Смолов шмыгнул носом, потирая руки между собой и стараясь согреть заледеневшую кожу. На часах было около восьми вечера, погода знатно разгулялась, напустив на засыпающий город морозы, поэтому долго находиться на улице было уже немного проблематично даже под слоем одежды. Метеорологи обещали зиму в этом году довольно холодной, и если судить по погоде лишь в начале декабря, их прогноз имел отличные перспективы на то, чтобы оказаться правдой.
Федя мог бы подождать и в машине, но он никогда не любил так делать, даже когда Артем говорил, что ему нет смысла торчать у дверей аэропорта и ждать, пока он прилетит. Смолов любил контролировать ситуацию с самого начала, и если до прибытия в город за Артемом следила личная охрана, то в Санкт-Петербурге эта миссия возлагалась лично на Смолова. Он сверился с часами, понимая, что друг вот-вот явится, и стал вышагивать из стороны в сторону, стараясь согреть и ноги, которым постепенно тоже становилось довольно холодно. Можно было, конечно, и внутри аэропорта подождать, но Федя никогда не искал легких путей.
Минут через пять со стороны дверей показался Артем, который шел в сопровождении всего лишь одного человека. С ним в поездку уезжало как минимум пятеро из личной охраны, плюс еще двое парней, координирующих обстановку на дальнем расстоянии, и если судить из того, что шел только один из них, то дело обстояло не самым лучшим образом.
— Поговорим в машине, — с ходу бросил Артем, хмурясь из-за усилившейся мигрени. Таблетки перестали помогать еще со вчерашнего дня, поэтому стоило попросить Черчесова выписать что-нибудь другое.
Они оказались внутри машины, которая приятно пахла кожей из-за новых чехлов на сиденьях и забавного освежителя в виде елочки, буквально через минуту. Парень из личной охраны сел рядом с водителем, а Федя и Артем устроились позади. Встречать босса большой оравой не решились, хотя это было бы хорошим решением, но за головной машиной все равно поехала еще одна — так, для перестраховки.
Артем достал из кармана пустую пачку сигарет, которую полностью выкурил буквально за два часа, а потом отбросил ее на сидение и вздохнул, морщась. Он приоткрыл окно, чтобы свежий воздух попадал в салон, а потом откинул голову назад, пытаясь хоть немного расслабиться и силой мысли унять головную боль.
— Все так плохо? — подал голос Смолов и стал шарить руками по карманам.
— Не сказал бы, но проблемы есть, — произнес Артем в ответ, а затем открыл глаза, потому что Федя ткнул его локтем в бок и протянул блистер с таблетками. — Считаешь, что обычный анальгин здесь поможет?
— Твоя голова вообще штука странная, Артем, — кратко ответил Федя, наблюдая за тем, как Артем вытаскивает одну из таблеток и закидывает ее в рот. Он попросил парня, сидящего на переднем сидении, подать бутылку воды, которую Федя оставил где-то под ногами, и отдал ее Артему, видя, как тот морщится от горечи в горле. — И я не удивлен, что теперь она кому-то понадобилась.
— Конкретных угроз не поступало, — ответил Дзюба, когда несколькими глотками осушил половину бутылки и, наконец, протолкнул таблетку дальше. Он на секунуду задумался, а затем вытащил из блистера еще одну и так же запил ее, но уже меньшим количеством воды. — Но мне и без того ясно дали понять, что я кому-то стал неугоден.
— Что там произошло?
— Покушение, я так полагаю. — Артем закрутил бутылку крышкой и потер пальцами левый висок. — Я находился не в отеле, а неподалеку, когда прогремел взрыв. Видимо, они либо просчитались, либо попытались показать, что следующим могу стать я.
— Утечка газа?
Артем кивнул. Хорошо хоть, что отель, в котором он остановился, был неприметным и не очень многолюдным. Дзюба всегда выбирал подобные места, хотя денег в кармане было хоть отбавляй. Он придерживался тактики лишний раз не светиться и не выдавать свое местоположение, потому что люди вокруг ходят разные и кто знает, на что они способны.
