Глава 6. Туман и Пар
Через неделю погода снова изменилась. Дождь вернулся с удвоенной силой. Северус посмотрел в окно и устроился перед камином, собираясь провести перед ним долгий день. Это была приятная смена обстановки. Звук ударяющихся об оконное стекло капель дождя расслаблял, да и ведьмы подцепили грипп, наконец-то оставив общую комнату отдыха гостиницы в тишине. Последние пару дней сопровождались несколькими приёмами пищи и прогулками по побережью с Ханной, и, хотя он считал, что её компания вполне терпима большую часть времени, день одиночества, когда никто не беспокоил его, был весьма кстати. Особенно после вчерашней суматохи. Он даже не знал, как это началось. Он и Ханна пили прохладный напиток эля в пабе, когда статья на последней странице «Еженедельного Пророка» привлекла её внимание — очевидно, законы об оборотнях были пересмотрены. Прежде чем он узнал, как это произошло, он оказался в довольно жаркой дискуссии. — …Их наказывают за то, в чем они не виновны. Они не могут исправить то, что они — те, кем являются. Они заслуживают сострадания, а не наказания. — Она упорно сжимала губы. — Несправедливо подвергать людей остракизму за то, что они не могут изменить, даже если хотят. Не говоря уже о том, что их состояние полностью предсказуемо и управляемо. — Состояние является управляемым, если оборотень несёт ответственность. Ты не можешь гарантировать, что даже в лучшем состоянии оборотень будет вести себя ответственным образом, — утверждал он холодным голосом. Он явно был гораздо осведомлённей в этом вопросе, чем она, даже если он не мог, учитывая их обстоятельства, объяснить ей точно, почему она была не права. — Тот факт, что новые оборотни появляются каждый год, является ясным доказательством того, что не все из них такие. Общество обязано защитить себя от тех, кто может нанести ему вред. Если это накладывает какое-то бремя на пострадавших, пусть будет так. — Нет никакого способа убедиться, что они действуют ответственно в любом случае. Если только Министерство не решит раз в месяц отправлять людей к каждому известному оборотню, чтобы влить ему в глотку Аконитовое зелье, — резко сказала Ханна. — Они просто не могут отслеживать всех, и тот, кто, скорее всего, будет действовать безответственно, будет бегать от одного места к другому, пока может избежать преследования. Те, кто желает придерживаться закона, будут наказаны. Это просто несправедливо. Глаза Северуса сузились: — Ты, очевидно, не понимаешь, о чём говоришь. Да, это может быть печально для оборотня, но для блага большинства, те, кто живёт вокруг или работает с оборотнем, должны быть проинформированы о риске, которому они могут подвергнуться. Они не могут защитить себя от опасности, о существовании которой они не знают. — Я не согласна, — произнесла она раздражённым голосом. — Я не думаю, что ты бы почувствовал то же самое, если бы понял их, прежде чем судить. Он не смог убедить её в том, что это заявление не имеет никакого отношения к делу. Её просто нельзя было убедить, что её точка зрения ошибочна, и он, наконец, извинился и вышел из паба не в лучшем настроении. Почему-то он ожидал, что она пойдёт за ним. Казалось, что её естественная тенденция — уступать, успокаивать и сглаживать. Но она не пошла. И весь следующий день он ничего от неё не слышал. Ну, если она решила, что с неё хватит — скатертью дорога.~***~
На следующий день ведьмы вернулись, и он обдумывал перспективу ещё одной поездки в Косой Переулок, когда в дверь неожиданно постучали. Открыв её, он застал хозяина гостиницы, виновато заламывающего руки. — Я знаю, вы не хотели, чтобы вас беспокоили, но кто-то оставил для вас записку… Северус взял его, пробормотав: «Спасибо». Длинным ногтём он вскрыл конверт. Дорогой Северус, Присоединишься ли ты ко мне за ужином сегодня вечером? Около шести? Если ты не появишься, я буду считать, что у тебя другие планы. Но я хотела бы тебя увидеть. Ханна. Она предлагала оливковую ветвь, не так ли? Он вздрогнул, когда звон визжащего смеха наполнил гостиницу. Хорошо. Он согласится. Когда он подошёл к маленькой квартире, Ханна встретила его у двери, вытирая влажные руки полотенцем. — Извини, я немного отстаю. Я потеряла счёт времени. — Она поманила его, когда