***
Голова снова болела. Игорь даже глаза открывать не хотел: это бы точно не помогло избавиться от чувства дежавю. Он глубоко вздохнул и постарался поспать еще немного, ибо ломота в теле и слабость вновь ощущались, будто ему опять вкололи снотворное. Парень перевернулся, кушетка под ним показалась мягче, чем раньше. Наверное, это всего лишь плод воображения. Странным было то, что Игорь совсем не помнил, как уснул. Он долгое время сидел с закрытыми глазами, потому что приглушенные тона в подвале стали угнетать. Мысли в голове становились депрессивными и темными, пробуждающими старые воспоминания, отчего Игорь решил, что будет лучше просто ничего не видеть перед собой. Так он и пропал. Сны всегда были редкостью. Обычно это происходило тогда, когда Игорь испытывал какое-то эмоциональное потрясение. Даже в детстве был эпизод с вазой: маленький Акинфеев случайно разбил ее, за что получил от дяди, а потом ему приснился кошмар, в котором Георгий заставляет ходить босиком по острым цветным осколкам. В последние дни сны вновь начали посещать Игоря, но он их не помнил: они были похожи на короткие разрозненные между собой картинки. По ощущениям это не было чем-то приятным, поэтому Акинфеев каждый раз просыпался еще больше разбитым, чем до этого. Примерно через десять минут парень понял, что уснуть не получится. Он приподнялся и потер глаза, подавляя зевок. На удивление, ему не хотелось пить, хотя обычно после сна мучает жажда. Игорь открыл глаза. Подвал перестал быть подвалом и вновь стал той комнатой, в которой он оказался с самого начала. Игорь сощурился и несколько раз поморгал, думая, что это какая-то галлюцинация. Он даже ущипнул себя для убедительности и провел руками по мягкому покрывалу на кровати, но комната в подвал так и не превратилась. Игорь вздрогнул от резкого шуршания где-то рядом и обернулся на источник звука. В кресле сидел Артем, улыбаясь. Он не позволил себе будить Игоря, поэтому мирно ждал, пока тот проснется. Мужчина поднялся и подошел к краю кровати, почувствовав, что за такой короткий срок ужасно соскучился. — Артем Сергеевич? — действительно не понял Игорь, отчасти думая, что Дзюба перед ним — галлюцинация. Артем наклонился и крепко обнял парня. Все сомнения по поводу своей вменяемости у Игоря улетучились. От неожиданности он с шумом выдохнул. Артем был здесь, рядом с ним, и Акинфеев почувствовал себя в безопасности, прижимаясь к чужому телу. — Прости, что не приходил так долго, — пробубнил он куда-то в плечо. Игорь совсем не держал на него зла. Он слабо улыбнулся и кивнул. — Вам не о чем больше беспокоиться, — произнес парень и осекся. — Тебе не о чем. — Я бы не вынес того, если бы потерял тебя, — честно признался Артем и немного отпрянул. Он не сдержался и поцеловал Игоря в лоб. Тот забавно сморщился. — Сейчас мы… в безопасности? — Да, — выдохнул Дзюба, расслабляя объятья. — Тогда почему я все еще здесь? — Вопрос прозвучал вполне логичный, но Артем медлил с ответом. — А ты знаешь, где мы находимся? — Не совсем, но… — Игорь задумчиво прикусил губу, пытаясь вспомнить имена тех, с кем он разговаривал несколько дней назад. — Это ведь другая мафия, верно? — Да, ЦСКА. Они ошибочно посчитали, что ты связан с пропажей Марио Фернандеса, твоего бывшего начальника. Это не так. Все разрешилось. Игорь кивнул, а затем дернулся, вспомнив, о чем они тогда говорили с боссом армейцев и его правой рукой. — Денис?... — С ним все в порядке, — заверил Артем. — Ему никто ничего не сделает. Марио жив и сейчас отдыхает в одной из комнат на этаже, так что если захочешь, можешь навестить его. Акинфеев подтянул под себя ноги и стал задумчиво рассматривать лицо Артема, будто пытаясь там что-то отыскать. Мужчина неловко улыбнулся и приподнял бровь. — Что происходит? — спросил он, хотя знал, что Артем может не ответить. — Они считали, что все подстроил ты. — Да, — признал Дзюба и потер шею рукой. — Против нас сфабриковали данные, подставили Зенит, приплели сюда Дениса и даже зацепились за Фернандеса. Все могло плохо закончиться, если быть откровенным. — Но