Утраченное искусство переписки

Стив очнулся от рёва транспортного самолёта. Он попытался перекатить голову набок, но её еле-еле получилось повернуть. Здесь же был и Баки — как всегда рядом, как всегда вместе со Стивом. Кто-то ещё лежал прямо за ним, но Стив не мог разглядеть, кто именно. И его это почти не встревожило — точнее, очень и очень слабо. Миссия полетела в тартарары, и у Стива осталась только одна цель: чтобы его подразделение, его команда, его друзья выжили. Они и выжили — но какой ценой? Он снова попытался посмотреть на Баки и сглотнул, подавляя тошноту. Кто-то подошёл и наклонился над Стивом. Он не нуждался ни в чьей жалости и заботе. Миссия с самого начала была обречена, Стива до сих пор терзала мысль о том, что Ударный отряд без каких-либо сомнений и колебаний подставил их. Он пытался верить в лучшее в людях, а в итоге остался в дураках. Стив шевельнулся, и боль обрушилась на него шаровым тараном. Врач положил руку на его плечо и попросил успокоиться. И чего они так носились над ним? Это у Баки всё серьёзно. Да, в Стива тоже несколько раз попали, но это не сравнится с раной Баки — это просто ничто перед ней. — По-моему, — пробормотал он, будучи уверенным, что его вряд ли кто-нибудь услышит, — по-моему, меня сейчас вырвет. Не успел он опомниться, как кто-то наклонил щит, к которому он был привязан, набок, и подставил к самому лицу миску, в которую его и стошнило. Когда позывы прекратились, врач опустил щит обратно, закрепил его для транспортировки и вытер Стиву рот. Тот не мог толком двинуть ни головой, ни руками, ни ногами. Ничем. На всякий случай он предпринял ещё одну попытку, но фиксаторы давали мало простора для действий. Баки, видимо, заметив его дёрганья, повернулся к нему. Его лицо было покрыто синяками, глаза блестели от боли. — Торопыга, лежи спокойно. Тебя хорошенько продырявили, — хмыкнул Баки. От его натужного веселья Стиву стало куда больнее, чем от ран в боку и спине. — Кто бы говорил, — прохрипел в ответ Стив, и они оба разразились смешками — а что ещё им оставалось? Как ещё они могли выдержать то, что выпало на их долю? От Баки разило кровью, и это напоминало Стиву о ночном налёте, повергшем их в полный хаос, и последующей ужасной перестрелке: о том, как на них напала афганская банда, как Стив заорал, вызывая подмогу, как Рамлоу ослепительно оскалился, прежде чем развернуться и начать стрелять по своим. — Переживу, — Баки закрыл глаза, явно пытаясь перебороть себя. — Эй, Бак, — прошептал Стив сухими потрескавшимися губами. Язык словно прилип к нёбу, в чём Стив находил определённую долю иронии — после того, как их нашли, ему поставили несколько капельниц подряд, спасая от обезвоживания. — Бак. Баки повернулся к нему и мучительно скривился, так и не сумев справиться с лицом: — М? — У нас всё будет хорошо. — Естественно, всенепременно. Как минимум, Пегги и Сэм успешно выкарабкались оттуда. — Как и Гейб, — добавил Стив. Конечно, Гейба ранили в плечо, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что Баки руку просто раздробили. Пуля же Гейба прошла навылет, не задев ничего важного. Счастливчик. Какой же он счастливчик. — Как и мы все, — с запинкой выговорил Баки. Он прекрасно знал, что его ждёт, когда они прибудут в Германию, в региональный медицинский центр Ландштуля. Что его руку нельзя — невозможно — спасти после такой раны и инфекции. Ещё несколько дней назад всё было бы поправимо, но их маленькому отряду пришлось разделиться, и Пегги и Сэм оказались в одной группе, а Гейб, Стив и Баки — в другой. Это полностью соответствовало плану Рамлоу. Они попали прямиком в его ловушку. — Зато мы смеёмся последними, — тихо произнес Баки. Стив едва расслышал его за рёвом двигателей. — Мы всё же возвращаемся. А они либо умертвлены, либо арестованы. — Умертвлены, — усмехнулся Стив, пережидая очередной приступ боли: самолёт вздрогнул, заходя на посадку. — Кто учил тебя английскому? — Самая лучшая учительница на свете, сестра Мэри-Джо, или как там её, — отозвался Баки. Стив понял, что ответить уже не сможет: зрение затуманилось, веки потяжелели. Баки окликнул его словно бы с расстояния в миллион миль, откуда-то с другого конца длинного чёрного туннеля, но у Стива даже губами шевельнуть не получилось. Тьма сомкнулась над ним. Выйдя из этого состояния — которое наверняка было вызвано каким-то сочетанием лекарств и лечебных процедур — Стив заморгал, увидев перед собой полковника Филлипса и Пегги. Он попытался разгадать выражения их лиц, но аналитические навыки подвели его. Оглядевшись, он понял, что находится уже не в самолёте, а в больничной палате; полковник сидел на стуле у его кровати, а Пегги стояла рядом. — Где?.. — только теперь Стив обратил внимание на щелчки, шипение и писк окружающих его аппаратов. Пегги выглядела безупречно — ни царапинки. Должно быть, с их предыдущей встречи прошло уже достаточно много времени. Когда Стив видел её в последний раз — уже после окончания боя и воссоединения их групп — на её щеке наливался солидный синяк, а над правой бровью алел порез. — Ты в немецкой больнице, — Пегги выступила из-за стула полковника и взяла с подноса стакан с соломинкой. Наклонив её так, чтобы Стив мог отпить, она оглянулась через плечо на Филлипса. — До этого момента ты находился в медикаментозной коме. — Ч-что? — осмысленные фразы никак не складывались. Стив глотнул воды с такой жадностью, как будто это был райский нектар. — Сколько? Она положила руку на его плечо. — Семь