Пути бессмертия

— Искупить грех может лишь костер…       Постукивая каблуком в такт музыке, Лиза опиралась о подоконник около кабинета литературы. Ей не хотелось являться на добровольно-принудительную экзекуцию к новому литератору, однако долг отличницы обязывал. В конце концов, он поймал ее за исправлением оценок в журнале и, судя по тому, что никто не поднял шумиху, даже никуда об этом не донес. Хотя для себя выводы уж точно сделал. — Не самый позитивный настрой, — хмыкнул Валентин Анатольевич, выглядывая из кабинета. — Заходи, искупать грехи!       Лизу передернуло. Она подхватила свою сумку, стягивая с головы наушники и незаметно проскальзывая в кабинет литературы. Девушка тут же поспешила упасть на парту подальше от учителя, в надежде все-таки как-то списать ответы на предстоящий опрос. — Ты собираешься со мной обмениваться короткими криками? — скептично фыркнул Валентин Анатольевич. — Сядь поближе, все равно списывать нечего.       Тихо что-то простонав про тиранию в учебных заведениях, Лиза нехотя перебралась на первую парту, которая прямо-таки упиралась в учительский стол. Лучше места не найти. Каждый ведь мечтает сидеть поближе! Хотя в начальной школе дети действительно почему-то рвались к первым партам. А теперь что-то поменялось. Скорее дерутся за последние. — Чаю? — литератор кивнул на бурчащий электронный чайник. — Спасибо, — удивленно пискнула Лиза, отводя взгляд. — Вы же меня не на чай звали. Валентин Анатольевич грустно улыбнулся, опускаясь на стул напротив девушки, попутно забыв про чайник, который вроде как умел выключаться сам. — Я не роман Достоевского, — хмыкнул он. Поймав удивленный взгляд Лизы, учитель продолжил: — в общем, я не идиот. И понимаю, что ты не могла прочесть «Мастера и Маргариту» за несчастные выходные.       Да? И с каких это пор учителя научились мыслить не по плану? Хотя, все это можно было списать на неопытность литератора. Он ведь только ступил на тернистый путь журналов, домашних заданий, проверок и криков на уроке. Лиза, представив себе этот путь, залитый кровью и слезами бедных школьников, над которым пролетали, грустно помахивая растрепанными страницами классные журналы, невольно хихикнула в кулачок. — Поделись со мной своими мыслями, — совершенно серьезно попросил Валентин Анатольевич, извлекая из недр стола сахар и чай. — Что?       Брови девушки устроили кочевой поход куда-то вверх. Она и раньше слышала подобную фразу из уст учителей, но это всегда произносилось с презрением, желанием унизить ученика и остановить его смех. Но этот Валентин, кажется, действительно хотел услышать то, о чем подумала девушка. — Ладно, давай сойдемся на том, что я не читаю мысли, — вздохнул литератор, разливая по чашкам кипяток. — Мне четыре, — буркнула Лиза, косо глядя на сахар. -…и поскольку я должен был как-то тебя проучить за исправление оценок в журнале, я не придумал ничего лучше, чем позвать тебя на обычную беседу. Вот, — спокойно закончил он, размешивая сахар.       Девушка удивленно наблюдала за руками учителя, переваривая мысль о том, что этот молодой учитель только что признал свой косяк. И перед кем? Перед старшеклассницей, которой ничего не стоило разнести это по школе, ей ведь и так недолго осталось тут страдать. — А вы не боитесь такое мне говорить? — честно поинтересовалась она, наконец находя в себе силы поднять взгляд. — Что ты расскажешь кому-то? — Валентин Анатольевич мягко улыбнулся, протягивая девушке чашку. — Нет. Ты не из таких.       С какой-то стороны сейчас это было даже слегка обидно. Не из тех, кто общается с людьми и обсуждает с ними учителей? Или не из тех, кто распускает глупые сплетни? — Сама ведь знаешь.       Лиза в очередной раз вздрогнула. Он словно ответил на вопрос, который она задавала себе мысленно. Хотя на деле лишь закончил свою предыдущую реплику. Но это было уже не в первый раз. — Ну и… — осторожно прощупывая почву для разговора, девушка сглотнула. — О чем вы хотите поговорить? — Предложи мне, — Валентин Анатольевич пожал плечами, легко улыбнувшись. — Эээ… — Лиза чувствовала себя самым настоящим тормозом. — Творчество Есенина, вас, кажется, интересовало. — Нет!       