Сломанное солнце

Феде даже не нужно было поворачивать голову в сторону, чтобы понять, что Артем хмурится. Атмосфера вокруг была довольно напряженная, гнетущая: видеть босса в таком состоянии всегда было страшно, потому что он мог сорваться буквально по любому поводу и в прямом смысле убить, если кто-то что-то ему скажет или сделает не так. Федя трогать Артема не решился, даже говорить ничего не стал, когда они пересеклись на дороге и сели в одну машину, отправившись по тому адресу, из которого исходил сигнал GPS. Кокорин остался на складе, чтобы проконтролировать оставшийся процесс работы, поэтому в машине их сидело лишь двое, не считая водителя и одного охранника. Ошибки быть не могло: маячок не двигался с места и продолжал гореть из одной и той же точки. Смолов нахмурился, выкуривая вторую сигарету, и попытался хоть как-то сгладить напряжение, поэтому на все немые вопросы Артема отвечал: «Давай не будем делать поспешных выводов». Сбой в системе очень маловероятен, потому что все ошибки устранились еще тогда, когда у Дзюбы появилась идея пеленговать всех нужных ему людей через подобные браслеты на больших расстояниях, поэтому шанс того, что Игорь не в морге, а где-нибудь в другом месте — ничтожно мал. Смолову было больно вновь окунаться в их общее прошлое и он искренне не хотел, чтобы Артем почувствовал себя так, как это было после смерти Кристины. Артем все это время старался успокоиться и держать себя в руках. До него дошла ясная, как день, истина лишь в тот момент, когда он допустил мысль, что все потерял. Мужчину испугало то, что он может лишиться или уже лишился человека, которого смог полюбить. Осознание того, что Игорь стал для него чересчур важным, пришло тогда, когда он смотрел на свои окровавленные костяшки пальцев, сбитые об стену в порыве ярости и отрицания. Он всеми силами отнекивался от гнетущих мыслей, потому что раньше времени не хотел испытывать это съедающее внутренности чувство всепоглощающей боли. Он вновь ментально умрет лишь тогда, когда своими глазами увидит остывший труп полюбившегося ему человека. Всю дорогу до нужного места они ехали молча. Артем сидел с закрытыми глазами, но был напряжен так, что создавалось впечатление, будто он не человек, а статуя, потому что мышцы его казались каменными. Федя точно не знал, о чем его друг думает, мог лишь только догадываться, но надеялся на то, что возможный удар не подкосит Артема так же сильно, как это когда-то было в прошлом. По чужой реакции на новость о смерти Игоря было не трудно догадаться, что Артем к нему что-то испытывает. На часах было около десяти вечера, когда они, наконец, заехали на территорию больницы. Пробки стояли километровые, и даже то, что машину Артема пропускали, потому что так надо, помогло им выиграть не так уж много времени. Дзюбу это лишь раздражало, потому что он не любил томиться в ожидании и привык не оттягивать даже те мгновения, которые могут принести ему уйму боли. — Только давай сгоряча не будем рубить, — попросил Федя, когда они выбирались из машины. Артем даже не удостоил его взглядом и только зашагал в сторону большого белого здания. — Тём. — Что? — резко бросил Дзюба, остановившись и развернувшись. — Я спокоен, не нужно меня постоянно дергать. — Я вижу, насколько ты спокоен, — выдохнул Федя и сократил то расстояние, что образовалось между ними. — Здесь может быть какая-то ошибка, так что, пожалуйста, возьми себя в руки не сорвись на первом же санитаре, ладно? Артем сплюнул в сторону, а Смолов покачал головой и только похлопал друга по спине, таким образом выражая свою поддержку. Он надеялся на то, что Артема не съедят собственные мысли до того, как он узнает всю правду. Выдвинулся первым именно Федя, потому что только так он мог его сейчас защитить. В