Научи меня убивать

      Рик искренне пожалел, что пиво не попало в не то горло и он не сдох на месте сразу же, как только услышал признание. — С-со мной такое впервые… Хотелось бежать отсюда сломя голову, но вместо этого Рик, откашлявшись, спросил со всей серьезностью, на которую только был способен: — Откуда ты можешь знать, что влюблена, если у тебя это впервые? — Потому что я так чувствую… Вытерев мокрые руки о полотенце, Марти повернулась к нему и прошептала, прижав ладонь к левой стороне груди: — У меня здесь раньше было пусто, а теперь нет. Так хорошо… Все стало только хуже. У Рика буквально пошел мороз по коже, когда он посмотрел девчонке в глаза — похоже, та искренне верила в то, что говорила… Нет-нет-нет! Ни за что на свете! Зачем, зачем она это сказала?! — Что ж, я рад, что у тебя больше нет проблем с сердцем, — чувствуя, как бешено колотится пульс в висках, он с грохотом отодвинул стул. — Но это еще ни о чем не говорит. Я, пожалуй, пойду… на миссию! И, выбежав в другую комнату, он с разбегу запрыгнул в спасительный портал. И оказался старик не на миссии, а в не менее спасительном кабаке, ведь переварить все мысли, обуревающие его, на трезвую голову было совершенно невозможно…

