— Саш. — Игорь поднес стакан к свету, чтобы исключить наличие оставшихся на нем разводов, и поставил на барную стойку, принимаясь за другой.
— Что? — Головин передал в руки Дениса пару тарелок, которую начистил до блеска, и проследил за тем, как друг удаляется на кухню.
— Ты когда-нибудь проявлял к кому-то симпатию? — тактично поинтересовался парень, усердно протирая стакан.
— Было дело, — кивнул Саша.
— А к тебе это делали?
— Конечно, — ухмыльнулся бармен и передал новую стопку тарелок Денису, которому надоело туда-сюда бегать. — И без этого не обошлось. Одно время я нравился красивой девушке, которая по уши в меня влюбилась. Сообщения каждый день писала, бывало, что звонила. Без памяти я ее совсем оставил.
— Врет он все, — махнул рукой подошедший Черышев. — Не любила она тебя.
— Что значит «не любила»? — возмутился Головин и задержал протянутую тарелку в руках.
— То и значит. Она наоборот не знала, как избавиться от тебя.
— Да ты врешь, — покачал головой Саша и потянул тарелку на себя.
— Мне заняться, что ли, нечем? — парировал Денис, пытаясь вытянуть предмет из рук бармена.
— Но она же писала мне и звонила! И приходила в бар часто, чтобы меня увидеть!
— Она делала это только потому, чтобы ты бесплатно ее угощал. — Денис нахмурился. — Отдай тарелку!
— Да быть такого не может, — настаивал на своем Головин, но тарелку все-таки выпустил из рук. — Или может?
— Сам вспомни причину, по которой она перестала появляться.
— Ну… она сказала, что переезжает в другой район, — неуверенно начал Саша, — и что у нее больше нет возможности сюда приходить.
Денис улыбнулся, качая головой.
— Наивный, — произнес он и вновь направился на кухню.
— Почему я… Эй! — окликнул его Головин. — Денис, постой, ты знаешь причину?
— Знаю, — приглушенно донеслось из соседнего помещения. — Но тебе не скажу, иначе ты расстроишься.
— Да я уж лучше правду знать буду!
Черышев высунулся из кухни, держа в руке ту злосчастную тарелку, которую они чудом не разбили. Он посмотрел на лицо сосредоточенного Саши, которое выражало одну лишь боль, и нехотя ответил:
— Она подцепила себе богатого парня, который стал водить ее по ресторанам. Как видишь, из оторвы она превратилась в милую девушку, которая не курит, не пьет и пахнет цветочками. — Черышев уже хотел вернуться обратно на кухню, но все же остановился и добавил: — Только не плачь.
Головин тяжело вздохнул, и в этом вздохе отразились все его муки. Он-то думал, что действительно понравился той девушке, даже сам хотел пригласить ее на свидание, вот только стеснялся и не знал, как правильно подступиться, а оказалось, что его просто использовали. Дело было годовалой давности, но обида вспыхнула такая, будто его бросили только что. Игорь сочувственно похлопал друга по плечу, как бы говоря, что все нормально, и тот лишь уныло кивнул, наклоняясь и доставая новую партию посуды, которую нужно было до блеска начистить.
— А почему ты интересуешься этим? — опомнился он, когда передал Игорю несколько граненых стаканов.
— Ну, — замялся парень, чуть нахмурившись, чтобы ничем не выдать свою неловкость, — просто хотел спросить, что люди обычно делают, когда за кем-то ухаживают.
— Ухаживают? Хм. — Саша остановился, почесывая свой затылок. — Проявляют внимание? Некоторые дарят подарки, конфеты там всякие, цветы. Названивать могут, жизнью интересоваться и примерно все в таком духе.
— А еще люди, бывает, начинают вести себя, как дураки, — подсказал Денис, передавая бармену стопку новых подстаканников с символикой бара. — Правда, Саша?
— Да что опять! — возмутился Головин, уязвленный в самое сердце. — Хочешь сказать, что я по-глупому за кем-то ухаживал?
