***
— Белла! — я чуть не подскочила из-за крика моего отца. Люди стали оборачивать, натыкаясь на мою извиняющуюся улыбку. Папа сгрёб меня в своих объятиях так, что я чуть не задохнулась. Вроде, не виделись несколько недель. Из моего горла вместо слов вылетали хрипы. В памяти всё ещё были мамины слёзы и просьбы о том, чтобы я снова не уезжала. Видимо, она до последнего надеялась, что мне там не понравилось и я останусь в Финиксе. Но в Форксе у меня был отец, парень, лучшая подруга, Сет и Сью. Теодор тогда стоял в сторонке с опущенным лицом. Он не привык, что я уезжаю так надолго, с самого знакомства мы не расставались. Вместе в одной школе, в одном доме, вместе делали домашку, вместе ходили в кафе, прикрывали друг друга перед родителями, устраивали погромы, вместе учились готовить (но около плиты нельзя было стоять обоим, ибо потом от кухни останется лишь пепел). Почти все самые лучшие моменты были с ним. Мы были словно родные, мы говорили, что родные. Тед вечно лип ко мне, когда рядом был посторонний, не отпускал далеко. Твердил, что мы семья. Хвастался всем, какая у него сестра. Маме со стороны всегда казалось, что я не так его люблю. Но это было неправдой. Я просто не привыкла показывать слишком много любви. С детства апатичная, я старалась не показывать на людях многого. На самом деле, все удивились, когда я приняла Теда. Моя паранойя иногда доставала даже мою преспокойную и терпеливую мать. У нас с братом было очень много общего. После школы мы всегда покупали чипсы и бежали домой играть в стрелялки. Мы оба были любителями иностранного и математики. Рубились в майнкрафт, шахматы, шашки, танчики. В общем, были нормальными детьми. Тед по натуре слишком активный, поэтому позировать для портета он не мог, что меня печалило, но всегда была мама, которую я заставляла часами сидеть в одной позе. Моё хобби иногда не нравилось Рене, она ведь хотела, чтобы я была актрисой. Конечно, я была хороша и в этой области. Я всегда умела разыграть какую-нибудь эмоцию, даже и не стараясь особо. Умела тщательно всё скрывать и врать. Я смотрела взрослым в глаза, доказывая и настаивая на своём, говоря, что это они ошиблись и они, смотря на мою непоколебимую твердость, сами начинали в это верить. Я вообще редко признавала авторитеты. Часто спорила. Со мной было реально сложно, потому что характер у меня явно не милый. Даже и не представляю, как меня порой выдерживают. Отец отпустил меня только через несколько минут. Сет и Сью стояли рядом, ожидая своей очереди. Сью — новая жена отца. Темноглазая брюнетка, с большим количеством веснушек. Сью была очень милой, доброй. Она каждое утро готовит что-нибудь вкусненькое, после чего отправляет нас с Сетом в школу, целуя в щёки и желая удачи. Даже моя мама не всегда так делает. Сет — мой второй сводный брат. Ему четырнадцать и он до жути весёлый. Вечный оптимист, что меня иногда подбешивает. Именно с Сетом мы взорвали школьный туалет, пробуя смешивать реактивы. В памяти всё ещё остались крики отца и взволнованные визги Сью. Отец и Сью поженились несколько лет назад, переехав в новый дом. У отца была хорошая зарплата, поэтому мы позволили себе просторный коттедж. Сью была модельером на дому, но при этом она ещё и готовила, убиралась в доме, забирала нас иногда из школы. Свои дизайны одежды она шила сама, после чего заставляла меня их мерить. Отсылала фотки в модельные агенства из других городов, не обрезая моё лицо. Сью говорила, что с симпатичным личиком будет смотреться красивее. Я на внешность была и правда красивой. Светлые вьющиеся волосы, ярко-голубые глаза, словно небо, цвет которых был очень редок, ямочки на щеках, белые зубы, аккуратный нос. Но вот мой характер редко кто выдерживает. Я не всегда бываю спокойной. Стоит только слегка задеть меня, не важно, локтем или словами, я тут же начинаю идти в наступление. Я очень вспыльчива, намного жёстче родителей, расчётлива и хитра. Я редко первая нападаю, предпочитаю не иметь врагов, чтобы если мне понадобилось что-то, они