50 оттенков серого

«Поцелуй же меня!» – мысленно умоляю я, не в силах пошевелиться. Я парализован странным, незнакомым желанием. Замороженный, гляжу на красиво очерченный рот Арсения Попова, а он смотрит на меня чуть приподняв голову. Его глаза прикрыты, взгляд потемнел. Он дышит с трудом, а я вообще почти не дышу. Я в твоих руках. Пожалуйста, поцелуй меня. Он закрывает глаза, глубоко вздыхает и слегка качает головой, как бы в ответ на мой немой вопрос. Когда он снова открывает глаза, в них читается стальная решимость. – Антон, держись от меня подальше. Я не тот, кто тебе нужен, – шепчет Арсений. Что? С чего вдруг? Ведь это мне решать, а не ему. Я хмурюсь, не в силах поверить. – Дыши, Антон, дыши. Я сейчас поставлю тебя на ноги и отпущу, – говорит он негромко и слегка отодвигает меня от себя. Всплеск адреналина, вызванный моим чудесным спасением или близостью Арсения Попова, проходит, я чувствую себя слабым и взвинченным. «Нет!» – кричит моя душа, когда он отстраняет меня, лишая опоры. Он держит меня на расстоянии вытянутой руки и внимательно следит за моей реакцией. В голове лишь одна мысль: я дал ему понять, что жду поцелуя, а он не стал меня целовать. Я ему не нужен. У меня был шанс, когда он позвал меня пить кофе, а я все испортил. – Ясно, – выдыхаю я, обретя голос, и, изнемогая от унижения, бормочу: – Спасибо. Как я мог так ошибиться в оценке ситуации? Мне надо как можно скорее с ним расстаться. – За что? – хмурится он, не убирая рук. – За то, что спасли меня, – шепчу я. – Этот идиот ехал против движения. Хорошо, что здесь был я. Страшно подумать, чем это могло кончиться. Может, тебе лучше пойти со мной в отель? Посидишь, придёшь в себя. Он отпускает меня, и я стою перед ним, чувствуя себя последним дураком. Встряхнувшись, выкидываю из головы пустые мысли. Надо ехать. Все мои смутные, невысказанные надежды разбиты. Я ему не нужен. «О чем ты только думал? Что Арсений Попов клюнет на такого, как ты?» – дразнит меня подсознание. На мое счастье, появляется зеленый человечек. Я быстро перехожу на другую сторону дороги, чувствуя, что Попов идет следом за мной. Перед отелем я поворачиваюсь к нему, не в силах поднять глаз. – Спасибо за чай и за то, что согласились на фотосессию, – бормочу я. – Антон, я... – Он замолкает, и боль в его голосе требует моего внимания, поэтому я против воли смотрю на него. Голубые глаза грустны. Попов выглядит расстроенным, на лице застыло тоскливое выражение, от былого самоконтроля не осталось и следа. – Да, Арсений? Я раздраженно щелкаю пальцами, когда он не произносит ни слова в ответ. Мне хочется поскорей уехать. Надо собрать по кусочкам израненную гордость и постараться вернуть утраченное душевное равновесие. – Удачи на экзаменах, – выдавливает он наконец. Что? И из-за этого у него такой несчастный вид? К чему такое прощание? Хотел пожелать мне удачи на экзаменах? – Спасибо. – Я не могу скрыть сарказма. – Всего доброго, Арсений Сергеевич. Я разворачиваюсь, как ни странно, не спотыкаюсь и, не оглядываясь, ухожу по переулку в сторону подземного гаража. В холодном полумраке бетонного гаража, освещенного тусклым светом люминесцентных ламп, я прислоняюсь к стене и обхватываю голову руками. О чем я думал?