным стоном и слегка размяв свое тело, нахмурившись, когда потревожились больные места, Игорь взял в руки мазь, которую дал ему Станислав Саламович. Она была от ушибов, быстро выводила синяки и, по его словам, снимала ноющую боль. В последний раз, когда это случилось, Игорю чуть не сломали ребро. Оно чудом выдержало, хотя на коже остался заметный темный след, напоминающий о последствиях одной из пьяных дядиных ночей. Игорь не был мягкотелым, умел за себя постоять как в школе, так и в жизни, иногда даже самостоятельно становясь зачинщиком драки, но рядом с Георгием он почему-то превращался в неумелого пятилетнего ребенка, который вечно попадал под горячую руку и терпел систематические избиения. Хоть они и ненавидели друг друга, Игорь отчего-то не мог ответить на удары, постоянно терялся и старался просто лишний раз не показываться на глаза, пережидая бурю либо в своей комнате, либо где-то на улице в саду. Может быть, он не хотел уподобляться дяде и превращаться в животное, оттого и терпел, а может ему просто наивно верилось, что однажды Георгий одумается и отступится, сменив гнев на милость и хотя бы перестав смотреть на него таким презрительным взглядом. Как выяснилось, все надежды были ложными. Тело Игоря покрывали синяки. Самые большие находились на туловище, один из них прямо на правом боку, и он частенько начинал болеть, стоило лишь сделать какое-то резкое движение. На спине красовался след от удара об пол, который можно было назвать самым страшным и неприятным, потому что тогда Игорь на несколько секунд перестал дышать, не понимая, почему кислород в легкие не попадает. Он думал, что задохнется, но с трудом откашлялся и почувствовал, как грудная клетка начинает гореть огнем, словно Игорь надышался раскаленного до критически высоких температур воздуха. Тогда все обошлось, но он еще некоторое время по две-три секунды не мог нормально вдохнуть, опасаясь, что удар принес какие-то нехорошие последствия. Россыпи маленьких синяков были везде, но они не казались устрашающими, да и не все из них получены в неравном с Георгием бою. Порой Игорь был до нелепого неуклюжим и врезался в любую поверхность, касаясь своим телом особенно острых углов стола или дядиных комодов, расставленных по всему дому. Обычно это происходило именно тогда, когда Игорь несколько дней подряд нормально не спал, и боль от ударов порой отрезвляла и убирала сонливость лучше, чем кофе, но эффект все равно длился недолго. Хорошо хоть, что синяки имели свойство бесследно исчезать, чего нельзя было сказать о шрамах. У Игоря они были. Один он получил, когда лет в десять свалился с дерева, распоров себе ногу валяющейся на земле корягой; другой появился на его теле из-за кипятка, которым Игорь ошпарился, но он, к счастью, был не очень большим, почти незаметным; еще с десяток маленьких-маленьких шрамов можно было занести в дело: «Поцарапала кошка, порезался ножом, напоролся на разбитое стекло»; и только один находился на самом видном месте, испортив кожу примерно на десять сантиметров прямо под сердцем, и постоянно напоминал себе, пробуждая неприятные воспоминания. Этот шрам и еще один, что красовался на среднем пальце правой руки, Игорь попросту боялся, как и ту историю, связанную с ними. Акинфеев нанес на синяки мазь и подождал, пока она впитается в кожу. Он умылся в смежной со спальней ванной, переоделся, заправил кровать, полностью стирая свое присутствие в комнате, и вышел, сам не зная, что делать дальше. Но долго над этим думать не пришлось, потому что из-за угла вывернул Федор и сообщил, что они идут завтракать. Игорю было как-то странно пробовать чужую еду, потому что обычно роль повара занимал именно он, ибо его дядя был гурманом и постоянно просил что-нибудь новенькое, прознав о таланте своего племянника. Готовить ему нравилось, но это было скорее ленивое хобби, чем серьезное увлечение. Федя не знал, что ему делать с Игорем. Конечно, он гость, но гость нетипичный, и сам себе развлечения вряд ли сумеет отыскать. По нему было видно, что он не совсем понимает, что здесь делает, и у Смолова даже догадок никаких не было, с чего вдруг Артему вдарило в голову привезти его сюда. Что там, в Москве, такого произошло, что семнадцатилетний парень оказался в их Семье и даже, кажется, еще не до конца понял, во что ввязался? Ответ на этот вопрос знал только Артем, которого еще не было, и Федя ничего лучше не придумал, чем предложить показать Игорю Санкт-Петербург, а уж после того, как его босс вернется, забота об этом парне точно перекочует в чужие руки. После завтрака они собрались и поехали смотреть окружающие красоты под удивительно теплую солнечную погоду.