сами желали мне помочь. Родители не одобряют моих вкусов, но я никогда их особо не слушалась. Моя гардеробная почти вся состоит из чёрного цвета, редко где проглядывает красный, белого почти нет. Зато есть пару очень ярких футболок с вызывающими надписями. Кончики и прядки моих волос иногда бывают покрашенными в фиолетовый или алый цвета. У меня полно всяких шкатулок с браслетами с шипами или разных кулонов. Но ношу я, обычно, всего один, на серебряной цепочке, который выполнен в древнем стиле. Красивый прямоугольник с закруглёнными углами, словно щит в средневековье, и красивой витиеватой буквой "М". Странно, но никто не знает, откуда он у меня. Наобнимавшись со всеми желающими, мы направились к машине отца, болтая обо всё на свете. Я рассказывала последние новости, Сет крутился возле меня, а Сью и папа шли рядом.***
Прохладный мартовский ветерок раздувал светлые волосы Белле. Глаза щурились, нос сморщился, а маленькие ручки водили зелёным карандашом по листику бумаги. Её мать находилась в доме и девочке не с кем было поиграть. Впрочем, ей это и не нужно было. Белла не особо любила все эти плюшевые игрушки, куклы, сказки про принцев и принцесс, вечной любви и тому подобное. Миленькая с виду девочка любила фильмы про войну и пришельцев. Наверное, именно поэтому на её рисунке были изображены два зелёных человечка. Маленькая головка девочки резко дёрнулась. Рядом с ней на травку их двора присел тот таинственный незнакомец, который улыбался ей, когда она качалась на качелях. — Вы кто? — резко спросила девочка и нахмурилась, зажимая в руке карандаш, готовясь атаковать. Но незнакомец лишь улыбнулся знакомой улыбкой. — Я Элайджа, — мужчина протянул девочке руку и она заметила какое-то древнее кольцо, находящееся на его пальце. — Я не поведусь на конфеты и игрушки. Вы не сможете украсть меня, — Белла вздёрнула носик, показывая своё превосходство и мужчина приметил в ней явные черты Клауса. Элайджа тихо рассмеялся и с нежностью посмотрел на племянницу. Из дома вдруг раздались крики Рене, которая звала свою дочь. Незнакомец пропал так же быстро, как и в прошлый раз, оставив на своём месте только небольшую цепочку с кулоном.***
Я резко выдохнула, готовясь выходить из дома. Уже второй год в школе Форкс. Даже и не верится, что каникулы пролетели так быстро. Сью, как обычно, давала нам наставления, пока Чарли, уже одетый, за её спиной корчил рожицы, а мы с Сетом старательно делали серьёзный вид. Кажется, моя мачеха боится больше нас. Я стояла со скучающим видом, теребя подол чёрной юбки с блёстками, которая была подарком Сью на первый учебный день. На верху была чёрная короткая куртка, под которой находился ярко-жёлтый топ. На ногах были такие же жёлтые балетки. День был не сильно прохладным. Не было ни дождя, ни солнышка, что меня радовало. Я любила такую среднюю погоду. На солнце я как будто горела, а дождь ненавидела. Наконец, мы с братом вышли из дому, тут же поспешно спускаясь по лакированным ступеням и поёживаясь от дунувшего в нас ветра. Мой парень уже ждал нас, стоя у своей новенькой серебристой машины. Увидев меня, он тут же расплылся в нежной улыбке, от которой растаяла бы любая девушка, кроме меня. Я вообще была очень странной. Раны быстро залечивались, волосы быстро росли, у меня было невероятное зрение и прекрасный слух, скорость, сила. Я была, мягко говоря, не похожа на своих предков. Тон кожи был намного светлей, глаза другие, как и черты лица, и характер, и повадки. Из-за этого люди часто не верили, что я дочь Чарли и Рене. Моя внешность притягивала людей к себе, завораживала их. Как-то в детстве, я, смотря учителю в глаза, заставила сделать то, что сказала я. Я никому ничего не сказала, но уговорила маму отправить меня в другую школу. Для меня это было не впервой. Я очень часто меняла школы. Максимум, я могла год пробыть в одной. Я срывалась на других, ввязывалась в драки и, несмотря на мои отличные оценки, меня выгоняли. Что было печально, от этого также страдал и Теодор, ему тоже