Поднявшись с места, литератор дошел до двери, закрыв ту на ключ. Затем отошел к окну, раскрыл его и, выглянув во двор, присел на подоконник и закурил. — Я не хочу, чтобы ты говорила как твои одноклассники, — вздохнул он, глядя в ошалевшие глаза девушки. — Ты меня боишься, стесняешься, потому что я учитель. И я не знаю, как заставить тебя раскрепоститься. Но прошу, говори о том, чего сама хочешь.       Лиза удивленно наблюдала за этим театральным действом. Серьезно? Раньше учителя практически боялись показывать при учениках то, что они, оказывается, тоже люди, поэтому умеют курить, пить алкоголь и, о боги, целоваться. Валентина Анатольевича это, кажется, не особо заботило.       Чего сама хочешь?.. — Мне хочется определенно не говорить с вами, — Лиза фыркнула, отводя взгляд. — А чего же? — внезапно оживился литератор. — Знаете, вот… такого простого, человеческого счастья. Маленький, уютный, готичный замок с башенками. Ров вокруг, над одной башенкой развивается флаг с надписью «не влезай — убьет». Еще с мостом подъемным, обязательно! — Лиза закатила глаза, улыбаясь. — И чтобы спокойно разгуливать по нему под шум дождя за окнами, выглядывать из бойниц, поправляя на плечах черную бархатную мантию с соболями, да велеть какому-нибудь демону-дворецкому нести тебе абсент или вино красное, на худой конец! — А почему именно красное вино? — хмыкнул Валентин Анатольевич, с искренним интересом наблюдая за Лизой. — Потому что с бокалом красного вина чувствуешь себя значительнее. Таким себе древним графом в неприступном, как я уже сказала, замке. И вообще в бокале не вино, а кровь какого-нибудь дракона, или вообще девственниц из близлежащих деревень.       Девушка наконец удосужилась взглянуть на заинтересованного учителя. И поняла, что, кажется, она сболтнула лишнего. Вот так всегда: скажут писать сочинение на вольную тему, а потом твоя вольная тема слишком мрачная, кровавая, и вообще почему твое сочинение тянет на отличную пародию на Эдгара Алана По? Да и не проверяет никто сочинения на целую тетрадь, исписанную мелким врачебным почерком, больше похожим на кардиограмму, чем на почерк. — Я лучше пойду, пожалуй, — сглотнула Лиза, отводя взгляд и спешно отставляя в сторону чашку с чаем. — Заболталась. Извините. — Зато это было искренне, — улыбнулся литератор. — Заходи еще как-нибудь, только предупреди заранее. Мне нравится ход твоих мыслей. Не хочешь принести мне на пятницу сочинение на вольную мрачную тему?       Лиза отмахнулась от навязчивого литератора, зарекшись отныне посещать его уроки. Она рванулась к двери, дергая ручку. И только сейчас вспоминая, что литератор закрыл ее, когда шел на перекур. — А… можно ключ? — слегка виновато осведомилась Лиза, взглядом разыскивая во вмиг опустевшем классе своего учителя. — У тебя разве нет своего? — с прищуром осведомился Валентин Анатольевич, опираясь о дверной косяк сбоку от девушки. — С чего вы взяли?! — вскрикнув от неожиданности, она отпрянула.       Учитель подкрался незаметно. — Иначе как ты попала в кабинет в прошлую пятницу, м? — абсолютно серьезно хмыкнул литератор, глядя на связку ключей в руке Лизы. — Одолжила ключ у дежурных, окститесь. Думаете, я так часто исправляю оценки по литературе, что уже заимела себе личный экземпляр ключа от вашего кабинета? — хихикнула Лиза, с улыбкой глядя на собеседника.       Абсолютно спокойно наклонившись к ней, тем самым в очередной раз подчеркнув свой рост, Валентин Анатольевич заставил девушку отступить назад и буквально вжаться в дверь спиной, тихонько пискнув. Он забрал связку ключей из ее руки, легко находя среди них нужный. Маленький потертый ключик от кабинета литературы. — Эт-то не мой, — сглотнула Лиза, глядя в глаза учителя. — Хочешь сказать, это ключ из учительской?       Девушка натянуто кивнула, не в силах разорвать этого зрительного контакта. Валентин Анатольевич словно проверял ее на прочность, заставляя смотреть себе в глаза. — Лгунья, — прошипел он, вкладывая связку ключей в руку девушки. — Ключ из учительской, на минуточку, давно исписан корректором, которым подслеповатая завуч периодически подписывает номера кабинетов на всех ключах. А твой ключик практически новенький, в отличии от всех школьных ключей, которые, судя по всему, не меняли с года основания школы.       Лизе оставалось лишь молча согласиться с ним, выдыхая, стоило литератору отстраниться. Так быстро девушка никогда еще не выбегала из кабинета.