Черышев рассмеялся, лег животом на барную стойку, потрепал Сашу по волосам, успокаивая и улыбнулся, глядя на то, как Головин дуется. Он совершенно не хотел его обижать, просто никогда не упускал шанса в чем-то подколоть. Денис вообще относился к Саше, как к младшему брату, поэтому в какой-то степени старался оберегать его от неприятностей и знакомств с ненужными и неприятными людьми. Наверное, у Головина еще никого нет, потому что они не проходят проверку у Дениса Черышева.
— Так бы и остался лежать тут, — мечтательно вздохнул он, подкладывая под щеку руку и прикрывая глаза.
— А работать кто будет? — поинтересовался Игорь и услышал обреченный стон. В кафе-баре проходила инвентаризация, уборка и распаковка новой посуды одновременно, поэтому времени лучше не терять вовсе, иначе они задержатся здесь надолго.
— Игорь, ты как голос нашего общего разума, — прокомментировал Денис, пролежав на барной стойке еще около пяти секунд, а затем поднялся, потягиваясь. — Ладно, пойду, посмотрю пока, чем Катя занята. Не разбейте ничего, иначе Марио нам голову оторвет, он эти стаканы с тарелками на родине у какого-то крутого мастера заказывал.
— Разобью специально и скажу, что это был ты.
— Саша.
Головин вздохнул, встретившись со строгим взглядом Дениса, и стал усерднее протирать стакан. Черышев удовлетворительно кивнул, чуть улыбнувшись, и направился на поиски Кати.
— Иногда не выношу его, — пожаловался Саша, — но все равно люблю.
Игорь понимающе хмыкнул, чуть сменив позу, чтобы ноги не затекли, и облизал губы, подумав о том, что неплохо было бы попить воды. Бармен загремел бутылками, пересчитывая наличие нужного алкоголя, и чудом не ударился головой об полку, вовремя спася свой лоб от встречи с деревом.
— Так что там с ухаживаниями, Игорек? — спросил Саша, сгребая бутылки в одну кучу.
— Ну, мне просто стало интересно, что люди в таких случаях делают. — Акинфеев на секунду прервался, оставляя стакан в сторону. — А что, если тебе не дарят никаких подарков, не говорят романтичных слов, а просто проявляют к тебе заботу, иногда выражающуюся в грубой форме — это можно назвать ухаживаниями?
— Можно! — подсказали издалека.
— Денис! — выкрикнул Саша. — Со мной светские беседы ведут, а не с тобой!
— Ой, извините, девочки, не буду мешать! — Черышев послал парням воздушный поцелуй и понес в сторону Кати гору салфеток.
— Да, — согласился Игорь, — он бывает невыносим.
— А я о чем. — Головин покачал головой. — Но мило, правда?
Игорь издал смешок, утвердительно кивая.
— Так, собственно… как и сказал Денис, то да, можно. — Саша споткнулся и чудом не разбил бутылку с мартини, зато Игорю он отвечал со знанием дела. — А что, за тобой кто-то ухаживает?
— Ну, я бы утверждать не стал, конечно. — Акинфеев провел рукой по волосам, подавляя зевок, и вновь взялся за стакан. — Но вот… например, когда тебе начинают греть руки или внезапно обнимают, пытаясь успокоить, — это может что-то значить?
Саша задумчиво склонил голову на бок. Вообще-то хорошо подкованным в таких вопросах он не был, это у Дениса проще выведать кучу информации на эту тему, но раз уж Игорь обратился именно к нему, что было очень приятно, Головин просто не мог не помочь и не попытаться придумать какие-нибудь советы по любовным отношениям. Он когда-то давно встречался с девушкой, которая, как ему казалась, «та единственная», но история их отношений закончилась не самым приятным образом, и Саша еще некоторое время ходил и с каким-то отвращением поглядывал на девушек, которые внешне были похожи на его бывшую.
— Если у нее нет какого-нибудь синдрома заботливой мамочки, то, думаю, да. — Игорь кивнул, видимо, получив достаточно информации, но Саша продолжил эту тему, задавая наводящий вопрос: — А тебе самому кто-нибудь нравится?
