Сломанное солнце

Игорь, казалось, вовсе не дышал. Он сидел на стуле, почти не двигаясь, и отвлекал себя тем, что теребил браслет на руке, стараясь успокоиться и не позволить волнению взять верх и накрыть его собой еще больше. Ладони были холодными и влажными, поэтому время от времени он комкал салфетки, протирая кожу и избавляя себя от дискомфорта, который, к сожалению, потом вновь возвращался. Акинфеев часто моргал, косился в сторону кувшина, прохладная вода в котором казалась даром богов, слушал вопросы человека, сидящего перед ним, и старался нормально на них отвечать, хотя делать этого совершенно не хотелось. Кабинет, в котором он оказался, был выполнен в приятных спокойных тонах, хорошо гармонирующих с темно-коричневой обивкой мебели и большими горшками с цветами, что стояли как на подоконнике, так и на полу. Из окна в помещение просачивался солнечный свет, который в декабре был не таким уж частым явлением, и отражался мелкими бликами в чужих очках, которые человек то поправлял, то вовсе снимал, протирая лежащей рядом тряпочкой. Мужчина отлично вписывался в окружающую обстановку, пытался расположить к себе и показать Игорю, что он здесь совсем не лишний. Психолог — или психотерапевт, Игорь в подробности не вдавался, а переспрашивать не стал, потому что голова была забита другим — на протяжении всего сеанса вел себя достаточно учтиво и старался не сразу спрашивать о том, что парня беспокоит или беспокоило в прошлом, а подбираться к нужной теме плавно, начиная издалека, с совершенно каких-то ненужных и даже бесполезных вопросов. Игорь никогда бы не подумал, что взрослый человек, которому на вид было чуть больше, чем за тридцать, может с упоением рассказывать о технике выращивания кактусов и о том, как за ними необходимо правильно ухаживать, чтобы они не погибли. Кабинет не был завален подобными растениями разных видов и размеров, из чего Игорь сделал вывод, что это не хобби психолога, но ему невольно вспомнился Илья Нарядный, и мысль о баре и друзьях заставила Игоря улыбнуться. К специалисту Акинфеев отправился не по своей воле — ворошить прошлое он смысла не видел, несмотря на то, что старые раны вечно кровоточили и давали о себе знать в самые неприятные и неподходящие моменты. Инициатива шла от Артема, которого действительно задело то, что его любимый человек столько времени был подвержен влиянию негативных эмоций и давящих воспоминаний, которые не приносили ничего, кроме тупой боли, засевшей глубоко внутри. Игорь не считал себя сильным человеком, в конце концов, даже его многие вещи могли подкосить и выбить из колеи, но Артему он казался стойким, потому что перенести то, что он испытал, и полностью не сломаться — это очень трудно. Дзюбе безумно хотелось хоть как-то помочь. Дело было не только в том, что Игорь его привлекал, его хотелось обнимать и целовать, не спрашивая на это разрешения, а в том, что парень теперь занимал все его мысли и чувства, от которых было невозможно избавиться. Игорь стал казаться каким-то хрупким, фарфоровым, но в то же время мраморным и каменным, и этот контраст постоянно выбивал из колеи, и Артем совершенно не знал, что ему следует делать. Идея отправить его к психологу пришла спонтанно, она появилась в голове тогда, когда Артем просматривал список контактов телефона и наткнулся на один знакомый номер, который находился в его записной книжке вот уже несколько лет. Александр Ерохин — а именно так звали психолога тире психотерапевта, который всего в этой жизни добился сам, а не за счет денег своего небедного отца и дяди, — не раз помогал Кристине, когда у той случались редкие, но сильные нервные срывы из-за того, что она слишком выматывалась, уставала и эмоционально перегорала, не способная справиться со всем, что на нее свалилось за один короткий, но очень неприятный период времени. Первоначально Ерохин Артему совершенно не нравился: может, он ревновал, когда Кристина рассказывала о молодом специалисте и о том, что она говорит ему такие вещи, которые не поведала бы никому из своего окружения, но затем Артем как-то свыкся с присутствием этого мужчины в их жизни, а в дальнейшем и лично с ним познакомился, на практике поняв, что человек он действительно неплохой. Александр тогда дал ему свой номер телефона и попросил звонить в любое время, если Артему или кому-то из Зенита потребуется его помощь и как человека, и как специалиста, и лишь только спустя несколько лет этот момент настал. Артем совершенно не давил. Он спросил один-единственный раз и попросил Игоря не торопиться и хорошенько обдумать его предложение. Если бы Акинфеев сказал твердое: «Нет», Артем бы спорить не стал и начал искать другие способы, как выбраться из сложившейся ситуации. В конце концов, он был готов просто находиться рядом, самостоятельно помогать Игорю, бывать с ним чаще, позволяя привыкнуть к своему присутствию (хотя этого даже не