50 оттенков серого

Свернувшись калачиком на белой железной кровати, закутавшись в мамино лоскутное одеяло, я закрываю глаза и моментально засыпаю. Мне снятся темные холлы, холодные белые полы и голубые глаза. Оставшаяся неделя полностью посвящена зубрежке и работе. Дима тоже занят: ему надо сделать последний номер студенческого журнала (потом он передаст его новому редактору) и, конечно, готовиться к экзаменам. К среде он уже почти поправился, и мне больше не надо любоваться кроликами на его фланелевой пижамке.Я звоню маме в Джорджию, узнать, как у нее дела, и чтобы она пожелала мне удачи на выпускных экзаменах. Она рассказывает мне о своей новой затее — производстве свечей.У мамы постоянно возникают новые бизнес-идеи. На самом деле ей скучно и хочется чем-то себя занять, но она не может подолгу думать о чем-нибудь одном. На следующей неделе опять будет что-то новое. Меня это беспокоит. Хочется верить, что она не заложила дом, чтобы найти деньги на предприятие. Надеюсь,Роберт — относительно новый, но намного старше ее по возрасту муж — присматривает за ней в мое отсутствие. Он гораздо практичнее, чем муж номер три. — А как твои дела, Антош? Всего лишь мгновение я молчу, и она сразу настораживается. — Все в порядке, мам. — Тоша? У тебя кто-то появился? Ну ничего себе! Как она догадалась? В ее голосе явно чувствуется волнение. — Нет, мам, никого. Я тебе первой скажу, если появится. — Антон, тебе надо почаще бывать на людях. Я за тебя беспокоюсь. — Мам, со мной все в порядке. А как там Роб? Отвлечение — самая выгодная тактика, это давно известно. Ближе к вечеру я звоню Андрею — моему отчиму, маминому мужу номер два, человеку, которого считаю своим отцом и чью фамилию ношу. Мы разговариваем недолго. На самом деле это даже не разговор: он кряхтит в ответ на мои расспросы. Андрей не очень-то разговорчив. Но он все еще жив, все еще смотрит по телевизору футбол, ходит в боулинг и на рыбалку, а в остальное время занимается изготовлением мебели. Андрей — искусный столяр. Это благодаря ему я умею отличить шпатель от ножовки. В пятницу мы с Позом обсуждаем, куда бы нам отправиться сегодня вечером — мы хотим отдохнуть от занятий, работы и студенческой газеты, — когда раздается звонок в дверь. На пороге стоит мой старый приятель Илья с бутылкой шампанского в руках. — Илья! Как я рад тебя видеть!Заходи! Илья — первый человек, с которым я познакомился, когда только приехал в Вашингтонский университет и чувствовал себя одиноким и потерянным. Мы сразу распознали друг в друге родственную душу.Илья изучает инженерное дело. В своей семье он первый, кто поступил в колледж. Илья очень способный парень, но его настоящая страсть — фотография. Он умеет видеть хорошие кадры. — У меня для тебя новость. — Он усмехается, темные глаза лучатся. — Ты хочешь сказать, что тебя еще не вышибли из университета? — поддразниваю я, и он притворно хмурится. — В следующем месяце в Портлендской галерее пройдет выставка моих фотографий. — Потрясающе! Поздравляю дружище! —Так держать, Илюх ! Я обязательно напишу об этом в газете. Ах, как же я люблю в самую последнюю минуту, в пятницу вечером, вносить редакторскую правку! — смеется Поз. — Это надо отпраздновать. Я приглашаю тебя на открытие. — Илья пристально смотрит на меня. Я краснею. — Вас обоих, конечно, — добавляет он, смущенно оглядываясь на Диму. Мы с Ильей хорошие друзья, хотя я догадываюсь, что ему хотелось бы большего. Он милый и остроумный, но для меня он как брат. Дима часто смеется надо мной, говоря, что у меня просто отсутствует ген, отвечающий за потребность в бойфренде, а на самом деле мне просто не встретился такой человек, который… ну, который бы мне понравился. Хотя где-то в глубине души я мечтаю о дрожащих коленях, сердце, выпрыгивающем