***

Артем задержался в Москве на три дня, окончательно решив все дела и заключив незапланированную сделку с одним бизнесменом. Домой он вылетел практически сразу, устав от суеты чужого города, и совершенно не знал, что он будет делать дальше. За это время Артем почти не думал об Игоре, поглощенный другими делами, но порой смутный, пока еще не изученный образ парня представал перед глазами. Тогда же всплывали и другие воспоминания о тех моментах, когда Артем был действительно счастлив, но все эти мысли мешали сосредоточиться на действительности, поэтому Дзюба старательно их блокировал и пытался абстрагироваться. В Санкт-Петербурге этого сделать уже не получилось. Когда Артем вернулся, он увидел Игоря лишь мельком и то потому, что тот находился в компании Феди, который вышел его встречать. Он даже не стал ни с кем разговаривать, попросив его не беспокоить некоторое время, и с головой ушел в работу, которая появилась за время его отсутствия. Лишь через четыре дня закончив все, что надо, он смог откинуться в кресле и затянуться сигаретой, позволяя себе расслабиться. Игорь не был точной копией его жены. Вернее, они даже похожи не были: слишком разные и черты лица, и цвет волос. С первой встречи Игорь показался ему каким-то серьезным, хмурым, отстраненным, — может, он просто смущался, Артем не знал, — а Кристина с самого начала была живой, улыбчивой, со смеющимися глазами и бесконечно умными речами. Она была легкая на подъем, от нее постоянно исходила какая-то уверенность, естественно, временами она примеряла на себя маску строгости, но через нее Артем все равно видел женщину, в которую влюбился чуть ли не сразу. Ему тогда было двадцать лет, и Кристина стала его первой серьезной любовью; встречались они полгода, а в законном браке прожили семь лет и жили бы дальше, если бы жизнь его жены не оборвалась. Артем все эти годы любил в ней все: начиная от внешности и внутреннего мира, заканчивая ощущениями, которые ему дарили. Кристина была эффектной, очаровательной стройной девушкой, но по утрам вся ее красота выражалась во взгляде, которым она смотрела на Артема, в ее карих глазах. Именно это постоянно цепляло, именно это позволяло держаться на плаву, когда дела шли из рук вон плохо, именно это не ожесточило Артема и не превратило его в беспощадную машину для убийств, и именно это эмоционально его подпитывало, показывало, что есть человек, который его любит. Кристина могла смотреть серьезно, строго, хмуро или даже неодобряюще, но в ее взгляде все равно читалась невысказанная нежность и любовь, и это действительно дорогого стоило. За семь лет Артем изучил и запомнил цвет ее глаз так сильно, что при воспоминаниях умершей жены в голове всплывал не ее расплывчатый силуэт, не ее лицо с широкой улыбкой, а именно они, ее красивые глаза, — все остальное в этом случае просто шло дополнением, фоном. Рана на сердце за два года успела немного зажить и хотя бы не так сильно болеть; чудом было и то, что Артем не спился. Он успел похоронить в себе многие вещи, чтобы каждый раз не терзаться в душевных муках, чтобы быть на плаву и продолжать вести за собой свою Семью. В его голове даже мысли не было, что кто-то сможет ударить его под дых своим внезапным появлением в его жизни. Тогда Игорь его действительно ошеломил. Артем всегда свято верил, что цвет глаз — как отпечаток пальца, у каждого он свой, неповторимый и оригинальный. Он думал, что в мире нет похожих по этому параметру людей, а даже если есть, то он вряд ли с ними когда-то встретится. Но у судьбы как всегда свои планы, поэтому Артем при виде Игоря действовал скорее подсознательно, когда забирал его собой, ведомый чем-то, что исходило из глубины похороненной души. Возможно, это было ошибкой, возможно, он слишком поторопился, возможно, ему следовало подавить в себе все эмоции и не обращать внимания, забыть, как можно скорее, но сделанного не воротишь, и теперь Игорь находится с ним под одной крышей и уже является частью его жизни. От этого не уйти.

