Сломанное солнце

— Нет. — Саша. — Нет. — Перестань отпираться. — Нет. — Головин. — Нет. Денис вздохнул, проводя рукой по лицу. Он покачал головой, шмыгнул носом и, откашлявшись, произнес: — Ну и почему же «нет»? — Потому что ты знаешь, что я боюсь высоты. — Это всего лишь барный стул, — продолжил настаивать Черышев, вертя в руках небольшой расписной шарик. — Ага, а потом он нечаянно зашатается, и я упаду, сломав себе что-нибудь, — отпирался Головин, копаясь в коробке с мишурой. — Не хочу потом дома или в больнице торчать. Почему ты не можешь сделать это? — Потому что я хочу, чтобы ты научился преодолевать свои страхи? — приподняв бровь, предположил Денис. — Ага, и затем смеяться и смотреть на то, как я падаю со стула, — пробурчал Саша. — Нет, это было бы, конечно, забавно, но я не настолько жестокий, чтобы считать это смешным, — соврал Черышев. — Ага, как же. Как будто я тебя не знаю. — Он, наконец, выпутал свои руки из плена разноцветной мишуры и, уставившись на невинно улыбающегося Дениса, сощурился. — Перестань употреблять это слово-паразит, — нравоучительно цокнул Черышев. — Если тебя попросят завязать светскую беседу, тоже начнешь «агакать»? — Ага… То есть да, — вздохнул Головин. — Или скажу им парочку приветствий по-итальянски. — Ну-ка, как я тебя учил? — Денис важно скрестил руки на груди и посмотрел на своего ученика. — Так, — начал Головин. У них было не так уж и много уроков итальянского, скорее Саша просто дурачился, когда просил чему-нибудь его научить, но стоило признать тот факт, что несколько слов он действительно узнал и выучил даже коротенький стишок, смысл которого при переводе становился совершенно расплывчатым. — Добрый день, могу ли я воспользоваться вашей рыбой? Я хочу заказать коробку стеклопакета. Денис рассмеялся, а Саша на него недоуменно уставился. Вроде бы он отчетливо воспроизвел все слова, которые они разучили не так давно, но, судя по реакции друга, все же где-то что-то напутал. — Я даже перевода того, что сказал, не хочу знать. — И не надо. — Денис отлип от барной стойки, которая была наполовину украшена праздничной мишурой, подошел к Саше и всучил ему в руки большую желтую звезду, которая по традиции должна оказаться на вершине елки. Из-за того, что в баре произошла перепланировка, освободилось достаточно много свободного места в одном из углов, где сотрудники решили дружно расположить красивую искусственную ель. — Она должна оказаться наверху. — Денис, — вновь заныл Головин, — ну почему этого не можешь сделать ты?! — Потому что я слишком стар, — нараспев произнесли в ответ, — кости болят, руки болят, ноги дрожат и не поднимаются, я даже не знаю, как до работы дохожу. — Нормально ты доходишь и даже не напрягаешься, — пробурчал Саша. — Признайся, что тебе просто нравится надо мной издеваться. — Возможно, — кивнул Денис. — Я этого не исключаю. Но ты только посмотри на эту большую звезду, — Черышев перевел взгляд на предмет. — Она же такая ровная, красивая, золотистая, как кончики твоих волос. — И что? — приподнял бровь Саша после того, как воцарилась пауза. — А то, что такие звездочки, как ты, должны вешать себе подобных на елку, — ответил Денис и потрепал Головина за щеки, а потом изобразил то, что у него прихватило спину, и, хромая, поплелся в сторону других украшений. — Денис, твоя лесть мне не поможет! — на пробу возмутился Саша, хотя уже смирился со своей участью. — И вообще, если я упаду и сломаю себе ноги, то это будет на твоей совести! — Конечно-конечно, — согласился Денис, доставая из коробки елочную игрушку в виде дискотечного шара. — И больничный тебе тоже оплачу, как и все лекарства. Саша застыл на месте. Он повернулся в сторону и удивленно уставился на друга, который задумчиво разглядывал игрушку. Конечно, поверить в такое заявление он вполне мог, потому что Черышев и при желании, и без него готов прийти на помощь и оказать поддержку, если в этом есть необходимость, а уж за события, которые произошли по его вине, он привык расплачиваться сполна, но все равно что-то в его словах было подозрительным. — Серьезно? — спросил Головин, а затем увидел, как Денис еле сдерживает улыбку и булькающий внутри смех. Саша вздохнул, закатывая глаза. Он хотел бросить в него этой самой звездой, которой только предстояло взобраться на вершину елки, но передумал, потому что калечить друга совершенно не хотелось, ибо потом будет совершенно некому помогать украшать бар. Праздничный колокольчик, который Катя специально повесила в преддверии Нового года, звякнул, и