из груди, головокружении и бессонных ночах. Иногда я думаю: может, со мной что-то не так? Может, я слишком много времени проводил в обществе романтических героев и теперь у меня завышенные ожидания? Увы, никто и никогда не вызывал у меня подобных чувств. «До недавнего времени», — шепчет едва слышный назойливый голос из подсознания. НЕТ! Я стараюсь подавить воспоминания. Не буду, не буду о нем думать! И еще это ужасное интервью! «Вы гей,Арсений Сергеевич?» — я кривлюсь от воспоминания. Да, после нашей встречи он снится мне чуть ли не каждую ночь… Впрочем, так я просто стараюсь избавиться от назойливых мыслей, верно? Я смотрю, как Илья открывает бутылку шампанского. Он высок ростом, футболка и джинсы облегают широкие плечи и крепкие мускулы, у него светлая кожа, русые волосы и серые глаза. Да, Илья классный парень, но, думаю, он давно уже понял, что мы с ним просто друзья. Пробка вылетает с громким хлопком, Илья смотрит на меня и улыбается. Суббота в магазине — просто кошмар. Нас осаждают толпы умельцев, желающих подремонтировать свои дома. Мистер и миссис Клейтон, Джон и Патрик — еще двое студентов — и я — все сбиваемся с ног. Ближе к обеденному перерыву наступает затишье, и, пока я сижу за прилавком рядом с кассой, медленно поедая бейгл, миссис Клейтон просит меня проверить заказы. Надо сверить каталожные номера товаров, которые нам нужны, и тех, которые мы заказали; по мере того как я проверяю их соответствие, мой взгляд скользит от бланка заказа к экрану компьютера и обратно. Потом я почему-то поднимаю голову… и вижу серые самоуверенные глаза Арсения Попова, который стоит по ту сторону прилавка и пристально меня рассматривает. Сердце замирает. —Шастун, какой приятный сюрприз. — Он и не думает отводить взгляд. Вот черт! Как он здесь оказался, да еще в таком походном виде: взъерошенные волосы, свитер грубой вязки, джинсы и туристические ботинки? Челюсть у меня отваливается, и в голове не остается ни одной мысли. —Арсений Сергеевич, — шепчу я, потому что на большее не способен. На его губах мелькает тень улыбки, а глаза сияют от смеха, как будто он наслаждается какой-то, одному ему понятной шуткой. — Я тут случайно оказался поблизости и решил сделать кое-какие покупки. Рад снова видеть тебя,Шастун. Его голос теплый и низкий, как растопленный черный шоколад… или что-то в этом роде. Я встряхиваю головой, чтобы собраться с мыслями. Сердце выстукивает бешеный ритм, от пристального взгляда голубых глаз я почему-то краснею как маков цвет. В его присутствии у меня сразу отнимается язык. Мне казалось, что он просто симпатичный. Но это не так. Арсений Попов просто потрясающе, умопомрачительно красив. И он стоит здесь, в магазине строительных товаров «Клейтонс». Ну и дела. Наконец ко мне возвращается способность думать. — Антон, меня зовут Антон, — бормочу я. — Что вам показать, Арсений Сергеевич? Он снова улыбается так, словно ему известен какой-то большой секрет. Глубоко вздохнув, я напускаю на себя вид прожженного профессионала — «я-уже-сто-лет-работаю-в-этом-магазине». У меня получится. — Для начала покажите мне кабельные стяжки, — произносит он. Взгляд голубых глаз невозмутим, но задумчив. Кабельные стяжки? — У нас есть стяжки различной длины. Показать вам? — отвечаю я тихим прерывающимся голосом и приказываю себе: «Соберись, Шастун». Красивые брови Арсения Сергеевича немного хмурятся. — Да, пожалуйста,Антон, — отвечает он. Я выхожу из — за прилавка и стараюсь держаться как ни в чем не бывало, но на самом деле сейчас у меня в голове только одна мысль: лишь бы не упасть. Ноги внезапно превратились в желе. Как хорошо, что я сегодня надел свои лучшие джинсы. — Это в электротоварах, в восьмом ряду. — Мой голос звучит чуть радостней, чем следует. Я