недель. — Что? — Стив попытался опереться на матрас и привстать, но тело тут же охватила дрожь, и он рухнул обратно на мягкие подушки. — Моя мама… — В порядке. Вообще-то она здесь. Скоро придёт. Сейчас она разговаривает с врачами, — пояснила Пегги. Всё вокруг казалось каким-то сюрреалистичным, пульсирующим в такт пронзительной боли в висках. — Но я не… не понимаю… Филлипс встал и подошёл к другой стороне кровати. — Послушай, капитан Роджерс. То, что ты сделал — то, что ты вывел своих людей из-под огня, позволив им вернуться домой… Стив мало что помнил, но одно знал точно: — Мы разделились. Я ничего не сделал. — Чёрта с два «ничего». Одному твоему солдату практически отстрелили руку, у другого было сотрясение и сквозная рана в плече. Несмотря на то, что с тобой была только часть твоего отряда, ты сохранил присутствие духа и вывел ребят в безопасное место. Вопреки всему. На Стива нахлынули воспоминания, но не сносящим с ног потоком, а тонкой струёй, которая потихоньку начала расти. Ночью на них напал Рамлоу вместе с афганской бандой и той странной террористической группой, Гидрой. Стив приказал Пегги и Сэму идти за подкреплением. А потом он полностью потерял контроль над ситуацией, и ему вместе с Баки и Гейбом только и оставалось, что пытаться удержать занятую позицию. Он не должен был этого допускать. Нужно было отступить вместе с Пегги и Сэмом. Но воинская гордость и чувство долга перевесили здравый смысл. Он сознавал, что обязан захватить Рамлоу живым. Его резко уменьшившийся отряд ввязался в бой, и они чуть все не полегли. — Лучше бы мы отступили вместе с Пегги и Сэмом, — озвучил Стив свои мысли, виновато вздрогнув. — Ты разве не помнишь, Стив? — Пегги сжала его ладонь. — Вас отрезали от нас. Рамлоу со своими приспешниками охотились именно за тобой. Только мы с Сэмом вышли за пределы боя. И только поэтому мы смогли отправиться за подмогой. Да, действительно, он орал в комм, а Сэм кричал ему в ответ, что у них всё спокойно, что они смогут привести подкрепление. У Сэма был специальный вингсьют — но если бы он улетел, Пегги осталась бы одна. Стиву это не нравилось, до глубины души не нравилось, но другого выбора не было. Пегги улыбнулась: — Ты правильно поступил. Ты мало того, что задержал их, так ещё и практически разгромил, сумев взять в плен большую часть до прибытия помощи. — Да?.. — Стив облизнул губы. Пегги снова подала ему воды, и у него окончательно разболелась голова. К глазам подступили слезы, и Стив попытался как-то привести в порядок беспорядочно скакавшие мысли, как вдруг в палату вошли мама и врач. — Ма… — Мой мальчик, — она тут же обняла его, а Пегги с полковником тактично отступили в стороны. Сара Роджерс обладала недюжинной силой, которую сложно было заподозрить в миниатюрной ирландке. И тем не менее она прижала сына к себе осторожно и бережно, со всей возможной нежностью. — Мой мальчик. Когда она отстранилась, Стив увидел, что она плачет. Он не знал, что происходит, не имел ни малейшего понятия о своём прогнозе. Он взглянул на Пегги, но та не дала ему ни единого намёка. Тогда он повернулся к врачу — женщине, которая походила, скорее, на коренную норвежку, чем на немку. — Я — доктор Фригг Одинсон, — улыбнулась та. — На протяжении последних нескольких недель я отвечаю за ваше здоровье, капитан Роджерс. Когда вы окончательно очнётесь, то можете почувствовать легкую дезориентацию и слабость, не исключены короткие головокружения. — Ничего не понимаю. Что произошло? — Что последнее вы помните? — спросила доктор Одинсон. Стив закрыл глаза, представив себе замкнутое пространство салона, в котором пахло свежей кровью вперемешку с топливом. — Транспортный самолёт. — Хорошо, это хорошо, — она ласково прикоснулась к его руке. — Пока я буду объяснять вам, что случилось, я попутно проделаю несколько тестов. Согласны? Он кивнул. — Тогда прошу остальных покинуть палату. Миссис Роджерс может остаться. Пегги и полковник Филлипс пожелали ему скорейшего выздоровления. Пегги поцеловала его в щёку на прощание, и, когда Стив случайно перевёл взгляд на Филлипса, тот вскинул бровь: — Не буду я тебя целовать. Все расплылись в улыбках, и Стив немного расслабился. Когда дверь за друзьями-коллегами закрылась, а мама отодвинулась, чтобы не мешать, врач приступила к негромкому рассказу: — Когда вас доставили в больницу, капитан, выяснилось, что ваша травма — ушиб верхнего отдела позвоночника — вызвала отёк. Отёк позвоночника привёл к повышению давления спинномозговой жидкости. Это, в свою очередь, спровоцировало риск опасного отёка мозга, — доктор неторопливо проверяла состояние его сердца и лёгких, а Стива тем временем начало потряхивать. — Миссис Роджерс, пожалуйста, — доктор Одинсон махнула рукой, приглашая ее присоединиться. Подойдя, мама сжала задрожавшую кисть Стива. — Таким образом, у отёка позвоночника было сразу несколько последствий. Вы перестали самостоятельно дышать, ваш мозг начал отекать ввиду проблем со спинномозговой жидкостью, и вас парализовало от груди и ниже. — Нет, — к горлу Стива подступила желчь. — Я чувствую свои ноги, свои руки. — Всё верно, так и должно быть, потому что отёк ушёл. Пока мы разговариваем, я проверю ваши рефлексы, — кивнула доктор Одинсон. — Вас интубировали для того, чтобы помочь дышать, после чего ввели в искусственную кому, чтобы защитить мозг, пока мы не справимся с лишней жидкостью. Для этого мы ненадолго установили шунт, сейчас он уже удалён, — она коснулась его