в помещение вошел человек, принеся с улицы вместе с собой морозный воздух. Посетителей в этот день не должно было быть, потому что бар должен был принарядиться, но, видимо, кто-то решил зайти через дверь, которую Саша благополучно забыл запереть за собой, избегая предупреждения, висящего на стене с наружной стороны. Головин повернулся, хотел было начать объяснять посетителю, что сегодня они не работают, но успел лишь открыть рот и вновь застыть на месте, как изваяние. Он похлопал глазами, зажмурился, словно посчитал, что ему привиделось, а затем на всякий случай ущипнул себя, убеждаясь, что точно не спит. Перед ним стоял человек, с которым он встречался меньше месяца назад, но по ощущениям складывалось впечатление, будто они не виделись целую вечность. — Игорек! — обрадовался Головин, чем вывел из задумчивости Дениса, который склонился над двумя наборами елочных игрушек. Игорь улыбнулся, подходя ближе и с интересом рассматривая то, как успел преобразиться бар. Он был рад оказаться во вновь привычной атмосфере и с людьми, с которыми был знаком не столь продолжительное время, зато они стали близки ему, как родные. — А я думал, что мы тебя до конца этого года не увидим, — с улыбкой проговорил Денис, хлопая Игоря по плечу. — Я сам не думал, что вернусь так быстро, — ответил Игорь, чуть морщась, когда Головин слишком сильно обнял его, сжимая пока все еще больные ребра. — Ты с концами или уедешь еще куда-то? — Думаю, что останусь здесь. — Это, безусловно, хорошо, но ты мог хотя бы предупредить меня, что уезжаешь, а не передавать эту информацию через Сашу, — вздохнул Денис, с небольшой укоризной поглядывая на Акинфеева. Парень как-то скованно передернул плечами, признавая свой промах, но не считая его чрезвычайно важным. На тот момент голова была забита совершенно другими вещами, тело находилось в напряженном состоянии, и уходило оно лишь тогда, когда Игорь был чем-то занят и собирал вещи, да и времени как такового не было. Парень был рад даже тому, что успел вспомнить об этом щепетильном моменте и предупредить Сашу о своем отъезде. — Ладно, это в прошлом, — улыбнулся Денис и еще раз похлопал Игоря по плечу. — Не хочешь помочь нам украсить бар? — Ты вот так с порога готов нагрузить его работой? — Ну что я, изверг какой-то? — вздохнул Черышев. — Игорь может попить чай, а потом приступить к работе. Акинфеев улыбнулся. Чай ему совершенно не требовался, поэтому, скинув с себя теплое пальто, на которое он сменил свою легкую куртку, Игорь отказался от предложения и стал ждать дальнейших указаний, которые, собственно, не особо-то и требовались: бери все, что видишь, и вешай туда, куда дотянешься. Одной общей концепции украшения бара не было, чаще всего он пестрил какими-то яркими красками, хоть и создавая ощущения праздника, но иногда слишком ярко мерцая перед глазами (признаться честно, у Дениса совсем нет чувства интерьерного стиля). Обычно организаторскими делами занималась Катя, которая могла хоть как-то приструнить Черышева и отказаться, например, вешать ярко-зеленые кислотные шторы с нарисованными на них красными елочками, но она ушла в заслуженный отпуск, поэтому Дениса на этот раз совершенно никто не сдерживал. Головин, конечно, в открытую ему не все выговаривал, даже если ему не нравилось, а просто перевешивал пару игрушек, каких-то праздничных надписей или мишуру на другое место, и тогда бар переставал становиться огромной пестрящей и слишком яркой комнатой со стульями и столами. В конце концов, это место предназначено в большей степени для взрослой аудитории, поэтому превращать «цирковую комнату» не следовало. — У нас тут, пока ты был в отъезде, столько людей приходить начало, что мы даже первое время не справлялись, — начал рассказывать Головин, передавая Игорю мишуру. — Мы вообще думали, что потеряем кучу клиентов только из-за того, что не успеваем их обслуживать. — Да, это был тот еще вызов нашим нервам, — подтвердил Денис. Он стал подозрительно коситься в сторону коробки с зелеными шторами, но Саша предупреждающе покачал головой. — Сперва я думал, что так теперь будет всегда, поэтому нам нужно созваниваться с Марио и искать новых работников, что будет затруднительно за месяц до Нового года, но потом выяснилось, что кофейня через квартал закрылась, поэтому все двинулись в нашу сторону. — Видимо, кто-то еще помнит, что мы специализируемся не только на алкоголе. Головин кивнул, вспоминая, как каждое утро ему приходилось варить несколько десятков чашек с кофе, о который он