***
— ВЫ БРОСИЛИ МЕНЯ! ВЫ БРОСИЛИ, ХОТЯ БЫЛИ НУЖНЫ МНЕ! Я БЫЛА ОДНА, А ВАМ ВСЕ РАВНО НА ЭТО!!! — Хоуп, пожалуйста... — НЕТ! Стёкла в гостиной в который раз задрожали, заставляя нервничать всех Майклсонов, вместе с Давиной и Марселем. Я стола со слезами на глазах и щеках, гневно взирая на Хейли. — Я ВСЁ ДЕТСТВО МУЧИЛАСЬ, ПОТОМУ ЧТО РЕНЕ И ЧАРЛИ МЕНЯ НЕ ЛЮБИЛИ. МНЕ НУЖНЫ БЫЛИ МОИ РОДИТЕЛИ, МОЯ СЕМЬЯ! НО ВЫ ПРОСТО БРОСИЛИ МЕНЯ!!! — Хоуп, так было... — НЕ НАДО ВЫДУМЫВАТЬ! ЭТО НЕ БЫЛО НЕОБХОДИМОСТЬЮ! ВЫ МОГЛИ НАВЕЩАТЬ МЕНЯ ХОТЬ РАЗОК В ГОД, ЗВОНИТЬ ИЛИ ПИСАТЬ... ДА ЕСТЬ ТЫСЯЧИ СПОСОБОВ СВЯЗАТЬСЯ С ЧЕЛОВЕКОМ И ЕСЛИ БЫ ВЫ ХОТЕЛИ, ВЫ БЫ СВЯЗАЛИСЬ СО МНОЙ!!! НО ВЫ ДУМАЛИ ТОЛЬКО О СЕБЕ!!! Я кричала, обвиняя их во всём, размахивая руками и топая ногами. Я чувствовала себя маленьким ненужным волчонком, который был один против целого мира. Предательские слёзы не переставали течь из глаз. — Нам жаль, Хоуп, правда жаль... — ДА ЧТО МНЕ ОТ ВАШЕЙ ЖАЛОСТИ?! ОНА ВЕРНЁТ МНЕ ДЕТСТВО, ЧТО ЛИ?! ИЛИ, МОЖЕТ БЫТЬ, Я СТАНУ СЧАСТЛИВОЙ ОТ ЭТОГО?! ОТ НАХОЖДЕНИЯ РЯДОМ С ВАМИ МНЕ ХУЖЕ В ТРОЙНЕ!!! — Хоуп, — спокойно проговорила Хейли, подходя ко мне и протягивая ко мне руки. — Я знаю, тебе больно, страшно и обидно. И ты вправе злиться. Нас не было рядом девятнадцать лет, в этом виноваты мы, но... Дай нам шанс... Дай шанс доказать, что мы — твоя семья и мы любим тебя. Мы так долго ждали того момента, когда сможем тебя обнять и поговорить. Мы так скучали по тебе, ждали тебя... Хейли говорила и говорила. Её голос успокаивал меня. Я смотрела в её шоколадные глаза и видела неподдельную заботу, нежность и любовь. Она ведь... моя мама. Она любит меня. Любит, несмотря на то, что я сделала с Майком, несмотря на мой характер и повадки. И она не видит во мне монстра, не видит того затаившегося чудовища, что жаждет власти и убийств. — Мы — не образец идеальной семьи, Хоуп. Но мы многое можем изменить, милая. Я могу готовить тебе с утра, что ты только захочешь. Могу рассказать о чём ты хочешь услышать. Мы можем с тобой походить по магазинам, заплетать друг другу косы, обсуждать мальчишек или подружек, сажать растения в саду. Я буду тебе тем, кем ты захочешь, только дай мне шанс. Прошу, только один шанс всё изменить... Я не знала, что такое семья. Не знала, пока не очнулась в незнакомой мне спальне и не увидела рядом с собой Хейли и Клауса. Не знала, пока не услышала их рассказ. И я не думала, что семья - это настолько... настолько всё.***
Я слышу постукивание чашек и тарелок, чьи-то весёлые разговоры, шипение сковородки, шаги. Я спускаюсь по лестнице на первый этаж, на кухню. — Доброе утро, — я улыбаюсь, прохожу мимо папы, сидящего на стуле за столом с чашкой бурбона, целуя в щёку и иду к маме, готовящей что-то. — Блинчики! Хейли смеётся, с нежностью и любовью смотря на меня. Она обнимает меня за плечи, прижимая к себе, ласково трепля мои волосы. Стоящая рядом Ребекка фыркает, поливая блины сиропом. А Элайджа в это время сидит возле отца с газетой. Всё как всегда. Идеально. Я сажусь за стол со счастливой улыбкой. В последнее время я стала улыбаться слишком часто. Почти всегда. Это такое облегчение не чувствовать пустоты и одиночества. Такая радость находится рядом с семьёй, которая меня искренне любит. Я поворачиваю голову, наблюдая за тем, как мама кладёт блинчики мне в тарелку, поливая их разными фруктовыми сиропами. Причём, делает она это не бесцельно. Сироп растекается, но на блинах всё равно видно фразу, сделанную максимально аккуратно и с любовью. Люблю. Мама слегка приглаживает мои волосы, ставя передо мной еду и апельсиновый сок. Мимолётно целует в макушку и садится рядом, с умилением смотря на то, как я уплетаю эту вкуснятину.***