Акинфеев замялся, не зная, что и как на это ответить. Возможно, он мог ошибаться в плане чувств Артема к нему, но и в своих до конца разобраться не мог. Ясно было то, что при виде этого человека Игорю подсознательно хотелось как-то улыбнуться и проследить за тем, как надбровная складка разглаживается, являя миру спокойное умиротворенное лицо. Игорь начал чувствовать что-то теплое внутри, из-за чужих прикосновений его сердце делало несколько кульбитов, а порой парень и вовсе смущался, потому что не знал, как еще по нормальному отреагировать на то, что Артем приобнимает его за плечи, берет за руку под предлогом «погреть» и слишком настойчиво интересуется его самочувствием, хотя и сам видит, что парню определенно стало лучше. Игорь стал замечать за собой, что может несколько минут неотрывно наблюдать за Артемом, пока не опомнится и не одернет себя, или неосознанно ждать того, что мужчина к нему вновь прикоснется. Такого поведения за собой он никогда не замечал и отчасти боялся того, что все это начинающие проявлять себя симптомы его первой подростковой увлеченности кем-то, которая может превратиться во влюбленность, если все вовремя не остановить.
— Наверное, нравится, — ответил Игорь, передернув плечами, будто отмахнулся от невидимого глазу насекомого. Он протянул руку в сторону, не выдержав, и взялся за бутылку с водой.
— Ох, и какая она? — поинтересовался Саша и потянулся, стараясь размять разболевшуюся спину.
— А что, если я скажу тебе, что это не «она», а «он»? — осторожно спросил Игорь, который до конца не мог предугадать реакцию Саши. Он совершенно не знал, что друг ему на это ответит, но тот был единственной инстанцией, в которую можно обратиться за помощью и каким-то советом.
— Я что, нравлюсь тебе? — спокойно выпалил Головин.
Игорь даже подавиться водой не успел, потому что вовремя ее проглотил. Он закрутил бутылку крышкой от греха подальше и удивленно посмотрел на бармена, приподнимая бровь.
— А причем тут ты?
Саша вновь остановился, глупо похлопал глазами, нахмурился, словно обдумывал что-то серьезное, а затем пожал плечами, выдавая гениальное:
— Я не знаю.
Акинфеев поднялся со стула, усадил на него Головина и вручил в руки стакан с тряпкой, а сам пошел разбираться с алкоголем, перепроверяя бутылки и расставляя их на полки.
— Отчего-то подумал, что, может, в деле как-то замешан я. — Саша проследил взглядом за тем, как Игорь перемещает бутылку коньяка с барной стойки на нужное ей место, и продолжил свои размышления, пока мысль не улетучилась. — Так это, значит, парень, да?
Игорь напрягся, чуть смущаясь, словно его за чем-то застукали, но потом вспомнил, что сам очень хорошо намекнул на то, что нравится ему определенно не девушка. Акинфеев кивнул, утвердительно промычав, и постарался не встречаться с Сашей взглядами, чтобы не почувствовать себя еще более неловко.
— Только я не совсем уверен, чем вызвана эта симпатия, — дополнил Игорь.
— Ну-у-у, — протянул Саша, задумчиво покачиваясь на стуле, — если тебе нравится кто-то твоего же пола, я не считаю это чем-то предосудительным. Как бы… любовь побеждает и все такое.
— Правда? — осторожно поинтересовался парень, наконец, смотря на бармена.
— Да, — кивнул Головин. — Если любится, то почему бы и нет? — философски изрек он и поднес стакан к свету, обращая внимание на чистоту стекла.
— Спасибо, — выдохнул Игорь, чувствуя какое-то облегчение. О любви и влюбленности говорить было еще рано, но все равно было приятно оттого, что его поддержали, а не осудили, как это бы сделали многие люди из его прошлой жизни.
Саша только улыбнулся и стал дальше оттачивать свое мастерство в полировке стаканов и бокалов. Им с Игорем предстояло разобраться еще с пятью коробками, и Головин искренне не понимал, зачем им столько посуды, ведь трех партий стаканов, кружек, бокалов и прочего им бы точно хватило с запасом. Он шмыгнул носом, потому что где-то успел слегка простудиться, и вдруг опомнился, переводя удивленный взгляд на Акинфеева, который полез на верхнюю полку расставлять бутылки с ромом и водкой.