довольно часто обжигал пальцы, из-за чего пришлось налепить несколько пластырей. Опыт был, безусловно, полезный, но не сказать, что очень приятный. Игорь слушал внимательно и в основном молча, как это и привык делать. Несмотря на то, что за последнее время в его жизни переменились некоторые вещи, он все равно чувствовал за собой ответственность из-за вынужденно оставленного места работы. Рассчитывать на то, что он все еще числится в штате, парень даже не смел, но вновь попроситься на работу казался для него довольно неплохим вариантом. Но в приоритете у Игоря стоял все-таки Артем, которому сейчас требовался уход и некие развлечения в виде каких-либо бесед, чтобы он совсем не скис и не превратился в вечно ноющего ребенка, которому нужно быстрее встать с кровати и пойти совершать какие-то дела, поэтому к своим трудовым обязанностям парню хотелось бы приступить немного позже, если его, конечно же, отпустят. О том, что между ними будет дальше, Артем с Игорем не говорили. Официально с момента их поцелуя прошло два дня, больше на подобный контакт они не шли, да и мужчина попыток не делал, не напирал, потому что все прекрасно понимал. Игорь был ему за это благодарен, потому что все еще не знал, как себя нужно правильно вести, что говорить и что делать. Хоть Акинфеев не увидел никакого укоризненного или осуждающего, полного презрения взгляда из-за того, что с ним произошло не по его желанию и воле и в чем он даже не виноват, какой-то страх быть отвергнутым все равно присутствовал. Это не говорило о низкой самооценке, хотя она временами очень ясно давала о себе знать и пугала Игоря какими-то неприятными мыслями, скорее это можно было сравнить с внезапной боязнью не понравиться любимому человеку, который ответил на его чувства взаимностью. Игорь понимал, что слишком быстро ничего не делается и не происходит, понимал, что ему нужно привыкнуть как к завязывающимися между ними отношениями, так и к своему новому статусу не просто друга, а возлюбленного, и понимал, что самому Артему потребуется время, дабы самостоятельно все обдумать и, возможно, принять какие-то решения, которые смогут помочь парню в преодолении его деликатной проблемы. Но единственное, что Игорю больше всего хотелось, это чтобы Артем вновь поправился. — О чем задумался? — поинтересовался Саша, который успел обвесить застывшего на месте Игоря мишурой. Голубоватый цвет отлично сочетался с его темным свитером. — Да… думаю, насколько будет правильным проситься вновь вернуться к вам сюда, — ответил Игорь, чуть улыбнувшись. — Так разве тебя кто-то увольнял? — удивился Головин. — Ты все еще числишься в нашем коллективе. — Марио… не особо в курсе того, что ты не появлялся на работе, — объяснил Денис. — А я… разве в моей компетенции увольнять каких-то работников? — Он наигранно ойкнул. Игорь широко улыбнулся, думая лишь о том, что ему очень повезло встретить таких людей на своем пути. Украшение зала заняло еще около двух с половиной часов, потому что Саша долго отпирался и не хотел лезть на стул, чтобы повесить звезду на уже украшенную красивыми игрушками елку, и постоянно подбивал на это дело Игоря, который тактично отказался и сослался на слова Дениса о том, что нужно смотреть своим страхам в лицо. Пару раз у них что-то падало и разбивалось, ибо это уже традиция, выработанная веками; Денис откуда-то принес целый ящик мандаринов, аромат которых полностью заполнил помещение, и палочки с корицей, что теперь были брошены в две небольшие вазы, стоящие на барной стойке. Игорь, оценив все с критической точки, снял половину мишуры, которыми обильно обвесили окна, и с потолка пару огромных ненужных шаров в виде лица Деда Мороза, который скорее не притягивал, а отпугивал. Черышев остался довольным проделанной работой, как и Головин, получивший стресс из-за пребывания на барном стуле («Он ужасно шатался!») около минуты. После этого было решено устроить небольшое чаепитие, хотя Игорь стал осторожно поглядывать на часы, ибо хотел вернуться домой и узнать, как Артем себя чувствует. — Кстати, — между делом проговорил Головин, откусывая овсяное печенье. — Здесь несколько дам тобой интересовались, Игорь. — Дам? — не понял он. — Ну, да, несколько раз приходили одни. — Саша зевнул и потер глаза. Он проснулся слишком рано, потому что ему не спалось, а теперь сон грозил взять свое. Зимой Головин вообще становился похожим на человека, любимым занятием которого является желание принять горизонтальное положение и поспать. — И что они хотели? — Если честно, я