***

В дверь постучали, и сердце Артема сделало волнительный кульбит. Он уже который день чуть ли не шарахается от каждого звука и боится увидеть перед собой Игоря. Не потому что тот слишком страшный или кусается, а потому что сам Артем не знает, как ему вести себя рядом с ним, что говорить и что делать. Дзюба чувствовал себя каким-то растерянным, не в своей тарелке, этими приступами волнения походил на школьника, который ждет возвращения матери с родительского собрания, и не мог нормально сосредоточиться на своей работе, потому что время от времени слышал, как его подчиненные обсуждают Игоря, то, что его запрещено трогать, и то, что он сдружился со Смоловым, с которым проводил большую часть дня. Артем знал, что единственный выход избавиться от синдрома пятилетки — это поговорить с Игорем, но он совершенно не представлял, как можно невзначай намекнуть парню о том, что он чертов мафиози и втянул его в свой мир, даже не спросив разрешения. Стук раздался еще раз, человек за дверью напомнил о себе, и Артем, пригубив коньяка и прочистив горло, произнес: — Войдите. В кабинет вошел Федя, к счастью, один. Он приветливо улыбнулся, закрывая за собой дверь, и засунул руки в карманы, не присаживаясь, словно показывая, что не задержится здесь надолго. — Привет, босс, — протянул Смолов. — Все работой занят? — Твоей, между прочим, тоже, — ответил Артем, указывая на лист бумаги. — Это ты должен был сидеть и проверять документы по отправленной партии. — Оружия? Артем многозначительно посмотрел на Федю, и тот улыбнулся, издав смешок. — Да ладно, не горит же. — Он перекатился с пятки на носок. — Мы с Локомотивом и без всяких бумажек договариваться умеем. К тому же они нам должны были. И вообще я не за этим пришел. Федор подошел к столу Артема и уперся в него руками, внимательно вглядываясь в глаза своего босса. — Ты долго Игорька избегать будешь? Неделя уже прошла, как он здесь, и четыре дня с твоего приезда. Сомневаюсь, что у тебя совсем не находится времени поговорить с ним. Дзюба вздохнул, пожав плечами. Он постарался уйти от чужого взгляда, но Федя сдаваться не собирался, загоняя в угол. — Парню ответы нужны, я устал отговорки придумывать. Ты же сам просил ему ничего не говорить, ну так вот я и развлекаюсь, как могу, уже сам забывая, то ли ты бизнесмен, у которого виноградники в Италии, то ли сын производителя детских подгузников. Артем рассмеялся. — Вот тебе смешно, а мне не очень. Он же не глупый, видит, что я кое-где привираю. А ты бегаешь от него и меня подставляешь, — цокнул Федя, выпрямляясь. — Если ты его просто так, для интерьера взял, то просчитался, он умный слишком, скоро сам все поймет, если уже не сделал это. Что тебя вообще дернуло забирать племянника Акинфеева из Москвы. — Так ты знаешь? — улыбнулся Артем. — Конечно, знаю. От тебя разве что-нибудь дождешься? Ты, может, хоть и заправляешь здесь всем, но порой совершаешь необдуманные поступки, поэтому приходится пробивать по базе всех, с кем ты контактируешь. Артем поднялся из кресла, потягиваясь и устало смотря куда-то в сторону. Он хмыкнул, думая, стоит ли ему покурить, но потом вспомнил, что Смолов в завязке, поэтому не стал его искушать. Ему бы тоже не мешало завязать с этим, да и вкус табака в последнее время стал каким-то приевшимся, однообразным. — Я сам не знаю, почему сделал это. Просто… забрал. — И даже не сказал, кто ты такой. Дзюба отрицательно качнул головой. — Артем. Я, конечно, понимаю, что ты