stay with me.

У Чанёля всё было хорошо, даже прекрасно, на самом деле: потрясающие друзья, целый шкаф, забитый безразмерными однотипными (вообще-то, они разные, Бэкхён, ты что не видишь!?) свитшотами и бейсболками, бегающий под ногами Тобен и гитара в футляре за спиной. О чём вообще ещё можно мечтать? Явно не о том, что в их сформировавшуюся (а это очень важно!) компанию, Минсок приведёт кого-то ещё. Они все знакомы давно, и прошли вместе если не огонь, воду и медные трубы, то кучу игр на консоли Чондэ, борясь не на жизнь, а на смерть, как в виртуальном, так и в буквальном смысле. У них даже имелась маленькая традиция: собираться вместе, притом довольно часто, когда Минсок смог наконец-таки открыть кофейню, о которой давно мечтал. Так что в весь этот прекрасный, практически идеальный мир, никак не вписывался новый человек. Нет, Чанёль вообще-то душа компании, любит новые знакомства и не клеймит людей раньше положенного времени, но для него становиться ужасным, как если бы он решил продать все свои букинистические издания, потрясением, когда Минсок в одну из таких встреч приводит к ним парня с заявлением: “Это Ким Чунмён, он помогал мне всё это время, так что думаю вы поладите. Он классный”. Вот и Чанёль думал, что они поладят, на вид этот миниатюрный парень выглядел самым дружелюбным существом на планете Земля. И всё было хорошо примерно первый час их знакомства: все обменялись приветствиями, и так, слово за слово начался абсолютно стандартный разговор в стиле “а как давно вы знаете Минсока? Чем увлекаетесь?” и всё в этом духе. Чунмён показался Чанёлю вполне обычным, даже располагающим к себе, пока ему не довелось услышать в свой адрес что-то вроде: “Ты всегда такой шумный?”, причём с таким заносчивым и недовольным выражением, что Пак чуть не подавился своей газировкой. Он что-то ляпнул тогда в ответ, на подобии: “Не твоего ума дела, хён”. Серьёзно, кто такой этот Чунмён? Если бы не Чондэ, они, наверное, в друг-друге дыры бы прожгли. Минсок никогда не думал, что два, казалось бы, самых миролюбивых человека способны не поладить. Но не смотря на это всё, Чунмён, в общем-то, основательно прижился в их компании, пустил корни: эдакий заботливый хён, готовый всем и всегда помочь. Всем и всегда, но только не Чанёлю, почему-то. Первый месяц они вообще не ладили, собачились по поводу и без, потом просто избегали друг-друга. Подобное, ясное дело, ни к чему не привело: приходилось пересекаться чаще, чем им обоим бы хотелось. Поэтому, Чунмён, как старший, а следовательно и более умный, предложил мир, на что Пак неохотно, но согласился, пожимая чужую руку. В тот день они выпили вместе по чашке амерекано, запечатывая негласной печатью их мирное соглашение, и разошлись. Друзьями они не стали, зато смогли спокойно сосуществовать в одном помещении. Других это не могло не радовать. ㅤㅤㅤㅤ Так прошёл примерно год, к Чунмёну привыкли и привязались все: для Минсока он лучший друг и незаменимый помощник-менеджер; Бэкхён частенько зависал с тем за бутылкой соджу, просмотрами фильмов и походами по магазинам — нет, Чанёль не ревнует, просто Бэкхён, вообще-то, его лучший друг, и это с ним Бэкхён знаком с песочницы. Сехун с Чонином стали чуть ли не боготворить Кима, как самого прекрасного хёна и человека на свете, и даже Чондэ, который по началу тоже относился со странным скепсисом к новому приятелю, в итоге поладил с тем на отлично. И лишь Чанёль до сих пор испытывал какую-то неловкость и напряжение в общении со старшим. На самом деле за этот год их отношения не хило так апгрейднулись, по крайне мере так это в своей голове называл Пак, потому что они больше не испытывали друг к другу крайней неприязни, вполне спокойно могли поговорить (даже если оставались наедине!), как-то раз они выпивали вместе. Ого, ну ничего себе. Чунмён на то и был хёном, что первым пошёл на контакт. Но в конечном итоге, никто из них так и не смог назвать другого другом. И вообще, Чанёля до сих пор бесило то, что