***
Место встречи с бразильцем было выбрано совсем уж неприметное — старый заброшенный завод, который выглядел настолько зловещим на фоне всего остального, что в него даже бездомные боялись заглядывать, а школьники старались обходить эту территорию стороной. Обычно этот завод действительно пустовал: обитали в нем только немногочисленные насекомые и крысы, пищащие в подвальном помещении, но иногда здесь устраивали встречи местные мафиозные группировки, потому что эта территория считалась нейтральной и в ней нельзя было разводить семейные разборки. Место встречи было назначено Артемом, и никакого недоброжелательного подтекста в это он не вкладывал — просто решил, что посторонним людям не следует знать о намечающихся делах между Зенитом и ЦСКА. С Игнашевичем они стали негласными союзниками, с главой Краснодара еще продолжают налаживать контакт, вскоре до Артема дошла информация, что и Локомотив присоединился к их союзу, образуя «Тройку». ЦСКА вечно пекутся о том, что Спартак может о чем-то узнать: за последнюю неделю их отношения с Локомотивом обострились еще сильнее, дело чуть ли не дошло до развязывания межклановой войны, поэтому армейцы стараются держать их от себя подальше и минимизировать случаи «слива» информации. Часть коридоров старого завода была в очень плачевном состоянии: лестницы были наполовину разломаны, штукатурка со стен давно облетела, в полу и потолке находились дыры, в которые легко провалиться, а сквозь окна, хоть и заколоченные наполовину сгнившими досками, пробирался холодный ветер, завывающий на каждом углу. Главный цех смог сохранить свой относительно презентабельный вид: хоть железо во многих местах давно проржавело, оборудования практически не было, а само помещение было похоже на большой ангар, в котором нашли свое место различные «орудия пыток» (в основном цепи и крюки с запекшейся кровью), — здесь можно было переждать пару ночей, не боясь того, что на тебя упадет крыша. Завод носил довольно зловещую ауру; те, кому не посчастливилось проходить мимо в не очень удачное время, могли слышать доносившиеся изнутри крики и вопли и постоянное падение каких-то предметов. Слухов со временем накопилось столько, что местные стали думать, будто здесь обитает целая община привидений, не нашедших покой после смерти. Кто-то даже придумал легенду, по которой здесь убили целую группу рабочих, которые теперь бродят по коридорам и комнатам завода, пугая своим присутствием людей. Северная часть здания находилась в хорошем состоянии только потому, что о ней заботились. Завод считался местом, которое можно «арендовать», а плата за это — сохранять несколько помещений в целостности и не устраивать там гангстерских перестрелок. Никому не хотелось потерять место на нейтральной территории, в которой можно в относительном спокойствии начать выяснять отношения или заключить несколько сделок. Артем шел первым, как и подобает боссу. По обе стороны от него находились Федя с Сашей, которые были удивительно собранными, потому что в грязь лицом падать не собирались. По поступкам и делам, которые ведет Семья, можно судить и говорить многое, но на встречах, которые носят достаточно серьезный характер, оценка идет прежде всего по тому, как глава и его подопечные себя показывают. Никто не захочет иметь общих дел с теми, кто занимается ребячеством. С армейцем условились встретиться перед главным входом завода, а уж потом направиться в сторону комнат, где можно обсудить все без лишних глаз и ушей. Артем все утро чувствовал себя как-то неважно, словно предчувствовал что-то неладное, но эта непонятная тяжесть внутри, от которой даже есть не хотелось, совершенно не относилась к предстоящему делу. Тут было что-то еще, что распознать было практически невозможно, и мысли Артема вместо будущей встречи постоянно цеплялись за образ Игоря. Ему, конечно, стало легче, но раз голова постоянно подкидывает какие-то напоминания о парне, то стоит над этим задуматься. Потом. Бразилец уже ждал их, стоя у парадного входа и иногда бросая свой взгляд на часы, словно куда-то спешил. Он был высоким, худощавым, в красивом синем костюме, который виднелся под открытым пальто. Загар приятно ложился на его кожу, и этот человек не выделялся разве что только на фоне