всегда берешь то, что хочешь, но парню всего семнадцать, и хоть у нас и были моложе, там другой случай. — Ты видел его глаза? — вдруг внезапно спросил Артем. Федя замер, переваривая вопрос, а затем вдруг удивленно приподнял брови, со свистом выдыхая. — То есть ты забрал Игоря из Москвы только потому, что у него ее глаза? — Можешь назвать меня дураком, но признай, ты тоже заметил сходство. — Ну, да, что-то есть, но, Артем… два года прошло. Дзюба пожал плечами, допивая алкоголь из стакана. Разве у горя есть временной лимит? Может, два года и прошло, но боль так быстро не уходит, и Смолов об этом прекрасно осведомлен. — Ладно, — выдохнул тот, — ты отлично знаешь, что я всегда на твоей стороне. Забрал, так забрал, хорошо, — поддержал Федя, — но поговорить с ним все-таки надо, так что пойдем. И не корчи эти страдальческие лица, мы больше не дети, со мной такое не прокатит. Артем простонал, понимая, что друг прав. Бегать от проблем он не любил, что-то оттягивать тоже, лишь только Игорь составлял исключение. В конце концов, Артем не трус, в его руках находится целая мафиозная группировка, и он сам себе не простит, если будет бегать от парня и бояться с ним заговорить. Федя шел уверенно, и ему не нужно было даже переводить взгляд на Артема, чтобы понять, что тот пытается настроиться и что-то придумать, может, небольшую вступительную речь перед тем, как начать разговор, или объяснение того, кто он вообще такой. Смолов знал, что у него все получится, но все равно был удивлен небольшими изменениями, произошедшими в Артеме: тот впервые за два долгих года засмеялся. Он знал, что любовь к Кристине была сильная, а ее утрата свалилась на Артема неподъемным грузом, но Федя все равно верил, что когда-нибудь снова сможет увидеть в Артеме того человека, которого он знал с детства. Они подошли к нужной двери, и Федя подтолкнул друга ближе, закатывая глаза на его скорбную мину, будто он заставлял не с человеком поговорить, а зайти в дом ужасов. Дзюба вздохнул, собираясь с мыслями, и несколько раз стукнул костяшками пальцев о лакированную дверь, прислушиваясь. Игорь не стал спрашивать, кто там пришел, потому что никого, кроме Федора, он не знал, а тот обычно сразу давал понять, что это он. Дверь была не заперта, поэтому парень, не вставая, открыл рот, чтобы попросить гостя войти, но не успел, ибо уже увидел в дверном проеме чью-то голову, спрашивающую: «Можно?». Игорь кивнул. Федя напоследок похлопал друга по плечу и ушел, сообщая охране, что под дверью дежурить не надо. Артем вошел в комнату, чувствуя себя немного взволнованно, и посмотрел на Игоря, который сидел в позе лотоса на кровати и нервно крутил между пальцев карандаш. — Читаешь? — спросил Дзюба хоть что-то, чтобы не затягивать долгую паузу. Он заметил раскрытую книгу, лежащую на ногах Игоря, но идентифицировать ее не смог. В ответ ему лишь кивнули, и у Артема в голову закралась мысль, что этот парень вовсе немой. Он еще ни разу не слышал, как тот что-то говорит. Мужчина вздохнул, взял стул, что стоял у стены, и поставил перед Игорем, усаживаясь на него задом наперед и широко расставляя ноги в стороны. Он положил одну руку на спинку, подпирая голову, а вторую уронил на ногу. На секунду Артему показалось, что Игорь будто весь сжимается, но не решил заострять на этом внимание. — Что ж, думаю, пришло время нормально познакомиться. Меня зовут Артем, — представился он. — Игорь, — помедлив, ответили Артему, и тот не сдержал легкую