Враг (Сломанные)

      Горло сдавливает спазм, не давая вырваться ни звуку, и это вовсе не слёзы. Что-то другое. Ненависть?       Со звериным рыком впиваюсь зубами в руку, удерживающую меня, и чувствую на языке металлический привкус крови. Над головой чей-то крик и сдавленные маты. Кто это? Миха или Стас?       Хватка ослабевает всего на несколько секунд, и следом, почти тут же — увесистый удар в лицо. Чужой кулак мажет по скуле, и удар отдаётся тупой болью. — Тварь! — ненавистно шипят мне почти в ухо и вжимают в кровать сильнее. — Да я тебя сейчас размажу тут!       Выгибаюсь из последних сил, стараясь скинуть с себя груз из чужого тела, и неожиданно у меня получается. То ли парни растерялись от такого напора, то ли у меня открылось второе дыхание. Наплевав на боль в боку и опухшую руку, выворачиваюсь, оказываясь лежащим на спине, и что есть силы луплю ногами, не разбирая куда, царапаюсь как девчонка, но сейчас мне реально похрен, как это выглядит. Где-то в подсознании мелькает мысль, что, возможно, я не доживу до утра, и я надеюсь только на то, что присутствующие в этой комнате — изверги, но не убийцы. Тут же всплывает давно забытое Лексово «сдохни». Предательский разум очень не вовремя подкидывает воспоминания о нашей последней встрече, ещё до того, как в квартиру пришла эта девица, и я, замешкавшись всего на пару секунд, отхватываю по голове с такой силой, что темнеет в глазах. Чёртов Лекс! — Да держи ты его! — Васька стоит на расстоянии и только подаёт команды парням. — Вы чё, дебилы, задохлика скрутить не можете?! — Вась, не пизди, а? Он мне, блять, руку прокусил и в морду заехал! — Нихуя твоей морде не будет! Первый раз что ли по ебалу получаешь? Утихомирьте уже его!       Ещё пытаюсь бороться, но голова кружится так, как будто я дёрнул пол-литра за раз и в одно лицо, и тошнит нечеловечески. Разлепляю потрескавшиеся губы и чужим, хриплым и скрипучим голосом выплёвываю в ту сторону, где по моим предположениям стоит Васька: — А сам что, ссышь ручки замарать? Только сколько не командуй, шестёркой был, шестёркой и сдохнешь…       Удар в лицо, и тёплая струйка крови по подбородку из рассечённой губы. Пробую языком зубы — вроде целы. — Ну, всё! Ты меня достал! — Васька подходит ближе и, сжимая горлышко пивной бутылки, с размаху лупит ею об край стола, оставаясь с зажатым в пальцах огрызком, сверкающим острыми краями. — На живот его!       Парни удваивают усилия и опять утыкают меня лицом в покрывало, а я и не сопротивляюсь почти. Силы на исходе, всё потрачено на такую короткую и в принципе бессмысленную борьбу. В голове всё ещё звон, на языке противный привкус своей и чужой крови, рука простреливает болью под грубыми, сжимающими запястье пальцами. — Ты чё, Вась?! — в голосе одного из парней тревога, похоже, что не совсем мозги пропил и соображает немного. — Я на такое не подписывался! — Не трясись, Мих, убивать его никто не собирается. Только красоту подправим, — Васька делает ещё шаг и одним махом усаживается мне на ноги, придавливая ещё и своим весом. — А если сдаст? — Не ной, Мишань, как девка, ей богу! Всё схвачено. Завтра машинка подъедет и укатит наша Принцесса в тёплые края радовать своей попкой богатых дяденек. — Васька наклоняется и, дыхнув перегаром, шепчет мне прямо в ухо. — Радуйся, что мне за тебя бабла согласны отвалить, а то я бы с рожи твоей смазливой начал.       И не успевает он выровняться, как я чувствую лёгкое жжение в районе лопатки. Ожидаемой адской боли нет, наверное мозг просто блокирует её, только горячо стало невыносимо и тошнить начало сильнее. Сжимаю окровавленными зубами ткань, чтобы не закричать, ещё больше раздирая разбитую губу. Я выдержу! — Вот так… — Васька вдавливает в кожу острый край бутылки, выводя только ему известные линии, а я с ужасом чувствую, как по рёбрам стекают тёплые струйки. Лопатки, спина, поясница.        Уже почти теряя сознание, чувствую, как один из удерживающих неожиданно отпускает меня и, метнувшись куда-то в сторону, начинает яростно опустошать свой желудок. — Слабак… — недовольно тянет Васька и наконец-то слезает с меня. — Красота. Скажи, Стас? — Ты больной, Васёк… Если какая хуйня случится, меня тут не было. Понял? — Всё будет в ажуре. — И Волку тоже передай. Если что, я вас не знаю. Мне нахер не нужны проблемы. — А ты когда соглашался на дело, о проблемах не думал? — Так я думал… — Что ты думал? Мы его трахать собирались! Или ты думаешь, что раз групповуха, то не статья? — Я просто… — Не нужно мне тут просто! Поздно пить боржоми, когда почки отказали. Стас. Ты знал, куда шёл. — Всё норм, Вась. — Вот и славно.       Меня отпускают вовсе, и я неожиданно чувствую прохладный воздух, коснувшийся разгорячённой, мокрой спины. Кажется, кто-то вышел… Или вошёл? При попытке поднять голову, мой организм подводит меня полностью, и я ныряю в глухую, бесчувственную темноту.

