Тайлер из воскресенья

Они попрощались с полицейским, и Тайлер наконец-то вылез из своего укрытия, разминая затекшее тело. — Спасибо большое. Ты все записал? — Да, — пыхтит Джозеф, потягиваясь. В этот момент у него задирается футболка, оголяя его живот. Джош сам не замечает, как его глаза скользят по телу младшего. Про себя он отмечает, что тот действительно пополнел. Еще килограмм пятнадцать, и он будет походить на здорового человека. Брендон тем временем стоит у окна и жадно всасывает дым уже пятой по счету сигареты. — Даллон Уикс… — хмуро протягивает слова он и резким движением тушит бычок. — Фамилия какая-то знакомая. Ты его знаешь? — спрашивает Дан, отрывая взгляд от Джозефа. — Конечно, знаю. Это младший брат того парня, с которым я встречался в старшей школе. Он меня на наркотики и подсадил. И сам откинулся от передоза. Мелкий же посчитал, что виноват во всем я. Даже на похороны не пустил. Еще он мне в лицо плюнул, но это уже другая история. — Неужели этот придурок хранил злобу все эти годы? — Без понятия. Но надо к нему в гости наведаться, — он делает небольшую паузу, а затем задумчиво продолжает, — слушай, а это случаем не тот парень, который матери твоей помогал с моей мамой? — Возможно. Я могу спросить его фамилию. Но, по-моему, его имя было Даллон. В любом случае, мне надо сейчас сообщить родителям, что с Тайлером все в порядке и завтра мы поедем домой. Джош возится с телефоном и после недолгого разговора, он диктует адрес, который Брендон записывает на первом попавшемся ему листке бумаги. — Это довольно опасный район. И очень бедный, — выносит вердикт Ури, сверля взглядом надпись. — Тебе нужна помощь в том, чтобы набить ему ебало? — Да не собираюсь я ему ебало бить. Все можно решить разговором. Может быть, он просто запутавшийся мальчик. — Как знаешь. — Ладно, мне надо собраться с мыслями, поэтому если понадоблюсь — буду в библиотеке. Джош кивает головой и взглядом ищет Тайлера, который успел куда-то деться за один разговор. И обнаруживает его на привычном месте. На окне. Джозеф подобен птице, которая заперта в клетке и все сидит у двери, надеясь, что когда-нибудь сможет упорхнуть на волю. От этих мыслей Джошу стало еще печальнее, потому что он осознает одну неожиданную вещь и в себе, и в Тайлере: они довольно близки по духу. Оба проживают свои жизни в клетках. Если Дан заперт в этом городке вместе с семьей и пациентами, которых ему периодически подсовывают, то Джозеф же живет от одного психиатра до другого, лишенный какой-либо свободы. Наверно, поэтому он всегда держит окно открытым. — Сегодня такой красивый закат. Я хочу прогуляться вдоль берега. Ты же не против? — тихо, как шуршание осенней листвы, подает голос младший. — Нет, не против. Но только… можно с тобой? — Ты переживаешь, что я встречусь с тем странным человеком, которого ты видел утром? — догадывается он. Да, переживает. Но Джош не скажет об этом, чтобы лишний раз не беспокоить вечно томящийся в тревоге рассудок Тайлера. — Я просто тоже хочу прогуляться. Джозеф ничего не отвечает, и Дан принимает это молчание за положительный ответ. Они вышли на улицу. Ожидаемый закат закрыли высокие кроны еловых деревьев, давая обзор лишь только на кусочек порозовевшего неба. — Как ты понял, что сегодня красивый закат. Его же нихера не видно? — Это наш последний день здесь. Давай поспешим, — смотря в глаза Дана, он делает пару шагов назад с легкой, по-мальчишечьи озорной улыбкой. Тихий смешок — и он срывается с места, начинает бежать по ветвистой тропинке к берегу. Джош бежит следом: сквозь ветки хвойных деревьев, сквозь пение соловьев, сквозь поваленные деревья и сквозь чувство трепета, появившееся из ниоткуда. Силуэт Джозефа ловко огибает стволы, даже не запинаясь. Кажется, что его ноги и вовсе не касаются земли, что выглядит крайне противоестественно, учитывая, насколько этот человек неуклюжий. Но лес — это его дом. Настоящий дом. И в какой бы чаще Тайлер не оказался, он в ней прекрасно ориентируется. Когда