Феди, который прилетел из Греции. Артем пожал мужчине руку, ловя чужую улыбку, и скосил взгляд на стоящего рядом переводчика. — Думаю, вы нам сегодня не понадобитесь, — сказал Артем. Ему в ответ кивнули, но никуда не ушли, оставшись, видимо, для перестраховки. — Наконец-то я смогу показать все свои блистательные навыки, — произнес Федя, — не зря же ты столько раз отправлял меня заграницу, где я и смог подучить язык. Добрый вечер, Марио. — Рад с вами познакомиться, — ответил бразилец, кивнув. — Думаю, нам лучше сразу перейти к сути дела, чтобы не тратить наше время? — Да, — согласился Смолов и перевел взгляд на Артема. — Веди, босс. Дзюба выдвинулся в сторону нужного направления, оставив охрану, которая смешалась с людьми Фернандеса, позади. Бразилец чувствовал себя уверенно, несмотря на то, что с русским языком у него были заметные трудности. Денис честно пытался обучить его, но то ли Марио не хотел учиться, то ли постоянно отвлекался на что-то постороннее и скорее просто следил за Черышевым, чем пытался понять, что тот говорит. В нужной комнате они оказались буквально через несколько минут и сели друг напротив друга за круглым столом. Это в какой-то степени показывало то, что все сидящие равны между собой — такое уж правило действовало на нейтральных территориях, что даже помощник одного из боссов, который представлял интересы какой-либо группировки, воспринимался как равный. Федя сел по правую руку от Артема, Саша — по левую, и если первый служил неким приемником информации, то второй внимательно следил за окружающей обстановкой. — Господин Игнашевич, наверное, ничего не говорил обо мне, — произнес Марио, внимательно смотря на Артема. — Я не совсем принадлежу ЦСКА, скорее действую самостоятельно, в своей родной стране. — Федь. — Говорит, что он одиночка, но, видимо, в хороших отношениях с ЦСКА, раз они послали его сюда. — Все дело состоит в том, что сделка, которая, я надеюсь, состоится между нами, территориально будет проходить не в России, а заграницей, — пояснил Фернандес. — Сделка состоится не в России, — перевел Смолов. — О каких странах идет речь? — США, Мексика, Бразилия, Италия и Япония. Смолов сдержал удивленный свист. Он наклонился к уху Артема и произнес: — Нам хотят подкинуть довольно крупную сделку. На счету пять стран. — Расспроси у него про детали, — ответил Артем, чувствуя себя слепым котенком, потому что не мог дословно знать все, о чем говорит Марио. — В чем заключается основная суть нашего дела? — Вы же наслышаны о том, что итальянская мафия укрепила свое положение в Америке? Мы поддерживаем несколько влиятельных группировок, которые на данный момент переживают не самые лучшие времена из-за того, что их структуру подорвали изнутри. Сейчас им необходима помощь, и ЦСКА с Локомотивом готовы оказать ее. Господин Игнашевич рассказывал, что мы теперь с вами в союзе, и поэтому ваша поддержка была бы для нас очень ценна. — Марио сцепил ладони в замок и придвинулся чуть ближе. — США, Мексика, Италия — те страны, в которые нужно переправить довольно крупную партию оружия, но так, чтобы нас не могли поймать, как вы понимаете. Японские якудза готовы помочь нам только в том случае, если мы укрепим положение одной из смешанных группировок в Бразилии, поэтому в данном случае нам необходимо выступить посредниками. Смолов поджал губы, выдыхая. Он скосил взгляд на Артема, не зная, как правильно преподнести информацию, но потом, услышав: «Что?», все-таки перевел: — ЦСКА и Локо ведут тесные отношения с какими-то итальянскими Семьями. Насколько я понял, они хотят подключить в этот круговорот еще и Зенит вместе с тобой, раз мы теперь варимся в одном котле. Марио говорит, что им нужно усилить влияние японских якудза в Бразилии, а в США, Мексику и Италию перевести крупную партию оружия. — Насколько крупную? — вклинился в разговор Кокорин. — Очень крупную. Артем вздохнул. Он нахмурился, взгляд его потяжелел, а тело слегка напряглось. Когда-то давно у них была очень неприятная ситуация с большой партией оружия, которое они вывозили из страны. Сделка с самого начала шла подозрительно тихо и гладко, а все проблемы начались под самый конец, практически тогда, когда должны были опустить занавес. Артем чуть не потерял Федю в тот момент, который