именно к нему Ким придирался больше, чем к остальным: “Иди играй на своей гитаре в другом место”, “Пожалуйста помолчи, я читаю”, “Ты самовлюблённый эгоист, Пак Чанёль”. ㅤㅤㅤㅤ — Как тебе, Бэк? — Чанёль предстаёт перед другом довольно и широко улыбаясь. Тот отставляет чашку с кофе и осматривает Пака с головы до ног. — Ты зачем покрасился в красный? — дверь позади открывается и в помещение, предназначенное для персонала, входит Чунмён, держа в руках какую-то толстенную папку с бумагами. — Не жалко свои волосы, до этого же ходил с синими, а до этого... — Да брось, — Чанёль в самом деле пытается скрыть нарастающее раздражение, почему ему надо было зайти именно сейчас. — Так что скажешь, Бэк? — Ну по мне так круто, — довольно констатирует факт Бён, заваливаясь обратно на диван. — Лучше, чем было. — Бред, — вздыхает где-то на заднем плане Чунмён. — И если вы не в курсе, это помещение для персонала, а вы не не персонал. — Зато мы друзья персонала, — весело парирует Бён. — Как по мне, что синий, что красный, всё глупо, в натуральный бы свой покрасился, — говорит Ким прежде, чем выйти из комнаты. — Клянусь, Бэк, когда-нибудь я его убью. ㅤㅤㅤㅤ Чанёль теперь по вечерам выступает в кафе, играя музыку и песни собственного сочинения, людям нравится, а Паку нравится, что им нравится. Значит он не безнадёжен. Под личные вещи Минсок выделяет ему отдельный шкафчик, так ничего особенного, пока в одну из смен он не обнаруживает вместо своих музыкальных приборов целую кучу манги - всё заставлено чёртовыми японскими комиксами! И пока Чунмён за стойкой варит людям кофе, Пак выгребает из шкафчика эти маленькие никчемные книжонки. Он уверен, что старший сделал это специально. Правда позже выяснятся, что Чунмён просто не успел сказать об этом Паку, и что его вещам он нашёл более подходящее место. Приходится извиниться и собрать чужие томики с пола. И, наверное, всё так бы и шло: их странные отношения с переменными взлётами и падениями, если бы Чунмён умел держать язык за зубами: — Ты серьёзно собрался это завтра играть? — Чунмён облокачивается о барную стойку и смотрит на Пака. Кафе не так давно закрылось и Чанёль, как это часто бывает, оставался репетировать. — В смысле? — Пак отрывается от гитары и нот, с недоумением смотря на явно чем-то недовольно Чунмёна. — Ты не думаешь, что это ну...слишком зауныло и угнетающе? Нет, у тебя хорошо получается, и поёшь ты прекрасно, но это не совсем то, что нужно нашему заведению. — Минсок сказал, что выбор музыки и песен полностью на мне, — и словно “полностью” Чанёль специально выделяет среди прочих. Почему этот хён снова к нему цепляется? — А я менеджер, и это не то, что следует играть, Чанёль, — чеканит Ким, — Вероятно ты уверен в своей гениальности и прочей чепухе, но послушай меня хоть раз. Чанёль воздухом давится от возмущения. С какой стати Ким переходит на его личность!? Много он вообще знает о том, что и как он думает о своей музыке? — Если у тебя плохое настроения, или не ладятся с кем-то отношения, не значит, что тебе стоит спускать собак на других, — как Чунмён, так и Чанёль, Пак прекрасно осведомлен тем, что старший немного повздорил с Бёном, вот и играет его же картами. — Это ты сейчас на что намекаешь? — Да так, — Чанёль уже убирает все свои вещи, нет желания больше здесь оставаться. — Ты не будешь это играть, Пак. - чужой голос сквозит напряжением. — Тебя спросить забыл, — Чанёль перекидывает футляр через плечо и собирается уходить, но вот только сделать этого ему не дают: старший преграждает путь. — Ты меня понял? — С какой стати мне тебя слушать? — Ким пляшет на нервах, как неумелый музыкант играет на гитаре - всё вызывает в вышей степени раздражение. Чанёль хочет обойти старшего, случайно (специально) задевая того плечом. — Мы не договорили, — Чунмён в ответ так же толкает плечом. Раздражён: видно. — Договорили, отцепись, я не обязан вообще разговаривать с тобой, — Пак отталкивает от себя старшего за плечи, — Как твой характер вообще