***

      Наверное, для учителя такое поведение было недопустимо, но Рику на все стало плевать. Он больше не мог, и все. Практически все свое время он проводил либо на миссиях, либо в пьянках, редко появляясь дома. Марти постоянно торчала в квартире одна, тренируясь без помощи, насколько хватало сил, и хоть это было нечестно с его стороны, для ее же блага наемнику стоило держаться подальше. Потому что всего одна дурацкая фраза, сказанная глупой девчонкой, породила в его душе целый клубок порочных надежд, которые, по-хорошему, стоило бы засунуть самому себе туда, где солнце не светит, и ни в коем случае не вынимать обратно! Разве мог он, старый хрен, позволить себе… нет, никогда. Никогда, и точка! Рик никогда не посмел бы проявить открыто свои ненормальные чувства. Никогда не стал бы приставать к Марти, зная, что получит за это вполне заслуженные отвращение и ненависть — но что теперь, когда она сказала, что… Любит? Да быть не может! Наверняка она спутала это чувство с каким-то другим — но ему уже давным-давно не шестнадцать, и уж он обманываться не станет точно. Обучение больше не имело смысла. Какое там, когда даже взгляд на собственную ученицу причиняет столько боли?       У него уже были варианты, как можно решить эту проблему, а пока — после трех бессонных ночей, которые он вытянул только на энергетических таблетках, нетвердо стоя на собственных ногах и распространяя за километр перегар от виски, Санчез телепортировался в свою квартиру. В Цитадели уже наступила ночь. Первым, что он почувствовал, пройдя через дыру, был маслянистый запах оружейной смазки. Мартина спала, сжавшись в комок, на диване, нежно обнимая винтовку. Не свою — его. — Вот ведь ненормальная, — ругнулся Рик сквозь зубы. — Надеюсь, она не заряжена… Попытка аккуратно вытащить винтовку из-под щеки девочки провалилась. Медленно сев, она вздохнула и принялась растирать кулаками глаза — припухшие и красные. И явно не от сна. Демонстративно аккуратно сложив оружие в чехол, стоявший на полу, Рик вдохнул и выдохнул, понимая, что серьезного разговора избежать не получится. — Что с тобой такое творится? Марти ничего не ответила, буравя его не по возрасту тяжелым взглядом ореховых глаз, в которых все еще стояли слезы. — Оставь это, — наемник опустился перед диваном на корточки, почти умоляюще глядя на нее снизу вверх. — Ты просто выдумала себе невесть чего, и тебе же будет лучше, если… Она даже не дала ему договорить — просто дернула за воротник водолазки, притягивая к себе, и поцеловала. Поцеловала… Рику захотелось ударить ее. Надавать пощечин, лупить, пока вся дурь не выйдет из головы и чем скорее, тем лучше, но вместо этого он только оттолкнул Марти от себя и крикнул, вытирая рот рукавом: — Идиотка! Ты что, с ума сошла? Какого хуя ты творишь?! Удивительно, но эти крики девушку как будто… обрадовали? — Ах, вот что я должна сделать, — прошептала она, облизывая сухие губы, — чтобы ты наконец-то перестал меня игнорировать? Чтобы не пропадал невесть где, а приходя, не делал вид, будто я стала для тебя пустым местом… Рик находил выход из множества передряг. Выживал там, где не было никакого шанса на спасение, всегда знал, что и как делать — но только не сегодня. Только не сейчас. Потому что проклятая девчонка запустила в него корни слишком глубоко. Выпила все его живые соки, опутала его своими побегами по рукам и ногам, и казалось, что он вот-вот блеванет ее семенами и соцветиями… Рик совершенно не знал, что делать. — Что ты хочешь от меня? — глухо спросил он, встав и зарываясь пальцами в седые волосы, и Марти, подняв на него глаза, ответила без секунды раздумий: — Я хочу быть твоей девушкой. Безумие. Полнейшее безумие! У Санчеза звенело в ушах. Диван жалобно заскрипел, когда он, с размаху упав рядом с девчонкой, горько рассмеялся, закрывая лицо ладонями. — Ты хоть себя со стороны слышишь, Марти — быть девушкой убийцы? Семидесятилетнего хрыча? Родного деда? Как тебе это только в голову пришло… — Я… я… — Мартина прижала к груди отчаянно трясущиеся руки. — Но я же люблю тебя! Ты — все, что у меня есть, и… и м-мне мало быть твоей ученицей, и твоим Морти тоже! Ты же сам п-поставил меня под тот чертов в-водопад, чтобы я поняла, что мы можем творить все, что угодно, потому что жизнь бессмысленна! Рикам всегда плевать на мораль — так почему же ты хотя бы не примешь мои чувства?.. Как она могла проявлять столь поразительную жестокость к своему несчастному наставнику, вроде бы пытаясь проявить лучшие чувства?       В этот раз у Рика не хватило то ли силы воли, то ли совести, чтобы оттолкнуть ее. Она целовала его — ну, или пыталась. Тыкалась губами то в щеку, то в уголок рта, даже не подозревая, какая кипящая лава бурлила от этого у наемника под кожей, грозя вот-вот привести к извержению. — Не играй со мной, девочка, — буркнул он наконец, найдя в себе мужество отвернуться. — Ты даже не представляешь, на что способен мужчина, которого долго дразнила женщина… — А м-может, покажешь?.. Привычный запах винтовочной смазки, пропитавший ее, вдруг начал казаться до странного привлекательным. Рик пытался держаться. Честно. Он точно думал той головой, что наверху. Он контролировал все. Он… Он сдался. Все было, как тогда, после первого убийства, только теперь у Марти изо рта не разило шампанским. Поддерживая ее под затылком, Рик старался быть аккуратнее, терпеливее, и маленькая нахалка отвечала ему с трепетом, попытавшись в конце провернуть что-то вроде поцелуя по-французски, но закончилось все тем, что они оба, тяжело дыша из-за полной нехватки воздуха в легких, красные, просто сидели друг напротив друга, вытаращив глаза, как идиоты… А потом Марти, усмехнувшись, просто села к нему на колени, и ее руки обвились вокруг его плеч, точно две змеи. И зря. И очень зря! Потому что Рик не соображал уже ничерта. Единственное, что волновало его теперь — так эта нежная белая шейка, в которую оказалось так приятно впиться губами, зубами, оставляя красный след и вырывая жалобный стон из уст хозяйки… Говорят, желтый цвет стимулирует мозговую деятельность, но, пожалуй, конкретно эта футболка провоцировала совсем не тот полет мысли. Ладони Рика оказались под этим предметом одежды легко, будто так и должно быть, сначала у поясницы, потом вдоль позвонков, все выше и выше, пока не замерли между острых лопаток… На Мартине не было лифчика. Осознание этого ударило наемника, как кнут, только подстегивая продолжать дальше, и он не мог сдержаться, просто не мог! — Рииик… Маленькие, но тяжелые и горячие груди лежали у него в руках. Лаская подушечками больших пальцев соски, Санчез глухо зарычал, откинув голову на спинку дивана, ведь эта засранка, кажется, решила оставить на нем засос не хуже, чем он на ней… Хоть где-то они были квиты. — М-марти… Марти… Воздуха не хватало категорически, но внезапная вспышка разума заставила Рика замереть на секунду. — Е-если ты скажешь мне остановиться, я… — Н-ни за что, — чуть отстранившись, девушка начала расстегивать джинсы. — Не вздумай останавливаться, т-ты, старый!.. Господи помилуй. В любой другой ситуации у Рика от этого розового белья с цветными котятами упало бы и никогда больше не поднялось, потому что в список его многочисленных грехов педофилия точно не входила, но, во-первых, сегодня случай был особый, а во-вторых, по ткани этих веселых трусиков уже совершенно отчетливо расползлось влажное пятно… И уж тем более, Марти застонала, закрыв глаза и кусая губы, совсем не как ребенок, когда палец Рика коснулся ее в этом месте, медленно обводя по кругу. — Ах, Р-рик!.. Он гладил ее там, просто гладил, дразня, но, кажется, вскоре этого стало недостаточно… Для обоих. У Санчеза подкашивались ноги, он сам не понял, как смог благополучно донести девчонку до спальни, но там наконец-то должно было случиться… — Р-рик, — голос Марти вдруг зазвучал совсем не так уверенно, как раньше. — Я д-должна предупредить, у м-меня… — она шумно вздохнула. — У м-меня еще ни с кем, н-ну… — Ты девственница? Отвернувшись, она быстро закивала. Это был бы хороший повод остановиться. Видит бог, был бы! — Н-но я не боюсь, вообще, совсем! Т-только… только будь поаккуратнее, Р-рик… Однако, почуствовав горячее касание губ на своем ухе, он в который раз за сегодня сдался. — Не бойся, — его дрожащая рука опустилась в задний карман брюк, где завалялся такой нужный сейчас квадратный пакетик. — Я не какой-то там пацанчик из твоей школы с мозолями на правой руке и липкими журналами под кроватью, уж в этом-то деле знаю толк… Корни пронзили его насквозь, добравшись до самого нутра. Время горьких сожалений должно было прийти утром. Сейчас же остались только покров ночи, скрип кровати и тихие, жалобные стоны…