так до конца и не понял. Они приходили в разные дни, поэтому я не уверен, знакомы ли друг с другом. Одна из них говорила, что ты ей понравился, — Саша ухмыльнулся, пытаясь распознать странную эмоцию, отразившуюся на лице Игоря. — Не волнуйся, на вид она довольно молодая, может, где-то возраста нашей Кати… — Он откусил еще печенья и, запив его чаем и кое-как прожевав, продолжил: — А вторая хотела предложить тебе какую-то работу в каком-то агентстве. Ей, вроде как, понравились пропорции твоего тела или что-то в этом духе, поэтому она хотела сделать пару снимков. Визитку, правда, не оставила, а просила дать твой номер. — Не волнуйся, мы ничего не диктовали, — встрял Черышев, прекрасно помня историю, в которой Игорь недавно оказался. — Я понимаю, что сейчас ты связан с достаточно серьезными людьми и находишься в относительной безопасности, но не расслабляйся, ладно? — попросил он. Акинфеев кивнул. Женщины, которые приходили интересовались Игорем, появлялись здесь всего по одному разу, но у Дениса складывалось такое впечатление, что кроме них был кто-то еще, только менее заметный и не спрашивающий в открытую об объекте своего интереса. Конечно, без разбора считать потенциально опасным каждого, кто проявляет хоть какой-то интерес по отношению к тебе, было бы неправильным: в конце концов, не все люди попадали под категорию «плохих», но Игорь обзавелся очень полезными и одновременно опасными связями, поэтому стоило быть чуть бдительнее и осторожнее. Черышев искренне не хотел, чтобы парень вновь как-то страдал, потому что в голове всплывали слова Марио о том, что разбитое на сотню мелких кусочков зеркало потом очень трудно собрать воедино и осторожно склеить каждую часть друг с другом. Игорь остался в баре на еще примерно час, а потом засобирался ехать обратно, ибо и время позднее было, и задержался он с друзьями дольше, чем планировал. Денис о времени выхода на работу говорить не стал, потому что знал, что Акинфееву нужно время на восстановление, а пока Марио сам не начнет что-то расспрашивать, он говорить ни о чем не станет. Игорь поблагодарил его не словами, а теплотой, которая отразилась во взгляде, и это было гораздо красноречивее и весомее. Дорога домой заняла около получаса; Игорь постоянно бросал взгляд на часы, словно боялся куда-то опоздать и пропустить что-то важное. Перед отъездом он предупредил Артема о том, куда собирается, и эта фраза слетела с его языка настолько быстро, что он даже не успел опомниться. С одной стороны, это было проявлением какого-то непонятного подчинения и желания не то чтобы докладывать о каждом своем шаге, а просто предупреждать, дабы не волновать, а с другой, Игорь почувствовал от этого какую-то приятную теплоту на душе, словно впервые в жизни поделился с другим человеком информацией, которая тому была нужна. Возможно, это и называется «состоять в отношениях», но Игорь этого еще не до конца понял. Вернувшись, парень сразу же направился в сторону комнаты Артема, в которой тот должен был отбывать свое заточение. Игорь долго мялся перед его дверью, потому что не знал, что ему делать, говорить, да и стоит ли произносить хоть что-то, а потом, решившись, постучался и, не дожидаясь ответа, вошел. В комнате царил полумрак, единственным источником света была настольная лампа, которую оставили включенной. Артем лежал на правом боку в не особо удобной на вид позе, но в которой, ему, кажется, было волне комфортно. Он спал, согнув руку под замысловатым углом и спрятав часть головы под подушкой, оставив видимыми лишь нижнюю часть лица, начиная с кончика носа и заканчивая подбородком. Игорь подошел ближе, не в силах совладать с каким-то соблазном. Спящим Артема он уже видел, но это не отменяло наличие интереса, который следовало бы утолить, да и подходил Игорь все ближе и ближе еще и потому, что хотел удостовериться, что все хорошо. Все действительно было нормально, и по спокойному тихому сопению это стало понятно. Игорь улыбнулся, протянул руку немного вперед и отодвинул край подушки, давая Артему чуть больше пространства для свежего воздуха. Он, сглотнув и немного поколебавшись, словно оценивая правильность своих действий, провел рукой по колющей щеке Артема и улыбнулся. Впоследствии Игорь действовал уже интуитивно и совершенно не помнил того момента, как поцеловал собственные кончики пальцев, а затем осторожно дотронулся ими до губ мужчины, оставляя на них непрямой, совсем воздушный поцелуй. Игорь вышел из комнаты, даже не подозревая о том, что Артем уже не спит.