— Чаловекав уби-и-или! До смерти уби-и-или!
Кикио решительно подошла, продравшись сквозь толпу. Вопили несколько деревенских баб. Родственники и мужья уже пытались их успокоить и привести в божеский вид, заслоняя от взглядов односельчан. Жрицу наконец заметили и народ слегка расступился, отхлынул назад, обступив происходящее плотным гомонящим кольцом.
— Так, — громко и чётко сказала мико, постаравшись, чтобы её голос услышали все. — Рассказывайте, что случилось.
— …уби-и-или!
— Да прекрати голосить, объясни толком! — один из мужчин твёрдо взял кричащую ошалелую деваху за плечи и легонько встряхнул. Та замолчала, но глаза всё равно остались как плошки. — Ох ты ж лихо!
— Кикио-сама, вы, главно дело, не пугайтесь, — зачастил вечно растрёпанный, низкорослый Итиро. Кикио вскинула бровь — если кто тут и выглядел испуганным, так это сам Итиро… ну, кроме баб, конечно. — Вы, главно дело, не пугайтесь, Кикио-сама! Тута беда, такая беда приключилася, что просто ужасть, как есть ужасть, какая беда!
— Тише, добрые люди, тише. — повелительно и спокойно подняла руку мико. — Оно
уже приключилось. Кто покажет мне место, где их нашли?
Вскоре по лесу шли пятеро вызвавшихся мужичков с дрекольем, Кикио с луком, и увязавшийся следом Итиро, воинственно потрясающий старым разболтанным серпом-кама.
Когда добрались до места, деревенские храбрецы отчётливо посерели, кого-то даже вывернуло. Кикио, которой ещё во времена своего ученья в храме случалось иметь дело и с самыми жуткими ранами, осталась внешне спокойна, хотя от запаха и у неё подкатило к горлу.
— Та-ак, опытные следопыты, — сказала она вслух. Не столько потому, что всерьёз считала их таковыми, сколько затем, чтоб получили задачу и не попадали в обморок. — Ну-ка, кто определит, что за зверь их так разметал?
На дороге, на поляне неподалёку от дороги, и у черного потухшего кострища — обнаружились три изуродованных
нечта, судя по степени подсыхания обильно расплёсканной крови, бывших живыми людьми ещё ночью. Бывших живыми людьми — до того, как неведомая сила смяла их, прожевала и выплюнула.
— Э-это не кабаны… — сипло выдавил самый храбрый из дрекольеносцев.
— И не медведь! — уже более уверенно поддержал его второй.
И тут все, включая Кикио, вздрогнули, едва не подпрыгнув, когда сверху раздалось сердитое:
— Едрить вас в пень, ща все следы перекопытите, придурки! А ну назад все отвалили резко! — откуда-то с деревьев спрыгнул Инуяша и ни на кого не обращая внимания, принялся обнюхивать землю окрест кострища.
— А ты чего тут забыл? — взвизгнул Итиро.
— А я не въехал, чё за херня творится в моём лесу и у меня под боком! Не топчись, дай принюхаться…
— Не ты ли их убил, демон?! Отвечай!
— Совсем тупой? Нахера мне это делать? — Инуяша даже обернулся, с искренним недоумением.
Мико поспешила вмешаться:
— Уймись, Итиро. Ты же видел демонов, убитых Инуяшей. Он когтями дерётся, притом острыми. А тут здоровенные тупые клыки.
— А вдруг ему кусаться приспичило?! — брякнул Итиро, и тут же под громкое возмущённое рычание спрятался за спину мико.
— Да? — спокойно-скептически хмыкнула Кикио. — Вот он перед тобой стоит. Где ты видишь у него пасть в локоть шириной?
Инуяша, почти возя носом по земле, на четвереньках обежал кострище, выругался, обежал вокруг трупа на поляне, издал возмущённое «чё-о-о?!», поискал у дороги, но почти сразу плюнул и разразился забористой бранью.
— Пр-ридурки, тупари, долбоклюи! — орал полудемон. — Ну как есть, все следы затоптали, ур-роды!.. Не, нифига, всё равно найду, всё равно я эту мразь выслежу… В моём лесу — и такое?!
— Отправляйтесь домой, добрые люди, — велела Кикио, накладывая пятку стрелы на тетиву.
— А как же вы, мико-сама?!
— Кажется, я знаю, кто убил этих несчастных, и сейчас Инуяша поможет мне проверить эту догадку. А вы нам тут, увы, не помощники.
— Но он же сам — демон!