— Никлаус, она должна знать об этом... — призывал к благоразумию брата Элайджа. — Нет, Элайджа, этого не будет, потому что Давина поколдует, и всё пройдёт, — настаивал на своём гибрид. — Нет! Тогда ты не допустил ошибку, позволив ребёнку родиться, не совершай эту ошибку сейчас, Никлаус, — пытался уговорить его благоразумный Элайджа. — Хоуп ребёнок, решать будет не она. Мы вытащим это из неё, — выпивая до конца бурбон, твёрдо проговорил Клаус. Элайджа потупил взгляд и поджал губы. Он решил уговорить его позже или же придумать веские причины для того, чтобы его братик не совершил ошибку. — Клаус! Элайджа! Крик Хейли прервал разговор двух братьев. Переглянувшись, они вместе, на вампирской скорости переместились в гостиную. Голова бессознательной Хоуп, к которой все тут же подскочили, покоилась на коленях Хейли, тогда как Ребекка разглядывала её руки. — Что с ней?! — Клаус присел возле дочери, не зная, что делать. Его руки дрожали, когда он поднял Хоуп на руки, собираясь нести в комнату. Но кое-что его остановило. Ребекка, которая всё также держала руку племянницы, подняла на него свои глаза. Вены Хоуп вдоль руки были чёрными. Они едва двигались. Этого было достаточно, чтобы все впали в панику.***
— Мне плохо, пап, — прошептала я, с трудом смотря на него. Веки налились свинцом, а голова болела и кружилась. В висках стучало, как об колокол. Я всхлипнула, когда очередная волна боли подкатила. — Тише, Хоуп, тише, — папа крепче сжал мою руку, гладя мои волосы. В его глазах стояли слёзы и беспокойство за меня. Никто не знал, что со мной. Я просто неожиданно упала в обморок, когда тётя Бекка рассказывала о восемнадцатом веке. Так паршиво я себя никогда не чувствовала. — Зато, — папа через слёзы ухмыльнулся, наклоняясь ко мне. — После охоты приедут Каллены. Я им разрешил. Я кивнула, но была не в силах порадоваться этому. Сейчас я думала лишь о той боли, которая пожирала меня. Ты так просто им поверила. Я подскочила, вертя головой. Мои глаза были распахнуты до предела. Папа придвинулся ко мне, пытаясь захватить моё внимание. Но им завладел тот голос в голове. Она просто поплакала, и ты тут же приняла её как свою мать. Как глупо. — ЗАТКНИСЬ! — заорала я, схватившись за голову. — Я НЕ БУДУ СЛУШАТЬ! НЕ БУДУ! НЕ БУДУ! НЕ БУДУ! А ведь он хочет убить твоего ребёнка. Он совсем не невинный. Я поражённо посмотрела на Никлауса и во мне вспыхнула агрессия. Он оттолкнулся к стене, а я вцепилась в его глотку и сквозь зубы проговорила: — Моего ребёнка трогать нельзя! Послышался гром с улицы, окна резко отворились, впустив сюда холодный ветер. — Он мой! — сквозь зубы вторила я Клаусу, крепче сдавливая его шею и душа его. Моего ребёнка хотели убить... Я отпустила его и с мольбой посмотрела на Элайджу — он ведь никогда не врал. Но увидев в его глазах раскаяние, я начала задыхаться и отходить от них. Всё, чего я хотела, это не видеть их виноватые лица и осознавать, что они хотели убить моего малыша. Я беременна, о Господи! Я схватилась за живот, а из глаз брызнули слёзы. Майклсоны начали надвигаться ко мне. — Мы не знаем, кто или что в твоем животе, — проговорил Клаус и подошёл ко мне. Я влепила ему пощёчину и убежала. Очень захотелось слиться с ветром и оказаться у Калленов... Что и случилось... Я просто пожелала этого и через минуту стояла у входной двери дома Калленов со слезами на глазах. И тут заметила, что поскуливаю. Каллены вмиг оказались рядом, а я только смогла громко разрыдаться. Я впала в какой-то вакуум. Твёрдые руки подхватили меня и занесли внутрь и повсюду был какой-то шум, но я ничего не разбирала. Я раскачивалась из стороны в сторону, как сумасшедшая. Я не чувствовала ничего, кроме боли и страха. Я никого не видела и не слышала. Я не знала, где папа, мама и другие Майклсоны. Боль сдавливала меня настолько, что я начала терять сознание. И перед тем, как кануть в темноту, я почувствовала чьи-то руки, прижимающие меня к себе.***