приходилось менять школу, ведь я должна была отводить и забирать его. Тогда, в марте, после того, как я переехала к отцу, я пошла почти в единственную школу в городе, в надежде на то, что хоть там я останусь на подольше. Жители этого небольшого городка встретили меня радушно. Я стала новой сплетней. Ну, конечно, туда очень редко приезжали новые лица, все наоборот мечтали съехать подальше в солнечный Финникс. Сет учился там несколько лет, поэтому радостно принял на себя роль гида. Ученики пялились на меня везде. Стоило мне только выйти из машины, как все взгляды были прикованы ко мне. Я шла с невозмутимым видом, старательно игнорируя всех. Я слышала шепотки со всех сторон, видела восхищение и зависть в глазах подростков. Не каждому была дана такая внешность, далеко не каждому. Своим стилем я сама себе создала проблемы в виде сплетней пор то, что я какой-то там гот. Кончики волос были покрашены в синий, тени были ярко-чёрными, губы синими. Да, я была эффектна. Моё появление подняло фурор. Каждый изъявил желание иметь меня в друзьях и они считали, что если я с ними хоть немного поговорила, то я уже их друг. Размечтались. Мои типо-друзья, в которых состояли Джессика, Майк, Эрик, Лорен и Тайлер, носились со мной повсюду. Они шлялись за мной с гордо поднятой головой, гордясь тем, что красавица-новенькая с ними. В столовой мы вшестером сели вместе, отгоняя от себя других. Джессика болтала больше всех, вещая о парнях, жизни в Форксе и расспрашивала меня об Аризоне. — Знаешь, — она наклонилась ко мне в середине обеда, шепча, словно это какая-то тайна. — Многие считают, что ты красивее Розали Каллен. Джессика захихикала, а меня чуть не вывернуло от того, как тошнотворно в тот миг звучал её смех. — А кто это такая? — спросила я, откровенно скучая и молясь об окончании обеда. Уж лучше уроки, чем Стенли. И, между прочим, школьные уроки я любила. Лишь начинать после каникул было сложно, но школа быстро втягивала меня в различные конкурсы и олимпиады. Ещё в девять лет, поставив себе цель превосходить других, я была первой везде. Отлично рисовала, отлично училась, занимала первые места везде, где только можно. Этим я тоже не была похожа на предков. Они были слишком мягкотелыми, чтобы амбициозно идти в цели. Конечно, я их любила. Они вырастили меня, давали мне всё, любили. Но мои чувства к ним были больше благодарностью, нежели чем-то кровным. Я не чувствовала к ним того, что чувствуют другие дети к своим родителям. Джессика, снова чуть поддавшись вперёд, кивнула в сторону другого стола, что стоял в самом конце столовой. Я мигом посмотрела туда, пытаясь найти что-нибудь интересное и, кажется, нашла. За тем столом сидели пятеро красивых подростков. Я бы сказала, очень даже красивых. Дорогая одежда, красиво уложенные волосы, аристократичные черты лица, перетекающие в острые скулы, имеющиеся у каждого из них. Они тоже все смотрели на меня, разглядывая, вовсе не смущаясь. Выражение моего лица явно вызвало у них недоумение, так же, как и моя божественная внешность. Впрочем, моя самооценка всегда была слегка завышена. Больше всех рассматривала блондинку, которая оказалась той самой Розалиндой-или-как-её-там. Непосредственной соперницы я, если честно, в ней не увидела. Самый обычный цвет глаз, розовые губы, разве что, волосы блестящие. Но вот её самоуверенный вид отталкивал похлеще, чем мой апатичный. Я вновь повернулась к Джессике, которая следила за моим лицом, и вздернула бровь. — И? — потребовала я от неё, потягивая содовую. После чего проглотив, продолжила, — Что в них такого? Девушка застыла, явно не ожидая от меня такого вопроса, но ответить ничего не успела, так как прозвенел звонок. Все тут же засобирались с недовольными и печальными лицами. Прошло ещё неделя с того дня, как я в первый раз пошла в ту школу. Всё было по обычному. Я ходила в школу вместе с братом, звонила маме, участвовала в семейных вечерах, на которых мы ели пиццу и смотрели семейную драму, Сью научила меня готовить блины без непосредственной