смотрю на него и сразу же об этом жалею. Черт, какой же он красивый. — Только после вас, — произносит Попов, сделав мне пригласительный жест рукою с безупречным маникюром. Мне трудно дышать: сердце бьется у самого горла и вот-вот выскочит изо рта. Я иду по проходу в секцию электрооборудования. Как он оказался в Портленде? И что ему надо в «Клейтонсе»? Крошечный, незагруженный уголок моего сознания — вероятно, расположенный в основании продолговатого мозга — подсказывает: «Он здесь из-за тебя». Нет, ерунда, не может такого быть! Зачем я мог понадобиться этому красивому, богатому человеку с изысканными манерами? Мысль кажется мне нелепой, и я выкидываю ее из головы. — Вы приехали в Портленд по делам? — спрашиваю я, и мой голос срывается на визг, как будто мне прищемило дверью палец. «Черт! Шастун! Постарайся успокоиться!» — внушаю я себе. — Заехал на экспериментальную ферму Вашингтонского университета, расположенную в Ванкувере. Я финансирую кое-какие исследования в области севооборота и почвоведения, — ответил он равнодушно. Видишь? А вовсе не для того, чтобы найти тебя, смеется надо мной мое подсознание, громко, гордо и недовольно. Я выкидываю из головы дурацкие непрошеные мысли. — Это часть вашего всемирного продовольственного плана? — Что-то вроде того, — признается Попов, и его губы изгибаются в полуулыбке. Он изучает имеющийся у нас выбор кабельных стяжек. Что он намерен с ними делать? Он не похож на домашнего умельца. Его пальцы скользят по выложенным на полке упаковкам, и по какой-то необъяснимой причине я не могу на это смотреть. Арсений наклоняется и выбирает пакет. — Вот эти подойдут, — говорит он с заговорщической улыбкой. — Что-нибудь еще? — Да, мне нужна изолента. — Вы делаете ремонт? — Слова вылетают у меня прежде, чем я успеваю подумать. Конечно, он может нанять рабочих, да и наверняка у него есть специальный отдел. — Нет, это не для ремонта, — отвечает он и хмыкает, и я с ужасом понимаю, что он смеется надо мной. Что во мне смешного? Я не так одет? — Сюда, пожалуйста, — в смущении бормочу я. — Изолента в товарах для ремонта. Арсений идет за мной следом. — А вы давно здесь работаете? Почему я так нервничаю в его присутствии? Я чувствую себя четырнадцатилетней девочкой — неловким и чужим. Равнение прямо, Шастун! — Четыре года. Мы пришли, и, чтобы отвлечься, я наклоняюсь и достаю два мотка изоленты из тех, что у нас есть. — Я возьму вот эту, — мягко произносит Попов, указывая на более широкую, которую я ему протягиваю. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и снова я ощущаю разряд электрического тока, словно дотронулся до оголенного провода. Я чувствую, как импульс проходит по моему телу и исчезает где-то в глубине живота, и непроизвольно задерживаю дыхание в отчаянной попытке вернуть себе душевное равновесие. — Что-нибудь еще? — интересуюсь я внезапно охрипшим голосом. Его глаза слегка расширяются. — Наверное, веревку, — произносит он хрипло, прямо как я. — Сюда, пожалуйста. — Я наклоняю голову, чтобы скрыть смущение, и иду вдоль прохода. — Какую именно веревку? У нас есть синтетические и из натуральных волокон… бечевка… шнур… Я замолкаю под взглядом его потемневших глаз. Черт! — Отрежьте мне, пожалуйста, пять ярдов из естественных волокон. Трясущимися пальцами я отмеряю по линейке пять ярдов, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Я не смею поднять глаза. Господи, ну почему я так трясусь? Достав из заднего кармана джинсов канцелярский нож, я отрезаю веревку и аккуратно ее сматываю прежде, чем завязать скользящим узлом. Каким-то чудом ухитряюсь при этом не оттяпать себе палец. — Ты был в скаутском лагере? — спрашивает он, и его лепные чувственные губы изгибаются от удивления. «Не смотри на его рот!» — приказываю