*
Спустя довольно большое число неудачных попыток, Аюми устало уселась прямо на холодный пол. Прекрасные представления о том, как всё сразу сложится с метанием холодного оружия, пропало ещё на втором кругу, когда сюрикены благополучно пролетели мимо цели, даже не задев её. Плюнув, девушка снова поднялась с пола занося руку с оружием для очередного броска, как вдруг её запястье перехватила холодная рука, а тихий, но вкрадчивый голос произнёс: — Ты неправильно держишь локоть, — а после выставил руку девушки в правильное положение. — Так будет лучше. Попробуй. Все эти действия заставили голубоглазую вздрогнуть и резко посмотреть на возникшего из ниоткуда Итачи. Она не знала, что сказать, ведь она его даже не почувствовала, хотя точно знает местоположение всех, кто есть в главном штабе. — И-итачи, — заикаясь, просипела девушка. — Ты когда здесь появился? — Недавно, — будничным голосом сказал брюнет, безучастно взглянув на Аюми. Это заставило девушку подавится тем, что она собиралась сказать. Поняв, что говорить что-либо бессмысленно, девушка перевела взгляд на своё запястье, которое всё ещё было под контролем Учихи. — Ух ты… — немного удивлённо, но не громко сказала голубоглазая. И, получив вопросительный взгляд брюнета, поспешила дополнить фразу. — Кунай держится примерно так же, как и скальпель. — Ты умеешь обращаться со скальпелем? — пусть удивление и не читалось по лицу, но интерес и вопрос были ясно видны в глазах мужчины. — Да… Немного… Когда я была младше, хотела быть детским хирургом… — улыбнувшись краешком губ, сказала она. — Хотела? — переспросил брюнет. — Была причина, по которой ты не стала тем, кем хотела? Аюми чуть отвернулась и прикрыла глаза, собираясь с духом. Они простояли в тишине меньше минуты, пока русоволосая не заговорила. — Я боюсь причинить боль другим… — начала она. — Я, как никто другой, знаю, что период реабилитации может быть очень болезненным, но дети этого не понимают. Они плачут и кричат, когда им больно, у меня сердце кровью обливается, когда я это вижу… Поэтому я не пошла по этому пути, хотя готовилась к экзаменам и прошла отбор в медицинский колледж… Это как академия ниндзя, но только для ребят постарше. Учиха лишь кивнул на сказанное, а после чуть дёрнул руку девушку, отправляя кунай в полёт. Тот угодил ровно в цель. Это резкое действие заставило девушку удивлённо взглянуть на воткнутый в мишень кунай, затем на свою руку, управляемую Итачи, а в конечном счёте, и на самого гения Шарингана. — С-спасибо… — промямлила она. — Не за что, — задумчиво протянул брюнет, посмотрев девушке в глаза. — Ты слишком добрая. Я не думаю, что ты выживешь в этом мире. Даже твой план по «предотвращению» войны имеет много недостатков. — Я знаю, — спокойно сказала девушка и, аккуратно убрав ладонь Учихи со своего запястья, снова посмотрела в глаза Итачи. — Я это знаю не хуже тебя, но в каждой ситуации есть выход. Даже, взять к примеру, конфликт с кланом Учиха. Его можно было решить пятнадцатью разными способами, это если не считать геноцид. А при условии если Йондайме был бы жив, количество вариантов равнялось бы двадцати. Просто всё зависит от того, как мы видим ситуацию, и как мы хотим её изменить. Когда Учиха захотел что-то сказать в ответ, перед ними с тихими хлопками пролетела бумажная бабочка, а после, долетев до девушки, раскрылась, показывая своё содержание. Голубоглазая прочла всё, что было написано, и направилась к зданию, но неожиданно, резко остановившись, обернулась к Учихе и негромко, но чётко произнесла: — В отличие от меня, ты выбрал самый простой путь. Ты ждёшь смерти от руки своего младшего брата, которого заставил ненавидеть себя. Вместо того, чтобы жить и расплачиваться за грехи, ты предпочёл бросить всё на самотёк, поставив точку своей смертью. Благородно, не спорю, это достойно уважения, ведь не каждый на такое согласится. Согласится на то, чтобы его ненавидел самый дорогой член семьи… Но, несмотря на это… Это самый бессмысленный поступок, который ты когда-либо мог совершить. Ты… — Аюми твёрдо посмотрела в глаза брюнета, хмуро добавив: — Ты не Божество, не Демоническое отродье. Ты — всего лишь человек, даже несмотря на всю твою гениальность. Ты не застрахован от ошибок, которые уже совершил. Теперь тебе… — русоволосая сжала кулаки, пытаясь сдерживать эмоции на краю и не заплакать. — Теперь тебе надо просто продолжать жить, чтобы исправить то, что ещё возможно. Как бы сложно это не было, — c этими словами девушка развернулась и поспешно ретировалась внутрь здания, где её уже ждали, оставив Итачи один на один со своими мыслями.***