необходимой покупки плиты и ремонта кухни, заводила знакомства, развлекалась, училась играть на гитаре, которую мне купил Чарли и всё так же не общалась с Калленами. Но с Эдвардом мне всё же пришлось иметь дело, когда нас поставили в пару на проекте. К тому же, мы сидели на биологии вместе и без общения было не обойтись. Наши отношения были реально странными. Найдя сходства в виде хорошего знания испанского, мы тут же начали пытаться общаться на нём. Ходили по школе, после урока биологии и делились знаниями. Я старалась держаться относительно подальше, не слишком подходя к нему, но со временем, он сам стал тянуться. Поначалу, он стал провожать меня к кабинетам, потом встречал после каждого урока. Причем, делал он это с абсолютно счастливым видом. Объяснял он это тем, что никогда не встречал того, кто почти также хорошо знал испанский. Но "хорошо" понятие растяжимое. Этот медовый мальчик, как я звала его из-за цвета волос, знал испанский в идеале и считал своим долгом научить ему меня. — Déjame adivinar, — Эдвард встретил меня после урока алгебры именно такой фразой, тут же перехватывая мои учебники и смотря на меня с натянутым задумчивым видом. — ¿Cinco en la revista otra vez? ¿O tal vez hasta dos cinco? Ah, La Chica Es Un Misterio.* Я ухмыльнулась, тут же сообразив, как ответить. — Sí, tengo cinco de nuevo. Y tú te jactas, chico de Miel?** Парень рассмеялся, отмечая мои успехи и нахваливая меня. После я стала общаться и с Элис Каллен, которая тут же пригласила меня на шопинг. Я, видя в ней непосредственную подругу, тут же согласилась. И в эту же субботу с утра мы пошли в магазин. Я пригласила Эдварда на чай после того, как он довёз меня домой. Я была уставшая и злая, в придачу ещё и голодная. Волосы слегка растрепались и я тут же, приказав Медовому Мальчику сидеть в зале, понеслась в комнату, приводя себя в порядок. Я была спокойна до того момента, как услышала ноты моей песни. Я, не замечая, на нечеловеческой скорости добралась до коридора, заглядывая в зал. Каллен сидел у синтезатора, стоявшего около большого панорамного окна. Его длинные пальцы перебирали клавиши, а глаза смотрели на листок. — Споёшь? — он на мгновение оторвался от инструмента, вставая и приглашая меня сесть. Я неуверенно пожала плечами, но ноги сами пошли, не давая мне права отказать. Эдвард поставил рядом ещё один стул для него и сел, наблюдая за моими действиями. Мои пальцы легко стали перебирать клавиши, создавая приятную мелодию, сочинённую лично мной. Глаза слегка прикрылись. Рот открылся, чтобы начать петь. Ты знал, что Я сосчитала, сколько раз видела тебя С того дня, когда познакомилась с тобой, Мне снится, что ты на меня смотришь. Я мельком взглянула на Эдварда, наслаждавшегося моим голосом. Ты знал, что в день, Когда пришла любовь, Небо поменялось в цвете, Я больше не смогла обманывать сердце. Всё, о чём я сожалею, это то, что рискнула этим всем, Я должна потерять тебя, Будет больно, Ты даже не представляешь, как. Эдвард протянул руку и взял листок со словами. Останься здесь ещё на мгновение, Ведь наконец-то я поняла, Что с тобой я заставляю время замирать, Останься со мной, Ведь наконец-то я поняла, Что если ты не останешься, это означает, что я тебя уже потеряла. Наши с ним голоса прекрасно гармонировали, дополняя друг друга. В моём горле пересохло, руки вспотели, а успокаивало лишь то, что второй куплет поёт он. Ты знала, что, Казалось, будто ты забыла уже Всё наше счастье, Ты не научила меня жить без тебя. Ты знала, что Мы знали друг друга прежде, Мы смотрели друг на друга часами, Твоя улыбка для меня была всем. Эдвард пел это, смотря на меня. Его желтоватые глаза излучали то, что раньше я видела, но не понимала. Всё, о чём я сожалею, это то, что рискнул этим всем, Я должен потерять тебя, Будет больно, Ты даже не представляешь, как. Из моих глаз чуть ли не текли слёзы, но я не могла понять почему. Его голос завораживал, заставляя не отрывать от него глаз. Останься здесь ещё на мгновение, Ведь наконец-то