Как глупо. Глупо горевать о том, чего не было, – о несбывшихся надеждах, разбитых мечтах, обманутых ожиданиях. Мне никогда не приходилось сталкиваться с отказом. В романтическом плане я ничего не хотел. Я привык, что я слишком бледный, худой, неуклюжий – список моих недостатков можно продолжать бесконечно. Поэтому я всегда отшивал возможных поклонников. Вот хоть того парня в группе по химии. Они все были мне неинтересны, за исключением одного лишь Арсения, черт бы его побрал, Попова. Наверное, мне следовало быть добрее к таким, как Паша и Илья. «Прекрати, немедленно прекрати! – словно кричит на меня мое подсознание, уперев руки в боки и топая от негодования ногой. – Садись в машину, езжай домой и садись заниматься. Забудь о нем... Немедленно! И хватит уже распускать нюни». Я делаю глубокий вдох и поднимаюсь на ноги. Соберись, Шастун. Хватит думать о нем. Надо извлечь уроки на будущее и сосредоточиться на подготовке к экзаменам. Поз сидит с ноутбуком за обеденным столом. При виде меня радостная улыбка сходит с его лица. – Антон, в чем дело? Ну вот... Только его расспросов мне сейчас и не хватает. Я трясу головой – совсем как он, когда хочет, чтобы от него отстали, – но Дима остается слеп и глух. – Ты подавлен. – Как будто и так не видно. – Что этот подонок с тобой сделал? – рычит он, и лицо у него просто страшное. – Ничего, Дим. – В том-то все и дело. От этой мысли я криво улыбаюсь. – Тогда почему ты подавлен? Ты никогда не бываешь таким. – Меня чуть не сбил велосипедист. – Это первое, что приходит мне в голову, но Дима сразу же забывает про Попова. – О господи, Антон! Ты ушибся? – он начинает осматривать. – Нет, Арсений меня спас, – шепчу я. – Я испугался. – Еще бы! А как кофе? Ты же его не любишь? – Я пил чай. Мы мило поболтали, даже не о чем рассказывать. Не знаю, зачем он меня пригласил. – Ты ему нравишься, Шаст. – Уже не нравлюсь. Мы больше не увидимся. – Я умудрился произнести это ровным тоном. – Да? Черт! Он заинтригован. Я иду в кухню, чтобы Дима не видел моего лица. – Такие, как я, ему не пара, – говорю я так сухо, как только могу. – В каком смысле? – Да ладно, как будто сам не знаешь. – Я поворачиваюсь и вижу, что он стоит в дверях. – Нет, не знаю. – Дим, он... – Я пожимаю плечами. – Антон, ну сколько можно тебе говорить? Ты совсем как ребенок! – перебивает он. Вот, опять за свое. – Поз, оставь, прошу. Мне надо заниматься, – обрываю я. Он хмурится. – Хочешь посмотреть статью? Я дописал. А Илья сделал потрясающие снимки. Хочу ли я еще раз посмотреть на великолепного Арсений, держись-от-меня-подальше, Попова. – Конечно, хочу. – Каким-то чудом я ухитряюсь изобразить на лице улыбку и иду к столу. Попов оценивающе смотрит на меня с черно-белой фотографии на экране ноутбука. Похоже, я его не устраиваю. Притворившись, будто читаю, я встречаю пристальный взгляд его голубых глаз и пытаюсь догадаться, почему же он не тот, кто мне нужен – как он сам мне сказал. И тут вдруг объяснение становится совершенно очевидным. Он невероятно красив. Мы два разных полюса, существа из разных миров. Я как Икар, который поднялся слишком близко к солнцу, а в итоге упал и разбился. В словах Попова есть смысл. Он мне не подходит. Именно это он и имел в виду, и теперь мне легче принять его отказ... почти. Может,он действительно не гей и я сам себе всё напридумывал. Да,так есть,какой стыд. – Отлично, Дим, – удается произнести мне. – Пойду заниматься. Пока не буду о нем думать, уговариваю я себя и, открыв тетрадь, принимаюсь за чтение. Только в постели, стараясь уснуть, я позволяю себе вернуться мыслями в мое странное утро. Вспоминаю его слова: «Девушки у меня нет и быть не может» – и думаю,что возможно это и был намёк,или его слова имели какой-то контекст,но я уже никогда от этом на узнаю. Переворачиваюсь на другой бок. В голову лезут разные мысли: может, он хранит невинность? Я закрываю глаза и начинаю погружаться в дрему. Может, он бережет себя. «Но не для тебя», – в последний