Туманный предел (По ту сторону Тьмы - 3)

      Герберт был искренне благодарен троллям, задержавшим Джарета. Пока они громыхали, напоминая о каких-то недовыполненных сделках, вампир успел сбежать из замка, пролететь над Лабиринтом и добраться до дома Драккони. Вопрос с заказом Эрк следовало решить немедленно.       Он опасался встречи с Ирис, но дверь открыл Ринальдо. Судя по его вопиющей непричёсанности, не слишком свежей рубашке и потёртым штанам, мамы дома не было.       — Привет! — Ринальдо заулыбался, привстал на цыпочки и зашептал Герберту на ухо: — Я выступаю с сольным номером, представляешь? На ближайшем балу! Ой, а где ты такой фрак купил? Мне тоже надо.       — Я тебя завтра свожу к портному. Как твой отец?       — Пока не встаёт, но мама говорит, что это нормально. — Ринальдо смущённо улыбнулся и вдруг со всей силой обнял Герберта. — Спасибо!       — Это что такое?! — В прихожей появилась Триста. Увидев младшего брата мужа в объятьях Герберта, она даже споткнулась. — Риндо, отойди от него немедленно!       — С чего бы это? — оскалился Герберт. — Ты ему вообще никто, чтобы командовать!       — Что случилось? — На крик из кабинета выскочил Корвин. — Герберт? Ты к Алиасу?       — Да уж, не к тебе! А вы что, поселиться здесь решили? — Герберт отстранил растерявшегося Ринальдо и решительно направился к лестнице на второй этаж. — Не провожай, я этот дом знаю лучше тебя.       — У вас это семейное? — Триста подбоченилась, повернувшись к мужу. Ринальдо немедленно шмыгнул за дверь — подальше от назревающего скандала. — Любовь к вампирам, я имею в виду? Точнее, к одному конкретному вампиру?       — Перестань, Трис, — Корвин устало вздохнул. — Они просто друзья. Ринальдо — ещё ребенок.       — Вот именно!       Корвин попытался скрыться в кабинете, но жена решительно последовала за ним. Дверь хлопнула, заглушая их голоса. Вампир удовлетворенно хмыкнул и без стука вошёл в спальню Алиаса.       — Герберт? — Драккони поднял глаза от книги. Он лежал в постели, закутанный в два шерстяных одеяла. — Какой ты... блистательный.       Герберт с профессиональным интересом осмотрел его. Глаза запали, кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок, щёки ввалились, волосы потускнели. Маг сейчас выглядел на свой полный возраст.       — Мда-а... эликсир явно требует доработки. А Ирис тебя лечит?       — Не то чтобы лечит, — Алиас чуть улыбнулся бледными губами. — Поддерживает силы. Остальное должно выправиться само. Или не выправиться.       — Но-но! — Герберт придвинул стул к постели и сел. — Ты мне репутацию не порти. У меня уже очередь образовалась на эликсир. Собственно, я как раз по этому поводу. Ты можешь взять заказ Эрк на себя?       — Что, запретили продавать твоё зелье не членам гильдии? — догадался Алиас. — Хорошо, запиши на меня.       — А почему она, собственно, не в гильдии?       — Потому что не доучилась. А не доучилась, потому что не захотела входить в гильдию.       Герберт озадаченно поднял бровь.       — Почему?       — Потому что она королевского рода. — Алиас подвинул подушку и сел повыше. — Если не ошибаюсь, Эрк приходится Джарету кем-то вроде племянницы — по женской линии.       — Тогда почему она не живет здесь, а бродяжничает?       — Потому что приходиться племянницей Джарету — не лучшая участь для девицы её темперамента. Да и смешанная кровь даёт о себе знать. Она бастард, а Этар, мать Джарета таких не жаловала.       — Понятно. Так я тебе счёт пришлю, а вы потом с ней сами разберётесь.       — Присылай сразу и за мое воскрешение.       Герберт покачал головой.       — Нет, это был рискованный опыт, так что денег я с тебя не возьму. Кстати, ты согласишься испытать улучшенный вариант?       — Куда же я денусь? Может, хоть быстрее на ноги встану, а то с ума сойду от скуки.       — Мемуары пиши. И меня в них упомянуть не забудь. — Герберт поднялся. — Алиас, а как вышло, что ты не подстраховался перед боем? У тебя ведь была договорённость с Джаретом?       — Именно что была. её аннулировал Лабиринт, когда... ну, ты помнишь.       Герберт молча кивнул.       — А продать душу вторично у меня всё руки не доходили. И Джарет тоже забыл. А перед боем всем было не до этого.       — И ты бы попал в Ад?       — Скорее всего.       — То есть, ты не уверен?       — Почему тебя это так волнует? — Глаза Алиаса оживились, став почти прежними.       — Хочу понять, не продешевил ли я с оценкой эликсира.       — Пока что — в самый раз. Вот если улучшишь, тогда и задирай цену.       — Пожалуй, ты прав. Ладно, я зайду, когда будет результат.       — Удачи... Эй, а почему в окно-то?       Герберт перемахнул через подоконник, сделав вид, что не услышал вопроса.       Алиас вздохнул. Мемуары... А что, это, пожалуй, неплохая мысль. Вот только Герберта он упоминать не будет. Потому что как писать о чувствах, в которых так и не разобрался?       ***       Книги доставили гоблины — без предупреждения, рано утром. Йорген даже не ругался, обнаружив свою библиотеку у «ворот» Предела, разложенную ровными рядами на росистой траве. Душу он отвёл только после того, как перенёс книги в замок, бережно обтёр каждую и расставил на полках. На память фон Кролок не жаловался, даже в бытность свою человеком. Нескольких томов совершенно точно не хватало. Он припомнил названия, составил список с указанием веса и приложил к письму королю гоблинов. Захочет проверить или сэкономить, пусть ищет аналоги.       Йорген запечатывал письмо, когда ощутил что-то вроде звона и дрожи в воздухе. Нечто похожее привлекло его внимание утром, когда гоблины суетились поблизости от Предела. Ещё визитёры? Он закрыл глаза и в деталях вспомнил туманную «арку», которую уже привык считать воротами своего домена. Возможно, со временем он научится перемещаться быстрее, но пока что приходилось тратить время на детализацию образа, иначе его закидывало в непредсказуемую точку Предела.       — О, какой гость! — Фон Кролок внимательно изучил нетерпеливо притопывающего ногой владыку Лесного края. Подделка в данном случае исключалась, но слишком уж приятное было зрелище. — Разделишь мое затворничество?       — Я ненадолго. — Алан принял протянутую руку.       Фон Кролок внимательно следил за ним, но Алан даже не вздрогнул, оказавшись внутри Предела. Постоял, прислушиваясь то ли к себе, то ли к окружающей тишине.       — Да, ощущения те же самые. Видишь ли, мне доводилось бывать в Преисподней. Давно. Сейчас там, как я понимаю, всё сильно изменилось.       — Мне не с чем сравнивать. — Йорген сосредоточился, перенося их к замку.       — Тебя не тяготит безмолвие этого места? — Алан окинул взглядом готическую архитектуру замшелых стен. — Хм-м... Не слишком гармонирует с окружающим пейзажем. Впрочем, это тебе здесь жить.       — Вот именно. — Фон Кролок привык к манере эльфов задавать вопросы и не дожидаться на них ответов. Он отворил двери замка и пропустил гостя вперед. — Я люблю тишину и одиночество.       — Одиночество — не всегда благо для подобных тебе существ. — Алан достал из складок багряного плаща пузатую бутылку. — Но я позаботился о твоих насущных нуждах. Кровь зачарована, а сосуд вмещает в пять раз больше, чем выглядит снаружи. До бала тебе хватит.       — Благодарю. — фон Кролок принял увесистую бутылку. — Не ожидал от тебя подобной любезности... До какого бала?!       — Бал в твою честь, разумеется. — Алан сладко улыбнулся. — Это традиция, так что отказ не принимается. Полагаю, приглашение Арден пришлёт на днях.       — А как же вопросы безопасности, которые тебя так волнуют?       — Я лично провожу тебя туда и обратно. — Алан настороженно посмотрел вверх, словно ожидая увидеть что-то иное, нежели теряющийся в тенях высокий потолок.       — У меня возникли некоторые соображения по поводу идентификации желающих меня навестить, — сказал Йорген. — Как я понимаю, некроманты способны распознать демона в любом обличье?       — Совершенно верно.       — Возможно ли изготовить артефакт, делающий то же самое? И установить его у входа в Предел?       — Хорошая идея. — Алан призадумался. — Подойдёт достаточно большой кристалл горного хрусталя, зачарованный на манер амулетов некромантов. Его можно укрепить в валуне. Если визитер откажется коснуться кристалла, или же хрусталь помутнеет, ты поймёшь, что это нежелательный гость. Но если демон вселится в чужое тело, его так просто не определишь.       — Со вселённым я справлюсь. Кстати, как продвигается расследование? Ты выяснил, кто впустил демона?       — Я работаю над этим вопросом. — Алан раздраженно дёрнул бровью. — Насчёт кристалла я переговорю с Ториусом сегодня же. А засим не буду тебе мешать наслаждаться тишиной и одиночеством.       Ни малейшей тени сарказма в голосе владыки Лесного края Йорген не уловил. Пришлось отвечать такой же сдержанной любезностью, провожая его к выходу из домена.       Возвращение в замок на этот раз не заняло и двух секунд. Первый же глоток крови заставил фон Кролока озадаченно нахмуриться. Не свиная, но и не человеческая. Не полностью человеческая. Присутствовал отчетливый привкус эльфийской крови. Поверить в добровольное донорство таких масштабов фон Кролок не сумел. Скорее уж Алан казнил каких-то преступников. Впрочем, это неважно. Кровь есть кровь.       Йорген сделал ещё два глотка. Игра по новым правилам начинала ему нравиться, пусть даже поступки Алана продиктованы любезностью по отношению к владыке Туманного Предела, а не лично к Йоргену фон Кролоку. Со временем они все начнут его ценить в должной степени. Но бал... Проклятье, как же не хочется на него идти!       ***       Вернувшись, Алан первым делом направился к зеркалу. Против ожидания, Ториус откликнулся быстро и без возражений согласился предоставить горный хрусталь в любых количествах.       — Как продвигается идентификация черепа? — вежливо, словно о погоде, поинтересовался Алан.       — НЕ ЗНАЮ.       — А ты спрашивал?       Зеркало с той стороны помутнело.       — ЛАБИРИНТ МОЛЧИТ.       — Может быть, он уснул? Мало ли по какому режиму живёт древнейший разум Подземелья.       — ВОЗМОЖНО... Я СПРОШУ ЕЩЁ РАЗ.       Зеркало погасло. Алан недовольно поморщился. Его собственное расследование зашло в тупик. После драконьего огня на месте последнего ритуала не за что было зацепиться. Проверка магов и алхимиков затягивалась. До этого Алан даже не задумывался, сколько неучтённых гильдией колдунов и ведьм обитает в Подемелье. А ведь демона могли вызвать в Эринии! Нет, Лабиринт оставался последней надеждой закончить расследование. Конечно, если он захочет поделиться информацией, в чём Алан сомневался. Впрочем, отказ отвечать — тоже ответ. Если человек, опрометчиво впустивший демона, важен для Лабиринта, следовательно, он связан с кем-то из окружения Джарета. Это сильно сужает круг поисков. Фактически, до двух-трёх личностей, и без того внушающих Алану немалые подозрения. Впрочем, без доказательств его подозрения ничего не стоят. Придётся ждать.       ***       Не в правилах короля троллей было нарушать покой Лабиринта, однако на этот раз Ториус был заинтригован не меньше Алана, так что поступился собственными принципами. Звать пришлось трижды.       «Я сплю», — пришёл наконец глухой ответ.       — ЛОЖЬ.       «Ладно, один вопрос, один ответ».       — ТЫ УЗНАЛ... ЧЬЕ ТЕЛО БЫЛО ВМЕСТИЛИЩЕМ ДЛЯ СААКТУРА?       «Узнал».       — ЧЬЁ?       «Это уже второй вопрос, — ехидство искорками вспыхивало в тоне Лабиринта. — Но я, так и быть, отвечу. Это было тело человека. И не отвлекай меня больше, я сплю».       Ториус угрюмо уставился на мерцающие самоцветы на стене перед собой. На этот раз их свет не принёс радости успокоения. Если Лабиринт опустился до недостойных хитростей, значит он скрывает что-то действительно серьёзное. И это может оказаться опаснее демонов.       ***       Герберта два дня никто не беспокоил, а он сам выходил из лаборатории только чтобы поспать пару часов и принять ванну. Усовершенствованная формула живой воды захватила его полностью, к тому же остальные заказы тоже никуда не делись. На третий день прибежала Игрейна, выгнала из лаборатории Улли и принялась рассказывать новости. Узнав о Туманном Пределе, Герберт опешил.       — Выходит, мой отец теперь — один из владык?!       — Выходит, что да, — Игрейна посмотрела на просвет зеленоватую жидкость в реторте. — Перегрел, цвет слишком насыщенный. В следующий раз не держи так долго над огнём. А это не выливай, я кружева покрашу.       — Нет, подожди! — Герберт отобрал у неё реторту. — И они его приняли? Все, даже Алан?       — У них выбора не было, — Игрейна жадно следила за его руками. — Ну зачем она тебе? Отдай, а?       — Я тебе в склянку перелью. — Герберт нашарил в ящике стола пустой пузырёк с притёртой пробкой. — Надо же... Отец так давно об этом мечтал. А где находится Туманный Предел?       — Ты ведь не собираешься туда перебираться? — Игрейна прищурилась.       — Нет, конечно! Но сам факт...       — Тебе мало было войти в нашу семью? — В лаборатории материализовался Джарет.       — Ну что ты! Я просто интересуюсь…       — Куда бежать, если что? — Джарет приобнял его за плечи. — Не сомневайся, братец, если что, я тебя и там достану. Впрочем, если ты выбираешь Йоргена...       — Да нет же!       — Хорошо. — Джарет схватил его за стянутые в хвост волосы и так дёрнул, что Герберт выгнулся дугой. — Но если ты ещё раз перехватишь мой наряд, я тебя превращу в стаю летучих мышей.       — Это будет убийство! — простонал Герберт. — У тебя же кругом совы!       — Вот именно. Интересно, каких частей тела ты недосчитаешься, когда превратишься обратно?       — Мне совсем не интересно! Ну Джарет, пожалуйста, отпусти, я больше не буду!       — Я от тебя это слышу три раза в месяц, — фыркнул Джарет, но разжал пальцы.       — Преувеличиваешь. — Герберт пригладил волосы. — А как ты догадался? Насчёт фрака?       — Там на лацкане мелким бисером вышита моя монограмма. Либо сам спори, либо отдай мастерам, чтобы переделали. И поскорее, до твоего дебюта меньше месяца осталось.       — Как, уже?!       — Ах да, я как раз собиралась тебе сказать! — спохватилась Игрейна. — Мы тебя представим на балу в честь новоявленного владыки. Это будет символично.       — Правда? — Герберт с недоверчивой радостью посмотрел не них. — И все-все будут знать, что я ваш брат?       — Будут, — Джарет сокрушённо вздохнул.       — Ура-а!       Герберт схватил их за руки, вытащил в коридор и закружил. Из стены высунулась мордочка Улли, довольно ухмыльнулась и спряталась обратно.       «Наконец-то! — радостно думал Герберт. — Наконец-то всё стало хорошо!»       ***       Вино вспыхивало и переливалось всеми оттенками алого. Арден бездумно следил за игрой света, раз за разом опустошая кубок и снова наполняя до краёв. Он пил третий день, но вино не приносило забвения, не помогало приглушить тянущую боль и не смягчало горечь уязвленного самолюбия.       «О да, Йорген, ты сумел отомстить наилучшим образом...»       Мысли вращались в замкнутом кругу. Арден успел перебрать и отвергнуть с десяток идей мести. Трижды порывался лететь к Туманному Пределу, но каждый раз останавливался из опасения застать там Алана или Джарета.       Случившееся не умещалось ни в голове, ни в сердце. Арден отбросил кубок. Поднялся, толкнул дверь в смежные покои, которые обычно занимал фон Кролок, когда задерживался во дворце. Комната выглядела нежилой. Взгляд Ардена задержался на лежащих на столе забытых книгах. Он щёлкнул пальцами, зажигая камин, вытащил из стопки потрёпанную, явно много раз читанную книгу и швырнул в огонь. Схватил другую, но вдруг остановился, провел ладонью по обложке. У Йоргена была привычка поглаживать переплет. Помнит ли книга его пальцы?       — Это последний раз, — пробормотал Арден и прижал книгу к щеке.       Он ощутил шероховатость обтянутой тканью обложки, но и только. Разочарованно выдохнув, Арден замахнулся. Из книги вылетел лист бумаги и спланировал прямо в камин. Арден едва успел его поймать. Не веря своим глазам, уставился на нарисованный карандашом портрет. Его портрет.       — Не может быть...       Никто и никогда не смел рисовать его таким — с сияющими глазами, рассыпавшимися в беспорядке волосами, с томной улыбкой на приоткрытых губах. Так не рисуют врага. И уж тем более так не рисуют опостылевшего любовника. Арден провёл ладонью над рисунком. Йорген сделал его всего несколько дней назад, должно быть, как раз перед злополучной охотой. Внизу листа знакомым острым почерком были выведены две строчки:       Sie liebten sich beide, doch keiner       Wollt’es dem andern gestehn.**       Арден запрокинул голову и счастливо рассмеялся.       ***       На удивление, все нотные записи оказались целыми. Фон Кролок не поленился перебрать все папки, но ни один листок не потерялся. Он убрал на место последний сборник романсов и обвёл взглядом библиотеку. Медленно прошелся вдоль стеллажей, касаясь корешков кончиками пальцев. Ну почему даже сейчас, когда всё вокруг до мельчайших деталей восстановлено так, как было в родном замке, его не отпускает тоскливое чувство невосполнимой потери? В памяти упорно крутились строчки:       Я пью за разорённый дом,       За злую жизнь мою,       За одиночество вдвоём,       И за тебя я пью.       За ложь меня предавших губ,       За мёртвый холод глаз,       За то, что мир жесток и груб,       За то, что Бог не спас...       Фон Кролок резко выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. Проклятье… Он ни минуты не сомневался в правильности принятого решения. Эта смертельно опасная игра не могла длиться вечно, и разрыв с Арденом – лучший исход из возможных. Но словно в насмешку, память услужливо развернула перед ним веер воспоминаний.       Сумасшедшая скачка через лес, лай своры диких гончих впереди, нетерпение и азарт всадников подстегивают чутких лошадей лучше любых шпор. Конь Ардена бешено косит глазом, норовя вырваться вперед, но сегодня Йорген настроен во что бы то ни стало настигнуть добычу первым – ставка в споре слишком соблазнительна, чтобы уступить…       Алые следы когтей на нежной коже, пьянящий запах крови, сводящий с ума, запрокинутое лицо, искажённое болью и наслаждением. Арден стонет и прижимается к нему всем телом, доводя до исступления. Внутри волной поднимается безумное желание подчинить, завладеть, сделать частью себя…       Склон холма, Арден отдыхает, небрежно закинув руки за голову. Сплетённая им мерцающая сеть из огоньков едва слышно звенит на ветру, ежеминутно меняя узор, а ночной ветер гонит волны по травяному морю, раскинувшемуся вокруг, насколько хватает глаз…       Звуки клавесина серебряным эхом отражаются от стен, мелодия льется из-под пальцев и уносится к высоким сводам зала. Эту музыку он написал уже в Подземелье. Арден слушает, не шелохнувшись, изумрудные глаза мечтательно прикрыты…       Золотистые волосы шелковисто касаются бёдер, пальцы и губы скользят, сменяя друг друга, и остаётся только задыхаться от ослепительного, разрывающего сердце наслаждения…       Дракон выписывает крутые повороты, кувыркается в воздухе, и стремительное приближение расцвеченной солнечными брызгами поверхности моря заставляет невольно вцепиться в сидящего впереди короля. "Смею напомнить, что я, в отличие от тебя, умею летать". Арден оборачивается, в глазах у него всё коварство мира. "А плавать?" Повинуясь беззвучной команде, дракон цепляет крылом морскую гладь, окатывая всадников водопадом соленой воды...       