затылка, показывая, где находилось устройство. В том месте голова слегка ныла. — Не переживайте, ничего страшного в этом нет. — У меня голова болит, — Стива не на шутку пугала мысль о таких серьёзных травмах мозга и позвоночника. — Это ожидаемо. Побочные действия медикаментозной комы ещё какое-то время будут давать о себе знать. На самом деле мы начали выводить вас из неё ещё несколько дней назад. С тех пор вы периодически то приходили в себя, то снова теряли сознание. Прогресс идёт семимильными шагами, — она закончила постукивать молоточком его колени. — Ваши рефлексы в отличном состоянии. Когда вы окрепнете и встанете на ноги, капитан — это только вопрос времени. До Стива вдруг дошло, что это обращение им ещё не заслужено. — Но я не капитан. — Это противоречит моим сведениям, — улыбнулась она. Стив ничего не ответил; на него накатила слабость, и доктор велела ему отдыхать. Следующие несколько дней Стив постоянно плавал между сном и явью. Ему хотелось о стольком спросить, хотелось узнать о Баки, об остальных членах отряда, о своих друзьях… о Тони. Но тело подводило его, и он быстро сдавался усталости. К концу первой недели восстановления ему удавалось проводить в бодрствующем состоянии чуть больше пары часов. — Ты отлично справляешься, — Пегги помогала ему перебраться из кровати в инвалидную коляску. Ему пока не разрешали ходить: он мог упасть и травмировать сам себя. — Не понимаю, почему ноги так ослабли, — Стив, опираясь на кроватные перила, опустился на сидение. — Стив, ушиб позвоночника и семь недель в кровати никому силы не прибавляют. Так, ты у нас хочешь повидаться с Баки или нет? — Ты деспот, — буркнул он, но всё же кивнул. Пегги взяла плед с его кровати и, когда Стив поднял на неё взгляд, улыбнулась. — Я тут задумался… — он замолчал. — М? — она накинула плед на его ноги и плотно укутала. — Как ты считаешь, можно ли как-то достать мой телефон или планшет? Я бы хотел связаться… ну… с домом? — Что там могло произойти за прошедшее время? Кто-нибудь сообщил Тони? Стив вспомнил его последнее письмо, и на сердце лёг камень. — Я просто… повидался бы… Пегги похлопала его по плечу: — Я попробую что-нибудь сделать. Она вывезла коляску в коридор. От деловитой больничной суеты у Стива чуть голова кругом не пошла. Он еле переборол лёгкую тошноту и слабость. Врач сказала, что последствия искусственной комы ещё будут сказываться какое-то время, но тем меньше, чем больше дней пройдёт. Стив закрыл глаза, опустив голову. Пегги, судя по всему, предвидела его трудности, потому что быстро покатила коляску по коридору к маленькому кафе. Там за одним из столиков обнаружились Сэм, Гейб и Баки: они играли в карты. Как только Баки повернулся к новоприбывшим, реальность как обухом ударила Стива, и ему пришлось справляться с новым приступом тошноты. Левая рука Баки отсутствовала от самого плеча. Баки, должно быть, заметил растёкшуюся по его лицу бледность, и уронил карты. — Эй-эй-эй, а ну-ка не смей, — он встал. Если бы не рука, он бы выглядел эталоном здоровья — точно так же, как Сэм и Гейб. Стив проспал даже не недели — месяцы. Баки опустился на колени перед коляской, Сэм и Гейб окружили её. — Всё хорошо. И со мной всё будет замечательно. Стив усилием воли отогнал слёзы. — Прости. Мне так жаль. Я должен был выступить против этой миссии. Должен был что-нибудь сказать Филлипсу. Должен был… — Не должен, — послышался из-за спины голос Филлипса. Раздались глухие шаги по кафельному полу, и полковник предстал перед Стивом. — Капитан, ты сделал всё, что от тебя требовалось. Твои солдаты повели себя образцово. Вы просто оказались в трудной ситуации. Если в этом и есть чья-то вина, то только моя. Я полагал, что Рамлоу выждет хотя бы неделю, прежде чем атаковать, чтобы все устали, заскучали и потеряли бдительность. Это соответствовало здравому смыслу, но, к несчастью, Рамлоу пошёл ему наперекор. Если бы не это, подкрепление добралось бы до вас гораздо быстрее. Тебя ранили, тяжело ранили, и исключительно из-за меня, капитан. Не забывай об этом. — Да, сэр… Но, сэр, почему все вокруг называют меня капитаном? Я не… — Приказ о присвоении тебе нового звания пришёл сразу же, как только командование узнало об этой миссии и проявленной тобой храбрости, — пояснила Пегги. — На остальные требования махнули рукой. — Махнули? И на курс английского? — спросил Стив. Баки сжал его ладонь. — На все. Так что теперь ты самый настоящий боевой капитан, Стив, — подтвердила Пегги. Эта новость поразила его, чуть не сломав своей несправедливостью; слава богу, его ребята и полковник правильно оценили его состояние. Филлипс удалился, отговорившись необходимостью присутствовать на официальном обеде, а команда сгрудилась вокруг. Стив с благодарностью впитывал их поддержку, хоть и чувствовал себя безмерно виноватым. — Не за что меня было награждать. Я ничего не сделал, — упёрся он. — Да, разве что рухнул вместе с самолётом, — Баки закатил глаза, и Стив поморщился. — Ну, самолёт — это не в буквальном смысле, конечно, но ты реально боролся за победу клыками и когтями, причём практически в одиночку. — Сэм и Гейб кивнули. — До сих пор не представляю, как тебе это удалось, но ты несколько дней, Стив, не давал Рамлоу вместе с отрядом, усиленным местными, добраться до нас. Несколько дней! А потом ещё и в плен умудрился его захватить. — Но ты ведь тоже в этом участвовал. — Меня почти что вывели из строя, — Баки покачал головой. — Верно, Гейб? — Да. И пусть меня подстрелили