— Игорек, а ты, как я могу заметить, высыпаться начал?
Парень поставил алкоголь на положенное место, слез со стула и кивнул. Ему действительно стало гораздо легче спать и не просыпаться от кошмаров, потому что каждую ночь перед сном он принимал какие-то таблетки, прописанные Станиславом Саламовичем. Игорь пил их каждый вечер уже на протяжении недели и почувствовал улучшения уже на третий день, когда смог крепко проспать шесть с половиной часов. Конечно, кошмары не ушли, но по крайней мере страх, окутывающий его, перестал быть таким сильным, как раньше, поэтому у Игоря получалось как-то блокировать то, что он совершенно не хотел видеть, и не просыпаться буквально сразу после того, как закроет глаза. Артем говорил, что это какие-то успокоительные, но в подробности Игорь вдаваться совершенно не хотел, лишь только надеялся, что это не таблетки с примесью наркотических веществ.
— Что-то вроде, — ответил парень.
— Наконец-то, — протянул возникший из ниоткуда Денис, чем напугал Сашу, который чуть не выронил стакан из рук. — Я рад, что тебе стало лучше, Игорь.
— Я сам рад.
Черышев вновь хотел удалиться по делам, но словно о чем-то вспомнил, поэтому задержался, обращаясь не к кому-то конкретно, а сразу к обоим:
— Кстати, не забудьте о том, что в выходные здесь будет целая толпа буйных болельщиков, так что готовьтесь. И да, Игорь, не сходишь в табачный магазин, который через дорогу находится? Нам бы деньги разменять, а им всегда мелкие купюры нужны.
— Обычно я туда ходил, — встрял Саша.
— Сегодня у тебя выходной, сиди и протирай стаканы, а Игорь пусть глотнет свежего воздуха. Справишься?
Акинфеев кивнул, мягко улыбнувшись обреченно вздохнувшему Головину, что стал с усердием полировать несчастный стакан, и стал ждать, пока Черышев отсчитает из кассы нужную сумму. Табачный магазин находился в трех минутах от бара, Игорь пару раз проходил мимо него, поэтому никаких проблем с тем, как туда добраться, не должно возникнуть. Да и просто прогуляться было бы неплохо, погода к этому располагала: осень дожимала свое, даря Петербургу самые последние дни, когда еще можно было чувствовать легкое тепло от светящего солнца.
Игорь взял мешочек с деньгами, засунул его в карман куртки и выдвинулся в нужном направлении.
***
Федя наконец-то прилетел, закончив все свои дела в Греции, и вернулся домой посвежевшим и загорелым. Отрицать то, что он отдыхал на пляже, пока его подчиненные работали, было бы глупо, потому что Смолов решил взять от этой поездки все. Он и так давно по своей воле никуда не выбирался, но зато мог себе позволить погреться на солнышке пару часиков, расслабляясь. Петербург его встретил своей типичной серостью и прохладой, поэтому Федя с непривычки поежился и укутался в пальто плотнее, готовясь выйти из машины и встретиться с человеком, который его, откровенно говоря, раздражал.
Они с Кокориным были похожи тем, что не упускали возможности вывернуть любую ситуацию в свою пользу, и это, пожалуй, было единственным, что их хоть как-то объединяло. В остальном же их мнения всегда расходились, они часто спорили и переругивались, отказываясь признавать правоту друг друга и отворачиваясь от возможности прийти к какому-то общему соглашению. Смолов действительно не знал, почему Артем еще не выкинул их обоих за порог своего дома, потому что даже Федя признавал, что их перепалки с Сашей могли вынести мозг даже самому уравновешенному в мире человеку. Дзюба все стойко терпел, но считал, что они оба нарываются на проблемы и раздувают конфликт из пальца, поэтому нередко срывался на обоих и пристыжал так, что им сквозь землю провалиться хотелось. Но затишье наступало ненадолго, а затем все повторялось вновь.