был «главным» по странам Европы, и даже Кокорина, находившегося в Австралии, настигли последствия. Дзюба мог лишиться не только своих людей, но и потерять Зенит, а это говорит о том, что вляпались они тогда по-крупному. — Ты, — произнес он, обратившись к переводчику, — выйди. Мужчина послушно кивнул, что-то сказал Фернандесу и покинул комнату. Дзюба достал из кармана пачку сигарет, хотел прикурить, но почему-то вдруг остановился, положив ее на стол. Он посмотрел на Марио, терпеливо ждущего ответ, и вполголоса произнес: — Выбора нет. Откажемся сейчас — нас не поймут, и тогда о крепких союзных отношениях речи быть не может. — Тебе не кажется, что нас используют? ЦСКА с Локомотивом слишком удобно устроились, а на дело посылают того, кто еще никогда не был вместе с ними, — так же тихо произнес Федя. — Кажется. — Спроси у этого бразильяшки, нет ли тут кота в мешке, — посоветовал Кокорин. — Марио, — обратился Смолов к Фернандесу, — есть кое-что, что нас волнует. — Я слушаю, — отозвался собеседник. — В деле будем участвовать только мы? На Зените будет лежать ответственность за все, если что-то пойдет не так? — Смолов чуть нахмурился. — Вы же сами прекрасно понимаете, что мы не среднестатистическая слабая Семья, которая будет хвататься за каждую соломинку. У нас есть авторитет, есть своя история, и мы не хотим все потерять, если что-то пойдет не так. — О, не волнуйтесь! — встрепенулся Марио, успокаивая. — Как я уже сказал, я больше действую в своих интересах, чем в интересах ЦСКА. Понимаете, та Семья, которой нужна помощь — это моя Семья, я, можно сказать, стою на границе двух кланов, поэтому и обратился за помощью к российской мафии. Господин Игнашевич, безусловно, отправит и своих людей, но он порекомендовал обратиться к вам, потому что у вас есть так называемые «базы» у тех границ, которые нам нужны. Если что-то пойдет не так или возникнет серьезная угроза, вся ответственность будет лежать на мне и на моей Семье. Федя постарался практически дословно перевести то, что произнес Марио. Не верить ему он не находил причин, потому что было видно, что Фернандес искренен в своих словах. Если дело действительно обстоит так, как он сказал, то Зениту стоит опасаться лишь рисков при транспортировке оружия и прочих мелких происшествий, а не волноваться за свою безопасность. Однажды Артем практически все потерял, поэтому во второй раз делать этого он не собирался. — Хорошо, — произнес Артем. — Скажи, что мы согласны на эту сделку. Но нам необходимо точно обсудить все детали и время, когда мы сможем приступить к делу. Смолов вновь выступил в роли переводчика. Марио лучезарно улыбнулся, действительно довольный тем, что ему смогут оказать помощь, и Артем выдохнул, больше не чувствуя никаких сомнений. Они потратили еще около часа, чтобы все до конца выяснить, а потом разъехались по своим делам. Артем все еще выглядел серьезным, но уже не так, как раньше. Тяжесть, которая преследовала его весь день, никуда не ушла, и мужчина понял, что дело тут точно обстоит из-за чего-то, что для него действительно важно. — Саша, на тебе Мексика и США, Федя, ты полетишь в Италию и постараешься помочь якудза. — Опять Америка, — вздохнул Кокорин. — Почему мы не можем хоть раз поменяться странами? — Потому что в американских борделях тебя принимают, как за своего, — съязвил Смолов, усмехнувшись. — Смотрю, тебе в твоих жарких странах голову-то напекло так, что все мозги расплавились, — не остался в долгу Кокорин. — Но разница между нами в том, что я таким стал, а ты родился. Безмозговым. — Парни, — осадил Артем. — Предложение заклеить вам рты все еще в силе. — Он хмуро оглядел обоих друзей, и те сразу сдались. — Лучше расскажи мне, Федя, кто украл наши деньги. Смолов покрутил пуговицу на своем пальто, посмотрел в окно на проезжающие мимо машины и ответил: — Помнишь, к нам года три назад обращалась за помощью слабая мафиозная группа, «Звезда»? Обосновались где-то недалеко под Петербургом и просили у тебя «крышу». — Помню, — кивнул Артем. — Ты отказал им тогда, потому что босс у них был слишком подозрительный и все засматривался на твою Кристинку, — возможно, последнее добавлять не стоило, но сказанного не вернешь. Федя только скосил взгляд, глядя на то, как Артем