***

POV Лекс       Сквозь замызганное окошко смотрю в коридор приёмной, где уже второй час, вся в слезах, сидит Вера Золотарёва. Не выдержав и минуты, отвожу взгляд, потому что самому в пору завыть.       Вторые сутки я не знаю где он, с кем он и жив ли он вообще. И вот как раз последний пункт заставляет замирать всё внутри и время от времени заталкивать в себя подальше неприятный давящий комок. Ну вот что за человек? Второй раз сваливает от меня и второй раз так, что я охреневаю просто, а на голове явно добавляется седых волос. — Я ребят на ноги ещё вчера поднял, как только ты позвонил, — крёстный откидывается в кресле и смотрит устало. — Но всё же надеялся, что он сам придет. Мало ли. Дело молодое: гулянки, девушки. — Я буду рад, если он действительно где-нибудь с девушкой, — выдавливаю из себя и понимаю, что согласен даже на такое, лишь бы всё нормально. — Лёш, учитывая прошлый раз… — Я понимаю. — Вот и я понимаю. Кстати, мне ребята отзвонились. Те мрази, что сели, тут скорей всего не при чём. Никаких свиданий в ближайшие недели у них не было, вряд ли… — Это не показатель. Могли заранее… Чтобы отомстить. — Могли. Не спорю, Лёш. — Я его убью нахрен! — Кого? — Золотарёва! Пусть только явится! Что за привычка вечно во всякую хуйню влезать?! — тут же понимаю, что вырвалось, и виновато смотрю на крёстного. — Прости. — Ничего…       В кармане надрывно начинает орать телефон, и я краем глаза вижу, как в коридоре подрывается со стула тётя Вера. Услышала. Надеется. — Да! — отвечаю слишком грубо. — Волк, ты? — на том конце дышат тяжело и как-то обеспокоенно. — Я, — смотрю ещё раз на номер звонящего. — Миха, что случилось? — Волк, я в такие игры не играю! Одно дело травку толкать малолеткам, а другое дело людей похищать и уродовать. — Ты о чём? — чувствую, как внутри всё холодеет. — О пацане этом, белобрысом. Может у вас и есть с ним какие счёты, но это ваше, личное. Если он тебе чем насолил, так разберись сам, а не чужими руками. Я на такое не подписывался! — Мих, успокойся, — выговариваю чуть ли не по слогам, а у самого волосы на затылке шевелятся. — Где ты? — У Васька мы! — Дома? — В деревне, дом тут старый у него. — Кто с тобой там, кроме Васи? — Стас и этот… — Дима? — вижу, как тут же встаёт с кресла крёстный при звуках знакомого имени. — Да, вроде… Белобрысый, в общем. Худой такой. Васька сказал… — Мих, потом. Адрес назови! — То есть? Васька тебе не сказал? — Миша, просто назови мне адрес и жди там. И ещё… Ваське ни слова. — Хорошо… — дрожащим голосом диктует адрес, а я пишу на листке от какого-то документа, который первым попался под руки. — И ещё, Миш, с этой минуты за пацана ты отвечаешь, пока я не приеду. Понял? — Волк, так там это… Уже… — Он жив? — слова царапают горло, как стеклом. — Ещё да… — Миха, если он не доживёт до моего приезда, ты труп. Уяснил? — Д-да… Сбрасываю вызов одновременно с тем, как крёстный хватается за телефон. Как в тумане слышу, как он вызывает бригаду. Смотрю, как накидывает себе на плечи куртку и берёт ключи. — Я с вами, — стряхиваю с себя оцепенение. — Лёш, останься. — Я не могу. Ты же понимаешь. Я должен. — Только без самоуправства. Обещаешь? — Угу. — Обещаешь?! — Да! Обещаю. — Тогда поехали.