раз насмехается надо мной мое сонное подсознание, перед тем как вырваться на волю в снах. Мне снятся голубые глаза, кофейные листочки на молочной пене, и я снова бегу по темным комнатам, озаряемым жуткими вспышками молний, и не знаю, от кого я бегу или к кому... Я кладу ручку. Все. Сдан последний экзамен. По лицу расплывается улыбка Чеширского кота. Наверное, я улыбаюсь в первый раз за всю неделю. Сегодня пятница, и на этот день у нас намечена грандиозная вечеринка. Возможно, я даже напьюсь. Впервые за всю свою жизнь. Я оглядываюсь через зал на Диму; за пять минут до конца он еще что-то яростно пишет. Все, учеба закончена. Больше никогда мне не придется сидеть на экзамене. Мысленно я исполняю грациозные перевороты «колесом» через голову... Впрочем, это единственный способ, которым я умею ходить «колесом». Поз кончает писать и откладывает ручку. Он встречается со мной взглядом, и на лице его я вижу все ту же улыбку Чеширского кота. Мы возвращаемся домой на его «Мерседесе», и у нас нет никакого желания обсуждать только что закончившийся экзамен. Я роюсь в рюкзаке,пытаюсь найти ключи. – Антон, тут тебе посылка. – Дима стоит на ступеньках перед входной дверью, держа в руках коробку, завернутую в коричневую бумагу. Странно, я в последнее время ничего с «Амазона» не заказывал. Дима отдает мне посылку и берет ключи, чтобы открыть входную дверь. Посылка адресована Антону Шастуну. На ней нет ни обратного адреса, ни имени отправителя. Наверное, от мамы или от Рэя. – От родителей... – Открывай скорей! – Поз в приподнятом настроении направляется в кухню за бутылкой шампанского, припасенной для этого дня. Я открываю посылку и вижу обтянутую кожей коробку, в которой лежат три одинаковых, новых с виду книги в старом матерчатом переплете и кусочек плотного белого картона. На одной стороне каллиграфическим почерком выведено: Почему ты не сказал, что мне надо опасаться мужчин? Почему не предостерёг меня? Богатые парни знают, чего им остерегаться, потому что читают романы, в которых говорится о таких проделках...[2] Я узнаю цитату из «Тэсс». Удивительное совпадение: на экзамене я три часа подряд писал эссе о романах Томаса Гарди. А может, и не совпадение... может, это сделано нарочно. Я внимательно осматриваю книги: три тома «Тэсс из рода д'Эрбервиллей». На титульном листе старинным шрифтом напечатано: Лондон. Джек Р. Осгуд,Макилвейн и К. ,1981 Вот это да! Самое первое издание. Наверное, оно стоит безумных денег, и я сразу понимаю, кто его прислал. Поз стоит у меня за спиной и смотрит на книги. Потом берет карточку. – Первое издание, – шепчу я. – Невероятно! – Дима смотрит на меня широко раскрытыми от удивления глазами. – Попов? Я киваю. – Больше некому. – А что за карточка? – Понятия не имею. Думаю, это предупреждение – он намекает, чтобы я держался от него подальше. Даже не знаю, почему. Можно подумать, я ему проходу не даю. – Если хочешь, считай, конечно, это предупреждением, Антон, дело твое, но он явно к тебе неравнодушен. Всю последнюю неделю я не позволял себе мыслей о Арсении. Ну, хорошо... по ночам мне по-прежнему снятся голубые глаза, и понадобится целая вечность, чтобы стереть память об обнимающих меня руках, чтобы забыть его чудесный запах. Но зачем он мне это прислал? Ведь я ему не пара? – Я нашёл первое издание «Тэсс», выставленное на продажу в Нью-Йорке. За него просят четырнадцать тысяч долларов. Но твое в гораздо лучшем состоянии. Полагаю, оно стоит намного дороже. – Дима уже посовещался со своим добрым другом – Гуглом. – Цитата – слова Тэсс, которые она говорит, обращаясь к матери, после