лес заканчивается, Джош останавливается, щурясь от резкого яркого света. Шум моря обволакивает пространство, лаская румяный солнечный диск в своей синеве, а волны лениво набегают на пляж, оставляя за собой сгустки соленой пены. Джозеф быстро скидывает с себя обувь и бежит навстречу морю, как к старому другу. И как только он подбегает, его босые ноги сразу же обнимает подобравшаяся к берегу волна. Он с минуту просто стоит, смотря в горизонт. А Джош готов поспорить, что это самое красивое, что он когда-либо видел в своей жизни. Он сам не замечает, как притягивается к нему. Пусть Дан всегда и считал Тайлера очень слабым существом (именно существом, потому что такой тип людей нельзя приравнивать к людям: они слишком прекрасны для человеческого рода), сейчас он понимает, насколько ошибался в нем. Он будто и есть лес. Он будто и есть море. Старший не успевает среагировать на неожиданно накатившуюся волну, и та накрывает его ноги до щиколоток. — Блядство какое! Мои кроссовки! — бранится тот и резко отпрыгивает в сторону. Тайлер оборачивается и непонимающе смотрит на Джоша, а затем спускается взглядом вниз. Промокшая обувь звонко похлюпывает. Полоса влаги на щиколотках превратилась в ровную, почерневшую линию. И на его лице появляется улыбка. Не та улыбка, которую он корчит, чтобы не казаться безэмоциональным куском булыжника, а та, которой улыбаются дорогим сердцу людям. И сколько же нежности таится в этих растянувшихся губах? Но Дан чувствует себя придурком, который испортил весь момент, поэтому он оторопело отводит взгляд. — Ну как тебе? — спрашивает Джозеф, кивая на тонущий в море солнечный диск. — Красиво, — отвечает Джош, смотря на Тайлера. — Ты можешь снять обувь и тоже постоять в море. Дану это предложение кажется довольно абсурдным, но ботинки все равно промокли, так что — почему бы и нет? — А вода холодная? Тайлер наклоняется, аккуратно зачерпывает руками жидкость и немного отпивает. — Нет. — Это ты так воду проверяешь? Ну что, вкусно? Наверно, вкуснее, чем моя яичница. Джозеф смущенно улыбается, обтирая влажные губы о рукав толстовки. — Я просто хочу, чтобы море стало частью меня. Я хочу увезти его с собой домой. У нас в Колумбусе нет моря. Я понимаю, что ты привык его видеть каждый день: чувствовать этот соленый воздух, как только приоткрываешь окно, внимать крикам чаек. Джош понимает. Когда человек говорит о том, что ему важно, он словно расцветает. И голос звучит иначе, и глаза сверкают ярче. Такие рассказы можно слушать бесконечно. Поэтому единственное, что Дан сейчас хочет, так это чтобы Джозеф не замолкал и он спрашивает, почему для него это настолько важно. Как только новая волна подползает, Тайлер сразу же с размахом пинает ее, пуская след из капель в воздух. — Видишь? — Что? Он еще раз повторяет это движение. — Ты просто пинаешь воду. — Да, но посмотри на то, что остается на ветру. — Ну да. Брызги. — Приглядись внимательнее. Джош скидывает обувь и осторожно заходит в воду, становясь рядом с Тайлером, и тот еще раз делает пинок. Теперь Джош видит. Словно время затормаживается. В эти несколько секунд капли застревают в красноте облаков, наполняются желтыми солнечными лучами, светятся изнутри и проваливаются в морскую синеву, погасая. — Видишь? — Кажется, да. — Это напоминает жизнь, не правда ли? Мы рождаемся, живем в семьях, затем нас резко выбрасывает, и начинается новый этап. Когда все, что ты знаешь, все, кого ты любишь — рассыпаются в воздухе. Приходит то самое золотое время. Когда чувство свободы пронизывает каждую клетку тела. А затем, опять возвращаешься в море… — Джозеф ложится на спину, когда подступает новая волна. — Ты возвращаешься туда, откуда ты пришел. Из ниоткуда. Когда-то тебя не существовало, и в один момент ты опять перестаешь существовать. И это всего-то миг. Нам кажется, что мы проживаем долгую жизнь и что время течет так медленно. Но спроси у вековых деревьев: «долга ли моя жизнь?» Если бы они умели смеяться, уверен, они