stay with me.

Даже у лучших среди нас случаются кризисы. Чанёля откровенно заебало (другого слова просто не существует) то, что происходит у него на работе. На самом деле быть директором крупных филиалов не круто, потому что вокруг тебя снует слишком много придурков, что норовят испортить работу, которую ты, возможно, делал ни один месяц (читать как год). Чанёль хочет расслабиться, спустить пар, выпить и...расслабиться. Да. Каждое "мистер Пак", "Ох, простите, кажется, я ошибся..." навязло в зубах, заставляя стискивать кулаки. У всего в этом мире есть предел. Поэтому, останавливая свой внедорожник напротив ночного клуба, Пак Чанёль надеется, что хотя бы здесь не будет таких кретинов, как у него на работе. Минсок сказал, что здесь ему должно понравится: местечко красивое, популярное, и, что самое главное — для особых клиентов особые бонусы (но и у тех есть свои рамки, к сожалению). На самом деле Паку не нужны особые привилегии: во-первых, проблем с подобным у него никогда не было, во-вторых, ему просто нужно сбросить общий стресс, не более. На входе даже секьюрити стоят. Надо же. Глухие биты, вибрацией проходящие сквозь кожу, запах алкоголя и чего-то ещё, крайне неуловимо, но невозможно притягательного. Слишком темно, а по глазам то и дело режет свет неоновых прожекторов, но уже через пару секунд это перестаёт казаться проблемой. Народу много, в просторном помещении душно, приходится снять пиджак, расстегнув несколько пуговиц рубашки. Не доходя до бара, в глаза Паку бросается то, что большая часть народа стоит у сцены в противоположном конце. Два молодых парня, обнажённых по пояс, в свете красных лазеров двигаются под резкую музыку: движения одного пластичные, грациозные в какой-то мере, другого — более резкие, но в тандеме выглядит это потрясающе. Парни слишком сексуальны, их тела прекрасны, и Чанёль на некоторое время подвисает, абсолютно точно понимая чем именно так довольна толпа. Кажется, он сможет здесь расслабиться. Минсок, дружище, спасибо. И пока те два парня продолжают ментально заставлять толпу кончать от каждого "па", Пак взглядом ловит движение из комнаты за сценой. В шумный зал, практически не замеченным, спускается мужчина, вставая чуть поодаль сцены. Один из танцоров смотрит в толпу прожигающе, кривя рот, обнажая ряд белых зубов в стервозной, почти что безумной, ухмылке. Но взгляд снова цепляется за парня у сцены, как тот смотрит немного нервно: "Ему выступать после них?" - проносится в голове Пака. Он не знает почему, но невысокий парень в строгом классическом сером костюме привлекает внимание на раз: брюки обтягивают стройные ноги, брови слегка нахмурены, весь сам он какой-то слишком правильно красивый. Он стаскивает с плеч свой пиджак, кажется, ругаясь себе под нос, после рукой разминая шею. Словно по щелчку танцоры на сцене теряют для Пака всю свою актуальность, удивительно, как этот парень ещё не заметил чужого пристального взгляда. Почему-то слова Минсока о "привилегиях" теперь кажутся не такими пустыми, он бы с удовольствием посмотрел на приватный танец в исполнении очаровательного незнакомца. — Сколько стоит приватный танец? — Чанёль подходит сзади, осторожно, но с явным намёком кладя ладонь на чужую талию, задавая свой вопрос тихо на ухо. А после всё происходит слишком быстро: парень разворачивается и даёт ощутимую такую пощечину: — Офонарел?! — он тут же отстраняется, готовый, кажется, убивать взглядом всех, а так же сказать ещё пару ласковых слов, но вместо этого с шумом втягивает воздух, прикрывая глаза. Наверное, мысленно считая до десяти, успокаивая себя. — Простите, я не должен был так делать, но вы позволяете себе слишком много, мне позвать охрану? Чанёль совсем ничего не понимает: — Так ты не... — Пак только и может, что указать на сцену позади пальцем. Ударенная щека горит адски. — Я директор этого клуба, — мужчина расправляет в руках пиджак, указывая на бейдж: "Исполнительный директор — Ким Чунмён". — С чего вы вообще взяли, что я... — Ты похож на стриптезёра. Исполнительный директор, а вовсе не стриптезёр, выразительно выгибает бровь. И не смотря на всё, Чанёль вновь ловит мысль о том, что тот чертовски привлекательный. — Это комплимент, — приходится пояснить. — Ладно, прошу прощения за недопонимание и принесённые неудобства. — Наслаждайтесь выступлением, — Чунмён давит из себя дежурную улыбку, обходя Пака. Вот только на выступление Чанёлю уже давно откровенно пофиг, он сидит за барной стойкой, прижимая к скуле (кажется, будет синяк) пакет с льдом, что так любезно протянул ему бармен, если верить именному бейджику — Бён Бэкхён: — Поверьте, вы не первый, кто попытался облапать нашего директора, — бармен усмехается, смахивая светлые волосы, и ставит рядом с Паком уже третий шот виски. — Не удивлён. Он у вас...