несерьёзно, — Стив невольно обратил внимание, что Гейб даже повязку уже снял, — но из-за сотрясения я толком и сражаться не мог. По большей части я только оружие перезаряжал. Стив попытался восстановить в памяти побольше деталей, и у него даже получилось: тревога, беспокойство, настоящий ужас. Боль в спине, которую приходилось преодолевать. — Да, я помню, — однако, несмотря на это, чувство вины вцепилось в него намертво. Раздробленную руку Баки уже не вернуть. — Вот только не надо, — уловил его настроение Баки. — Я об этом не думаю, а значит, и ты не должен. Стив кивнул, но этим его ответ и ограничился: все слова разлетелись. Ребята пригласили его присоединиться к их игре, он честно попробовал, но уже через кон попросил отвезти его обратно в палату. Баки попытался уговорить его остаться, но в его присутствии правда колола Стиву глаза, и ему нужно было в одиночестве смириться с ней. Только теперь он осознал, насколько же прав был Тони — не имея возможности откровенно выговориться, он чувствовал себя потерянным. Может, взять да и одолжить у кого-нибудь планшет или телефон, чтобы связаться с Тони? Всё-таки уже два месяца прошло. Стив пропустил и Рождество, и Новый год. На дворе стояла середина февраля. В конце концов, наскребя в себе достаточно смелости, он попросил у Пегги её трубку — чтобы хотя бы проверить свою почту и послать Тони извинения за долгое молчание. Стив даже не знал, в курсе ли Тони о том, что случилось. Пегги без раздумий передала ему разблокированный телефон, помогла перелечь в кровать и вышла из палаты. Подключившись к больничному интернету, Стив первым делом открыл свой почтовый аккаунт — он решил, что электронное письмо будет лучше всего. Он с трудом представлял, насколько Тони сейчас, должно быть, зол. Самые последние письма касались его продвижения по службе. Он стал первым, кто получил звание в рамках новой программы; этим стоило гордиться, и он гордился, но словно бы сквозь тупую боль. Перенеся их в соответствующую папку, Стив перешёл к письму из университета. Тема гласила: «Английский язык (13B): Утраченное искусство переписки». Нахмурившись, Стив нажал на нужную строчку. «КОМУ: srogers@themail.com ОТ: nfury@mit.edu Капитан Роджерс, Согласно вашему запросу экзамен по вашему курсу был заменён на зачёт. Вам необходимо предоставить итоговый отчёт не позднее 22-го декабря. Если документ не будет предоставлен к этому сроку, прохождение вами курса окажется под вопросом. Если и к 21-му января вы не предоставите документ, то вам будет выставлен незачёт. Н. Фьюри» Стив уставился на письмо, стараясь справиться с разочарованием. Переход на зачёт мог инициировать только один из участников переписки. Значит, это сделал Тони. И Стив прекрасно его понимал; не мог не понять. За первую половину декабря от него не было ни весточки. Он как в воду канул. Ему вдруг вспомнилось последнее письмо от Тони: «По-моему, я влюбляюсь в тебя». А Стив никак не отреагировал. Тони обратился к нему, полный надежды, хоть и не знал точно, гей ли он. Он первым протянул ему руку, чтобы проторить дорогу им обоим. А Стив промолчал. У него даже минуты не было, чтобы ответить: сжимая в руке это письмо, он как раз уезжал на проклятую миссию, обернувшуюся катастрофой. Стив яростно смахнул с глаз жгучие слёзы. Пролистав список, он нашёл последнее сообщение от Тони. «КОМУ: srogers@themail.com ОТ: tstark@mit.edu Пишу только для того, чтобы уведомить, что я перевёл наш курс в режим зачёта. Кроме того, я хотел извиниться за письмо. Я осознал, что оно было ошибкой. Если ты дочитал его, забудь — забудь, пожалуйста, от и до. Я знаю, что ты занят по горлышко: прочёсываешь периметр или как это там называется. Я понимаю, что при таких условиях посылать тебе любовные признания было по-детски и невыразимо глупо. Давай остановимся на том, что меня охватила мгновенная слабость — сейчас она уже миновала. На меня снизошло озарение. Я замахнулся на недоступное. Ну что ж, не в первый раз и наверняка не в последний. Надеюсь, ты хорошо отметишь Рождество. Тебе, скорее всего, ещё придёт письмо от Фьюри о переходе на зачёт, хотя на самом деле оно будет от Наташи. Она заполнила за нас все необходимые бумаги. Ну да ладно… до встречи. Ничего страшного не случилось, договорились?» Стив сидел как оглушённый: сердце отбойным молотком билось в груди. Он уронил руку с зажатым в ней телефоном. Другие сообщения он даже открывать не стал. Он попытался сообразить более-менее связный ответ, но голова как назло опустела. В мыслях было глухо и серо. Когда в палату зашёл Сэм, Стив едва сумел выдавить слабую улыбку. Трубка лежала в ладони мёртвым грузом. — Эй, что с тобой? Стив только головой покачал: — Я поблагодарил тебя за то, что ты привёл подмогу? — Да нет, но ты и не должен. Подкрепление нам обеспечил полковник, мне оставалось только добраться до них. Они прослушивали наши коммы, но когда Рамлоу разделил нас, все планы похерились. Вам с Баки и Гейбом пришлось выступить против него. Но так или иначе, я не сделал ничего, чего не сделал бы ты. И я уже привык к той мысли, что когда стреляют в тебя, в меня стреляют тоже. Стив усмехнулся, хотя в груди у него всё сжалось. — Прости, Сэм, я тут… из меня сейчас плохой собеседник. — Стив, но ты ведь понимаешь, что ты герой? Ты спас Баки. Если бы не ты, он бы умер. И Гейб бы умер. Вы все бы умерли. Ты как современный Ганга Дин, только безо всякого империалистического и расистского подтекста. Стив улыбнулся, и на