Гаара пришёл в сознание. Не открывая глаз, он постарался прислушаться к окружающему миру, но сильная, пульсирующая телесная боль губила любые попытки на корню, заставляя Казекаге поморщиться от неприятного ощущения. Тело ощущалось, словно ватное, но в тоже время, как будто в него вонзают иглы, что не прибавляло радости к жизни. «Я… Жив?!» — подумал юноша, распахнув глаза. Пред туманным взором возник незнакомый потолок, а после послышался звук открывающейся двери, находившейся где-то справа. Сабаку Но медленно повернул голову на звук, смотря на мутный силуэт вошедшего человека. — Кто… — тихим, практически неслышным голосом спросил он, прищуриваясь. На вопрос силуэт не ответил, но подошёл ближе, чтобы юный Казекаге мог рассмотреть на силуэте чёрные одежды с красными облаками. Смутно осознавая происходящее, Гаара слабо дёрнулся. — Так, не дёргаться. Не в том ты состоянии, чтобы это делать, — констатировал голос юной особы. — Что ж… А теперь поговорим о делах насущных. Я объясню, что, почём и почему, а так же расскажу, что, собственно, мы с вами сделали, и почему вы ещё живы, — джинчурики однохвостого прикрыл глаза, продолжая слушать речь, — начнём, пожалуй, с того, почему вы живы. Тут всё достаточно просто. Шукаку всё ещё при вас, хоть только и половина, — голос на мгновение замолчал, а после, хмыкнув, продолжил. — Что касается вопроса, почему мы не забрали всего Шукаку, то тут немного сложнее… Казекаге внимательно слушал каждое слово, и от вырисовывающихся проблем был готов схватится за голову. Объяснение, к концу которых юноша уже достаточно восстановился, были закончены и девушка, которую он видел перед тем, как из него хоть и частично, но вытащили хвостатого, внимательно смотрела на него. — Ах! — чуть воскликнула девушка. — Пока не забыла. Вы тут пробудете пару дней, и, как только команда спасения будет недалеко, мы поставим на вас ментальные закладки, а также введём в состояние, сравнимое со смертью. Ни один медик не определит, что вы живы. Собственно говоря, выбора то у вас и нет. Что немного грустно… — голубоглазая тяжело вздохнула, а после поднялась со стула, на который села в начале их разговора. — Так, я закончила. А вы отдыхайте, пока есть такая возможность. После, не говоря ни слова, девушка покинула комнату, оставляя Кадзекаге один на один со своими мыслями.***
— Команда Какаши будет возле убежища в течение следующих тридцати восьми часов, тебе следует отдохнуть к их приходу, — сказал Обито, материализуясь рядом с Аюми. — Кстати, я слышал, что ты поцапалась с Итачи. — Ничего мы не поцапались, — чуть слышно фыркнула девушка. — Просто поговорили о том, о сём. А что касается того, чтобы отдохнуть, то времени нет, мне нужно выучить как можно больше. Есть столько вещей, которые я должна сделать… «Я должна сделать как можно больше», — мысленно сказала себе Аюми, нахмурившись. — Не хмурься, морщины появятся, — сказав это, мужчина ткнул пальцем между бровей голубоглазой. — Ай! — пискнула девушка и схватилась за место, куда ткнул Учиха. — Больно, не делай так больше, — фыркнула русоволосая. На это заявление мужчина тихо хихикнул. Обито на секунду представил себя на месте своего сенсея, ведь Минато когда-то сделал так же. — В любом случае, стоит начать финальные приготовления к приходу наших «зрителей», — сказал Учиха и, похлопав русоволосую по голове, исчез.*