— Я присмотрю за ним, добрые люди, — усмехнулась жрица, поигрывая полурастянутой тетивой.
Но как только деревенские трудяги надёжно скрылись за дальним поворотом дороги, Кикио убрала стрелу в колчан и увязала лук в налуч.
— А теперь, друг мой, скажи честно — следов убийцы нет?
— Какой я тебе друг, выхухоль!
— Ладно,
недруг, — Кикио нервно улыбнулась, чуть не рассмеявшись. Всё-таки этот юный полукровка — ну такое дитё! — Так что там со следами?
Инуяша, сосредоточенно сопя, продолжал рыскать.
— Нихрена, всё равно найду! Просто эта паскуда по дороге припёрлась и по дороге ушла, а вы, долбени, по следам всей толпой протоптались, а запах походу сам по себе был слабый, вот и…
— Инуяша! — резко перебила его бормотание мико. Полукровка вздрогнул от неожиданности и развернулся прыжком.
— Чё?!
— Их и не было.
— Чего-о?!
— Следов и запаха. Их нет и не было. Я чувствую ауру озлобленной души. Это мононоке. А теперь ступай к дереву Гошинбоку, или где ты отдыхаешь, и не суй носа в эту часть леса. Ты мне тут тоже не помощник.
***
Кикио шла по тонкой ниточке тёмной, словно бы окровавленной ауры, а за спиной гундел нескончаемый бухтёж.
— Ты чё о себе возомнила, дурная девка?! Думаешь, я трус?! Думаешь, я хвост подожму? Привидениями она тут меня напугать хочет! А вот хрен тебе в дышло! Да я всех долбанных мононоке вот где вертел! Да я…
— Ты меня отвлекаешь. Или уходи, или помолчи.
Чудеса, видимо, иногда случаются. Некоторое время сзади раздавалось только сердитое сопение.
Однако никуда он не ушёл, и Кикио отчего-то не сомневалась, что на долгое молчание его не хватит.
И не ошиблась.
— Эй, слышь!.. А с фига ли ты меня защищать полезла? Тебе-то в том какой резон?
— А почему это я должна стоять себе в стороне, когда на неповинного напраслину возводят? — обернулась Кикио. Припомнила его слова насчёт леса, и пояснила. — Это моя деревня, так почему я должна терпеть, когда у меня под боком вытворяют всякую… хрень?
Он некоторое время молчал, глядя жёлтыми звериными глазами исподлобья.
— Слышь… Но я ж демон!
— Да хоть гусеница! Если не виноват — так и нечего наговаривать.
Молчание затянулось, и Кикио снова принялась нащупывать тонкую как паутинка ниточку ауры.
— Но ты ж не можешь знать, что это не я их грохнул, — пробурчали за спиной. Видимо, дух противоречия в этой белобрысой бестолковке неискореним. Кикио снова обернулась и смерила юношу насмешливым взглядом.
— Просто я точно знаю, где ты был вчера вечером. И где был ночью тоже знаю. И знаю, что не отлучался. — Тут она существенно блефовала, но, судя по его реакции, попала в яблочко. Инуяша поспешно сиганул прочь, но Кикио успела заметить заливший перекошенную физиономию румянец.
Следовательно, — и был, и не отлучался.
***
Нить она потеряла.
Порыскав полдня по кустам не хуже Инуяши, исцарапавшись и порвав штанину, Кикио наконец сдалась. В деревне её ждали больные — и местные, и пришедшие за лечением издалека. Кабы не эта слава, ей бы, наверное, и проклятущий Камень Душ не навязали бы… Эх, да что тут говорить!
Мононоке там или не мононоке, а повседневных обязанностей жрицы никто не отменял.
И надо бы ещё на обратном пути умыться на ручье, да листья из волос повыбирать, а то у баб языки без костей. Уж Цубаки её в храме приучила своими насмешками — не давать даже призрачного повода позлорадствовать… или в чём-то заподозрить. Хоть Инуяша и полудемон, а у баб-то языки всё одно без костей…
Кстати о полудемоне — никуда он так и не ушёл. Бесшумно следовал за мико, перепрыгивая с дерева на дерево, как тень, и не умей она чувствовать ауру, его присутствие осталось бы незамеченным.
Остаток дня был под завязку набит хворыми да увечными, а полночи заняла ещё одна роженица, к счастью, здоровая и крепкая, и запредельных усилий не востребовавшая. До рассвета оставалось часа три, когда Кикио рухнула на свой футон и уснула как мёртвая.