я поняла, Что с тобой я заставляю время замирать, Останься со мной, Ведь наконец-то я поняла, Что если ты не останешься, это означает, что я тебя уже потеряла. Скажи мне, как же так произошло, Что я ошиблась, Твоё молчание причиняет столько боли, Где же любовь, О которой мы мечтали? Ты и я. Останься здесь ещё на мгновение, Ведь наконец-то я поняла, Что с тобой я заставляю время замирать, Останься со мной, Ведь наконец-то я поняла, Что если ты не останешься, это означает, что я тебя уже потеряла. Останься. Мы допели вместе, чувствуя ту эйфорию, о которой так много говорят. Мы смотрели друг другу в глаза и я, наконец, поняла, что окончательно и бесповоротно влюбилась в него. Холодная и равнодушная Белла влюбилась. Никто не поверит. Эдвард первым тогда потянулся ко мне, прижимая к себе и нежно целуя. Руки на моей талии образовались в кольцо и я, если бы хотела, не смогла бы выбраться. Я тогда и подумать не могла, что всё будет таким образом. Я просто в одно мгновение нашла нужного мне человека, присутствие которого позволяет мне дышать. Эдвард стал моей жизнью, моим воздухом и я, после этого, часто ругала себя за такие мысли. Эдвард стал моей слабостью. Чего я не показывала на людях. — О чём-то задумалась? — вернул меня в реальность мой парень, целуя меня и приветствуя Сета, который изобразил тошноту. Рядом с братом стояла Элис, которая сгорала от нетерпения обнять меня. Я отметила то, что ни Розали, ни Эммета, ни Джаспера с ними не было. Либо охота, либо они не хотели ехать с моим братом. Меня они, если не любили, то терпели. На самом деле, отношения с семьёй Эдварда у меня были намного лучше, чем я думала. Каллен познакомил меня с ними после того, как я узнала, что они вампиры. Точнее, после того, как он откачал меня после этой новости и вернул глаза в орбиты, перед этим вернув на место мою челюсть. Его мать, Эсми, понравилась мне больше всех, что было взаимно. Она, как только встретила меня, тут же потянула в кухню, щебеча что-то о её несчастном сыне, который всё никак не мог найти ту самую, и вкусном обеде, приготовленный специально для меня. Карлайл тут же стал для меня почти-отцом. И, даже если он чему-то очень удивился, когда разглядывал меня, то мастерски этого не показал. Эммет сразу принял меня как свою младшую сестричку, обещая оберегать ото всех. Мы с ним неплохо пошутили друг о друге. Я конечно, не обошлась без сарказма, но ему это даже понравилось и он тут же воскликнул, обращаясь к Эдварду: — Я одобряю твой выбор, Эдди. Джаспер... Нейтральность — лучшие отношения, как говорится. А вот Розали... Это ещё более сложный случай. Из-за того, что мы обе соперничали по красоте (хотя она понимала, что я являюсь красивее), мы относились друг к другу резко и вызывающе. Но со временем, даже мы нашли общий язык. У нас просто была взаимовыгода. Я помогаю в рисовании, где она не смыслит, не сплетничая и не оскверняя её, а она мне помогает в истории и не портит мне жизнь. Всё честно и справедливо. — Ты чего такая взбалмошная, Элис? — поинтересовалась я у подруги, залезая в машину. Лицо Каллен вмиг стало ещё радостнее, и она принялась болтать о новостях. — К нам приходят новенькие. Её улыбка стала ещё шире, а глаза мечтательно блистали. Она подпрыгнула от радости, наверное, а Сет, до этого молчавший, издал короткий смешок. — И что? — скучающе спросила я, закатывая глаза. Вот был бы новый учитель, это я понимаю, радо... — И у нас несколько новых учителей. Так. Как там мама говорила? Мысли материальны? Теперь я не смогу доказать, что это не так. — Что?! — я резко вскрикнула, напугав подругу. — Причём, эти учителя гибриды оборотня и вампира. Один из них самый первый вампир. — Элис продолжала говорить так, будто тема идёт о цветочках на клумбах, а не о кровопийце с хрен-знает-каким-стажем. Я дёрнула ногой и подумала, что вроде как пнула свою валяющуюся челюсть. — Что-то ещё интересное? — я сглотнула и мысленно умоляла, чтобы ничего больше не происходило. Пусть только гибриды. Нам в школе не нужны