хмурится сильнее, и продолжил: — Насколько я понял, они обозлились на тебя за это до такой степени, что решили подсунуть к нам своего человека. Два года он втирался к тебе в доверие, а затем подловил удобный момент и обчистил твои карманы. — Вы схватили его? — Поймали и посадили в камеру, но он раскусил таблетку с ядом. Прости. Дзюба вздохнул, а Кокорин закатил глаза. Вот если бы он занимался этим делом, то такого у него бы точно не произошло. — Я же говорил, чтобы вы привели его ко мне сразу же. — Не вышло, — ответил Смолов. — Но мы узнали, что в Зените у него был некий «покровитель», который помогал проворачивать дела. У нас вторая крыса, Тём. — Что ни день, то поебень, — отозвался Кокорин. — Ищи эту крысу, мистер накачаю-ботекс-в-губы Смолов. — И без тебя знаю, чем мне заняться, петух. — Закрыли рты, — мягко, но еле сдерживая злость, произнес Дзюба. — Вы действуете мне на нервы, не ждите, пока я разозлюсь. Мне ваши перепалки в глотке сидят. В машине воцарилась тишина, которая позволила Артему выдохнуть.***
— У меня отваливается спина, — простонал Головин. — А у меня голова болит, — вторил ему Черышев, выпивая таблетку аспирина. — А у меня глаза режет от яркого света из-за новых лампочек, — донесся издалека голос Кати, которая наносила последние штрихи в чистоте зала. — А у тебя? — поинтересовался Саша. — Игорек? Акинфеев отмер, прекращая смотреть в одну точку, и перевел взгляд на наклонившегося к нему бармена. Он совершенно не слышал то, что ему сказали, поглощенный своими собственными мыслями, поэтому несколько секунд бездумно смотрел на Сашу и, наконец, спросил: — Что? — Болит у тебя что-нибудь? Игорь совершенно не понял, с какой целью Саша этим интересовался, но, прислушавшись к своему телу, все-таки ответил: — Все. — Он переплюнул нас, — вздохнул Головин, похлопав друга по плечу. — Потому что работал больше всех, — пояснил Черышев, и с ним было трудно не согласиться. Рабочий день постепенно подходил к концу, и в баре царили чистота и порядок. Практически никто не рассчитывал на то, что они управятся так быстро, но общими усилиями им все-таки удалось побить предыдущий рекорд и потратить на все лишь один день. На самом деле Игорь выполнял то, что его просили, машинально, почти необдуманно, потому что в его голове были не стаканы, которые необходимо начистить до блеска, не пол, который нужно помыть, не Саша, которому нужно в чем-то помочь, а Георгий, смотрящий с фотографии своими бездушными стеклянными глазами. Его дядя мертв. Это факт. Конечно, подделать фотографию легко, но вряд ли кто-то будет делать это специально, да еще и подбрасывать ее Игорю. В Санкт-Петербурге он совершенно один, никто не знает, кто он такой и из какой семьи (разве что Саше кое-что известно, потому что алкоголь умеет развязывать язык), поэтому у парня не было совершенно никаких догадок по поводу того, кто мог это сделать. Разве что тот Некто, преследующий его в кошмарах, но это лишь плод воображения. Сперва Игорь совсем ничего не почувствовал. Наверное, мозг отказывался воспринимать увиденную картину и переводить ее в совершенно явный и однозначный вывод. Георгий причинял ему столько боли, так почему он вообще должен по нему страдать и грустить из-за того, что его больше нет? Но буквально через час Игоря окатило такой волной осознания, что он еле удержался на ногах, когда зашел в туалет, чтобы умыться. Руки перестали слушаться, дыхание перехватило, а глаза защипало от слез, которые, как ему казалось, были совершенно излишними. Игорь запер дверь и включил воду, а сам опустился на пол, закрыв лицо руками. Его сильно трясло около пяти минут, сердце билось так быстро, что было готово вот-вот выпрыгнуть из груди, а на душе стало настолько паршиво и погано, что Игоря стошнило при одном только воспоминании образа человека с полученной фотографии. Рыдал он беззвучно, но при этом чувствовал какое-то облегчение. Игорю было больно и одновременно хорошо, и эти чувства настолько сильно переплелись между собой, что вычленить что-то одно было трудно. Но ясно было одно. Он остался совершенно один. Игорь может признаться себе в том, что он обрел друзей и какое-то подобие семьи в людях, которые окружают его на данный момент, но все это не отменяло того факта, что