раз… раз мы все еще здесь, а не сидим в подвале, значит, вы сумели договориться? — Это все Ерохин. — Артема позабавило удивленное выражение на лице Игоря. — Даже я не знал, что его хобби — работа сыщиком-всезнайкой. Он нам очень помог, так что мы наконец-то знаем, кто все это время вставлял палки в колеса. Игорь мог бы задать вопрос, кто это, но по выражению лица Артема понял, что лучше ему не знать. Шрам под сердцем почему-то неприятно заколол, напоминая о себе, и парень потер его, сглатывая. — Ты ведь опять будешь в этом участвовать, да? — тихо спросил Игорь. — Я же босс, — он усмехнулся, проводя кончиками пальцев по чужой шее, щекоча. — Мы еще не обсуждали весь план, но есть вероятность того, что придется остаться и контролировать все со стороны. Игорь ничего не ответил. Артем сам выбрал такую жизнь, где нужно вечно чем-то рисковать, поэтому парень не вправе отговаривать его. — А если ты останешься, могу я тоже побыть с тобой? Дзюба почувствовал щемящую в груди теплоту, которая пронзила его слишком резко. Он театрально взялся за сердце и упал головой на колени Игоря, широко улыбаясь. Ему было совершенно все равно, что от распирающего счастья он похож на ребенка. — Я буду только рад этому. Игорь смущенно улыбнулся и, поддаваясь порыву, опустился вниз, целуя Артема в губы. Теперь он чувствовал себя гораздо спокойнее.***
— Можно задать вопрос? Ерохин оторвался от чтения книги (которую нашел в библиотеке ЦСКА) и посмотрел на Кокорина. Тот задумчиво вертел в руке нож, сидя на стуле, и раскачивался взад-вперед. — Откуда ты обо всем узнал? Александр закрыл книгу, запомнив номер страницы, и положил ее на стол. Он пожал плечами. У Ерохина источников информации было много. Если бы хоть кто-то знал о том, что дома у него хранится целая база данных, то образ обычного психолога-психотерапевта поддерживать стало бы труднее. Отец Ерохина всегда учил сына, что информацию нужно искать во всем и не выкидывать ее за ненадобностью, а хранить. Сперва он вышел на продавца в соседнем магазине, который продавал Виктории сигареты; потом нашел свидетелей в лице прохожих, живущих на другом конце Санкт-Петербурга. Для них было большим удивлением, когда во время зимнего отпуска им позвонил неизвестный и стал интересоваться такой же малопонятной женщиной. Дальше по информации от других людей и источников Ерохин, можно сказать, случайно вышел на Селихова, который оказался связан с Бесфамильной. Игра в детектива настолько увлекла его, что он даже не заметил, как стал распутывать клубок хорошо продуманного плана. Вот только Ерохин оказался умнее. Когда они прилетели в Москву, Александр отправился на встречу с одним человеком из Локомотива. Тот поведал ему странную историю о том, что какое-то время назад, когда г-н Тарасов все еще был в составе Семьи, с общего счета стали пропадать мелкие суммы денег, улетающие буквально в никуда. Ерохина всегда забавляло то, что хоть и мафиозные кланы были разные, внутренние распорядки и привычки у них были одинаковые. Как только Тарасов, провинившийся по какому-то важному делу, ушел из Локомотива, воровство прекратилось. Обвинять его не стали: в то время были убиты еще несколько железнодорожников, но счет расформировали на пару крупных для безопасности. Было еще несколько человек, которых Ерохин нанял. Они помогли собрать важные материалы, а иногда и следили за посредниками Бесфамильной и Селихова. Александр чувствовал неиссякаемый азарт, но рассказывать Артему ничего не стал, не сделав ни одного намека даже тогда, когда догадывался, где мог быть Игорь. Ресурсов на всю эту детективную историю было потрачено немало, — как и человеческих, так и денежных, — но Ерохин ни о чем не жалел. Ему нравилась такая работа. — Ну, — задумчиво произнес Александр, — это простое везение. — Он улыбнулся. У Саши задергался глаз. — Не верю в это, — ответил Кокорин, трогая пальцем лезвие ножа. — Скажу откровенно: ты никогда мне не нравился. Еще с тех пор, когда был психологом Кристины. Ерохин замер. Это имя, которое пробуждало в нем теплые воспоминания, он