Свет ударял в глаза. Здесь не было ничего. Ни стен, ни пола. Зато, всё было белым. На мне светлое шифоновое платье, туфель нет. Мои волосы непривычно прямые, но на шее тот же кулон, который я сняла ещё до того, как узнала всю правду. — Привет, Хоуп, — услышала я за своей спиной. Я резко поворачиваюсь. Женщина, что стоит передо мной, до боли знакома, хоть я и не встречала её раньше. У неё светлые волосы и голубые глаза, совсем как у... — Я Эстер, твоя бабушка. Мать твоего отца, — улыбается она, подходя ко мне. Она протягивает руки, чтобы обнять меня, но я отскакиваю назад, враждебно смотря на неё. — Не та ли, что пыталась меня убить? — резко спросила я, тихо рыча и отходя всё дальше. Эстер вздохнула, слегка дёрнув головой. Прядь её волос полезла ей в лицо, но, качнув головой, она её убрала. Этот жест был присущ мне. Я всегда так делала. — Тогда, — спокойно начала она, не обращая внимание на мой тон. — Были тяжёлые времена. Я была мертва, одна в этом бесконечном пространстве. Но сейчас у меня есть сестра. Я поняла, почему твои родители так сражались за тебя. Они любят тебя. И я люблю тебя, ты ведь мой внучка... — И что с того? — прервала я её, чувствуя, как во мне накопляется злоба. — Майкл — отец моих тёть и дядь. Но это ведь не помешало ему охотиться на них хрен знает сколько времени. Или это у него была такая уничтожающая любовь? — Послушай, — тем же ровным тоном продолжила она. — Я здесь не для того, чтобы с тобой ругаться. Я хочу защитить тебя и твою семью. Я слегка подняла правую бровь и фыркнула, показывая своё мнение. Столько лет она ненавидела своих детей, а сейчас вдруг хочет защитить! Ну разве не чудно? — Твой ребёнок, — произнесла она, а я резко подняла глаза, чтобы встретиться с идентичными. Я сжала руки в кулаки и прикусила губу. — Твой ребёнок — зло! Я прыснула, прикрывая рот рукой, на что Эстер недоуменно на меня посмотрела. — Серьёзно? Я опять расхохоталась, словно безумная. — Ничего другого придумать не смогла? — спросила я сквозь смех. — Ну, например, твой ребёнок во младенчестве уничтожит все книги про Гарри Поттера, так тобой любимые. Может, тогда бы я и избавилась от него. Но, извини, твой аргумент мне как сосиска свинье. «Люби-и-и-и-имая» бабушка покачала головой, не поощряя мой сарказм. Ну и ладно. — Этот ребёнок уничтожит тебя. Подумай сама. Ты трибрид. Твой ребёнок унаследует это, а ещё унаследует вампиризм от Эдварда. Два вида вампирской расы, ведьмы, оборотня... Она унаследует все ваши сильные стороны, от Эдварда даже возможно дар. Она будет быстрее, сильнее, умнее вас. И она может продолжить свой род. Знаешь к чему это приведёт? К уничтожению твоей семьи. Ты погибнешь, Эдвард погибнет, твои родители тоже. Вся. Твоя. Семья. Погибнет. Этот монстр убьёт всех, — вынесла она вердикт. Через минуту она добавила: — Удачи тебе, Хоуп... И...я не буду тебе мешать. Я постараюсь помочь тебе, независимо от твоего решения. Своих детей я не поддерживала, но я не хочу, чтобы и моя внучка страдала. Это проклятие, что все Майклсоны страдают. И в этом есть моя вина. А мне нужен шанс на искупление перед своими детьми, — она подошла ко мне и легонько сжала мою руку. — Мне нужен шанс на искупление своей ошибки перед твоим отцом, Никлаусом. За то, что дала своему мужу мучать его и превратить в такого монстра, — я готова была возразить, даже забыв на его решение, но Эстер покачала головой и продолжила. — Он борется со своим монстром, потому что любит тебя. И мне даже стыдно, что я хотела убить тебя, моя девочка. Прости меня... Эстер исчезла. Но я не проснулась. Мне как будто дали время на обдумывания этого факта. Я стояла, не шевелясь и не дыша. Её голос проник в самую глубину моего сознания. Где-то там, в душе, я понимала, что она права. Понимала, что меня также не нужно было производить на свет. Я была ошибкой. И этот ребёнок тоже. Я обрела только-только обрела семью и могу потерять её снова. Я не могу позволить этому случиться. Не могу позволить родиться ребёнку. Я сделаю правильный выбор, который одобрит отец. Мой будущий ребёнок это тоже что-то вроде меня — «Чудо-ребёнок», как называла Давина. Она или он будут очень сильными и даже возможно неуправляемыми. И если я с трудом смогла сдержать себя в детстве от тьмы и вечного одиночества, то этот ребёнок навряд ли сможет также...