бы посмеялись. Потому что наши жизни коротки и ничтожны. Да, наши жизни сейчас «в воздухе». У некоторых жизни подобны каплям на рассвете. В какой-то момент они загораются, обретая собственное свечение. А некоторые жизни напоминают капли ночью. Их очень трудно заметить. Они некрасивы и уродливы. В море столько много глубины. И оно живет в гармонии с внешним миром. Оно выращивает рыб, которых едят люди. Если отфильтровать воду — ее можно пить. Оно дарует жизнь, но также море может ее и отнять. Например, потопить корабль. Или же целый город, если оно этого захочет. Это могущественное создание. Поэтому оно мне так дорого. Когда ты плывешь, объятый морской водой, или просто в нем стоишь, ты на какое-то время являешься его частью. Частью чего-то великого. — И к каким каплям ты себя относишь? — произносит Джош, все еще находясь в обдумывании и легком восторге от того, что сказал Тайлер. — Я не знаю, — отвечает он. — Наверно, ночь. — Вот именно, что не знаешь. И при этом ты хочешь поскорее завершить свой полет. Если жизнь только началась и ты не знаешь, какой она будет, в чем смысл ее заканчивать раньше положенного времени? — Может, это моя судьба. Некоторым людям судьба — разбиться в автокатастрофе, когда они еще дети. — Они же не сами в автокатастрофу полезли. — Я не знаю, Джош. Не знаю, — он отчаянно зарывает свои руки во влажные волосы, качая при этом головой. — Так это не работает. — П-посмотри на меня? Разве во мне хоть что-то работает правильно? — Тайлер, уже будучи промокшим до последней нитки, привстает и разводит руки в сторону, дрожа от холода и от подступающей к горлу паники. — Я весь какой-то неправильный. Все во мне не так. Это бывает с л-л-лишними людьми. — Для меня — с тобой все нормально. Ты не лишний человек. Если ты для кого-то важен, ты, блять, не лишний. — Ну хорошо. И для кого я важен? — с раздражением в голосе говорит Тайлер. — Для меня, придурок, — Джош пытается вложить в слова как можно больше заботы. Дан ожидал увидеть все что угодно, но только не недоверие в глазах Джозефа. — Ты серьезно, Джош? Я вот по-твоему совсем глухой и тупой? Ты думаешь, я не слышал то, что ты говоришь обо мне? С родителями, с Брендоном. О том, как я тебя достал, о том, какой я ничтожный, о том, что я пизданутый. Зачем ты мне говоришь все эти вещи. Зачем? Я пытался создать себе образ в голове. Джош, которому не все равно на меня, — он начинает с силой шкрябать ногтями руки. Джош это сразу же замечает и просто падает коленями в воду, хватая его за кисти. — Тайлер, что ты блять с собой делаешь? Зачем? — Утопись я прямо сейчас, тебе было бы все равно. Всем было бы все равно. Тебе нужны т-только деньги! — Он пытается закрыть ладонями лицо, но Джош их крепко держит. Младший поднимает глаза. Горящие глаза. Глаза, полные отчаяния. Глаза полные слез. Джошу физически больно смотреть на это. Не только потому что Тайлер пытается вырваться, шкрябая ногтями его кожу. Но — и боль в сердце. Будто что-то внутри рвется, разрывается, бьется, ударяется, ломается. И грудь переполнена каким-то великим чувством, которое нельзя обуздать. И оно рвется наружу, как дикий зверь рвется из клетки. — Ну вот что ты себе выдумал? Да, поначалу я так реагировал и так думал. Но люди меняются. Все меняется. — Он берет его ладонь в свою, сжимая и прислоняет к щеке. Холодную. Мокрую. Дрожащую. — Ты лжешь, — шипит младший и выдергивает свои руки из ладоней Джоша, собираясь бежать. Но Дан сильнее. У Дана быстрее реакция. Тайлер предпринимает попытку быстро встать, и старший тут же валит его обратно в воду. Младший прерывисто дышит под весом Дана. Он предпринимает слабые попытки отпихнуть его от себя. — Отпусти меня. Пожалуйста. — Слова тихо и устало выползают из его рта. — Нет, не в этот раз, — говорит Джош. Казалось, мир вокруг замер и время остановилось. Все звуки заглушились. Куда-то пропали… И вдруг эту тишину разрывает грохот, похожий на выстрелы. — Это, блять, что сейчас было?! — выкрикивает Джош, вскакивая