***

— Записывай, — подавив зевок, изрекла Лиза, утыкаясь лицом в подушку.       Она недовольно покосилась на чашку с остывшим чаем, забытую на прикроватной тумбочке. Чашку венчала размашистая надпись перманентным маркером: «жаль, что тут не вино». Уж что, а вино Лиза любила. Особенно красное. Особенно зимой и теплое, с корицей и грейпфрутом. Ммм, пальчики оближешь.       Она всю неделю валялась дома с температурой, с переменным успехом выползая на свет Божий, дабы посетить многочисленные кружки по интересам, в которых девушка состояла. Хотя, состоят, вроде как, в секте. Но это не важно. По понедельникам и четвергам девушка сразу после школы бодрой ланью бежала на уроки вокала, вторники были отданы кружку актерского мастерства, а на среду оставались занятия по игре на гитаре. Лиза вообще могла показаться очень разносторонней личностью. Особенно сейчас, кутающейся в плед и лениво разглядывающей свою пижаму, сделанную в стиле картины Ван Гога, весьма разносторонней личностью.       По пятницам к Лизе частенько заглядывала ее подруга, с которой девушка, как ни странно, познакомилась в Интернете. Лена на этой неделе собиралась сдавать сочинение по английскому, с которым у девушки были самые натуральные проблемы. По сему за помощью она обращалась к Лизе, которая на английском говорила если не как на втором родном, то точно уж как на третьем школьном. — Энивей… — Пишется через «а»? — уточнила Лена, смачивая языком карандаш. — Русскую «а», — кивнула Лиза, потянувшись за чаем.       Тут же идиллическую атмосферу их посиделок прервала настойчивая трель дверного звонка. — Кто это там? — удивленно подскочила Лена. — Проверь, будь добра, кто прошел испытание домофоном, — отмахнулась Лиза. — Меня нет дома! Я в Астрале.       Девушка откинулась на сооруженное лежбиже из подушек, украденных из родительской спальни. Где-то около кровати обнаружился пакет печенья, который Лиза заприметила, однако он стоял слишком далеко, чтобы сейчас за ним тянуться.       На покрывале, где-то около самых ног девушки, покоилась напичканная закладками книга Харуки Мураками, ибо в последнее время Лиза подсела на японскую литературу. Она глотала книжки порою по несколько штук за день. Поэтому рядом с Мураками спокойно уживались Кинг и Достоевский. Дивное сочетание.       На окне, грустно глядя на накрапывающий за стеклом дождь, покоилась сухая черная роза. Осталась с первого сентября. Лиза планировала подарить ее кому-то из учителей, однако потом отказалась от этой затеи. Побоялась, что даже на одиннадцатом году ее обучения никто из учителей не был готов познать этого тонкого юмора, черного, как лепестки той самой розы.       Из коридора донеслось неразборчивое бормотание. А затем звон ключей. — Звините, вы к кому? — удивленно пискнула Лена.       Училась она в девятом классе, а потому и вовсе удивительным могло показаться ее общение с Лизой. Однако саму девушку абсолютно ничего не удивляло уже в этой жизни. Даже если бы директор ее школы внезапно оказался сектантом — Лизу бы это только позабавило. — К Лизе. А точнее, к ее родителям, — вновь донеслось из коридора.       