этот раз улыбка согрела его вместо того, чтобы опустошить. — Спасибо, Сэм. Просто я столько усилий приложил, чтобы добиться этого звания, что теперь мне кажется, что я всё упустил. — Он не стал добавлять, что шанс на отношения с Тони, похоже, тоже упустил. — Ты заслужил его. Только не надо мне тут снова заводить волынку о том, что ты так не считаешь. Стив мог бы поспорить. Не надо было ему вместе с Баки и Гейбом гнаться за Рамлоу и его бандой. Пусть даже долгом Стива было предать Рамлоу справедливому суду. Когда Рамлоу и террористическая ячейка Гидры напали на крошечный лагерь, посеяв там хаос, Стив сделал то единственное, что пришло ему в голову: отправил Сэма и Пегги за подкреплением, а сам с Баки и Гейбом двинулся вслед за Рамлоу. Судя по всему, Рамлоу решил, что их убили ещё во время первой атаки. Однако они выжили — и догнали отряд. Потом разразился бой, в котором победила команда Стива. Но какой ценой? Мотивы Рамлоу до сих пор оставались под вопросом. Зачем кому-то предавать свою семью, друзей, страну, в конце концов? Стиву это было ни за что не понять. — Ты заслужил радоваться жизни после того, что ты совершил. Стив вскинул руку: — Я уже прошляпил всё, чему можно было радоваться. — Знаешь, ведь ещё будет церемония. Где тебе официально присвоят новое звание и выдадут Пурпурное сердце. Хотя с формальной точки зрения Пурпурное сердце уже твоё. — Ну да… спасибо, — Стив опустил взгляд на телефон, задаваясь вопросом, стоит ли попробовать — хотя бы один раз. — Сэм, можно тебя спросить? Сэм пожал плечами: — Ради тебя — всё, что угодно, кэп. Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Стив начал издалека: — В последний раз я говорил с Тони ещё до миссии, а с тех пор прошло уже два месяца. — Так-так, а ему кто-нибудь сообщил? Стив, подумав, покачал головой: — Видимо, нет. Мне написали, что тот курс, на котором я учился, для меня переведён в режим зачёта. Это произошло в декабре, полагаю, после того, как Тони окончательно перестал ждать новостей от меня. Так как я не предоставил вовремя итоговый отчёт, теперь у меня в табеле красуется «незачёт». — Это ведь полная хер… Стив прервал его, не дав разгорячиться: — Да это не проблема. Ну, то есть, проблема, конечно, но не та самая. А та самая… это… помнишь, как нам перед самым отъездом принесли письма? Сэм кивнул: — Да, конечно. — Одно из моих было от Тони, и… ну… — Стив отвернулся к окну, — по-моему, я упустил свой шанс. Сэм, помолчав немного, переспросил: — Свой шанс? — Да. Подойдя поближе к кровати, Сэм пристально посмотрел на Стива: — К твоему сведению, шансы не испаряются в одночасье. — Но за два месяца — запросто, — вздохнул Стив. — Слушай, не надо было мне затевать этот разговор. Пустяк, забудь. — Вот уж пустяком это я бы точно не назвал. — Но это он и есть. Тони забил и двинулся дальше. Это чётко видно по его последнему сообщению на электронную почту. Он оставил всё в прошлом. Поэтому мне лучше не возникать из ниоткуда, не тревожить его. Я, пожалуй, и так причинил ему немало вреда. Я даже представить себе не могу, что он почувствовал, не получив от меня ни строчки, ни звука, после того как признался мне в любви… — Стив стиснул зубы. — Он признался тебе в любви? — изумлённо воззрился на него Сэм. — Сказал, что он влюбляется в меня, точнее, что вроде бы он влюбляется в меня. У меня даже то письмо не сохранилось. Его, наверное, выбросили вместе с заляпанной кровью одеждой, — Стив пожал плечами. — Но это уже не важно, потому что это было ещё до Рождества, два месяца назад. — Боже правый, да нет же, тебе нужно связаться с ним. Ты должен связаться с ним, — уверенно сказал Сэм. Настойчивое желание немедленно действовать, посетившее Стива, когда он впервые прочёл письмо Тони, снова напомнило о себе. — По крайней мере избавь парня от неопределённости, сообщи ему, что с тобой всё в порядке. Ну пожалуйста, давай же. — Я весь в сомнениях. Просто… — Стив показал ему мобильник. Экран почернел, отключившись из-за долгой неактивности. — У меня даже кода доступа к телефону Пегги нет, чтобы войти обратно. Сэм достал свой телефон и бросил его на колени Стиву. — Воспользуйся моим. Код 0428. Можешь даже не просить. Стив уставился на мобильник так, как будто на кровать заполз живой аллигатор. — Но я не знаю… не думаю… — А ты не думай, ты чувствуй, — Сэм забрал у Стива телефон Пегги, вложил ему в руку свой и направился на выход. У самой двери он остановился: — Позвони ему. Сделай хоть что-нибудь, Стив. Ты заслуживаешь счастья. После его ухода Стив продолжил пялиться на трубку. Даже за все блага мира он не мог наскрести в себе достаточно смелости, чтобы позвонить Тони или хотя бы написать смс. От одной мысли сердце начинало саднить. У него был только один путь. Электронное письмо. Быстро и коротко. Немного, но и немало. На крайний случай, там он сможет покаяться. «КОМУ: tstark@mit.edu ОТ: srogers@themail.com Дорогой Тони, Я хотел перед тобой извиниться. Прости, что я так и не ответил на твоё письмо. На это есть причины. Их долго и сложно объяснять, и я не имею права просить тебя выслушать их. Если уж на то пошло, у меня и на эти слова права нет. Но я чувствую, что должен... как минимум — попросить прощения за своё молчание. Так что, пожалуйста, прими мои извинения. Я узнал, что ты перевёл наш курс в режим зачёта. Я понимаю и принимаю твои мотивы. Надеюсь, ты вовремя сдал отчёт и получил нужную отметку. Надеюсь, хотя бы здесь я не напортачил. Как я уже сказал, я мог