с места. И замирает, вслушиваясь, но ничего дальше не следует. — Т-т-т-ты это с-с-слышал? — испуганно выпаливает Тайлер, пытаясь встать. Джош быстро оглядывается. — Блять, это гребанные выстрелы! Какого хера тут происходит?! — Он, сам того не осознавая, хватает Тайлера за руку. И отпускать не собирается. — Бежим! — Он из последних сил тянет за собой Джоша, и они срываются с места. Разумеется, про обувь забыли. Спустя минуту они добегают до дома и вваливаются в коридор. Дверь захлопывается с грохотом. Руки разъединяются. На шум тут же чуть ли не летит по лестнице Брендон, в итоге с гулким хлопком сваливаясь с последней ступеньки. — Вы это слышали?! — кричит он, не обращая внимания на то, что сейчас лежит на полу. — Да слышали мы! Это какого хуя здесь происходит?! — Быстро собираемся. Предлагаю забить хер на все вещи и садиться в машину. — Прям босиком и поедем, — Джош указывает на свои ноги и на ноги Джозефа, лишь в этот момент замечая, насколько сильно младшего трясет. Руки дрожат. Ноги дрожат. Еще и весь промокший. И Дан понимает, что в любой момент Тайлера может охватить паническая атака. Но сейчас не до этого. — Ты, блять, серьезно сейчас? А вдруг эта херня за нами придет? — Брендон подходит к окну и резким движением оттягивает жалюзи, проверяя обстановку вокруг. — А вдруг это просто охотник? Или что-то упало, — предполагает Джош, в первую очередь пытаясь этой теорией успокоить младшего. — Здесь не охотничьи угодья. Вполне вероятно, что какой-то придурок приехал сюда дичь ловить. Не знаю как ты, но я не хочу закончить свою жизнь как те тупые персонажи из фильмов. Учитывая, что возможно, здесь где-то рыщет маньяк. — Вы пока идите, а я заберу вещи Тайлера. Меня родители прибьют, если мы без них приедем. — Ладно, у тебя есть две минуты. Тайлер, помоги закрыть и зашторить все окна, — тараторит Брендон и друзья разбегаются по всему дому. Они быстро собрались, покидали вещи в машину и двинулись к трассе. Не успели они выехать за пределы поместья, как увидели полицейскую машину с выбитыми стеклами. — Блять! — взвизгнул Брендон, давя что есть силы, на газ. — Может, стоить вызвать полицию?! — даже Тайлер начинает кричать, из-за чего собака от ужаса забивается под сиденье. — Какая, нахуй, полиция?! Сами разберутся! — орет Джош. — Вдруг… там… кто-то умирает… — задыхается Джозеф. Все ясно. У него началась паническая атака. — Тише, тише. Ладно, Брендон, вызови полицию. Друг так и делает. После короткого разговора по телефону, где перепуганный Ури пытался хоть как-то собрать мысли в кучу, уже даже позабыв адрес, человек на другом проводе сообщил, что скоро полиция приедет. А Дан тем временем пытался как-то успокоить побелевшего Джозефа, которого будто бы током колотит. Он притягивает ноги к себе, обнимая их. Его дрожащие губы прерывисто всасывают и выплевывают воздух. А руки, живя своей жизнью, трясясь, мечутся в разные стороны. Джош старательно нашептывает о благополучном будущем, что все нормально и там просто стоит машина, ничего страшного. Но Тайлер будто бы не слышит его и резко отталкивает от себя ногой. — П- п-перестань, перестань, перестань, — повторяет он то ли себе, то ли старшему. Машина мчится с высокой скоростью, подлетая на кочках. И только когда они оказываются за многие километры, Брендон сбавляет скорость и останавливается у магазина, чтобы сбегать за сигаретами. Благодаря снотворному и большой дозе успокоительного Тайлера перестало трясти, поэтому он просто молчит и всячески игнорирует окружающих. Собака же легла к нему на колени, как к самому тихому и спокойному человеку в этой машине. — Почему мы остановились, вдруг нас преследуют? — тихо говорит Тайлер, когда Ури возвращается в машину. — Ну живые же еще, — пыхтит тот, пытаясь запихнуть блок сигарет в бардачок, и натыкается взглядом на письмо из картины. Он берет его в руки и вертит из стороны в сторону. — Ты уверен, что это хорошая идея — читать его сейчас? — с подозрением спрашивает Дан. — Не