Снова зайдя в свою комнату, девушка закрыла дверь и, тяжело выдыхая, сползла по двери на пол, смотря пустым взглядом куда-то вдаль. На сердце было тяжело, новый и враждебный мир, переживания за сестру, что сейчас находится на противоположной стороне, а ещё дикий, даже можно сказать первобытный страх. Страх того, что ей придется убивать людей. Убей или будешь убит. Реаль этого мира, её неписанный закон. Сильный пожирает слабого. Аюми боялась отнять чью-то жизнь. Её воспитание не позволяло этого, она слишком любит людей, она слишком боится причинять боль другим. От осознания того, что этот день настанет, сердце замирало и уходило в пятки, а после пускалось в бешеный скач. Руки становились холодными, а дыхание сбивалось, становясь рваным. Первый всхлип разнесся по комнате. Жалобный, надрывный, молящий. А после из глаз полились слезы. Девушка старалась утереть их, чтобы никто не увидел и не узнал о её слабости. Она хотела выглядеть сильной, хотела, чтобы Акацки считали её равной себе. Это было странно, но тем не менее девушка хотела этого, однако, с другой стороны, она хотела быть слабой. Она хотела, чтобы её кто-нибудь спас. «Пожалуйста…» — мысленно, словно в мольбе, протянула Аюми. Когда голубоглазая была готова утонуть в своей боли и слабости, раздался стук в дверь, выведший девушку из самобичевания. Аюми внимательно прислушалась. Вдруг это галлюцинация, возникшая в её опечаленном разуме? Снова стук, но теперь уже более настойчивый. Русоволосая прижалась к двери. — Д-да? — спросила она чуть дрогнувшим голосом. — Аюми, — ответил голос по ту сторону, — Нагато сказал привести тебя. Это срочно. Глубоко вздохнув, она резко открыла дверь, застав там Обито в момент, когда он опять собирался постучать. — Что случилось? — спросила девушка, чуть нахмурившись, усердно стараясь скрыть свой дрожащий голос. — У нас возникла проблема, — Учиха поправил маску. — На подмогу команде Какаши была отослана ещё одна команда. От услышанного Аюми переменилась в лице. — Да, Машу вашу! — громко высказала она, уже поняв, кого же выслали на родного Хатаке. Ухватив мужчину за руку, русоволосая быстрым шагом направилась к залу совещаний. Влетая туда на полном ходу вместе с Тоби, Аюми, запыхавшись, выпалила: — Простите за опоздание! В зале их уже ждали остальные Акацки: Конан, Нагато, Кисаме, Итачи, Дейдара и Сасори. — Уже известно, кого отправили на помощь к убежищу «Четырёх ветров»? — спросила девушка, словно она и не знает. — Как и предполагалось, Коноха отправила отряд Майто Гая, но они слишком спешат и будут уже завтра к полудню, что нам крайне невыгодно, — хмуро сказал Нагато. — Что же этому фрику в зеленом трико и шилом в заднице на месте не сидится? — фыркнула голубоглазая. — Что же, ничего другого не остаётся… Обито, нам с тобой придется их немного задержать. Это заявление заставило всех присутствующих впасть в короткий ступор. Акации дружно уставились на девушку, пытаясь прочесть по её лицу ход мыслей, приведших к столь опрометчивому решению, но, судя по выразительному удивлению, не вышло. Мужчины переглянулись, после чего слово взял Нагато. — Аюми, ты ещё новичок и не сможешь сражаться наравне с джонинами и чунинами. Нужно придумать что-то другое, — строго сказал лидер, смотря прямо в глаза девушки. — Я понимаю это, но сейчас выбора по сути и нет. Я и Обито, пока что единственные, кто не привлечен к работе. К тому же, наша задача просто задержать. При удачном стечении обстоятельств получится задержать их часиков на пять-шесть, а то, и на все семь-восемь. Вдобавок, у нас есть преимущество: по Обито сложно попасть из-за его мангекё, а мне никто не запрещал пользоваться взрывными свитками. Тут даже целится не обязательно. Я надеюсь, вас это хоть немного убедило? — хмурясь, спросила девушка после того, как разъяснила ситуацию. — Я понимаю, что выбора особо и нет… — неуверенно начал Нагато. — Но отправить неопытного новичка вроде тебя я тоже не могу. Для тебя это будет слишком опасно, — замечания Узумаки были вполне себе резонными, но Аюми не могла позволить, чтобы всё продолжало идти в таком темпе. — Нагато-сама, я прекрасно всё понимаю. Я понимаю, что рискую умереть если отправлюсь на задержку сил противника, я обещаю… Нет, я клянусь, что если всё будет очень плохо, мы сразу отступим. Поэтому, пожалуйста… — девушка склонила голову. — Позвольте мне с этим разобраться. В зале было тихо около минуты, пока Обито ни фыркнул, а после засмеялся, хлопая в ладоши. — Нагато, тебя уделали, — смеясь, сказал Тоби.