бы предоставить тебе объяснения, углубиться в детали того, что произошло — из-за чего я не смог с тобой связаться — но я не буду. Полагаю, я и так причинил тебе достаточно боли, хоть и совсем этого не желал. Я скажу ещё только одно: что если бы у меня была возможность, пусть даже малейшая, ответить тебе… я бы ответил. Обязательно. И ответом на твой вопрос, заинтересован ли я… Ответом было бы… Да. Потому что, по-моему, я уже в тебя влюбился. Твой (если ты не против такого местоимения) Стив». Ещё добрых пять минут он просидел, вычитывая и перечитывая письмо, подправляя то тут, то там. Наконец он решил попросту удалить получившуюся фигню, но внезапно в палату вошла медсестра, и он, промахнувшись мимо нужной кнопки, нажал «Отправить». Он ещё мог бы попытаться отозвать его, но только покачал головой. Может, ему было суждено пережить это унижение. Медсестра сняла показатели приборов и взяла у Стива кровь на анализ. В этой больнице на анализы выкачивали какое-то безумное количество крови. Можно подумать, у него в жилах текла какая-то суперсекретная сыворотка, которую врачи пытались воспроизвести. Наконец медсестра удалилась. Проверив почту, Стив обнаружил новое сообщение. Он этого никак не ожидал; особенно всего через две минуты после своего. «КОМУ: srogers@themail.com ОТ: tstark@mit.edu Что значит «долго и сложно»?» На этом письмо заканчивалось. Одно предложение. И ведь Тони действительно заслуживал объяснений. На самом деле лучше было покончить с этим одним звонком, но у Стива слишком сильно дрожали руки, а сердце колотилось чуть ли не в горле. «КОМУ tstark@mit.edu ОТ: srogers@themail.com Помнишь мою миссию? Она фактически провалилась. Меня ранили. И ранение оказалось куда тяжелее, чем я думал. Я несколько недель провёл в больнице. Скоро уже выписываюсь». Он отправил это письмо, а уже через несколько секунд получил ответ. «КОМУ: srogers@themail.com ОТ: tstark@mit.edu Что, чёрт бы тебя побрал? В больнице? В какой? Мне сейчас плевать с высокой колокольни на то, что на следующей неделе у меня собрание диссертационного совета. Где ты? Что у тебя было за ранение?» Стив решил, что пора переключиться на смс: вряд ли Сэм запретил бы ему. «Это я, Стив». «Ты можешь написать мне смс — и это значит?..» «Я в Ландштуле, в Германии». «В чёртовой больнице. ЧТО ПРОИЗОШЛО». Стив вздрогнул. До этого ему казалось, что он сможет как-то скрыть своё состояние от знакомых — особенно от Тони. И всё же он ринулся в омут с головой: последние несколько недель и так были полны неопределённости. «Ушиб спины, вызвавший отёк. Мозга и позвоночника». «КАКОГО ХРЕНА!!!!!!» Стив усмехнулся и вдруг заметил, что дрожь в руках немного унялась. «Семь недель в искусственной коме». Лучше уж поскорее выложить все карты на стол. Спустя десять минут Стив предположил, что потерял сигнал, и проверил количество палочек. Нет, всё в порядке. Вдруг телефон в его руке зазвонил. Знакомый номер — Тони. Судьба давала Стиву ещё один шанс; нужно было только ухватиться за него. Может, он ещё недостаточно готов к этому разговору; может, он никогда не будет к нему готов. Может, у него храбрости с гулькин нос… Но его палец предательски нажал «Ответить», и Стиву ничего не оставалось, как поднести трубку к уху. — Алло? — Боже правый, Стив, мать твою, ты ведь там чуть не умер, да? — Тони говорил запинаясь, с ощутимой мукой. Судя по его учащенному дыханию, он был на грани гипервентиляции. — Эй, эй, тише. Я в порядке. Со мной всё хорошо. Я сижу в спокойной и мирной больнице. Все пальцы на руках-ногах на месте, — Стив замолчал, потому что перед глазами предстал Баки, и в груди словно кинжал провернули. — Что? Что такое? Должно быть, Стив чем-то выдал себя. — Баки далеко не так повезло. Он потерял левую руку, — дрогнувшим голосом произнёс Стив. Он попытался — честно попытался не дать рыданиям прорваться. До этого он сдерживался, плотно сжимая веки, чтобы ни одной капли не вытекло, но теперь это не помогло. Слёзы заструились по его лицу, и в голове рефреном зазвучало одно-единственное: как же он благодарен богу за то, что у него есть Тони. — Тони, он едва не погиб. — И ты тоже. Но ты жив, и он жив, верно? Стив, кивнув, пробормотал: — Да, — его охватил ледяной озноб. — Мне холодно, Тони. — Вызови медсестру, прямо сейчас. Нажми хренову кнопку, — торопливо потребовал Тони, и Стив потянулся вбок. — Нажимаешь? Нажал? — Да-да, нажимаю. Не клади трубку. Мне так жаль. Я везде налажал, Тони. Во всём. — Палата внезапно поплыла, и как раз в этот момент вбежала медсестра. Ей хватило одного взгляда, чтобы её лицо смягчилось, как будто она тут же поняла, что произошло. Конечно, так оно и было — наверняка за годы работы в больнице она видела не одного и не двух солдат, переживающих шок и психологические травмы. — Она пришла. — Расскажи ей, — нежность в голосе Тони блаженной волной окатила душу Стива. — Я не знаю, что говорить, — прошептал Стив в динамик, но медсестра (пожилая леди) похлопала его по руке. — Вам не надо ничего говорить. Буду через минуту, — выскочив за дверь, она уже через несколько секунд прибежала обратно с противошоковым одеялом и накинула его на плечи Стива. Укутав его, она приобняла его полными руками. — Многие солдаты, вернувшиеся домой, проходили через это. У вас есть все права чувствовать то, что вы сейчас чувствуете, ясно? Он уронил руку с зажатым в ней телефоном и уткнулся лицом в плечо медсестры. Ведь ему стоило, наверное, что-то объяснить маме, Сэму, Пегги — но