того как Алек д'Эрбервилль так чудовищно с ней обошелся. – Я помню, – задумчиво отвечает Дима. – Но что он хочет этим сказать? – Не знаю и знать не хочу. Я все равно не могу принять такой подарок. Придется отослать ему обратно с такой же невразумительной цитатой откуда-нибудь из середины. – Где Энжел Клер говорит «отъебись от меня»? – спрашивает Поз с совершенно невозмутимым выражением. – Да, вот именно. – Я хихикаю. Дима умеет поддержать в трудную минуту. Складываю книги обратно в коробку и оставляю их на обеденном столе. Поз протягивает мне бокал с шампанским. – За окончание экзаменов и нашу новую жизнь в Сиэтле, – улыбается он. – За окончание экзаменов, нашу новую жизнь в Сиэтле и отличные отметки. Мы чокаемся бокалами и пьем. В баре шум и неразбериха, он под завязку набит будущими выпускниками. Сегодня они намерены напиться в хлам. К нам присоединяется Илья. Ему осталось учиться еще год, но он тоже не прочь повеселиться и, чтобы вдохнуть в нас дух обретенной свободы, покупает на всю компанию кувшин маргариты. Приканчивая четвертый бокал, я понимаю, что пить столько маргариты, да еще после шампанского, – не самая лучшая идея. – Так что теперь, Антон? – Илья пытается перекричать шум. – Мы с Димой переберемся в Сиэтл. Родители купили ему там квартиру. – Бог мой, живут же люди. Но ты ведь приедешь на мою выставку? – Конечно, Илья, как я могу пропустить такое! – Я улыбаюсь, он обнимает меня за талию и подтягивает поближе к себе. – Мне очень важно, чтобы ты пришёл, Антон, – шепчет он мне на ухо. – Еще маргариту? – Илья, ты пытаешься меня напоить? Похоже, у тебя получается, – хихикаю я. – Лучше выпью пива. Пойду схожу за кувшином. – Еще выпивки, Тох! – кричит Дима. Позов может пить как лошадь, и ничего ему не делается. Одной рукой он обнимает Леви – студента с нашего курса и по совместительству фотографа студенческой газеты. Он уже бросил фотографировать повальное пьянство, которое его окружает, и теперь не сводит глаз с Димы. Высвобождаюсь из объятий Ильи и встаю из-за стола. Ого! Голова идет кругом. Приходится схватиться за спинку стула. Нельзя пить столько коктейлей с текилой. Подойдя к бару, я решаю, что надо зайти в туалет, пока еще ноги держат. Очень разумно, Антон. Я проталкиваюсь сквозь толпу. Конечно же, там очередь, зато в коридоре тихо и прохладно. Чтобы было не так скучно стоять, достаю из кармана мобильник. Так... Кому я звонила в последний раз. Илье? А это что за номер? Я такого не знаю. Ах, да! Попов. Я хихикаю. Наверное, уже поздно, и мой звонок его разбудит. Но надо же узнать, зачем он послал мне эти книги, да еще с такой загадочной припиской. Если он хочет, чтобы я держался подальше, пусть сам оставит меня в покое. С трудом сдерживая пьяную ухмылку, нажимаю на клавишу «вызов». Попов отвечает почти сразу – на втором гудке. – Антон? – Не ожидал, что я ему позвоню. Ну, если честно, я сам не ожидал. Потом до моего затуманенного мозга наконец доходит... Откуда он знает, что это я? – Зачем вы прислали мне книги? – запинающимся языком произношу я. – Антон, что с тобой? Ты какой-то странный. – Он явно обеспокоен. – Это не я странный, а вы! Вот какой я смелый, особенно после четырех маргарит! – Антон, ты пил? – А вам-то что? – Просто интересно. Где ты? – В баре. – В каком? – Похоже, он сердится. – В баре в Портленде. – Как ты доберешься до дома? – Как-нибудь. – Разговор получился не таким, как я рассчитывала. – В каком ты баре? – Зачем вы прислали мне книги, Арсений? – Антон, где ты? Скажи сейчас же. – И тон такой безапелляционный, самый настоящий тиран. Я представила себе Попова в костюме