улыбку, осознав, что парень все-таки умеет разговаривать. Он не стал оправдываться и говорить что-то вроде: «Прости, раньше не было времени нормально пересечься», потому что Артем ненавидел отчитываться, и это не было заложено в нем природой. Игорь наверняка умный парень, сам все понимает и осознает то, что на данный момент никто ничего никому не должен. — Ты, наверное, был шокирован, когда я решил забрать тебя от дяди, да? — Отчасти. — Акинфеев неопределенно передернул плечами. — Вам что-то нужно от меня? — Да, нет, то есть, ну, не совсем… — на миг растерялся Артем, вздыхая. — Все будет зависеть от тебя самого. Видишь ли, здесь есть некоторые вещи, которые ты должен знать, а уже потом прыгать от них и решать, что делать дальше. Игорь не прервал зрительного контакта, лишь слегка приподнимая бровь, спрашивая все без слов. — Ты прекрасно слышал часть моего разговора с твоим дядей и понял, что он мне должен крупную сумму, так? У простого человека вряд ли найдутся такие деньги, но я на простого и не тяну. — Артем слегка сменил позу, вытягивая ногу вперед. — Что Федор тебе говорил обо мне? — Что вы являетесь главой крупного бизнеса, он не уточнял, какого именно. — Частично… это так, — согласился он, — но и не совсем верно. Видишь ли, в моей работе больше важен сам человек, а не товар, и с такими людьми мы занимаемся… как бы правильнее выразиться… — Я знаю, кто вы, — не дожидаясь продолжения, высказался Игорь. — Вы сами сказали, что у простых людей таких денег нет, да и мой дядя всегда обращался к тем, кто был связан с преступным миром, потому и в доме я их видел нередко. — Акинфеев немного прищурился, сжав губы. — Вы не похожи на тех, кто приходил к нам, держитесь как-то по-другому. На воровской клан вы не тянете, может, переросли как-то, но с вашими подчиненными вас что-то связывает, потому что буквально каждый человек в этом доме носит опознавательный знак в виде звезды. Артем заинтересованно хмыкнул, понимая, что парень оказался умен и наблюдателен. Он действительно был прав, ворами они себя никогда не считали, хоть в прошлом у них было пару историй, а в основном занимались торговлей с другими Семьями и участвовали в различных сделках и нередко в межклановых разборках. — Хочешь сказать, что я преступник? — удивился Артем. — Разве то, что является правдой, должно поражать? — Мы… следуем закону в отличие от других преступников, воров и убийц. Живем в пограничном состоянии между «хорошими» и «плохими», и это гораздо лучше, чем обитать на дне с последними. А к первым мы не пойдем, потому что они только на вид такие правильные. — Артем положил руки на спинку стула и опустил на них подбородок. — Давай с тобой сыграем в игру: я задаю тебе вопрос, и ты на него честно отвечаешь, затем меняемся местами, и спрашиваешь уже ты. Всего их будет пять, и не ответить можно будет только на один. Согласен? Игорь кивнул. — Тогда начинай. — Как долго я буду здесь находиться? — задал первый вопрос Игорь. — Все зависит от твоего собственного желания, я никуда не гоню тебя, — ответил Артем. — Со скольких лет ты жил вместе с дядей? — С четырех, — немного помедлив, произнес Игорь. — Вы ведь… мафия, так? — Верно, — улыбнулся Артем, кивнув головой, — «Зенит», если тебе интересно. Наша территория — это Санкт-Петербург, есть еще заметное влияние в некоторых городах. Через наших людей в Москве твой дядя вышел на меня. — И вы каким-то образом решили впутать в ваши с ним дела меня. Зачем