требовалось, потому что голова парня временами и без того была забита лишь одним Артемом), и иногда касаться, давая возможность окунуться в новые ощущения, которые должны были вытеснить старые. Игорь не боялся прикосновений, не боялся того, когда его вдруг внезапно трогали (хотя в некоторых случаях это было неприятно), он страшился лишь своей реакции на что-то, что сможет выбить его из колеи и вновь подкосить, вот только теперь расстроив не его одного, но и любимого человека, к которому непреодолимо тянуло. Игорь согласился, почти не колеблясь. Конечно, можно было и отказаться, потому что со стороны он казался совершенно нормальным парнем, у которого нет никаких проблем, но дело было далеко не так, и сам Игорь это прекрасно понимал. Акинфеев согласился, поблагодарил Артема за то, что он ему помогает, и ощутил приятное тепло в груди оттого, что о нем впервые начал кто-то заботиться, не преследуя цели как-то воспользоваться им или причинить боль. Артему хотелось верить, Артему хотелось отдаться в распоряжение, потому что Игорь совершенно устал справляться со всем в одиночку и каждый день испытывать себя на прочность, одновременно страшась того, что из-за угла на него выскочат новые трудности, новые препятствия и новые проблемы. — Все хорошо, Игорь? — спросил психолог, вновь снимая свои очки и протирая их лежащей рядом тряпочкой. Линзы и без того были идеально чистыми, без всяких царапин, пылинок или разводов, но Ерохин все равно время от времени повторял свой ритуал, словно пытаясь либо отвлечься самостоятельно, либо акцентировать внимание клиента на чем-то другом. — Да, — осторожно кивнул Акинфеев, протягивая руку к пачке салфеток и забирая оттуда одну из них. Их разговор начал постепенно сворачивать в нужное русло, и в груди сердце неприятно застучало, отдаваясь каждым стуком болью в голове и грудине. — Если тебе неприятна та тема, которую мы будем обсуждать, то я не настаиваю, ты всегда можешь прекратить это, — предупредил Ерохин и, протерев очки, придвинулся на стуле чуть ближе, опираясь локтями о стол и наклоняясь вперед. — Я не заставляю тебя говорить о том, о чем ты не хочешь. — Все нормально, — кивнув, ответил Игорь. Травма, которую он получил, хоть и была не совсем свежая, но свое влияние и последствия она проявляла и оставляла на долгие годы. Парень облизал пересохшие губы, протянул руку в сторону стакана с водой и сделал несколько глотков, прочищая горло. Он совершенно не знал, с чего начать свой рассказ, вопросы психолога хоть и были наводящими, но Игорь опасался отвечать на них как-то открыто, потому что скованность и какие-то собственные барьеры мешали переступить черту и высказать все, как есть, ничего не утаивая. Артему он тогда сказал правду, но детально не описывал того, что он чувствовал в тот момент, когда с ним все это происходило. — Вот что, мы можем перенести этот разговор на нашу следующую встречу, — произнес Ерохин, что-то записывая в своем блокноте. — За это время ты соберешься с мыслями и подготовишь себя к тому, чтобы поделиться со мной тем, что тебя беспокоит, хорошо? — А вы уверены… что это лучше сделать не сейчас? — Игорь, твой визит ко мне вряд ли можно назвать одноразовым. — Александр улыбнулся. — Я знаю, что многие психологи привыкли на самом первом сеансе вытаскивать из своих клиентов буквально всю интересующую их информацию, не заботясь о том, что они могут быть неподготовленными. Хуже таких людей лишь специалисты, которые уделяют проблемам других минут десять-пятнадцать из всего отведенного времени. — Ерохин откинулся на кресле, вздохнув. — Я прекрасно вижу, что ты хочешь мне что-то рассказать и одновременно боишься это сделать, потому что я для тебя совершенно чужой человек, который наводящими вопросами пытается что-то разузнать о твоей жизни. Игорь, я не собираюсь копаться в твоих мозгах и что-то там делать, дабы исправить твое прошлое — это не моя задача. Я хочу лишь помочь тебе самому что-то изменить и избавить хотя бы от части плохих воспоминаний и эмоций, которые они приносят. Игорь кивнул, понимая, что Ерохин прав, да и вообще ему лучше знать, как работать с людьми. Наверное, в парне действительно боролись два желания: наконец, хоть что-то рассказать и сидеть молча, оставляя все воспоминания продолжать сгнивать внутри. Наверное, ему стоило уже давно признаться самому себе, что он устал от всего этого так же сильно, как и от бессонных ночей, что приносили ему сны из прошлого. Наверное, Игорю действительно пора начать что-то менять в своей жизни, потому что теперь есть, для кого. — Спишь хорошо? Кошмары не донимают? — поинтересовался Ерохин, плавно переводя тему. — Сейчас… сейчас уже реже, — честно ответил Игорь. — Иногда бывает что-то, что… как-то связано с действительностью, но это… мне словно снится сон на какую-то определенную тему. — Например? Игорь вздохнул, немного хмурясь и вспоминая все