я себе. — Нет, военно-полевые игры — это не мое,Арсений Сергеевич. Он поднимает бровь. — А что же вам нравится, Антон? — В мягком голосе вновь слышна затаенная усмешка. Я поднимаю на него глаза, не в силах произнести ни слова. «Постарайся держать себя в руках, Антон», — буквально умоляет мое измученное подсознание. — Книги, — шепчу я, но моя душа так и рвется сказать ему: «Вы! Мне нравитесь вы!» Я сразу же отбрасываю подобные мысли, в ужасе от того, что позволил своему внутреннему «я» зайти слишком далеко. — А какие книги? — Он наклоняет голову набок. Ему-то какая разница? — Ну, обычные. Классика. Британская литература в основном. Арсений трет подбородок длинным указательным пальцем, как бы обдумывая мой ответ. Скорее всего, ему просто скучно, и он пытается это скрыть. — Вам нужно что-нибудь еще? — Надо сменить тему: пальцы, касающиеся лица, меня ужасно отвлекают. — Даже не знаю. А ты что посоветуешь? «Ну как я могу посоветовать? Я ведь понятия не имею, чем вы занимаетесь», — едва не срывается с моих губ, но вслух я интересуюсь: — Вы собрались что-то мастерить? — Я краснею, и глаза мои почему-то сами опускаются на его облегающие джинсы. — Купите рабочий комбинезон, — продолжаю я, понимая, что уже не могу контролировать слова. Он поднимет бровь: очевидно, я опять его насмешил. — Чтобы не испачкать одежду. — Я делаю неопределенный жест в сторону его джинсов. — Ее всегда можно снять, — ухмыляется Попов. — Хм. — Я чувствую, что мои щеки снова заливаются краской. Наверное, я сейчас цвета коммунистического манифеста. «Хватит болтать. Прекрати болтать немедленно», — приказывает подсознание. — Возьму-ка я парочку комбинезонов. А то, не дай бог, одежду испорчу, — говорит он без всякого выражения. Я представляю себе Арсения Попова без джинсов и тут же стараюсь избавиться от этого видения. — Что-нибудь еще? — пищу я, протягивая ему парочку синих комбинезонов. Он не обращает внимания на мой вопрос. — Как продвигается ваша статья? Наконец-то нормальный вопрос, без всяких намеков и экивоков… вопрос, на который я могу ответить. Я хватаюсь за него крепко обеими руками, как за спасательный плот, и честно отвечаю: — Статью пишу не я, а Дима.Дмитрий Позов. Мой сосед по комнате, начинающий журналист. Он — редактор студенческого журнала и страшно переживал, что не смог приехать сам, чтобы взять у вас интервью. — Я ужасно рад, что наконец-то можно передохнуть от его двусмысленных замечаний. — Статья получилась отличная, только Дима расстраивается, что у него нет ваших фотографий. Арсений поднимает бровь. — А какого рода фотографии ему нужны? Неожиданный ответ. Я качаю головой, потому что не знаю. — Ну хорошо, я пока здесь. Может, завтра… — Он умолкает. — Вы согласны на фотосессию? — Я опять взвизгиваю. Поз будет на седьмом небе от счастья, если я сумею это провернуть. «И ты сможешь снова увидеть его завтра», — тихонько нашептывает темный уголок моего подсознания. Я отбрасываю эту глупую, несуразную мысль. — Поз ужасно обрадуется… Если, конечно, мы найдем фотографа. — Я так доволен, что расплываюсь до ушей. Попов открывает рот, словно ему не хватает воздуха, и хлопает ресницами. Какое-то мгновение он выглядит потерянным. Земля сдвигается с оси, и тектонические и литы смещаются со своих мест. О боже! Кажется,Арсений Попов обескуражен. — Сообщи мне насчет завтра. — Он достает из заднего кармана бумажник и протягивает мне визитку. — Вот моя карточка. Это номер мобильного. Позвоните завтра утром до десяти. — Хорошо. — Я улыбаюсь в ответ. Поз будет в восторге. — Антон! На другом конце прохода материализуется Паша — младший брат мистера Клейтона. Я слышал, что он вернулся из Принстона, но не ожидала сегодня его увидеть. Мы с Пашей всегда были приятелями, и сейчас, когда предо мной стоит богатый, могущественный, невероятно привлекательный Арсений Попов, привыкший все держать под контролем, очень хочется поговорить с нормальным человеком. — Антох, привет, рад тебя видеть! — в восторге кричит он. — Привет, Паш! Как поживаешь? Приехал на день рождения к брату? — Ага. Ты выглядишь просто потрясающе, Антон.