Нет, это просто невыносимо! Фон Кролок стремительно вышел из библиотеки, сбежал по парадной лестнице, пересёк просторный холл и распахнул двери замка. Домен встретил хозяина тишиной. Погружённый в невесёлые размышления Йорген сам не заметил, как дошёл до туманной черты, отделяющей его владения от остального мира. Здесь рос шиповник. Владыка Туманного Предела долго смотрел немигающим взглядом на колючие ветки, между которыми скользили клочья тумана. На конце одной из них покачивались два цветка, один прозрачно-светлый, другой гораздо темнее. Тонкий аромат витал в воздухе, пробиваясь сквозь царящий вокруг запах увядания. Йорген с едва слышным вздохом прикрыл глаза. Потом протянул руку и смял цветы. Шипы впились в ладонь. Он медленно разжал пальцы, глядя на окрасившиеся кровью лепестки, и, резко отвернувшись, пошёл прочь.       ***       Герберт не стал относить фрак гномам на доработку, подозревая, что монограмму они пропустили не по невнимательности, а из тонкого расчёта. Вместо этого он вооружился пинцетом, бритвенным лезвием, и сам принялся спарывать крошечные стеклянные бусинки. Закончив воистину ювелирную работу, разгладил ткань и полюбовался результатом. Следов от проколов заметно не было, но теперь в вышитом узоре образовалось пустое место. Может, брошь сюда приколоть? У Игрейны наверняка найдётся подходящая.       Насвистывая, Герберт добежал до Лабиринта, толкнул ворота, привычно свернул направо, потом ещё раз и остановился. Известная до каждой трещины в плитах дорога изменилась. Вместо замка впереди возникла стена, перегораживающая путь. Ладони вдруг зачесались. Герберт с ужасом посмотрел на проступающие сквозь кожу знаки Лабиринта. Он успел забыть об этих метках. Честно говоря, он думал, что они вообще исчезли вместе с его магической силой.       Стена впереди засветилась. Герберт отступил и уперся спиной в другую стену. Он был заперт в каменном колодце шириной в два шага. Герберт поднял голову, зуд тут же усилился, кожа рук начала гореть.       — Не надо, я понял! — Он обречённо шагнул к призывно мерцающей стене и прижался к ней ладонями.       Камни поплыли туманом. Герберт, делая мелкие шаги, прошёл сквозь него и оказался на смутно знакомой холмистой равнине, заросшей ковылем и полынью. Здесь было тепло, но он дрожал, стискивая зубы, чтобы не стучали. Может ли Лабиринт читать мысли? А память?       «Сразу видно — тебе есть что скрывать», — насмешливый голос слышался сразу отовсюду.       — Что ты хочешь от меня? — Герберт завертелся, запрокинув голову. Разговаривать с невидимым собеседником, который находится сразу везде, было неприятно до ужаса.       «Правду и ничего, кроме правды».       Герберт обмер. Неужели Лабиринт каким-то образом узнал, что его обманули двадцать лет назад?       — К-какую правду?       «О, я не сомневаюсь, тебе есть, что порассказать. Но сейчас меня интересует вполне конкретный вопрос. Кто этот человек?»       На ближайшем холме стебли полыни раздвинулись, и между ними обнаружился человеческий череп. Герберт не сдержал облегчённого вздоха.       — Не знаю. Я не способен восстановить внешность по костям.       «Ах да! — Воздух над черепом задрожал, и возникла призрачная фигура худощавого юноши с каштановыми растрёпанными волосами.       — Эдди?! — Герберт невольно шагнул к призраку. — Он умер?       «Без сомнения. Кем он был?»       — Алхимиком. — Герберт растерянно заморгал. — Моим учеником. А что случилось?       «Твой ученик впустил в себя демона, что едва не привело к воссоединению Подземелья с Адом. Ты знал об этом?»       — Нет! — Герберт отпрыгнул от черепа. Призрак развеялся, но воздух ощутимо похолодал. — Я даже не подозревал... Зачем мне... Да и ему... О боги, это не он вернулся из Эринии, да?       «Угадал. А ты значительно облегчил его задачу, снабдив кровью троллей. И частицей меня!»       — Что? — Герберт сел в траву. Ноги не держали. — Да, я дал ему камень, верно. Но о какой крови ты говоришь?       «Живая вода из пещер троллей — это кровь гор. Фактически, это собственная кровь троллей. А что касается вопроса, зачем это было нужно Эдварду, то я подозреваю, что дело в тебе».       — Неужели он хотел таким образом убить Корвина? — Гербер застонал, обхватив руками голову. — Ох, идиот... Но ты не можешь обвинять меня! Я не виноват, что Эдвард в меня влюбился!       «О да, Алан непременно учтёт этот довод. И Ториус. И особенно Арден. Как ты думаешь, что предпочтёт Джарет — выдать названного брата или разделить с ним наказание, согласно законам Подземелья?»       — Ты хочешь именно этого, да? Чтобы Джарет был изгнан? — Герберт сам не понял, откуда в нем взялась смелость, но он встал. — Даже если так, ты всё равно не получишь Игрейну! Она уйдёт с ним и умрёт, но не останется с тобой!       «Это предположение оскорбительно для меня! — Сухой ветер хлестнул по Герберту, как пощечина. — Нет, я способен придумать план поумнее. И ты мне поможешь. Да, Герберт, поможешь, как бы ты сейчас ни хорохорился. Потому что не хочешь, чтобы тебя осудили, не так ли? Не хочешь, чтобы рухнуло всё, чего ты добился. И ещё больше не хочешь, чтобы Игрейна и Джарет узнали правду о твоей роли в возникновении моста в Преисподнюю. Но я обещаю, что в результате твоих действий Джарет не пострадает».       — Почему я должен тебе верить? — Герберт прикусил губу. В глазах щипало от злых слёз.       «Потому что у тебя нет другого выхода. Я могу тебя заставить или просто сделать, что мне нужно, твоими руками. Метки такое позволяют. Но я хочу заключить с тобой сделку. Я гарантирую, что об Эдварде и вашей связи никто не узнает. А ты за это выполнишь три моих задания. Вполне посильных, замечу. И повторюсь, ни Игрейна, ни Джарет при этом не пострадают».       — Я... — Герберт сглотнул. Запас храбрости стремительно иссякал. Да и что изменит его отказ? — Я согласен.       Череп треснул и рассыпался в прах.       «Прекрасно. И запомни, твоё молчание о нашем разговоре входит в условия сделки».       — Что я должен сделать?       «Не сейчас. Возможно, через год или через два. Я позову тебя. А теперь обернись». Герберт опасливо глянул через плечо. Сзади возникла стена с простой деревянной калиткой. Он толкнул её и оказался на окраине Гоблин-сити. Метки на ладонях исчезли. Герберт прерывисто вздохнул, вытер глаза и направился домой. Видеть сейчас Игрейну было выше его сил. Ну почему, как только он начинает верить, что всё хорошо, обязательно случается какая-нибудь пакость?!       ***       Лёгкая дрожь в воздухе застала фон Кролока за обдумыванием непростого вопроса — как переправить в новый замок вещи из старого? Хотя бы книги. Размышления неплохо отвлекали от нежеланных воспоминаний, хотя внутренняя тоска по-прежнему никуда не делась. Так что сигнал о незваном госте даже обрадовал, хотя и насторожил. На этот раз кто-то пытался проникнуть в Предел не у «ворот», а значительно левее, где туман разорвал полосу леса.       Фон Кролок минут десять плутал в зарослях, пока обнаружил точное место. В туманную стену билась пёстрая птица, одна из тех, что служили в Подземелье почтальонами. Йорген осторожно поймал крылатого посланника и отцепил футляр с сообщением. Приглашение на бал во дворец короля эльфов против обыкновения не содержало в себе магии. Оно вообще не походило на официально рассылаемые карточки, коих у него за двадцать лет скопилась целая коллекция. На простом листке прихотливым почерком Ардена были выведены слова приглашения, а по краю вился узор из листьев шиповника. Йорген долго смотрел на два тщательно, до мельчайших подробностей прорисованных цветка — серебристый и чёрно-бордовый, чувствуя, как идет трещинами и безнадежно рушится старательно возводимая им стена отчуждения, как идут прахом все тщательно обдуманные и тысячу раз взвешенные решения. **Они оба любили друг друга, но ни один Не желал признаться в этом другому.       Г. Гейне.