то, что ему снилось в последнее время. Сны были самые разные, порой отпечатывались в сознании настолько отчетливо, что можно было вспомнить даже самую мелкую деталь, и Игоря это временами пугало, потому что от таких сновидений хотелось наоборот избавиться, а не сохранить их. Акинфеев смутно помнил лишь то время, когда находился в коматозном состоянии; последнее, что действительно отпечаталось в его памяти — это тот сон с маленьким мальчиком, который помог ему выбраться и проснуться. — Ну, — Игорь облизал губы, смотря куда-то вниз, — преследования, предчувствие чего-то плохого… смерть. — Ты видишь смерть близкого человека или кого-то постороннего? — спросил Ерохин. — Близкого. — Для этого есть какие-то предпосылки? — Я не знаю, — выдохнул Игорь, пожимая плечами. — Это просто происходит со мной. — А хорошее? Снились ли тебе подобные вещи, но только в позитивным уклоне? — Я даже и не помню, когда в последний раз мне снилось что-то действительно нормальное, — честно ответил Акинфеев. — Может, были какие-то сны, но я… совершенно их не помню. Александр кивнул, откидываясь назад в кресло и что-то чиркая в блокноте. Ему никогда не нравилась эта показательность в специалистах, которые специально делали вид, будто им действительно интересно, но от привычки записывать все от руки он никак не мог избавиться. — Хорошо, друзья... нашел здесь кого-нибудь? — Думаю, что да, — Игорь стал внимательно наблюдать за тем, как психолог вертит в руках черную гелевую ручку. — Познакомишь меня с ними? — улыбнулся Ерохин. — В смысле… с кем? — опешил Игорь, действительно не ожидая такого вопроса. — С теми, с кем я общаюсь? — Признаться, перед нашей встречей Артем Сергеевич кое о чем уведомил меня, в том числе он упомянул и то, что есть люди, которые о тебе действительно беспокоятся. — Александр вздохнул. — Не пойми меня неправильно, Игорь, но психическое и эмоциональное состояние человека зависит не только от желания, какого-то старания или хорошего специалиста, но и от того, в какой среде он находится. Если ты живешь в токсичном мире, то ничего и не поменяется. — Ерохин внимательно проследил за тем, как Игорь делает несколько глотков воды и, кажется, готовится что-то произнести. — Тебе есть, что сказать мне? — Я чувствую… себя на порядок лучше, чем это было, когда я жил в Москве, — заявил Акинфеев, сцепляя ладони в замок. — Дышать в Санкт-Петербурге временами страшно, но гораздо легче. — А почему страшно? — Потому что я все еще не до конца привык к переменившейся обстановке, — парень внимательно посмотрел на психолога, словно ожидая какой-то реакции от него. — Хорошо, — кивнул Ерохин. — А Зенит? Есть ли что-то, что может тебя как-то угнетать или— — Нет, — мотнул головой Игорь, — даже если одна часть меня не совсем принимает это, вторая понимает, что я не имею права диктовать свои правила и навязывать свои устои. — Так, значит, есть то, что тебе не нравится? — А убийства могут нравиться? — риторически поинтересовался парень. — Все нормально, об этом не стоит беспокоиться. Ерохин заторможено кивнул, словно о чем-то задумался. Он хмыкнул, вновь сделал пару пометок в блокноте и отложил его в сторону, показывая то, что сеанс близится к завершению. Со стороны он мог показаться довольно странным, потому что Александр начал с каких-то отдаленных тем, осторожно подвел разговор в нужное русло, а затем прервался и вновь сделал шаг назад. Но плюс в этом был, потому что Ерохину определенно удалось расположить Игоря к себе, отчего парень стал чувствовать себя комфортнее и увереннее, находясь в компании незнакомого человека. — Думаю, на сегодня мы закончим, — Ерохин улыбнулся. — Подумай над тем, что ты хочешь рассказать мне в следующий раз, только сильно не увлекайся, потому что это может быть опасно для твоего эмоционального состояния. Хорошо? Игорь кивнул. Сдержать обещание он действительно постарается, потому что ему самому не прельщала мысль, что вновь придется вариться в одном и том же котле. Игорь покинул кабинет через пару минут. Внизу его ждала машина с парой охранников, которых Артем специально приставил к нему. Времена были неспокойные, какие-то неопределенные, а потерять близкого человека или подвергнуть его опасности — это было последнее, что Артем бы хотел видеть в списке своих дел. Если ему настоятельно рекомендуют оставаться дома и настойчиво запрещают покидать территорию, то только таким способом он мог контролировать безопасность Игоря. До маниакального желания это еще не дошло, потому что Дзюба умело себя контролировал, но волнение постоянно держалось где-то внутри, когда Игоря рядом не было. Ерохин выдохнул, снимая очки и откладывая их в сторону. Он потер переносицу двумя пальцами и поморщился, откидываясь в кресле и доставая телефон. «Делай все, что считаешь нужным, но только не дави на него», — быстро набрал он на клавиатуре и отправил контакту с именем «Артем»