Мужчина тогда вышел в сопровождении двух парней, оставив всех остальных в отеле. Постояльцев было мало: человек пять-семь, если не считать Артема и его людей. Все произошло чрезвычайно быстро: пока он сидел в кафе, находившемся в двух кварталах от отеля, и пил кофе, обсуждая деловые вопросы с человеком из Краснодара, который, к слову, временами его просто раздражал, на соседней улице прогремел мощный взрыв, вызвавший панику со стороны людей. Артем понял, в чем дело, когда пришел на место некогда стоящего здания, которое теперь выглядело, как груда обломков. Стены у отеля были не очень крепкие, поэтому от взрыва удерживающие конструкции не справились со своей задачей, и нижние этажи рухнули, потянув за собой и все остальное. Конечно, можно было действительно считать, что это обычная утечка газа, приведшая к такому печальному исходу, но один из парней Артема, оставшийся живым, сообщил, что все было подстроено, потому что до этого видел несколько человек, что ходили по отелю и настойчиво расспрашивали о боссе Зенита у администратора в фойе и персонала. Погибли не все: двое остались живы, но в тяжелом состоянии, поэтому Артем решил оставить рядом с ними одного из парней своей личной охраны, а со вторым отправился в Санкт-Петербург. Жертвы среди гражданских тоже были, и это, безусловно, было неприятно, но вернуть время вспять Артем не мог. Хорошо было хотя бы то, что это случилось утром, когда туристы, приехавшие в Краснодар, отправились на экскурсии.
— Есть предположения, кто это может быть? — спросил Федя.
Артем хмыкнул и растянул губы в какой-то насмешливой улыбке.
— Подумай сам, кому я сейчас максимально неугоден.
— Половине России, если они прознали о наших крупных сделках с ЦСКА и Фернандесом, — вздохнув, ответил Смолов.
— Это, конечно, может быть правдой, но тут ответ лежит на поверхности. — Артем устало потер глаза и постарался расположить голову так, чтобы никакие дырки на дорогах или повороты не потревожили ее и дали мигрени отступить.
— Хочешь сказать, что «Звезда» решила взяться за дело и начала мстить? — предположил Федя.
— Думаю, да, — раздалось в ответ. — Конечно, мы можем заявиться к ним и разгромить в пух и прах, но обычно так дела не делаются, иначе потом мы потеряем репутацию из-за того, что уничтожили тех людей, которые могли быть и не причастны к тому, что произошло. — Мужчина на несколько секунд прикрыл глаза и постарался собраться с мыслями. — Нужно дождаться того момента, пока кто-нибудь из них не объявится, а уж потом начинать действовать.
— Промедление может стоить чьей-нибудь жизни, — напомнил Федя, скрещивая руки на груди. — Уверен, что риск оправдан?
— Нет, — произнес Артем и, открыв глаза, внимательно посмотрел на Смолова, — но я хочу, чтобы «Звезда» действовала в открытую, а не подбиралась ко мне через тайные лазейки или дорогих мне людей.
— Кокорин сейчас в Мексике, семью Черчесова, как и его самого, можно тайно отправить куда-нибудь отдохнуть, в Резиденции незаметно усилим охрану через проверенных людей, потому что крыса может быть, где угодно, а тебе лучше вести себя так, словно ничего не произошло, тогда они и подбираться начнут гораздо быстрее.
— Ты упускаешь один очень важный факт, Федя.
— Какой? — не понял Смолов, приподняв бровь. — Хочешь, чтобы и Дома охрана была усилена?
— Ты забыл о том, что нужно подумать о безопасности Игоря, а еще позаботиться о себе.
— С Игорем мы как-то уладим этот вопрос, а вот обо мне думать нечего. Я остаюсь.
— Исключено, — отрезал Дзюба.
— Артем.
— Мы даже не будем говорить на эту тему, понятно? В Петербурге остаюсь я один, а ты забираешь Игоря с собой под любым предлогом и летишь вместе с ним в Италию.
— Замечательно, — протянул Смолов. — То есть оставлять здесь ты его не намерен, а отправлять в самый эпицентр мафиозных разборок и незаконных сделок — это вроде как нормально, да?
— С тобой ему точно будет гораздо безопаснее, чем здесь, — ответил Артем, — да и я буду за вас относительно спокоен.
— Слушай, Дзюба, ты умный человек, но тебе в голову иногда приходят такие чрезвычайно тупые идеи, что я начинаю поражаться. По-твоему нормально намеренно оставлять свою спину неприкрытой и распускать всех, кому ты хоть как-то доверяешь, по разным уголкам мира? — возмутился Федя.
— Я действую из личных соображений и соображений сохранения ваших чертовых жизней, Смол, — отрезал Артем, нахмурившись. — Я сказал, что этот вопрос мы обсуждать не будем. Не послушаешься — я засуну тебя в чемодан и отправлю вместе с Игорем первым же рейсом, а там ты попадешь в руки наших людей, которые позаботятся о том, чтобы твоя чертова задница оставалась прилипшей к асфальту на одной из итальянских улиц.