корпусе, отведенном под морг, в небольшом зале сидела девушка. Вообще ее присутствие здесь было совершенно необязательно в столь поздний час, но из-за того, что проверки в последнее время участились, никто не хотел рисковать и нарываться на гнев начальства. Девушка, скучая, крутилась на стуле и что-то печатала в телефоне, иногда улыбаясь и издавая тихие смешки. Она не сразу заметила, что кто-то пришел, поэтому вздрогнула от неожиданности, когда Федя тактично покашлял. — Да, вы что-то хотели? — буднично спросила девушка, словно мужчины пришли не в морг, а покупать какую-то безделушку для дома. — Мы хотим проверить, поступал ли к вам недавно один человек, — Смолов решил взять бразды ведения переговоров на себя. — Молодой парень. — Можете сказать его имя и фамилию? — попросила девушка и взяла регистрационный журнал, открывая его на последней странице. — Игорь Акинфеев. Артем сморщился на этих словах и только сжал руки в кулаки, пытаясь успокоиться и не начать паниковать раньше времени. Ему стало тошнотворно находиться в закрытом помещении буквально с первых минут, но он все-таки сдержался и не вышел. Стоило действительно взять себя в руки и не раскисать, показывая всем остальным то, какой ураган из чувств бушует у него внутри. — Игорь… Игорь… Акинфеев… — она вздохнула, проверяя две последние страницы и не находя ничего похожего. — Нет, господа, простите, но такого человека здесь нет. — Вы уверены? — Федя наклонился чуть ближе, хмурясь. — Да, вполне, — кивнула она. — Но так это ведь хорошо, разве нет? — Девушка заглянула в глаза очень симпатичного мужчины и, чуть смутившись, добавила: — Я могу посмотреть еще один журнал, возможно, он поступил без документов. Девушка поднялась с места, подошла к небольшому шкафчику и достала оттуда еще один журнал, который выглядел гораздо толще предыдущего. Она внимательно просмотрела последнюю страницу и кивнула сама себе, вновь возвращаясь к мужчинам, которые ждали ее вердикт, как смертный приговор. — Да, сегодня было одно поступление, — подтвердила она, вчитываясь в строчку. — Парень лет двадцати, прибыл в восемь вечера. Федя поджал губы и скосил взгляд в сторону Артема, который, зажмурившись, на секунду выпал из реальности, пытаясь переварить услышанное. Смолов в какой-то момент испугался за его состояние и хотел было подойти, убедившись, что все нормально, если это слово применимо к ситуации, в которой они оказались, но Артем сам кивнул, произнося: «Пошли». Федя повернулся в сторону девушки и попросил ее сопроводить их к телу на опознание. Покинуть свой пост она не могла, поэтому примерно через пять минут к ним вышел парень с красным отпечатком на щеке, — видимо, уснул прямо на работе. Он провел рукой по волосам, которые и без того были растрепаны, и, кивнув мужчинам, попросил их следовать за ним. Федя через раз бросал косые взгляды в сторону Артема, но тот постоянно игнорировал их и не выдавал свое состояние ничем. А было ему плохо. Тошнота подкатывала к горлу от одной только мысли, что из холодного морозильного ящика могут достать тело Игоря. Он боялся того, что увидит его вновь, но только мертвого, бледного, безжизненного и больше никогда не сможет заговорить с ним, обнять, успокаивая, и рассказать о своих чувствах, которые очень хотелось с кем-то разделить. Артем и не надеялся на какую-то взаимность, он был готов безответно любить Акинфеева хоть всю жизнь, но лишь с тем учетом, что парень будет жив. Мозг отказывался принимать, что это все, что все закончилось так быстро, что любовь и успокоение, которое он приобрел в человеке, опять превратилось в то, что принесет ему боль и вновь окунет во времена полнейшего безразличия, алкогольных вечеров и дней без единого луча света. В помещении, в которое они зашли, было прохладно. Парень