Сама Лиза тут же поперхнулась остывшим чаем, подскакивая с места и тут же путаясь в пледе. Она вылетела в коридор, молясь о том, чтобы ее догадки не оправдались. Но… — Далия, — Валентин Анатольевич недовольно вздохнул. — Я уж думал, тебя выкрали высшие силы. — Ч-что вы тут делаете?! — Поскольку твоих родителей не было на родительском собрании, я принес им документы на подпись. Ибо до них, как и до тебя, невозможно дозвониться. И я, как твой новый классный руководитель, взял на себя ответственность справиться о твоем состоянии. Ведь ты не посещаешь школу, и никто не знает, что случилось, — спокойно отчеканил он, скептично изгибая бровь. — Или ты кого-то другого ждала? — Ага, трудовика, вдруг из запоя вышел, — презрительно фыркнула Лиза, протягивая Лене ее сумку. — Потом объясню, беги отсюда. — Что, прости? — хмыкнул литератор. — Да, что вы, только вас и дожидаюсь, вот, каждые пять минут на кухню бегаю, чайник подогревать! — прошипела девушка, наблюдая за тем, как литератор отодвигается в сторону, позволяя Лене выскользнуть к лестнице. — Ты сбежала от полиции плохих шуток? — мягко улыбнулся Валентин Анатольевич. — Пригласишь, может?       Лиза вздохнула, оценивающе глядя на литератора. А затем на ключи в его руке. Погодите, а разве это не… — Входите уж, чаю вам сделаю, — девушка махнула рукой, цепляясь взглядом за руку собеседника. — Вы что, живете здесь? — она удивленно округлила глаза.       Конечно же, узнать ключи от каждого домофона в квартале она не могла, но ярко-синий магнит их новостройки был девушке хорошо знаком. Да и у нее была ровно такая же связка ключей, один короткий, для нижнего замка, и второй длинный, золотистый, от верхнего. — В соседнем подъезде, — кивнул Валентин Анатольевич, наконец переступая порог. — И почему ты в школу не ходишь? — Давайте только без этого, — простонала Лиза, возвращаясь к себе в комнату, дабы допить чай и освободить кружку. Ибо ей лень было разыскивать остальные.       Вскоре в комнате появился и литератор. Он окинул взглядом царивший тут беспорядок, задумчиво хмыкнув. Затем прошелся взглядом по кровати девушки, совершенно не застеленной, а затем оценивающе глянул на ложе из подушек, среди которых сейчас и покоилось тело Лизы, медленно допивающее чай. — Минутку, — донеслось из подушек. — Я больна, мне можно. — Мураками? Достоевский? И даже Кинг. Дивное сочетание, — учитель присел на край кровати, разглядывая обложки книг. — Ты все это читала? — Сегодня, — отозвалась Лиза, выглядывая из-за плеча литератора и утаскивая книги на стол. — Извините за бардак. — Кажется, я погорячился, подумав, что ты не способна осилить Булгакова за выходные, — присвистнул Валентин Анатольевич, поднимаясь с места. — Брось, я не ревизор. А ты… — Что? — девушка удивленно обернулась к нему. — Ты читаешь слишком много и слишком быстро. В конце концов, ты рискуешь перепутать Библию с Кораном, — отрешенно отозвался учитель.       Лиза молча добралась до своего шкафа с дисками и после нескольких минут поисков извлекла из недр одной из коробок диск с размашистой подписью маркером. — «Анжелика и султан», — улыбнулся Валентин Анатольевич. — Не ожидал, что ты вспомнишь цитату. — Память хорошая, — Лиза пожала плечами, убирая диск. — Можно?       Холодные пальцы литератора коснулись руки девушки, заставляя ту отпрянуть. Она не успела уловить того краткого мига, за который учитель успел пересечь всю комнату и оказаться рядом с ней. — Ч-что? — девушка поежилась, неловко отводя взгляд. — Одолжить диск, — он улыбнулся, протягивая руку. — А вы мне что? — хитро фыркнула Лиза, спокойно отдавая диск и подыскивая к нему коробочку. — Держите. — Какой-то еврейский подход, — хмыкнул литератор. — Далия, помоги мне спасти мир!       Девушка вздохнула. Кажется, этот Валентин явно только закончил университет, потому и позволял себе вне школы вести себя так легко и беспечно, особенно с главной прогульщицей занятий. — А ты мне чё? — разводя руками, протянула девушка. Тут же опомнившись, она взяла себя в руки, убирая те за спину. — Ну, в смысле, вы. Из песни слов не выкинешь. — Расслабься, если тебе так будет комфортнее, вне школы можно и на «ты».       