Федя поморщился, сдерживая булькающее внутри раздражение. Когда дела доходили до таких ситуаций, как эта, он обычно старался поставить себя на место Артема и подумать, сделал бы он так же или нет. Конечно, сделал бы, потому что ему не прельщала сама мысль оставлять дорогих и близких ему людей в эпицентре опасности или хотя бы допускать возможность того, что с ними может случиться что-то плохое. Он вздохнул под тяжелым строгим взглядом, которым наградил его Артем, а затем нехотя кивнул, соглашаясь и понимая, что спорить с лучшим другом бесполезно.
— Ладно, хорошо. Твоя взяла. Но я прилечу обратно сразу же, если хотя бы от какой-нибудь птицы услышу, что тебе угрожает серьезная опасность, и ты, — он сделал акцент на этом слове, — остановить меня не сможешь. Понятно?
— Понятно, — улыбнувшись, ответил Артем. Если Федя чего-нибудь захочет, ему порой действительно трудно как-либо помешать.
Федя выдохнул, понимая, что хотя бы этот вопрос оказался решенным. Он вновь посмотрел на наручные часы, а затем вспомнил то, о чем они говорили с Акинфеевым минувшим днем.
— Кстати, о птичках, — подал голос после недолгой паузы Федя, и Артем повернул голову в его сторону. — Что у тебя с Игорем?
Артем удивленно приподнял брови, словно слышал это имя впервые, и спросил:
— А что у меня с Игорем?
— Не придуривайся, не сработает, — предупредил Смолов. — Я хоть и был на тот момент сонный, но прекрасно помню один из наших ночных разговоров.
— Федя, не надо, — заканючил Дзюба.
— Надо, Федя, надо, — настаивали в ответ. — Давай, рассказывай.
— Да что рассказывать-то, — вздохнув, ответил Артем, — тут все ясно, как день. Он мне нравится.
— Просто нравится или ты влюбился?
— Сам как думаешь? — хмыкнул мужчина и повернул голову к окну. — Я влип. По уши.
Федя улыбнулся, отчасти радуясь за друга. Ему было совершенно плевать на то, какого пола его избранник, потому что он никогда не чувствовал в себе этих гомофобных настроений, когда слышал о чем-то, что касалось нетрадиционной ориентации. Они и так живут в достаточно тяжелое время и в достаточно необычной обстановке, варясь в мафиозном котле, поэтому позволить себе любить — это сродни какому-то божественному подарку, ибо всегда есть большая вероятность того, что его потом могут легко отнять.
— И что ты планируешь делать?
— Ни-че-го.
— Это как? — приподняв бровь, поинтересовался Федя. — Не узнаю прежнего Артема Дзюбу, который берет все, что хочет и кого хочет.
— Ты вообще как это себе представляешь? — повернувшись к другу, спросил мужчина. — «Привет, Игорек, мне почти тридцать лет, я мужчина и по совместительству глава мафиозного клана, у которого разборки случаются чаще, чем количество дней в году, но ты не волнуйся, я же хороший и люблю тебя, давай встречаться», — так, по-твоему?
Федя не сдержался и тихо рассмеялся. Артем и в отношениях с Кристиной на первых порах показывал себя человеком, который совершенно не знает, как вести себя рядом с понравившейся девушкой.
— Зачем же так официально, — наконец, ответил Федя, улыбаясь. — Просто поговори с ним и расскажи или хотя бы намекни о том, что чувствуешь. Не стоит так сразу валить предложениями о возникновении более близких отношений.
— Федь… он же…
парень.
— И? — изогнул бровь Смолов.
— Ну, так и я с ним одного пола, если ты не заметил. По-твоему, ему захочется заводить отношения с мужчиной? Я вообще не думаю, что он… ну, плывет в
этом направлении.
— Господи, Артем, — обреченно простонал Федя, — даже если он не «такой», — он показал в воздухе кавычки, — то это не значит, что нужно лишать себя возможности рассказать ему о своих чувствах.
— А вдруг он не захочет после такого меня видеть?
— Ага, а Кокорин приедет и вдруг неожиданно признается мне в любви, — активно закивал головой Федя. — Ты Игоря-то вообще успел нормально узнать за такое количество времени?
Артем как-то стушевался, потому что понял, что Смолов действительно знал о нем больше.