потер руки, взял со стола карту с какими-то записями и стал искать нужную строчку с номером холодильника, в котором хранится еще не до конца остывший труп. Федя достал телефон, потому что почувствовал вибрацию, и посмотрел на новое оповещение. Писал Кокорин: сообщил, что с грузом проблем никаких нет, и спросил, все ли в порядке. Смолов ему что-то скомкано ответил, потому что не знал, что говорить, и поднял взгляд на парня, который уже подошел к нужному холодильнику и открыл его, выдвигая платформу с телом наружу. Артем не мог сдвинуться с места, смотря на труп, который был прикрыт белой простыней. Из-под нее торчали лишь две ноги, на одной из которых была надета небольшая белая бирка, и Дзюба не мог понять, Игорь это или нет. Что-то упрямо подсказывало, что да, это именно он, и сейчас, когда лицо человека под белой тряпкой ничто не будет скрывать, он в этом убедится. Федя понял, что дела совсем плохи, когда увидел слишком сильно сжатые кулаки своего друга, поэтому вновь выступил неким щитом и решил первым подтвердить или опровергнуть его догадку. — Открывай, — попросил он и специально встал так, чтобы Артем не видел лица у трупа. Парень послушно выполнил просьбу, осторожно стянул с трупа белую простыню и как-то с грустью заглянул в лицо человека, который еще несколько часов назад был живым. Его всегда расстраивали моменты, когда приходилось смотреть на мертвецов: это ведь точно такие же, как и он, люди со своей историей и будущим, кое, увы, они уже не увидят. Федя поиграл желваками, вздохнул, кивая, и попросил убрать тело обратно. Он развернулся на пятках, подошел к Артему, выводя его из помещения, и только в коридоре произнес слова, принесшие Дзюбе облегчение: — Это не он.

***

Браслет, из-за которого все началось, оказался лежащим в мусорном ведре. Денис со злости выкинул его сразу же, как только подвернулась возможность. Больница, в которую доставили Игоря, никогда не нравилась Черышеву: она была разделена на два корпуса: так называемый «лечащий» и, собственно, морг, которые соединялись небольшим коридором. Проблема была в том, что это не больница, а лабиринт, и тогда, когда что-то закрывалось на ремонт, приходилось плутать по длинным коридорам, ища выход или нужную палату. В главном корпусе что-то произошло, поэтому парадная была закрыта, и людям, которые поступали с какими-то болезнями, переломами или просто приезжали кого-то навестить, приходилось идти через морг, а уж потом направляться в кабинет, выделенный для приема и регистрации. На первом же повороте, слушая плач Кати, болтовню Саши, переговоры врачей, которые спешили отвезти Игоря в реанимацию, Денис, покрутив в руках браслет, сначала хотел растоптать его, но потом решил не тратить время и оставил его покоиться в корзине с прочим мусором. Чертовы парадные двери главного корпуса были отчего-то заблокированы, поэтому Игоря пришлось экстренно перевозить через морг и надеяться на то, что он не умрет раньше времени. Понять, что Игорь как-то замешан с Зенитом, было нетрудно. Естественно, Денис не мог осуждать выбор друга или как-то критиковать его, не зная всех деталей, но почему-то ему становилось очень паршиво от мысли, что люди, которые чуть не довели парня до смерти, могли просто отыграться на одном из зенитовцев, находившемся под покровительством у главного босса. Денису точно так же, как и Саше, который в итоге проболтался о том, что знал о причастности Игоря к мафии Санкт-Петербурга, не хотелось, чтобы их общий друг продолжал вляпываться в неприятности по вине каких-то преступников и убийц, у которых на первом месте стоит собственная выгода и деньги, а не чья-то жизнь. Игорь чуть не умер на его руках и на глазах Кати, которая все продолжала твердить, что это ее вина, и Черышев не хотел