кто-то выносит? Неудивительно, что и Бэкхён послал тебя. Он сообразить ничего не успевает, как челюсть прошивает немой и тупой болью: ошарашено поднимает глаза, смотря в глаза напротив, в тех лишь гнев и странная печаль: — Идиот... пошёл вон. — Псих. ㅤㅤㅤㅤ Только позже, поговорив с самим Бэкхёном, Чанёль понимает, что по большей части не прав именно он, и что все его слова, сказанные тогда на взводе, и правда задели Кима за живое. Об этом ему тоже рассказал Бэкхён, который уже десять раз успел помириться с Чунмёном, а последний, к слову, вообще ходил будто весь не свой, шарахаюсь от Пака, как от средневековой горячки. — Скажи пожалуйста, ты ничего не замечал? — Бэкхён ставит игру на паузу и смотрит на друга. — Ты о чём? — Ну, в Чунмёне? Ничего у тебя не вызвало, эм...каких-нибудь, скажем, мыслей или подозрений? — А должно было? — Чанёль совсем не понимает, что именно от него хочет услышать друг. — Ууу, а он был прав, ты просто кретин. — Чего... — Никогда не замечал, — Бэкхён вновь жмёт “плэй”, — Что Чунмён пытается быть к тебе...ближе? ㅤㅤㅤㅤ Этой мыслью Чанёль живёт буквально парой следующих дней, не в силах выкинуть из головы, рассматривая под всеми возможными и невозможными углами, силясь понять, что именно в виду имел Бэкхён, пытаясь найти в том какие-то потаённые смыслы, а в месте с тем и, наверное, тайну человеческого бытия. Паку казалось, что ответ лежал на поверхности, и он его уже знает, но это было похоже на какой-то абурднейший бред, если честно. Сегодня он специально приходит раньше — ранним утром, когда посетителей ещё нет. Все знали, что именно Чунмён всегда открывает кафе. В общем зале никого, только сам Ким стоит за стойкой, протирая кружки, он поднимает голову на звук вошедшего и тут же опускает. Чанёль знает, что теперь старший точно не сможет избежать разговора, потому и идёт прямо к тому уверенным шагом, чтобы не дай Бог, не передумать. — Ты чего так рано? — непринуждённо, словно ничего и не произошло, начинает Чунмён, смотря на то, как его руки заученными движениями полируют фарфор. — Хён...нам надо поговорить. — Говори. — Я...— Чанёль честно, раз десять прокручивал в голове всё, что хотел сказать, но сейчас в голове вакуум. — Я...Хён, прости, я был не прав, мне не стоило говорить всего этого, ну, то что ты ужасный человек, псих, ненормальный, и что с таким характером, как у тебя тебе всю жизнь быть одному... — Так всё, притормози, ты говорил не так. К твоему сведению, ты оскорбил меня сейчас ещё больше. — Ну, я имел в виду...Господи, блин, прости, я не хотел, это сгоряча, понимаешь? Впервые Чанёлю так трудно извиняться. Но он видит, как старший улыбается и поднимает-таки на него взгляд. — Ладно, хорошо. — Прощаешь? — Прощаю. И Чанёль собирается уже уходить, но не может, он должен спросить то, что не даёт ему покоя. — Что-то ещё? — Нет...в смысле, да, я хочу спросить, вот же блин... — Чанёль? — Хён, я тебе нравлюсь? Чунмён на секунду впадает в ступор, кажется, а Пак мысленно проклинает всё то, на чём свет стоит. Ким вздыхает и поднимает взгляд вновь к младшему, смотря как-то снисходительно, а ещё обречённо. — Понял наконец-то, да? — Что...так это...в смысле...как давно? — Разве это имеет значение? И оказалось, что имеет. Чанёль ничего не обещает, но всё-таки извиняется перед старшим ещё раз, как следует; начинает внимательней относится к Чунмёну в принципе, впервые, кажется, замечая, что тот не такой уж и плохой, что в Киме вообще положительного больше, чем всего того, что Пак за год успел себе напридумывать; Он всё же не исполняет ту песню, в самом деле слишком печальная и остаётся иногда помогать Чунмёну, берёт его номер (у него его правда не было), пишет сам. Оказывается Ким в самом деле хороший хён, это Пак узнаёт, когда приходит пожаловаться на гнетущие мысли и вообще на жизнь, Чунмён как-то всё сглаживает своим присутствием и голосом, а через месяц зовёт Кима на свидание, потому что, Чунмён, кажется, ему тоже нравится. Кто бы мог подумать.