вполне ничего. Бэкхён в ответ лишь снова усмехается, искоса бросая взгляд на сцену, позади спины Пака. — И чего же вы не смотрите шоу? — Чанёль вполне уже успел сдружиться с Бёном, когда рядом со стойкой становится Чунмён. Пак честно не ожидал того увидеть вновь, от того даже пугается немного. — Кажется, вам нужен был приватный танец. — Сехун сегодня не может, — вставляет свою реплику бармен, протирая шоты. — Привет, Бэкхён. — Привет, хён. — Хён? — на этом моменте Чанёль в самом деле удивляется. — И всё же, — Ким вновь смотрит на Пака. — Не подумайте, просто мне как управляющему интересно, от чего потенциальный клиент не смотрит на выступление. — Какой смысл, если там не будешь выступать ты? — Чанёль победно усмехается, ловя смятение в чужих глазах, и закидывает в себя очередной щот. — И давай на ты, я Чанёль, кстати. Не хочешь хотя бы выпить со мной, Чунмён? Пак указательным пальцем тычет в бейджик, а Ким немного теряется от подобной наглости и настойчивости. — Я, вообще-то, на работе. — Твоя смена кончается через десять минут, — как бы невзначай роняет Бён, делая вид что полностью увлечён бокалом в руках. — Мы просто выпьем, — добавляет Пак, улыбаясь, сам не понимая, от чего так вцепился в управляющего. И в самом деле, уже через десять минут Чунмён присаживается рядом с Чанёлем, позволяя угостить себя виски. Наверное, Ким бы и не подошёл к нему, если бы не запомнил приятный бархатный голос, что тогда прошептал ему на ухо. Разговор совершенно непринуждённый: обо всём и ни о чём сразу. Чунмён пьянеет непозволительно быстро, совершенно не протестуя чуть позже против чужой ладони на своей пояснице и мерных поглаживаний, низкого обволакивающего голоса, не пресекая Пака, когда тот кладёт руки на плечи, а после пытается утянуть за собой на танцпол. Чунмён закидывает в себя последний шот и смотрит с усмешкой на губах: — Пошли, — и, вязв Пака за руку ведёт, но не на танцпол. Даже слабо подёрнутый алкоголем, Чанёль без труда определяет место, куда его привел директор заведения — рэдрум. — Садись, — Чунмён легко и вальяжно бросает свой пиджак на диван, тем самый приглашая сесть туда самого Пака. Что-то в Киме поменялось. Мужчина проходит к небольшому аудио-центру, что-то нажимая. Чанёль не может оторвать взгляда. — От части ты был прав, Чанёль. Чунмён разворачивается вместе с тем, как в комнате начинает тихо играть тягуче-плавная мелодия. — В смысле... — Я был стриптизёром, — Ким усмехается, расстёгивая две верхних пуговицы на рубашке. — Когда-то, в этом же клубе. — Видимо, хорошо работал, раз стал управляющим. — О, — взгляд мужчины меняется, Чунмён смотрит с ухмылкой, облизывая губы. — Очень хорошо. Становится душно. Ким ловит в музыке ритм, подставляясь под него, ведёт руками по шее прикрывая глаза, начиная двигаться. Плавные движения бёдер, потрясающие изгибы тела, Чанёль воздухом давится, наблюдая за тем, как чуть позже, переводя дыхание, Чунмён останавливается: пуговица за пуговицей, расстёгивая на себе рубашку. И даже эти простые движения, как дёготь, тягучие и обжигающие. Чунмён смотрит пристально, пришивая взглядом смотрящего к месту. Он знает, что у Чанёля уже стоит, ему даже лично убеждаться в этом не надо. Просто знает. Ким вновь начинает двигаться, медленно подходя к Паку, а в следующий миг резко опускаясь перед тем на колени. Обводит руками бёдра, разводя те в сторону. Проходится ладонями рядом с пахом, сминая ткань брюк, ловя с чужих губ несдержанный хриплый стон. Чунмён прогибается в спине, слегка приподнимаясь, прижимаясь, скользит по телу, словно кот. Ведёт руками по плечам, сталкиваясь с чужим взглядом: тяжёлым, тёмным, прожигающим. Ким соврёт если скажет, что не возбудился сам. Большая паковская ладонь ложится на спину, и Чунмён, перекинув ногу, садится на чужие бёдра: выученное движение, чтобы ягодицами упереться прямо в чужой стояк. А затем начинает двигать бёдрами, раздражая Чанёля, но смотря тому прямо в глаза, не отрываясь. О да, он видит, как Пак хмурит брови, как сжимает губы, тихо рыча, толкаясь бёдрами в ответ. Как руками гладит обнажённую кожу. Музыка продолжает играть, вместе с тем, как под её такт, Чанёль, прижимая к себе чужое тело, кончает, откидывая голову на спинку дивана. Ким тут же встаёт с чужих бёдер, довольно смотря на тяжело вздымающуюся грудь Пака. И ведь это даже сексом назвать нельзя. — И как же тогда по-настоящему с тобой? — Если сильно захочешь, можешь узнать.