Лиза подавила желание широко улыбнуться, а потому лишь отвернулась, удаляясь на кухню. Она старалась держаться максимально презентабельно перед этим учителем. Он ее напрягал.       Постойте, он еще и сказал, что теперь ОН ее классный руководитель?! — Пошутил, если тебя это напрягает, — донеслось ей в спину.       И как после этого поверить, что он не читает мысли?       Проскользнув на кухню, девушка извлекла из комода одну из дежурных «гостевых» чашек. Собственно, сама она из них никогда не пила. Они предназначались только для гостей, да если заезжали родственники погостить. Ну, Лиза помнила, что лет десять назад все именно так и было. — Какой чай будем пить? — осведомилась девушка, оборачиваясь к подоспевшему литератору. — Не думайте, что это забота. За чаем разговоры как-то лучше идут. — Мне ли не знать, — Валентин Анатольевич улыбнулся, явно вспоминая дополнительное занятие в понедельник. — Сушонг. — Ого, уважаете китайский «копченый чай»? — Лиза удивленно воззрилась на литератора. — Неплохо.       Она осмотрела кухню, в поисках чего-то более или менее съедобного, что можно было бы без стыда предложить гостю. Ничего подходящего как назло не находилось. А еще Лиза вспомнила о том, что остатки этого самого чая, который так редко можно было найти в ближайшем супермаркете, она припрятала от Евы в коробочке из-под соли, где-то на самой верхней полке. До которой девушка, в силу своих 160 сантиметров роста, уж никак не могла достать без стремянки, или хотя бы табуретки, на худой конец-то. — Тебе помочь? — Валентин Анатольевич изогнул бровь, наблюдая за тщетными попытками Лизы взобраться на тумбочку, дабы достать чай. — Вы все равно не достанете, — отмахнулась девушка, с трудом не сваливаясь с тумбочки.       Литератор молча протянул руку к верхней полке, извлекая оттуда единственную коробку, которая там вообще была в наличии. Лиза с трудом сдержала саркастичный комментарий, что с таким ростом ему надо было идти на стройку, работать подъемным краном. Рядом с учителем она чувствовала себя гномиком-ворчуном, при его-то росте не меньше, чем в 190! — Можешь не благодарить, — он пожал плечами, отдавая девушке коробку и наблюдая за ее потугами аккуратно слезть с тумбочки, а не свалиться с нее аки мешок с картошкой. — Где твои родители, Лиза? Я не видел их в школе на собрании. — А вам есть, что им обо мне сказать? Я в этом году еще вроде не особо косячила, — хмыкнула девушка, ставя на плиту чайник и рассыпая заварку по чашкам. — Вам сколько сахара? — Не отвлекайся, — литератор опустился на табуретку, упираясь лопатками в стену и снимая тоненькие очки в черной оправе. — Сахара две. Так где родители, Лиза? Я не смог до них дозвониться. — И не сможете, — фыркнула Лиза, спешно прикусив язычок. — Они за границей. Почивают на лаврах. — И когда вернутся?.. — Ближе к осени. Следующей, — девушка пожала плечами. — Я редко их вижу. Общаются они со мной в основном денежными переводами и редкими открытками с разных концов света. — Это же безответственно, оставлять ребенка одного, — Валентин Анатольевич хмуро изогнул бровь, наблюдая за изменениями в лице Лизы. — Мне восемнадцать зимой, не сгущайте красок, прошу. Они имеют бизнес в Германии, и с бизнесом чувствуют себя комфортнее, чем со мной. Это все.       