у него не хватило смелости. А вот Тони сам подтолкнул его в нужном направлении; Тони помог ему. Телефон завибрировал, и медсестра отстранилась. — Я могу привести доктора, чтобы он с вами поговорил, — предложила она. Переборов свои страхи, Стив кивнул. — Не торопитесь, позвольте себе прочувствовать всё от начала и до конца. — Телефон снова завибрировал. — Хотите, дам вам успокоительное? — Он покачал головой, и телефон завибрировал в третий раз. — Вашему другу, по-моему, необходимо услышать вас. Я сейчас уйду, но буду прямо за дверью. Как вам такой вариант? — Да, спасибо, — Стив вытер слёзы. Когда медсестра вышла, Стив посмотрел на экран и увидел три пропущенных от Тони. Должно быть, они разъединились, и Тони пытался дозвониться, чтобы понять, что происходит. Стив не стал медлить и, чтобы поскорее унять его тревогу, перезвонил сам. — Тони? — Да-да, ты в порядке? Я уже собирался обрывать больничные телефоны и взламывать их базу, — выдохнул Тони. — Мне нужно знать, что с тобой всё хорошо. — Я сомневаюсь… очень сомневаюсь… но мне самому нужно знать, что у нас всё хорошо. Мне так жаль, что… — Стив, стоп-стоп-стоп. Мы… я тоже наделал ошибок. Я должен был проявить больше терпения, но когда после своего письма я не смог с тобой связаться… — он сделал паузу. — Боже, как же мне сейчас хочется увидеть твоё лицо. — Я не знаю паролей Сэма. Не могу воспользоваться ни фэйстаймом, ни другой программой. И собственного телефона у меня больше нет, ему наверняка пришёл конец ещё на миссии. — Святый боже, Стив, мне даже сложно представить… но сейчас тебе уже ничего не угрожает? — глухо и ломко уточнил Тони. — Да, меня пришлось ввести в искусственную кому, чтобы отёк спал. Почти всю последнюю неделю я восстанавливался после комы, за исключением этого я здоров. Только иногда нападают то тошнота, то головокружение. А что насчёт тебя? То есть… ты прощаешь меня? Тони присвистнул: — Прощаю ли я? Да тут и прощать нечего. Ты ведь, ну, не сделал ничего плохого. Стив оборвал его: — Я бы ответил на твоё письмо, обязательно. Но я получил его уже после отъезда. Во время праздников почта всегда приходит с запозданием. Чёрт, я ведь и праздники пропустил. А я кое-что тебе купил… — Не беспокойся. Я-то тебе подарка в итоге так и не приготовил. А если бы приготовил, то расколотил бы к хренам — так что не беспокойся. — Расколотил бы? — На самые-самые мизерные, крохотные, малюсенькие осколочки. Я умею дуться и капризничать, надеюсь, ты к этому готов. Стив улыбнулся: — По-моему, рядом с тобой я готов ко всему. Стив не лукавил: в следующие две недели, в которые его перевели с больничного стационара в местный реабилитационный центр, он ежедневно часами болтал с Тони. Пегги и Сэм купили ему новый телефон и помогли его настроить. В центре поставили задачу помочь ему подготовиться к долгому перелёту. Стив не понимал, зачем это нужно. Если бы не периодическая слабость и редкие головокружения, он мог бы весь мир покорить. Однако даже Баки встал на сторону врачей. Порой он лучше считывал состояние Стива, чем тот сам. К концу первой недели реабилитации Стив осознал, зачем здесь находится: оставленные миссией травмы, как физические, так и психологические, время от времени напоминали о себе. Ему повезло убедить Тони остаться в Массачусетсе ввиду скорого важного собрания — встречи диссертационного совета, посвящённого, по его словам, его докторской (хотя тут уместнее было множественное число — его докторским). После двух недель в центре Стива наконец обрадовали новостью о том, что его выпишут и отправят домой. Баки должен был уехать из Германии вместе с ним, хотя в Штатах его ждало продолжение реабилитации. Стиву же продлили отпуск с тем, чтобы он выздоравливал дома. Они вместе с мамой запланировали возвращение в Бруклин. Она улетела первой, чтобы приготовить всё к его возвращению; впрочем, он понятия не имел, что она подразумевала под «всем». Он прекрасно мог позаботиться о себе самостоятельно. Его моторные функции вернулись к тому состоянию, в котором они находились до ранения, головные боли и тошнота на порядок уменьшились. Однако врачи, видимо, решив перестраховаться из-за его психологического состояния, предписали ему посещение специального курса. Стив не стал спорить. Если он и мог чем похвастаться, так это интуитивным знанием того, готов ли солдат снова встать в строй. Его уверенность, его доверие — не к своим солдатам, а, скорее, к самому себе — глубоко пошатнулись. Он принял для себя, что ему действительно необходимо проработать свои проблемы со специалистом. Кроме того, если бы он отказался, Баки наверняка хорошенько надрал бы ему уши. На борту самолёта его волнение — понятное и приятное — резко усилилось. Сэм и Баки летели вместе с ним. Гейб уже давно уехал к своей семье. Стиву пришлось попрощаться только с Пегги: она отправлялась в Британию. Ему отчаянно не хотелось расставаться с ней, но её уже ждали другие задачи, которым дальнейшая задержка только повредила бы. Стив даже не стал пытаться выведать, как ей удалось так надолго вырваться к нему. Стив прибывал в Ла-Гуардию, и Тони пообещал встретить его там. Нервное возбуждение выпило из него все соки, и он задремал. После всех выпавших на его потрясений он стал спать в разы дольше привычного, и врачи просили его не сопротивляться этому, иначе его головные боли и слабость только усилились бы. Так и получалось, но Стиву слишком не терпелось вернуться к нормальной жизни. Баки наклонился к