— Тогда к чему такие пессимистичные предположения? Единственное, что Игорь сейчас не хочет видеть, так это стены больницы, в которой безвылазно торчит. И ты, между прочим, сейчас едешь забирать его оттуда.
— Чего? — удивленно похлопал глазами Артем. — Я?
— Ты-ты, — ухмыльнулся Федя. — Все вопросы с врачами я уже уладил, так что дальше дело за тобой.
— Погоди…
— Я обещал ему, — произнес он, — что вечером его ожидает сюрприз. Сюрприз — это ты.
— Сомнительное заявление.
— Слушай, — тяжело вздохнул Федя, — Игорь каждую нашу встречу интересовался тем, когда ты приедешь и жив ли вообще. Думаешь, что ты настолько ему безразличен? Перестань сомневаться в себе, на тебя это совершенно не похоже.
Артем кивнул, замечая, что даже головная боль прошла. Он сделал несколько глубоких вдохов, словно собирался нырнуть в воду, а затем отчего-то занервничал. Федя понял, что успокоить друг может себя только сам, поэтому больше не стал ничего говорить на эту тему.
— А, точно. Тебе нужно собирать вещи, — вспомнив то, что забыл сказать, произнес Артем.
— Зачем это?
— У вас вылет рано утром.
Федя даже возмущаться не стал, покачав головой. Артем решил все за них еще до того, как даже в план посвятил, вот что значит — босс.
— Когда-нибудь я сам убью тебя.
Артем улыбнулся. Остаток пути они провели в тишине.
***
Игорю совершенно не сиделось на месте. От Феди ему пришло короткое сообщение: «Готовься», и Акинфеев не знал, к чему именно. Он расхаживал по палате туда-сюда и нервно теребил низ своей кофты, которую так и не снял после прогулки. В голове даже мыслей никаких не было о том, что его ждет, но если судить по быстро бьющемуся сердцу, то это было что-то… знаменательное.
Он стоял у окна как раз в тот момент, когда в дверь постучали. Игорь вздрогнул от неожиданности, резко поворачиваясь и морщась от боли в ребрах, и, прочистив горло, сказал: «Войдите», хотя это все равно получилось как-то сипло.
На пороге его палаты показался Артем, который с первых же минут начал улыбаться, видимо, пытаясь расположить к себе. Он оставил охрану за дверью, прикрыл дверь и засунул руки в карманы, здороваясь. Игорь сначала глупо стоял на одном месте, хлопая глазами, а затем до него дошло, что человек, который находится перед ним, это не Саша-Федя-Денис-Катя, а именно он. Артем.
— Скучал? — поинтересовался мужчина, подходя чуть ближе. Вопрос был задан не на полном серьезе, но Игорь этого, кажется, совсем не понял, потому что сразу же растерялся и не знал, что сказать. — Не бери в голову, это был риторический вопрос, — поспешил успокоить Артем.
— Здравствуйте, Артем Сергеевич, — наконец, собравшись с силами, ответил Игорь.
На самом деле при виде осунувшегося и похудевшего Игоря у Артема сжалось сердце. Конечно, сейчас он выглядел гораздо лучше, чем тогда, когда лежал на кушетке в бессознательном состоянии, но от этого становилось легче не на много. На щеках у Игоря играл легкий румянец, которого раньше почти никогда не было, и Артему он понравился, потому что так кожа парня приобретала более здоровый цвет. Он понимал, что под одеждой наверняка скрывается сотня ссадин и гематом, но постарался не хвататься за эту мысль, чтобы не обозлиться на обидчиков Игоря, которых и так нет в живых, снова.
— Как ты себя чувствуешь? — облизав губы, спросил Артем, больше не смея сделать ни единого шага ближе.
— Я… я в порядке, — кивнул Игорь, чуть запнувшись. Он никак не мог побороться со своим волнением и каким-то восторгом, булькающим внутри, от встречи с человеком, которого, кажется, не видел целую сотню лет.
— Ничего не болит?
— Ребра, но врачи говорят, что это вполне поправимо, — улыбнувшись, ответил Игорь. Он подошел ближе, отлипнув, наконец, от окна.
— Будем надеяться на это. Тебе уже наверняка надоело торчать в этих больничных стенах?
Игорь поджал губы, думая, как бы правильно ему ответить. Он был благодарен за то, что его не оставили умирать на улице, а окружили заботой, но мужчина был прав: находиться в замкнутом пространстве, в котором он уже мог с закрытыми глазами ориентироваться, становилось все сложнее.