Лиза с трудом не всхлипнула. Хоть она уже и привыкла к осознанию того, что родители давно забили на нее, сказать об этом постороннему человеку оказалось намного труднее, чем она предполагала. Однако девушка считала, что своей репликой она ясно дала понять своему не в меру любопытному литератору то, что она более не намерена была обсуждать эту тему. Даже с ним.       Она спешно тряхнула головой, отгоняя неразборчивые мысли. В смысле «даже»? Особенно с ним! Лиза убедила себя в том, что она просто не так выразилась. Девушка абсолютно не планировала вступать в Фан-клуб этого молодого Валентина-покорителя-сердец-всей-параллели. Конечно же, молодой преподаватель со своей манерой преподавания, идущий на контакт с учащимися, да еще и такой милый забавный в своем непрофессионализме не мог остаться без внимания большинства девчонок старшей школы.       Раздумья Лизы прервала трель дверного звонка. — Прошу прощения, я сейчас, — она мысленно прокляла всех, кто решил наведаться к ней, тут же покидая кухню.       По дороге до двери девушка мельком заглянула в зеркало, убирая выбившуюся из неаккуратного хвостика прядку высветленных волос. За входной дверью раздалось настойчивое покашливание, и Лиза со вздохом распахнула ее, убирая единственное препятствие перед прибывшим к ней в гости ураганом Катрина. — Нет, это какой-то беспредел! — влетая в прихожую, всплеснула руками Ева. — Ты слышала, что они учудили?! Пьесу по чертовому Шекспиру. Которого мы проходили два, если не больше, года назад! — Кто? — Лиза удивленно вскинула брови, наблюдая за разгневанной подругой. — Этот больной на голову ходячий сборник литературных цитат! Чтоб ему… хорошо было! — скинув туфли, Ева тут же стала на добрых восемь сантиметров ниже. — Еще и припахать меня к организации этого действа, видите ли потому, что я хорошо рисую. Подумать только, ставить школьную постановку с одиннадцатыми классами! Я переросла возраст утренников еще в третьем классе, и если он этого не понимает, то я готова доступно объяснить этому новичку литературной сферы, что…       Влетев на кухню, Ева ойкнула, встречаясь взглядом со спокойно выслушивающим этот поток мыслей литератором. — И тебе не хворать, Дружинина, — спокойно протянул он. — Внимательно слушаю, что же ты готова мне объяснить? — В-вы… чего это вы здесь делаете? Или я квартирой ошиблась? Лиза, это розыгрыш какой-то?! — Ева сделала шаг назад, врезаясь в подругу и ошалело глядя на нее. — Нет, мы тут это… постановку обсуждали, — сглотнула девушка, обходя удивленное тело и спокойно разливая воду из уже закипевшего чайника по чашкам. — Будешь чай? — Лиз, не обессудь, но я уж как-то потом зайду!       Ева как пробка из шампанского вылетела с кухни, на ходу ругая вездесущего литератора, на чем свет стоит. Она спешно натянула свои туфли и, цокая каблуками, выбежала на лестничную клетку, предусмотрительно хлопнув за собой дверью. — Так что там с постановкой? — как ни в чем ни бывало продолжила Лиза, возвращая все свое внимание учителю.       Он также спокойно притянул к себе чашку с чаем, делая глоток. Затем расплылся в довольной улыбке, поднимая взгляд на поджавшую губы ученицу. — Ты тоже поможешь мне в организации. — Ну, это меньшее из… — И сыграешь, пожалуй, роль Джульетты. Раз уж ты даже сквозь болезнь находишь в себе силы ходить в театральный кружок, — холодно закончил литератор. — А пока подпиши-ка документы, что ты осведомлена о том, что тебе сдавать ЕГЭ и все прочее. Мол, с уваженьем, дата, подпись…       Внутри у Лизы взорвалась маленькая атомная бомба. Как там говорила Ева? Чертов ходячий сборник литературных цитат!