нему, заметив, что он встряхнулся: — Засыпай. Отдохнувшим ты по прибытию будешь чувствовать себя куда лучше. — Я знаю. Просто я уже целую вечность не видел его, и… — Стив не закончил фразу. После того судьбоносного разговора они с Тони болтали каждый день и переписывались в каких-то нездоровых количествах. Глубоко и крепко влюблённый Стив боялся, что различия между реальной и виртуальной жизнью разобьют его надежды. Баки резко дёрнул левым плечом. — У тебя всё получится. Стив, посмотри на меня. Я собираюсь жить на полную катушку. И не позволю ничему помешать мне. Может, я и потерял руку — но не волю к жизни. С тобой та же история. Ты чуть всё не потерял. Стив кивнул, преодолевая свои страхи: — Я понимаю. — Ну-ну, — судя по всему, ему не удалось убедить Баки. — Слушай, ты так и не отказался от той мысли, что самое худшим в той чёртовой миссии были моё и Гейба ранения. Но это не так. Твоя травма была хуже наших вместе взятых. Пусть я лишился руки, зато ты на волосок прошёл от практически полного паралича. Подумай об этом. Даже если сейчас по сравнению со мной ты выглядишь образчиком здоровья, я помню тебя болезненным малышом. Не отрицай, что перспектива вернуться к этому перепугала тебя до усрачки. — Неправда, — Стив выглянул в иллюминатор: они летели над океаном. — Разве? А по-моему, правда. Ты просто хорошо притворяешься. Но я пытаюсь сказать тебе о другом: лови момент. Получай всё удовольствие от жизни. Рискуй. Зачем ждать? Тебя ничего не должно останавливать, — Баки устроился на кресле поудобнее. — Для этого нет ни единой причины. Я вот тоже больше не дам ничему себя остановить. — Когда это тебя что-нибудь останавливало? — усмехнулся Сэм, сидевший через проход. Баки закрыл глаза: — Ты бы удивился. На этом Стив откинул спинку и попытался снова заснуть. Он и правда немного подремал, но с благодарностью воспринял пробуждение под объявление о посадке в Штатах. Пока они рулили к гейту, Стив достал свой новый телефон и написал Тони: «Только что приземлились». Ответ пришёл мгновенно: «Наконец-то!» Увидев улыбку Стива, Баки ухмыльнулся: — Хорошо, что ты решил последовать моему совету. — Не паясничай, — Стив засунул телефон обратно в карман. Все вокруг начали вставать, потянулись за вещами на полках и под сидениями. Баки схватил Стива за руку и сжал её: — Я просто радуюсь за тебя; это так моя радость проявляется. Стив, наклонив голову, усмехнулся: — Да, я знаю. — Иди же за своим мужчиной, — Баки подтолкнул Стива под локоть. — Придурок, — рассмеялся Стив. Высадка затянулась, и Стив не находил себе места: его натянутые нервы готовы были просто лопнуть. Обычно он переносил ожидание терпеливо и спокойно, но на этот раз всё было по-другому. На этот раз его встречал Тони — тот, кого он любил. Любил совсем не так, как маму, или Баки, или Сэма, или кого угодно другого. Когда они сошли с самолёта и двинулись через таможню, каждая секунда стала казаться иголкой, вгоняемой под кожу. Ему нужно было поскорее преодолеть все препятствия и увидеть Тони. Чтобы наконец-то посмотреть на него, коснуться его и… дальше фантазии обрывались. Как же сильно Стиву этого хотелось. Как же сильно ему хотелось просто обнять Тони, ничего не скрывая, не притворяясь. Проскочив досмотр, Стив закинул сумку за спину и ринулся на выход. Сэм и Баки со смешками пристроились след в след за ним. Стиву бы, может, и стоило приструнить их, но если честно — ему было плевать. Впереди его ждал Тони. Его! От одной мысли у Стива голова шла кругом так, что он не на шутку опасался рецидива. Пробежав последний переход, он заозирался: народу было полно, что и неудивительно для загруженного аэропорта. Он непрестанно оглядывался, но нигде не видел Тони. На миг он даже испугался, что Тони мог не прийти. Вдруг Стив слишком многое надумал себе после их разговоров, их чатов, их переписки… И тут Баки, наклонившись к нему, похлопал его по плечу. Когда Стив рывком обернулся, тот с улыбкой показал в толпу. Все вокруг обнимались, приветствуя друг друга, но Стив уже выделил одного-единственного важного для него человека в этом волнующемся людском море. Баки отступил назад, а Стив уронил сумку на пол и сделал шаг вперёд. Потом ещё и ещё. Ему не нужно было ни кричать, ни махать рукой. Тони заметил его. Бросившись к нему, Тони подпрыгнул, и Стив поймал его так, как будто ему судьбой было предназначено так его ловить; как будто для него это было естественнее некуда. Стив зарылся лицом в его волосы, а Тони обхватил его ногами, подрагивая от радостного волнения, и крепко обнял, обвил собой, показывая, что такое настоящее счастье. Несколько минут они стояли так, и Стив впитывал в себя запах Тони, его вес, наслаждался реальностью любви, оказавшейся в его руках. Когда Тони попробовал отстраниться, Стив засопротивлялся, потому что ему не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Правда, тут он понял, что если он не закончится, то следующий момент — и тот, что после него, и все те, что после них, — никогда не наступит. Он ослабил хватку, и Тони соскользнул на пол. Он сразу качнулся обратно к Стиву, и они снова вцепились друг в друга, как будто каждый из них был спасительной соломинкой для другого. Стив обхватил своей большой ладонью подбородок Тони, приподнял и сказал: — Наконец. Может, их поцелую не хватало эпичности, может, он не обладал красотой, достойной романтического фильма, может, со стороны он казался неуклюжим и неловким. Но для Стива он, пожалуй, был самим совершенством.