у него была своя родословная, свои корни, люди, родные ему по крови. Быть маленьким мальчиком, подростком, юношей, над которым стоит настолько прогнивший и отвратительный человек, зовущий себя его дядей, было трудно, но Игорь все равно не мог отделаться от мысли, что это — его семья. Он постоянно терпел все унижения, что валились на его голову, не мог простить одну вещь, которая однажды сломала его физически, и почти разрушила психологически, но каждый чертов раз он вспоминал о том, что они родственники, что это дядя, что это семья, какой бы отвратительной она на первый взгляд не казалась. Наверное, Игорь слишком много прощал. Наверное, он так и не смог возненавидеть своего дядю всем сердцем, поэтому и почувствовал тупую колющую боль, когда, умывшись и кое-как придя в себя, посмотрел на фотографию еще раз. Тогда он вышел, запихнув фотокарточку в карман, и заверил обеспокоенного Дениса в том, что с ним все в порядке, просто несварение, поэтому он проторчал в туалете добрых пятнадцать минут. Конечно, он никому не рассказал о том, что он получил в том конверте, поэтому стойко пытался терпеть шутки Кати про то, что это тайная воздыхательница. Остаток рабочего дня прошел у него, как в тумане, он не помнил ни себя, ни тех действий, которые совершал. Все дошло до какого-то автоматизма, стало рутинно, и выдергивала Игоря из своих мыслей только необходимость отвечать на какие-то вопросы. Денис предлагал ему уйти домой, раз он чувствует себя не очень хорошо, но парень отказывался, потому что понимал, что сделает себе только хуже, да и подставлять он никого не хотел. Игорь не пытался думать о том, кто подкинул ему фотографию, он пытался предположить, с подачи кого она оказалась сделана. Вариантов того, кто мог убить его дядю — именно убить, потому что так застрелиться он точно не мог — было крайне мало, и Игорь отбросил все мешающие тогда, когда вспомнил о дате, начертанной на обратной стороне фото. Эта дата указывала на день, когда он уехал из Москвы в Санкт-Петербург, и все стало совершенно ясно, как день.***
Почти под закрытие в бар неожиданно нагрянул Марио, о приезде которого совершенно никто не знал. Он хотел устроить сюрприз, и он удался на славу, поэтому все немногочисленные уставшие работники (Саша, Денис, Катя и еще одна официантка), которые только и думали о том, как завалиться в кровать, тут же передумали идти домой. — Почему ты не сказал, что приедешь?— возмутился Денис, оказавшись в объятьях Марио. — Потому что хотел увидеть твое удивленное выражение лица, — ответил он и улыбнулся. — Вот, раз босс здесь, я требую выходной, — пожаловался Саша. — Да нам тут всем не мешало бы денек дома отлежаться после такой работы-то, — добавила Катя. — Не думаю, что вы отсюда скоро уйдете, — сказал Денис. — Марио говорит, что хочет с нами немного посидеть, потому что завтра днем у него самолет обратно. Зачем ты вообще прилетал тогда? — Решал кое-какие дела, Дени, не переживай, я чуть позже расскажу. Как поживает солнышко? — Ему было плохо, — честно ответил Денис. — Но сейчас лучше. — Игорь. — Фернандес обратился к Акинфееву, который начал потихоньку собираться домой. Он поманил парня рукой и, когда тот подошел, обнял его. Игорь не сразу понял, что произошло, но дискомфорта не почувствовал, напротив, даже слегка расслабился, ощутив отголоски тепла где-то внутри. Чужие крепкие объятья подействовали на него каким-то лечебным образом. — Останешься с нами? — донесся голос Дениса. — Марио улетает завтра. — Боюсь, не получится, простите, — отказался Игорь, — как-нибудь в другой раз. Марио даже переводить не нужно было, чтобы понять, о чем говорит Акинфеев. Он только понимающе кивнул, улыбнувшись, и пожелал парню удачи. Игорь отзеркалил его улыбку, и Фернандес еще раз убедился в том, что Игорь светится изнутри. Попрощавшись со всеми, Акинфеев вышел на улицу и направился вниз по улице, к месту, где обычно его забирает водитель. Погода стояла довольно прохладная, осенняя куртка грела все меньше, а руки и нос замерзали так, что они почти не чувствовались. На душе остался неприятный осадок, в груди бушевало какое-то непонятное раздражение, и все, что парень хотел, сжимая в кармане фотографию своего дяди, это увидеться с Артемом. Им нужно поговорить.