повторения подобной истории. Отвезли парня в реанимацию по той причине, что сердцебиение было слишком слабое и были подозрения на внутреннее кровотечение. Один раз сердце Игоря чуть не остановилось в карете скорой помощи, но его вовремя завели, поэтому Саша, который напросился ехать с врачами, поседел лишь на пару волосинок. Относительно успокоились они только тогда, когда Игоря, наконец, забрали дежурные врачи и увезли в реанимацию, напоследок бросая, что они сделают все, что в их силах. Ребята сидели в коридоре, не зная, куда себя деть; Денис смотрел в одну точку, Саша теребил рукава своего свитера, а Катя выкидывала очередную использованную салфетку, потому что слезы лились просто так, даже если они и не сопровождались всхлипами и громкими рыданиями. А потом появился он, вылетев из-за поворота, как черный ворон. Денис был слишком умным, чтобы не понять очевидное, поэтому он смерил мужчину тяжелым изучающим взглядом и почувствовал булькающее внутри раздражение. Босс Зенита ему совершенно ничего не сделал, но хотелось обвинить хоть кого-то в том, что произошло с Игорем, потому что Катя упрямо молчала и ничего не говорила, а находиться в неведении было очень тяжело. Пока Артем направился что-то выяснять у медсестры, которая бегала туда-сюда из реанимации и обратно, Федя понял, что останавливать друга бесполезно, поэтому окинул присутствующих людей изучающим взглядом. Он помнил, что Игорь как-то рассказывал о тех, с кем работает, но чаще всего упоминал всего одно имя, поэтому и решил начать с этой зацепки: — Кто из вас Саша? Денис перевел взгляд на стоящего перед ними мужчину, который крутил в руках свой телефон, и как-то неосознанно придвинулся ближе к сидящему рядом с ним бармену, стараясь защитить. Черышев не мог избавиться от этих братских чувств по отношению к Головину, поэтому пытался оберегать его от любой опасной ситуации, в которую он мог нечаянно влезть. — Это я, — чуть запоздало ответил Саша и поджал губы. Было неудивительно, что кто-то знает о нем, потому что люди из Зенита наверняка пробили практически всех, с кем Игорь общается. — Ты видел его? — Видел, — честно ответил Головин и опустил голову вниз, бубня: — Но лучше бы не делал этого. Федя тяжело вздохнул, понимая, что дело обстоит куда серьезнее, чем он представлял. Радовало хотя бы то, что Игорь оказался живым, а не лежал в одном из холодильников морга. Это известие они получили от санитара, который заглянул к той девушке, сидевшей за регистрационной стойкой. Артем и Федя уже были готовы выйти на улицу, чтобы перекурить, а затем дальше отправиться муштровать буквально каждого работника этой чертовой больницы, но остановились, ибо услышали чужой разговор. Санитар говорил о каком-то парне, который находился в тяжелом состоянии, и в красках описал крики девушки, говорящей: «Если Игорь умрет — это будет на моей совести». Артем, взвинченный этой новостью, схватил парня за грудки, прижимая к стойке и требуя больше информации, но Федя сумел остановить его и чуть успокоить, объяснив, что таким способом он вряд ли чего-то добьется. Дзюба пропускал лишнюю информацию мимо ушей, потому что в голове билось только «Игорь-Игорь-Игорь», а вот Смолов зацепился за тот факт, что некая девушка определенно в чем-то осведомлена. — Кто из вас знает, что произошло? — спросил он, засовывая руки в карманы. Тишина, которая воцарилась после ответа Саши, так ничем и не нарушилась. Вдали были слышны лишь чьи-то разговоры и голос Артема. Смолов понял, что так ничего не добьется. Он подошел ближе и, смерив всех строгим взглядом, который заметил лишь Денис, произнес: — Не в ваших интересах молчать, так что я жду подробностей того, почему Игорь сейчас находится не дома, а лежит на операционном столе в реанимации. Саша