он протянул бутылку Мерло. — О, спасибо, выглядит замечательно. Почему бы тебе не открыть его и не налить себе в бокал, пока я закончу ужин? — Она указала на верхний ящик стола. — Там ты найдёшь штопор. Он сделал так, как ему сказали, и устроился на диване. Он огляделся — в квартире была смесь разнородной поддержанной мебели, которую можно было ожидать при дешёвой аренде. Имелось несколько вещей, которые, как он был уверен, принадлежали ей. Одеяло приглушённых оттенков зелёного и золотого покрывало спинку дивана. Круглые, толстые свечи стояли в центре низкого стола перед ним. Рядом с ними на стопке книг лежала палочка. Клён, девять дюймов, как он понял. Она была занята, держа в руках нож — изящно изогнутое лезвие двигалось взад и вперёд в ровном ритме, уменьшая грибы до кремового цвета ломтиков. Запах пекущегося хлеба витал в воздухе. Пятнадцать минут спустя кастрюля бурлила, и Ханна склонилась над дверцей духовки, готовая вынуть хлеб. Она указала она холодильник: «Сев, не мог бы ты вытащить…» Реакция была мгновенной. Два больших шага через комнату. Указательный и большой палец, как тиски, сжали её запястье, поднимая её, поворачивая к нему лицом. Лицо полное гнева, в дюймах от её. — Никогда меня так не называй, — прошипел он, сузив глаза. — Меня зовут Северус. Она на мгновение закрыла глаза. — Убери от меня свою руку. Сейчас же. — Она многозначительно посмотрела на его пальцы, по-прежнему обхватывающие запястье. Он внезапно отпустил, отошёл на три шага, повернулся спиной. Поверхностное дыхание участилось. В течение минуты никто не двигался. Потом он услышал, как она глубоко вздохнула: «Северус, мне очень жаль. Обещаю, это больше не повторится». Он не ответил и услышал, как она приближается к нему. Сначала было мягкое прикосновение руки к его плечу; затем он почувствовал нежное давление её головы, прислонившейся к его спине. — Сейчас подходящее время сказать: «Мне жаль, что я пыталась спорить с тобой, — тихо произнесла она. — И извиниться за то, что убежала вчера, даже не попрощавшись». Она слегка сжала его плечо, а затем отпустила и вернулась к своей готовке. Он слышал, как она двигалась по комнате, дверь холодильника открывалась, тарелки стучали друг о друга. Часть его хотела просто уйти. Ему не нужны были такие сложности. Часть его всё ещё могла слышать нежность в её голосе и чувствовать её тепло за спиной. — Ужин готов, — сообщила она, садясь на один из стульев вокруг крошечного стола. Он по-прежнему стоял лицом к двери, не двигаясь. — Боюсь, ничего особенного — куриный овощной суп и хлеб, — извиняясь, сказала она. — Я причинил тебе боль? — Слова прозвучали грубо. — Не совсем. Я в порядке. — Я не хотел этого… — Я знаю. Извинения приняты. Он наконец повернулся к ней лицом: «Только один человек называл меня так, — с горечью произнёс он. — Я ненавижу это имя». Она встала и положила свою руку поверх его: «Что ж, если пришло время исповеди, мне тоже есть что сказать». Он вопросительно посмотрел на неё. В её взгляде ответно промелькнула усмешка: «Я очень, очень ненавижу холодный суп». Медленно, его плечи расслабились. Фыркнув, он позволил ей провести его к столу. Время ужина.~***~
Вечером того же дня Ханна склонилась над своим дневником. Я уверена, что совершила грубую ошибку. Каким-то образом я коснулась больного места. Этот взгляд в его глазах, эта мрачность… заставила что-то в груди ныть. Как он может быть таким милым, когда его язык достаточно острый, чтобы содрать кожу с осла на расстоянии пятидесяти футов? Самое смешное, это почти облегчение, что он злится сейчас вместо того, чтобы быть таким отстранённым и вежливым, как всё время. Я считаю, что он мне нравится больше, а не меньше. Почему так? Ханна отложила перо, вздохнув. Она не собиралась искать ответ на эту загадку сегодня. Пришло время ложиться спать.~***~