— Вижу, что да, — усмехнулся Артем. — И у меня для тебя хорошие новости, Игорек. Ты можешь собирать свои вещи. Мы уезжаем.
Акинфеев странно уставился на мужчину, словно пытался найти в его словах какой-то подвох. Но Артем не выглядел так, словно только что пошутил: он стоял и улыбался, чуть щурясь.
— Правда?
— Да.
Игорь удивленно выдохнул и осознал, что его заточение подошло к концу. Он стал лихорадочно думать о том, что с собой нужно забрать (все немногочисленные вещи лежали в прикроватной тумбочке, хотя ему они, конечно, были практически не нужны: главное — это вернуть Саше его ноутбук), и начал суетиться, но Артем вовремя его остановил.
— Игорь, постой, мне… мне нужно кое-что тебе сказать. Присядем?
Акинфеев скосил взгляд на свою, слава богу, заправленную кровать и кивнул. В груди начал разгораться огонек волнения, и он вспыхнул тогда, когда они вместе с Артемом сели на мягкий матрас, оказываясь рядом друг с другом. Сердце у Игоря заколотилось, но он сумел с ним справиться, и уже через некоторое время вновь чувствовал привычный ритм.
— Послушай… — как-то даже неловко начал Артем. Он переживал, играл желваками и лихорадочно начал придумать какие-то слова, чтобы раскрыться. С Федей они больше эту тему не поднимали, хотя надо было бы, а речь никакую заготовить не получилось, ибо на тот момент в голове была пустота. Артем облизал пересохшие губы, собрался и, в конце концов, продолжил: — Возможно, мы с тобой нечасто общались, потому что так складывались обстоятельства, но о тебе я практически никогда не забывал. Я ворвался в твою жизнь, выдернув из чего-то привычного и забрав в свой мир, но и ты, Игорь, оставил свой след в
моей истории. — Артем вновь замолчал, вздыхая. Ему самому не понравилось то, что он сказал, но продолжать надо было. Мужчина поднялся, потому что сидеть на месте больше не смог, и стал маячить перед глазами у Игоря, стараясь на него не смотреть.
Парень следил за ним внимательно и пока не совсем понимал, о чем должна пойти речь. Может, Артем собирается сказать ему, что им пора прощаться? Или же что теперь они не увидятся, потому что Игорь стал его чем-то отягощать? Позитивных мыслей не было, потому что парень не привык жить в радужном мире, за каждым углом думая о возможной опасности и ожидая в любом слове подвох, поэтому он и сам вновь разволновался, но старался слушать внимательно, чтобы не пропустить ни единого слова или как-то неправильно его истрактовать.
— Я понимаю, что могу показаться тебе странным или… — Артем не стал продолжать эту фразу, потому что не знал, что следует за этим «или». — Я просто… черт, в первый раз это было гораздо легче. — Он вздохнул, провел рукой по собственным волосам, взъерошивая их, и набрал побольше воздуха в легкие, решаясь. — Слушай, Игорь. Я человек непростой, ты это и сам, наверное, понял. Я могу быть жестоким, прямолинейным, грубым, могу причинить боль или даже убить, но это никогда не распространяется на людей, которые мне дороги, которых я люблю. Это не распространяется на тебя, Игорь. — Артем перевел взгляд на парня и, заглянув в его полные растерянности глаза, подошел ближе, опускаясь перед ним на корточки. — Я потерял жену, которую любил больше всего на свете, а потом погряз в болоте из полнейшего безразличия к собственной судьбе. А ты… ты стал лучом света в моей жизни, в которой не было просвета уже очень и очень давно. Игорь, я… знаю, что… — он запнулся, вздыхая, а затем осторожно касаясь чужих рук, размещая их в собственных ладонях. Артем не отрывался от Игоря, гладил большими пальцами его кожу и смотрел прямо в красивые чистые глаза, которые, казалось, все поняли гораздо раньше, чем их собственный хозяин. — Есть куча вещей, которая буквально кричит о том, что мои чувства к тебе могут быть неправильными, но мне глубоко на все это плевать, потому что избавиться от них я не могу и даже не хочу. Я ни на чем не настаиваю, не прошу тебя о чем-то, не ставлю перед выбором и не собираюсь к чему-то принуждать, а просто говорю всего три банальных и заезженных слова, Игорь. Я люблю тебя.
