Молочко на ночь

Медленно,но интенсивно,налитый кровью мужской орган источал природную смазку. Какой именно? Думаю, догадаться будет трудно,ведь перед нами два разгоряченных тела,которые жаждут получить удовольствие и доставить его своему партнеру. Чимин давно знал,что Юнги любит его и именно поэтому сдерживает своих похотливых чертей в глубине тихого омута. Чимин видел, как в процессе их страстных кувырканий Юнги тянулся руками к розовой копне волос,чтобы взяться за них,сжать покрепче,потянуть и услышать истошный стон удовольствия,но вместо этого он пытался медленно и равномерно иногда всеже съезжяя с катушек растягивать Чимина. Сейчас же Чимин решил для самого себя,что хватит ему только "получать" сейчас он хочет "отдать",но он знал упертый нрав своего парня, поэтому придумал этот план с наручниками и играми в "терпи и будешь награжден". Он выведет Юнги из равновесия, заставит его забыть о своих принципах, если понадобится разозлит, чтобы Юнги выпустил свои накопившиеся фантазии, а Пак догадывался, их в голове Мина достаточно для безудержного марафона на несколько дней. Но что-то пошло не так. Сейчас Пак Чимин рьяно пытается доставить райское наслаждение Мин Юнги и у него это получается, но этим он наказывает сам себя. Тот самый истекающий от перевозбуждения половой орган, о котором мы говорили в начале главы, принадлежит Пак Чимину. Этот извращенец возбудился от собственных действий больше, чем Юнги,которому было посвящено это "действие" Что за действие?) Ну рассказать об этом лично Чимин не сможет,так как его ротик плотно сжимает уже до предела эрегированный член Юнги. О,да, Чимин знал что он умеет это делать,правда он всегда делал это спустя рукава, ведь Шуга не давал ему полностью прочувствовать это дело,привлекая для совсем другого. Он понимал, что это чертовски возбуждающие манипуляции, но нельзя же так отвлекать? Он ведь даже не успевал втянуться , как его, будто ребенка от материнской груди отбирали и не давали насытить вдоволь. Но теперь он оторвется по-полной. Кстати,Юнги не с проста стал "Шугой". Чимину так понравилось,что их поцелуи были сладкими после съеденных парнем печенек ,что Юнги негласно получил такое прозвище,думаю он не будет против. Пока ненасытевшееся дитя исследовало языком сладкую конфетку, наше бревнышко буквально разлеталось на щепки. Все внутри него трескалось и ломалось, хотелось бы чтобы и эти пресловутые наручники с таким же звуком освободили руки Юнги, но нет. Лежи Юнги и наслаждайся. Хотя эту сладостную пытку сложно было принять, как приятный бонус. Невозможность прикоснуться и регулировать процесс выбивала из колеи. Мозги смешались в одну розово-серую кашу и неконтролируемые хрипы и рыки вырывались из глотки Юнги. Особенно яро все хотелось послать к праотцам,когда скользкий и немного шершавый язычок мальчишки блуждал по самой чувствительной части члена. В какой-то момент Юнги перестал дышать,а случилось это когда его Чимин решил поиграть в наездника. Высвободив наконец и так взбухший орган из орального плена он начал насаживаться на него без подготовки. Юнги тут же опешил от такой решимости и в каком-то роде безумия. Он знал,он читал,что так будет только больнее,что так нельзя,но не успел он вымолвить и слово протеста,как прикрыл глаза от резко накрывшей его волны. Тело Чимина легко приняло Юнги,хотя по ожиданиям последнего все должно было быть совсем по другому. Тихие, но глубокие звуки дыхания донеслись до ушей Чимина и он понял,что делает все правильно. Следующим пунктом было начать двигаться,но ноги пассива будто стали ватными,значит прийдется помогать руками. От своего он уже не отступит. Юнги наблюдал за Чимином. В тусклом свете уличного фонаря,лучик которого просочился в их комнату, глазам Юнги открылась картина разрывающая шаблоны приличия. Его оседлали. Оседлал тот,кого он и пальцем тронуть не смел,потому что боялся поцарапать. Теперь в его мозгу прояснилась полная картина происходящего. Он лежит на кровати пристегнутый наручниками к ее изголовью. Разгоряченный до потери контроля Чимин сидит у него на члене и поскуливает,явно пытаясь быть агрессивным наездником,и эта самоотдача только ради Юнги.