больше никакие нечисти, вроде ведьм и... — Ну, и ученица ведьма. — Элис улыбнулась ещё шире и мне показалось, что её рот сейчас разорвется по швам. И в этот момент я буквально задохнулась. Вампиры. Оборотни. Гибриды оборотня и вампира. Первородные вампиры. Ведьмы. Целый, мать его, комплект тех, кто может меня сгрызть и разорвать как резиновую утку. Жёлтую. Красивую. Беспомощную. Невинную. Милую. Утку. Мои руки вырвали телефон из сумки и я набрала отца, молясь, чтобы он ответил. Но, конечно, в трубке раздался высокий женский голос с просьбой оставить сообщение или перезвонить позже. Буквально в это же время остальные в машине занимались своими делами. Элис сидела с мечтательным видом, Сет смеясь наблюдал за мной, Эдвард сосредоточено вёл машину, не добавляя скорости, ради Сета, и иногда поглядывал на меня. — Пап, срочно купи мне билет до Финникса, — я чуть ли не прокричала это в трубку, цепляясь в телефон. — Советую уже купить гроб и приготовиться к моим поминкам. Пусть гроб будет чёрным и он должен стоять в центре зала сто лет. Меня должны запомнить... По всему салону машины раздался громкий смех моего брата. Эдвард также смеялся, не задумываясь о манерах. Да и Элис резко протрезвела (или пропсиховала) и теперь смотрела на мальчишек с недоумением во взгляде. — Что странно, — задумчиво начал Эдвард после нескольких минут молчания. — Другие учителя просто резко уволились и сейчас почти каждый учитель вампир. — Они такие же как вы? Ну, всмысле, вегетерианцы? — я сглотнула огромный комок в горле, позволив себе задать интересующий меня вопрос. — Нет, — Медовый Мальчик покачал головой и на мгновение взглянул на меня. — Они совсем другие. Почти все первородные — семья Майклсонов. Они уже заходили к нам и поверь, ты никак не смогла бы различить их. Просто подумала бы, что они люди. — У них нет ни желтых или красных глаз, — продолжила Элис после брата. — Они нормальной температуры, спят. Только сгорают на солнце, а убить их можно лишь колом из белого дуба, которого нет ни у кого в наличии. И мы не можем использовать свои дары на них. — Я что-то слышала о Майклсонах, — я нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Я тебе рассказывал, что в Новом Орлеане идёт война между оборотнями и вампирами. Во главе вампиров Никлаус Майклсон и его приёмный сын Марсель Жерар. Офигеть. Дожили. — Я так понимаю, выиграли вампиры? Эдвард кивнул и продолжил внимательно следить за дорогой. — Он тот ещё параноик, — фыркнула Элис с заднего сиденья. — Вечно всех подозревает и доверяет лишь семье, и то, не всегда. Я рассмеялась, узнавая эту же черту в себе. — И кто какие уроки будет вести? — Никлаус Майклсон, гибрид и первородный вампир, — рисование, Хейли Маршалл, гибрид, — алгебру, Ребекка Майклсон, первородный вампир, — биологию, Кол Майклсон, тоже первородный вампир, — физкультуру, Элайджа Майклсон, первородный вампир, — историю, Марсель Жерар — испанский. Я с открытым ртом слушала рапорт от Элис, думая, зачем же она это заучила. — Нет, — простонала я, откидывая голову. — Только не рисование, испанский и алгебру. Почему мои самые любимые? Элис пожала плечами, сочувственно смотря на меня, но она тут же переключилась, говоря о каком-то бале, который устраивают как-раз-те-самые-Майклсоны. Эдвард добавил, чтобы я к ним не подходила и тихо себя вела. — Мы не понимаем, зачем им понадобилось приехать сюда, но у них явно какая-то цель, — сказал он, когда мы, наконец, подъехали. — И они Майклсоны. Амбиций в них больше, чем крови в обычном человеке. Мда. Я уже ощущаю веселье на горизонте. И почему я жаловалась на скучную жизнь? Получила теперь, приключение. Не зря какое-то волнение не покидало меня с утра. Ночью не спала из-за жуткой головной боли, кошмаров про мистический город и странных людей с ребёнком на руках. К тому же, я слышала странный шёпот в голове. Низкий, хриплый, женский. "Они рядом. Они рядом. Они рядом." Но я думаю, что мне это, возможно, просто приснилось. Мне хотелось бы, чтобы это был просто сон...