Игорь опешил, недоуменно смотря на Артема. Когда смысл сказанного до него дошел, он ощутил, как сердце делает кульбит и начинает быстро-быстро биться, отдаваясь гулом в ушах. Чувства, что посетили его в этот момент, нельзя было ни с чем сравнить, потому что впервые в жизни Игорь почувствовал себя
счастливым. Его надежда оказалась оправданной, от этого хотелось глупо-глупо улыбаться и просто ответить человеку, сидящему перед ним чуть ли не на коленях, взаимностью. Игорь боялся, что все это может быть сон, поэтому, пока сказка не развеялась, постарался поскорее произнести слова любви и наградить ими Артема, давая понять, что они могут быть вместе. Парень открыл рот, чтобы начать свой небольшой монолог, состоящий всего из нескольких эмоциональных предложений, но при этом посмотрел вниз, потому что говорить, глядя при этом Артему в глаза, было очень стеснительно. Он зацепился взглядом за красивые руки, в которых находились его собственные ладони, а затем ощутил словно удар под дых, потому что увидел свои шрамы на пальцах.
Реальность вернулась к нему совершенно внезапно. Улыбка, которая только-только начала появляться на губах, сползла, заставляя выражение лица поменяться. Игорь почувствовал во рту горечь, глаза стали неприятно сухими и появилось ощущение какого-то отвращения. Он поджал губы, выдохнул, чувствуя боль в груди и заглядывая Артему в глаза, который выглядел очень настороженно, и произнес тихим, но четким голосом слова, кои совершенно не желал говорить:
— Артем Сергеевич, а вы уверены в том, что влюбились в меня, а не в вашу жену, которую увидели в моих глазах?
Игорь был готов придушить себя собственными руками за то, что сказал фразу, которая отразилась на чужом лице маской боли.
***
Когда они вернулись домой, Федя по одному только взгляду на Артема понял, что что-то пошло не так. Он выглядел мрачнее тучи и отмахнулся от Смолова, попросив не мешать, направившись в собственный кабинет. Федя проигнорировать этот факт не мог и почувствовал себя виноватым, потому что именно он подтолкнул Артема на признание. Он понял, что интерес его определенно сожрет, поэтому пошел в сторону комнаты Игоря, которому уже было поручено собирать вещи.
Акинфеев не желал разговаривать: это стало понятно в момент, когда он отказался отвечать на вопрос как дела, и вообще проигнорировал присутствие Смолова в своей комнате. Он ходил из стороны в сторону, стараясь занять собственные руки сборкой вещей, и выглядел при этом очень и очень неважно, на грани того, чтобы сесть посреди пола и остаться в такой позе на несколько дней. Федя понимал, что в таком состоянии оставлять парня нельзя, поэтому постарался подступиться с другой стороны и стал просто рассказывать о том, что в Италию они летят вместе, дабы немного отдохнуть. Он брал с потолка несуществующие планы того, как он будет показывать парню красивые улицы столицы, говорил о том, что им обязательно нужно попробовать местную кухню и порой даже начинал что-то выдумывать, благо, фантазия позволяла, но говорить не переставал. Напряжение из тела Игоря постепенно уходило, и он перестал быть настолько взвинченным, со временем даже прекратив ронять вещи из рук. Парень тяжело вздохнул, усаживаясь на кровать, и устало, с тоской в глазах посмотрел на Федю.
— Спасибо, — тихо произнес он, теребя ткань футболки, которую держал в руках. Она оказывалась в его походной сумке уже несколько раз, потому что парень то вытаскивал ее, то укладывал вновь.
— Было бы за что, — ответил Федя, внимательно смотря на Игоря.
— Не мог бы ты… оставить меня одного? — как-то даже неловко попросил Акинфеев, понимая, что ему это действительно нужно.
— Хорошо, только пообещай, что не будешь делать глупостей и ходить хмурым. Я не знаю, что у вас с Артемом произошло, но к утру ты мне нужен в нормальном состоянии, ясно? — говорил он это не командирским голосом, но как-то требовательно, не принимая отказов, поэтому Игорь только и сделал, что кивнул.
Смолов отлип от стены, возле которой простоял все это время, а затем направился на выход, но его внезапно окликнули.
— Федя, — произнес Игорь, чувствуя нарастающую боль внутри. — «Да».
— Что «да»? — не понял Смолов, оборачиваясь через плечо.
— Передай Артему Сергеевичу, что «да» — это ответ на его последний вопрос, который он задал мне в нашу первую встречу здесь. Он поймет.
Федя неуверенно кивнул и вышел, а Игорь провел указательным пальцем по шраму на пальце и понял, что, может, он и разрушил свое счастье сейчас, но так определенно должно быть лучше.