Очень похорошел с нашей последней встречи, — ухмыляется он, разглядывая меня на расстоянии вытянутой руки. Я в смущении переминаюсь с ноги на ногу. Паша — хороший парень, только немного бесцеремонный. Когда я снова перевожу взгляд на Арсения Сергеевича, он смотрит на нас, как ястреб: голубые глаза прикрыты и задумчивы, губы плотно сжаты. Передо мной уже не внимательный покупатель, а кто-то другой — холодный и далекий. — Паш, я занимаюсь с клиентом. Ты должен с ним познакомиться, — говорю я, стараясь растопить враждебность в глазах Попова. Тащу Пашу к нему, и они окидывают друг друга оценивающими взглядами. Атмосфера просто ледяная. — Паша, это Арсений Попов.Арсений Сергеевич, это Павел Добровольский, брат хозяина магазина. Сам не знаю почему, я чувствую необходимость в дальнейших объяснениях. — Мы знакомы давно, с тех пор, как я здесь работаю, но видимся не часто. Паша изучает менеджмент в Принстонском университете, — лепечу я. «Замолчи, хватит!» — Павел. — Арсений протягивает руку, по выражению его лица нельзя ничего понять. — Арсений. — Паша отвечает на рукопожатие. — Постойте, тот самый Арсений Попов? Глава холдинга «Попов энтерпрайзес»? — За долю секунды неприязнь на лице Паши сменяется благоговейным трепетом. Попов вежливо улыбается, но глаза остаются холодными. — Здорово! Могу я вам чем-нибудь помочь? — Антон уже со всем справился. Он был очень внимателен. — Внешне он совершенно невозмутим, но его слова… Как будто он имеет в виду нечто совершенно другое. Я совершенно сбит с толку. — Отлично, — откликается Паша. — Еще увидимся, Антон. — Конечно, Паш. — Я смотрю, как он исчезает за дверью подсобки. — Что-нибудь еще, Арсений Сергеевич? — Нет, это все. — Он говорит отрывисто и холодно. Черт! Я чем-то его обидел? Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь и иду к кассе. Что с ним такое? Я пробиваю веревку, комбинезоны, изоленту и кабельные стяжки. — Все вместе — сорок три доллара. — Лучше бы я на него не смотрел. Он глядит на меня пристально, голубые глаза внимательны и туманны. Мне сразу становится не по себе. — Пакет вам нужен? — спрашиваю я, беря у него кредитку. — Да, Антон. — Его язык ласкает мое имя, и сердце у меня снова начинает колотиться. Чуть дыша, я складываю покупки в пластиковый пакет. — Ты позвонишь мне, если я буду вам нужен для фотографии? — Он снова заговорил деловым тоном. Я киваю, в очередной раз лишившись дара речи, и протягиваю ему кредитную карточку. — Хорошо. Возможно, до завтра. — Он поворачивается, чтобы уйти, а затем останавливается. — Да, еще… Знаешь, Антон, я рад, что Дмитрий не смог приехать на интервью. Он улыбается и широким шагом целеустремленно идет к выходу, оставив бурлить во мне массу обезумевших мужских гормонов. Я несколько минут смотрел на закрытую дверь, из которой он только что вышел, прежде чем вновь вернулась на нашу планету. Ладно, надо признать — он мне нравится. Притворяться дальше бессмысленно. Я никогда раньше не испытывал подобных чувств. Он очень, очень хорош собой. Но это безнадежно, я знаю и вздыхаю с одновременно горестным и сладостным сожалением. То, что он пришел сюда, — простое совпадение. Впрочем, никто не запрещает мне восхищаться им издалека, ведь правда? Мне это ничем не грозит. И если я найду фотографа, то завтра смогу увидеть предмет своего обожания. Я кусаю губу в предвкушении и глупо улыбаюсь, как школьница. Надо позвонить Позу и организовать фотосессию.