забрали меня? — Разве ты сам не хотел вырваться оттуда? Разве тебе нравилось жить с ним под одной крышей? Твое состояние не заметит только слепой. — Это уже два вопроса, и вы так и не ответили на мой. Забегая вперед, скажу: да, я хотел, и нет, мне не нравилось, я ненавидел это. — Я воздержусь от ответа на предыдущий вопрос. — Ладно, — выдохнул Игорь, сжав в руках карандаш. — Вы забрали меня за долги, я прав? — Да, — честно ответил Артем. — Сумма долга твоего дяди уменьшилась вдвое. Игорь невесело ухмыльнулся, покачав головой. Он начал раздражаться. — Тебя били? — задал следующий вопрос Дзюба. Игорь выдохнул, сглатывая и смотря прямо в глаза Артему. Взгляд словно говорил: «А разве не видно?», и парень, поморщившись, ответил: — Да. Игорь положил карандаш на открытую страницу книги, как закладку, и закрыл ее, откладывая в сторону. Он сменил позу, пододвинулся к краю кровати и свесил ноги вниз, наклоняясь вперед, ближе к Артему, и уверенно произнося: — Я ведь словно товар на рынке. Не зря вы пристально рассматривали мои руки, пытаясь понять, наркоман я или нет, а Станислав Саламович осмотрел меня с ног до головы, заставляя вертеться перед ним, будто я какой-то чернокожий раб, который вот-вот попадет к новому хозяину. — Игорь наклонился вперед еще ближе, хмурясь. — Я не знаю, из каких побуждений вы меня забрали, раз вы не отвечаете на этот вопрос, но уж вряд ли из-за доброты душевной. Я прошу честно ответить мне только на одно: зачем я здесь? Артем завороженно слушал Игоря и смотрел ему прямо в глаза, видя в них твердость и уверенность. Вот сейчас парень действительно был похож на его жену, когда той что-то не нравилось, и она начинала высказывать все ровно, не повышая голоса и не переходя на крики. В такие моменты Артем чувствовал себя провинившимся ребенком, и он еле сдержался от того, чтобы протянуть руку вперед и провести ей по чужой щеке: перед ним все-таки не Кристина. — Я не стану впутывать тебя в дела Семьи, если ты этого не хочешь, — ответил Артем. — Георгий говорил, что ты хорошо готовишь, поэтому будешь временами подменять нашего повара и помогать ему. Я не заставляю тебя вступать в клан, но Федор тебе передаст браслет с нашей символикой, носи его, не снимая. Ты волен делать все, что хочешь, но арендован ты мной, поэтому жить будешь здесь. В остальном — твой выбор. Игорь, наконец, выпрямился, переваривая услышанное. Он ввязался в мафиозные дела, хоть и не состоял в клане официально (и не собирался этого делать), но эта перспектива была все равно лучше, чем вернуться к старой жизни со своим дядей. — Задаю свой последний вопрос, — продолжил Артем. — К тебе применяли насилие? Игорь вдруг перестал дышать, почувствовав, как синяк на боку внезапно разболелся. Ему показалось, что кто-то проводит острым лезвием ножа по коже, перерезая ее и оставляя кровоточащий след, но он понимал, что это все лишь фантомные боли, от которых давно пора избавиться. Хоть зрительного контакта с Артемом Игорь не прервал, смотреть он начал как-то затравленно, а тело его напряглось и стало каменным. Акинфеев сглотнул, пытаясь отогнать ненужные мысли. Ответить Игорю не дал Федя, который заглянул к нему в комнату и попросил Артема выйти вместе с ним, чтобы уладить возникшие с получением товара проблемы. Дзюба нахмурился, вмиг став сурово-серьезным, и вышел из спальни, не попрощавшись. Может, оно и к лучшему. Может, им обоим стоит считать, что Игорь воспользовался своим правом не отвечать.