уверен, поэтому прочитай сначала ты. Скажи, стоит ли мне это сейчас знать то, что там написано в данный период времени, — Брендон осторожно передает конверт Джошу и давит на газ. Старший слегка удивляется такому поведению друга, ведь он ожидал, что тот сам его прочитает. Но Ури бережно относится к своему ментальному здоровью, чтобы снова не скатиться в тот кромешный ад, где волновала его лишь только новая доза. Он распаковывает помятое письмо. Написано оно аккуратным, красивым почерком. Но чем дальше Джош его читал, тем больше хотел его сжечь. Брендон никогда его не должен увидеть. «Дорогой Брендон, мой сын. Ты был прекрасным человеком, так я думала, когда ты был маленьким. Я на тебя рассчитывала. Отец рассчитывал. Но ты всех подвел. Ты опозорил всю семью перед моими друзьями, перед друзьями отца. Ты просто жалкий наркоман. Когда я тебя видела, я хотела рыдать от разочарования. Я надеялась, что Бойд тебе вправит мозги. Но ты оставался все тем же идиотом. Я ждала момента, когда он тебя наконец придушит. Надеюсь, что ты уедешь очень и очень далеко. Прощай». — Джош, что у тебя с лицом? Что там написано? — Брендон хмурым взглядом смотрит на друга в зеркале заднего вида. — Никогда его не читай. — Дай мне письмо. — Поверь, не надо. Брендон ударяет по тормозам. Джош влетает в переднее сиденье. В этот момент Ури выхватывает у него письмо. Дан кричит, что тот совсем охуел, и он мог сломать себе нос. — Ну не сломал же, — хныкает Брендон и разворачивает письмо. Сердце учащено бьется в груди, вот-вот непременно готовое сорваться, провалится. Где-то в глотке застрял вдох, который он не может из себя выдавить. Все смолкает. Сейчас есть только он, письмо, строчки и чуть пострадавшая сигарета. Он быстро пробегается по буквам, аккуратно стараясь не впускать их смысл в разум. Почерк очень похож на почерк матери. Но он просто похож. Это не он. И Ури пытается откопать в себе правду. Действительно ли это не ее строки, а кого-то другого? Может тот просто не хочет, чтобы они принадлежали ей. Он морщится, когда натыкается на строчку «жалкий наркоман», действие которой подобно перцу чилли: от нее краснеют уши, щеки, а соленая жидкость потихоньку скапливается в уголках глаз. Но именно буква «ж» и подводит того, кто написал. Маленькие кусочки надежды от разрушенного пазла мерцают в чертогах мыслей. Он вспоминает про напоминающие записки, которые оставляла ему Грейс, прикрепив на холодильник в тяжелые времена, когда тот не выходил из комнаты и не хотел никого видеть. Она это понимала и старалась заботиться так, как могла. Брендон их брал с собой, чтобы не забыть то, что что она написала. Иногда это «визит к врачу», «принятие лекарств» или о том, чтобы он просто старался оставаться в порядке. Сейчас Ури их носит, чтобы не забывать, что она все еще вместе с ним. Что она все еще заботится. Пусть ее и нет больше на белом свете, но она живет в бумажнике и течет в крови Брендона. И он быстро открывает бумажник в поисках записок, в которых есть буква «ж». И находит. «Жратва в мультиварке. Тебе понравится :)» и «Не забывай жить». Он улыбается краем губ, попутно сверяя «ж» на письме и на записках. Да, все складывается. Она всегда писала эту букву, перечеркивая ее по центру, а не как обычно пишут люди, когда она напоминает слитые две буквы «и». Все строки резко проваливаются, уходя из рук. Прочь. В окно. Остается только холодная ненависть. Потому что Ури догадывается, кто же настоящий автор. — Ты нахуя это выкинул? И нахуя ты мне дал это? — с раздражением выплевывает Джош потирая больную щеку. — А знаешь, ты прав, не стоит мне это читать. Вот я и не читал. Просто выкинул, — Брендон изо всех сил старается произносить слова легко, чтобы они не заражались той холодной яростью. Чтобы все звучало так, будто ничего не произошло. — Зачем тогда на него пялился? — Просто так. Решал, читать мне или нет. Но вспомнив твое выражение лица, я передумал. — Ты ебанутый. Просто на голову отбитый. — И я тебя тоже люблю.