кинорежиссера эпохи немого кино: одетого в узкие бриджи для верховой езды, с рупором в одной руке и со стеком – в другой. От выразительной картины я фыркаю от смеха. – Вы обо мне беспокоитесь? – хихикаю я. – Так помоги мне, твою мать! Где ты сейчас? Арсений Сергеевич ругается! Я снова хихикаю. – В Портленде... От Сиэтла далеко. – Где в Портленде? – Спокойной ночи, Арсений. – Антон! Я отсоединяюсь. Ха! Но он все равно не сказал мне про книги. Обидно. Миссия не выполнена. Я совсем пьяный – пока стою в очереди, голова все время кружится. Но я ведь хотел напиться. Мне это удалось. Хотя, наверное, повторять не стоит. Все, подходит моя очередь. Плакат на двери кабинки восхваляет преимущества безопасного секса. Неужели я только что позвонил Арсению Попову? Ну ничего себе!.. Мой телефон звонит, и я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. – Алло, – робко мычу я в телефон. Я не ждал звонка. – Я сейчас за тобой приеду, – заявляет он и вешает трубку. Только Арсений Попов умеет говорить так спокойно и так пугающе одновременно. Черт! Я натягиваю джинсы. Сердце колотится. Приедет за мной? Вот еще! Меня сейчас стошнит... нет... Все хорошо. Постой. Он просто морочит мне голову. Я же не сказал ему, где я. А сам он меня не найдет. Да и к тому времени, когда он доберется сюда из Сиэтла, вечеринка закончится и мы разойдемся. Я мою руки и смотрю на свое отражение в зеркале. Щеки горят, взгляд немного расфокусированный. Хм... текила. Я целую вечность жду у стойки, пока принесут кувшин с пивом, и возвращаюсь к нашему столу. – Где ты пропадал? – отчитывает меня Поз. – Стоял в очереди в туалет. Между Ильей и Леви разгорелся жаркий спор по поводу местной бейсбольной команды. Илья останавливается посредине яростной тирады, чтобы налить нам всем пива, и я делаю большой глоток. – Дим, я хочу выйти, подышать свежим воздухом. – Быстро тебя развезло! – Я на пять минут, не больше. Снова проталкиваюсь сквозь толпу. Меня начинает подташнивать, голова предательски кружится, и я нетвердо стою на ногах. Даже хуже, чем обычно. От глотка прохладного вечернего воздуха ко мне приходит понимание того, как же сильно я напился. Все вокруг двоится, как в старых диснеевских мультиках про Тома и Джерри. Боюсь, меня сейчас стошнит. Зачем же я так напился? – Антон. – Илья вышел следом за мной. – Тебе плохо? – По-моему, я слишком много выпил. – Я слабо улыбаюсь. – Я тоже, – шепчет он, не сводя с меня пристального взгляда темных глаз. – Хочешь, обопрись на меня. – Он подходит поближе и обнимает меня за плечи. – Спасибо, Илья, не надо. Я справлюсь. Я пытаюсь оттолкнуть его, но у меня не осталось сил. – Антон, прошу тебя, – шепчет он и прижимает меня к себе. – Илья, что ты делаешь? – Антон, ты давно мне нравишься. – Одной рукой он обхватывает меня за талию, а второй держит за подбородок, откидывая мою голову назад. О господи... он собирается меня поцеловать. – Нет, Илья, перестань! Нет! – Я отталкиваю его, но он как стена из железных мускулов, я не могу его сдвинуть. Его рука в моих волосах, он не дает мне отвернуться. – Антон, пожалуйста, – шепчет Илья, почти касаясь моих губ. Его дыхание влажно и пахнет слишком сладко – маргаритой и пивом. Он нежно целует меня в щеку чуть выше уголка рта. Я испуган, пьян и беспомощен, мне трудно дышать. – Илья, не надо, – умоляю я. «Я не хочу. Я отношусь к тебе как к другу, и меня сейчас вырвет», – кричит мое подсознание. – Мне кажется, он сказала «нет», – доносится из темноты спокойный голос. О господи! Арсений Попов. Как он здесь оказался? Илья отпускает меня. – Попов, – коротко произносит он.