не слышал уже очень давно. На секунду ему показалось, что комната наполнилась ароматом ее любимых духов, которые она использовала каждый день, потому что это был подарок Артема. — Причем здесь Кристина? — Она ведь всегда тебе нравилась. Твои взгляды были за километр видны, — ответил Кокорин, убирая нож. — Это она каждый раз помогала тебе, а не ты ей. — На сеансах у нас строились отношения в форме врач-пациент. — А вне их? — Какая разница? — недоумевал Ерохин. Саша поджал губы. Он и сам не понимал, почему вдруг заговорил о Кристине. Видимо, усталость сказывается настолько, что он готов зацепиться за любую возможность вывести кого-нибудь из себя. Раньше жертвой всегда был Федя, но в свете последних событий словесные перепалки между ними становились не такими… насыщенными. Они больше напоминали игру «Ты сейчас до того договоришься, что я заткну тебя поцелуем». Наверное, Саше не хватало чего-то, во что можно было выплеснуть негатив. — Прежде, чем цепляться ко мне, разберись с тем, что происходит у тебя в голове, — беззлобно посоветовал Ерохин. — Вам со Смоловым станет гораздо проще от этого. — А причем тут Федя? Александр не ответил, лишь многозначительно пожал плечами. Он поднялся из-за стола, за которым читал, и оставил Кокорина в абсолютной тишине. Саша выругался, воткнув нож в лакированную поверхность. Сейчас его совершено не волновало то, что он испортил чужую мебель. В голове был ворох мыслей, но самая важная красным цветом выделялась на фоне остальных и раздражала. В зал вошел Смолов. Он подкрался к Кокорину сзади, желая немного поребячиться, но тот среагировал мгновенно, приставив острие ножа к чужому горлу. — Полегче! — растерялся Федя. Саша нахмурился. Он рассматривал черты лица и эти пухлые губы, которые хотелось сдуть до сморщенного шарика. Наверное, если бы Смолов был страшнее, он бы не влюбился в него; наверное, если бы характер у него был хуже, он бы не влюбился в него; наверное, если бы он был слабее, Саша бы не влюбился… В голове вновь вспыхнула та-самая-красная-мысль. Кокорин застонал. — Что-то не так? — взволнованно спросил Федя, сглатывая. Острое лезвие все еще касалось его кожи. — Смолов! — слишком резко произнес Саша, испугавшись собственного голоса. Он прочистил горло и убрал нож, решив: сейчас или никогда. — Я весь во внимании. — Скажи мне честно, — он прикусил губу, разволновавшись. Ему до отвратительных бабочек в животе не хотелось продолжать вопрос, ответ на который его беспокоил. — Скажи мне… — Кто твой друг, и я скажу, кто ты? Саша оторопел и состроил такое выражение лица, вопрошающее: «Ты дурак?» — Ты дурак? Смолов улыбнулся, пожимая плечами. — Возможно. Кокорин вздохнул, проводя рукой по лицу. Он дал себе минутную передышку и, собравшись с силами, наконец, произнес: — Скажи честно, мы встречаемся? В зале воцарилась такая давящая тишина, что захотелось ее чем-нибудь разбавить, будь то звуком разбивающейся посуды или завыванием морозного ветра. Федя был крайне удивлен, и Саша не понимал, что ему делать дальше. Он почувствовал себя полным идиотом и уже пожалел, что не умеет держать свои мысли при себе, а язык — за зубами. — Забудь, — резко произнес он, когда пауза слишком затянулась. — Я зря спросил. — Нет, — тут же поспешил Федя, — не зря. Меня тоже интересовал этот вопрос. Кокорин смутился, ровно как и мужчина перед ним. Господи, да они похожи на каких-то школьников, которые в первый раз признаются друг другу в любви. — И… что? — тихо спросил Саша. — Если ты… если ты хочешь, то да. Да, мы можем начать встре… Дальше ему договорить не удалось, потому что Кокорин притянул его к себе, целуя. Они не делали этого уже слишком давно, поэтому настолько интимные вещи вызывали внутри еще больше эмоций, чем раньше. Федя ответил на поцелуй и запустил руку в чужие волосы, сжимая и немного оттягивая. Он грубо прикусил чужую губу и всосал ее в рот, слыша довольный тихий полустон. Теперь Сашу ничего не волновало.***
Утром следующего дня был составлен план дальнейших действий, в котором они грамотно сыграют на эффекте неожиданности.