Когда они с Кокориным вновь пересеклись, Федя смог сдержать вспыхнувшее внутри раздражение от этой какой-то самодовольной и ядовитой «приветственной» улыбки. Почему они не могли хоть сутки вести себя друг с другом нормально — оставалось загадкой, которую разгадать никто и никогда не сможет. Федя ответил ему не менее ехидной улыбкой и показал средний палец, надеясь, что Артем не заметит их ребячества. Им необходимо поехать на встречу с одним бразильцем, который состоит в ЦСКА, чтобы обсудить предстоящее дело, поэтому перепалки нужно перенести на другой день, иначе Артем их просто убьет.
— Ну, и как поживает наш дорогой мальчик? — поинтересовался Саша, устраиваясь на сиденье машины удобнее. — Татуировки из золота еще не делал?
— Нет, — ответил Федя, улыбаясь. — А ты как? До сих пор страдаешь от того, что похож на поросенка?
— Ох, нет, знаешь, меня вполне устраивает моя внешность. Это ты, наверное, каждый месяц что-то делаешь со своими губами, отчего их разносит, как от пчелиного укуса.
— О-о-о, — протянул Смолов, — кого-то стала заботить моя внешность? Неужели понравился?
— Ты? — насмешливо произнес Кокорин. — Ты себя в зеркало-то видел? Ах, да. Ты же не в зеркало смотришься, ты же с отражением своим каждое утро целуешься.
— Подглядываешь, значит? — парировал Федя. — Давно заметил твой нездоровый интерес ко мне. Но, прости, меня не привлекают такие дерьмовые люди, как ты. Ищи себе кого-нибудь своего уровня.
— Да ты!..
— Заткнитесь оба! — рявкнул Артем так, что даже водитель вжался в кресло. — Еще хоть слово, пойдете либо пешком, либо рот каждому заклею.
Кокорин выдохнул, скрещивая руки на груди. Он таращился на Смолова взглядом, не выражающим ничего хорошего. Федя специально не разрывал зрительного контакта, показывая, что сдаваться не собирается.
— Кстати, — мимоходом произнес он, совершенно переставая моргать, — нашли мы того, кто твои миллионы украл.
— Да? — приподнял бровь Артем. — И кто это?
— Узнаешь.
Федя мог поклясться, что он увидел, как недовольно хмурится Саша. Кокорин всегда ненавидел моменты, когда люди говорили загадками, а уж ждать чего-то, что можно узнать прямо сейчас, он не любил. Смолов широко улыбнулся, понимая, что он все-таки сдался, напоследок бросая раздраженный взгляд и беззвучно матеря Федю.
— Я все вижу, — сказал Артем, не открываясь от телефона. — Соберитесь, парни.
Кокорин цокнул, отворачиваясь, а Смолов закрыл глаза, жалея, что не удосужился подготовить свой организм к смене часовых поясов хотя бы за пару дней.
На место встречи они прибыли вовремя.
***
— Ну, как? Удачно сходил? — спросил Денис, который с опаской глядел на башню из стаканов, постепенно выстраиваемую Головиным.
— Да, держи. — Игорь отдал несколько аккуратно сложенный купюр и вернул мешок, в котором больше не гремела мелочь.
— Спасибо, выручил. — Черышев направился в сторону кассы и попросил Сашу перестать делать чертов домик из стаканов. — Кстати, посмотри, рядом с тобой конверт. Это тебе.
— И что в нем?
— Не знаю, — пожал плечами Денис. — Принес какой-то паренек, пока ты ходил менять деньги. Сказали, тебе отдать.
Игорь подобрал конверт, на котором не было совершенно никаких пометок. По размеру он был небольшим, чуть больше, чем стандартный, а внутри по ощущениям находилось что-то упругое, похожее на старую фотопленку. Игорь распечатал конверт, заглянул туда и почти не ошибся: внутри лежала одна-единственная фотография. Парень достал ее оборотной стороной, на которой стояла дата, а затем перевернул, рассматривая то, что изображено на фото.
С кусочка оцифрованной бумаги на него смотрел дядя с простреленной головой.