горестно вздохнул, качая головой. Если бы он только знал, что случилось с его другом, то молчать бы не стал. — Его избили, — тихо произнесла Катя, поднимая на мужчину свой взгляд. — Трое парней и одна женщина. — Ты видела их? — Да, — Катя горестно усмехнулась. — Женщину я видела во второй раз, а парни — это те постояльцы, которые полгода не пропускали ни одного выходного в нашем баре. — Я помню их, — подтвердил Саша. — Могу описать, если нужно. Уж их-то лица за такое долгое время я запомнил. — Хорошо, — согласился Федя, — есть что-то еще? Причина драки, какие-нибудь подробности? — Я виновата перед ним, — сказала Катя, — перед Игорем, поэтому говорить буду не с вами, а с ним. — Она судорожно вздохнула и обняла себя за плечи, опустив взгляд вниз. Федя нахмурился, потому что ответ ему не понравился, но сейчас пытать девушку не стал, потому что понял, что мало чего добьется. Саша поднялся с места под внимательный взгляд Дениса и подошел к мужчине, потирая виски и жмурясь, словно что-то вспомнил. Он достал из кармана телефон, залез в галерею и нашел одну фотографию, показывая ее Смолову. — Там, на заднем плане. Федя внимательно посмотрел на четкие лица пятерых парней и передал телефон Кате. — Кто? Она бросила быстрый взгляд на фотографию и ответила: — Тот, что слева, и два в центре. Это они. — А женщина? — Я смутно помню ее лицо. — Послушай, от этого многое зависит, — с нажимом произнес Федя. — Я не… не знаю, она в возрасте и… это все. — Может, стоит подумать еще немного? — Не стоит, — вклинился в разговор Денис, — неужели не видно, что у нее стресс? Оставьте Катю в покое. Смолов перевел взгляд на Черышева, хмурясь. Они смотрели в глаза друг другу около минуты, а потом Федя отступил, но это не значило, что он сдался. Смолов на полном серьезе собирался вытрясти из этих людей любую информацию, которая могла хоть что-то значить.

***

Артем дико волновался за Игоря: и тогда, когда он был в реанимации, и тогда, когда сидел у него в палате, с болью смотря на каждую рану на теле любимого человека. Он одновременно чувствовал и облегчение по поводу того, что Игорь жив, и злость на тех, кто посмел причинить ему боль. Просто так Дзюба оставлять это не собирался, потому что не умел прощать людей, посягающих на то, что ему дорого. Даже тогда, когда умерла Кристина, Артем не смог уснуть спокойно до тех пор, пока не нашел всех виноватых и не наказал их. У Игоря оказались сломаны четыре ребра, выявлено внутреннее кровотечение из-за слишком сильных ударов, легкое сотрясение мозга и куча гематом на теле. Меньше всего пострадало лицо: на нем можно было заметить всего пару ссадин и синяков, зато все остальное было расписано так, что даже при взгляде на такие травмы самому становилось больно. После операции Игорь так и не пришел в себя, но к нему были приставлены самые лучшие врачи Санкт-Петербурга, которые утверждали, что особо бояться нечего: жизнь парня определенно вне опасности. Артему было сложно оставить Игоря одного: казалось, что стоит куда-то отлучиться, как произойдет что-то определенно нехорошее и он потеряет его навсегда. Но мужчина понимал, что будет только хуже, если он продолжит безвылазно находиться рядом с парнем. В эти дни он постарался максимально загрузить себя делами и взял на себя большую часть общей работы, поручив Феде и Саше бросить все силы на поиски тех парней. От Кати они мало что узнали, потому что та отказывалась говорить до тех пор, пока Игорь не очнется, но зато она отчасти вспомнила черты лица Виктории и смогла ее кое-как описать. Момент истины наступил тогда, когда Федя, сумев выловить Артема до тех пор, пока он не уехал, сказал: — Мы нашли их. Дзюба кивнул, нахмурившись, а Кокорин, узнав, что пришло время применять его навыки в деле, только улыбнулся.