С тех пор, как зелье Прощай-Борода Берни Блюэтта появилось на рынке десять лет назад, бритьё в волшебном мире пошло по пути птицы Додо. И всё же голубая бутылочка не вызывала у Северуса ничего, кроме презрения. Он предпочитал традиционный способ. Звук лезвия, которое точат об ремень; ритм кисти, взбивающей в чаше пену, её прохлада, ощущение лезвия на коже — он любил точность и повторение этого. Он не мог представить свой утренний распорядок без данного ритуала. Вытирая лицо, он осмотрел скудное содержание шкафа. Ещё три дня, и выбор подходящей одежды больше не будет проблемой. Он с нетерпением ждал своего возвращения в Хогвартс. Он размышлял, что надеть. Если бы он застрял здесь, не был бы нужен странный наряд, необходимый для выхода в магловскую часть города. Поскольку он должен был встретиться с Ханной лишь во время ужина — рыба и чипсы на набережной — ему не нужно было беспокоиться об этом какое-то время. Он надел свою обычную чёрную мантию и спустился в столовую на завтрак. Когда он вошёл, то обнаружил, что ведьмы добили его. Потрясающе. Вчера прибыли две опоздавшие из группы, и это подстегнуло их к покорению новых высот взбалмошности. Пробираясь к столику в противоположном конце комнаты, он чувствовал, как они смотрят на него. Они внезапно замолчали, когда он вошёл в комнату. После того, как он заказал еду, обрывки разговора дошли до того места, где он сидел, так как ведьмы возобновили свой разговор, думая, что для Северуса это несвязный неразличимый шёпот. »…Я говорила тебе, что это он, Минни…» «…Он такой вежливый и спокойный, хотя сам по себе…» «…всегда говорят, что серийные убийцы…» «Я видела его фотографию в газете, я уверена, что это он, Сербиус Снигг, или что-то в этом роде. Пожиратель Смерти, это он…» «Я всегда говорила, что ты не можешь ему доверять, говорила. Просто посмотри на него…» «…Сошло с рук». «…Отброс вроде этого, в такой приличной гостинице…» «… должна пожаловаться владельцу». Он завтракал с каменным лицом. Они не ушли даже после того, как закончили свою еду, но продолжали наблюдать за ним с какой-то нездоровой одержимостью. Краем глаза он увидел выражение их лиц. Отвращение, омерзение, презрение, пренебрежение. Всё это казалось слишком хорошо знакомым. Желчь поднялась в горле, и он резко отодвинул стул и ушёл. Он вернулся в свою комнату, переоделся и схватил пальто. Бесцельно шёл вдоль побережья, через низменности, через город. Он даже не знал, что что-то ищет, пока не нашёл. Она сидела на утёсе с видом на океан, вязала яркий шарф, перед ней был открыт какой-то журнал. Увидев его, она посмотрела вверх и улыбнулась. — Северус. — Она показала рукой на свободное место на одеяле. — Ты принёс с собой книгу? — Принёс. — Он вытащил из кармана книгу, взмахом палочки вернул ей прежний размер и сел рядом с Ханной, которая вернулась к вязанию, так что он сидел с раскрытой книгой на коленях и смотрел на океан. Через несколько минут она положила свою руку поверх его. — Ты в порядке? — В порядке, — его голос был грубым. Он знал, что это только иллюзия, только туман и пар. Всё, что ему нужно было сделать, это задрать рукав рубашки на левой руке, чтобы увидеть, как её рука соскальзывает, и улыбка исчезает с лица. Метка всё ещё была там, поблёкла, но по-прежнему видна. Она всегда будет доказательством того, что он заслужил каждый взгляд презрения и отвращения на лицах ведьм. Но она не знала, и её рука на его руке казалась тёплой. Туман и пар, да — но сейчас этого было достаточно.Глава 7. Назад в Хогвартс
В их последний день они поздно поужинали и в последний раз прогулялись по пляжу. — Давай полюбуемся на закат, — предложила она. — Это не идеальное лето, если ты не любовался закатом с кем-то, по крайней мере, хотя бы раз. Он недоверчиво посмотрел в её сторону. — Итак, я член-основатель сообщества анонимных безнадёжных романтиков. — Она пожала плечами и улыбнулась. — Порадуй меня. Прислонившись спинами к бревну, которое зимние штормы выбрасывали далеко на берег, они наблюдали, как солнце медленно опускается за горизонт, и ни один из них много не говорил. На небе было достаточно облаков, чтобы обеспечить идеальный холст для солнца, в оттенках оранжевого, розового и золотого. Она натянула одеяло на них обоих, когда воздух стал холоднее: «Северус, ты не возражаешь», — произнесла она нерешительно и остановилась. — Что? — Не мог ли бы ты приобнять меня немного? — спросила она. Даже в свете заходящего солнца он видел, как розовеют её щёки. Когда он не ответил, она прислонилась головой к его плечу. Он колебался мгновение, а затем мысленно пожал плечами и позволил своей руке приобнять её за плечи. Почему нет. В конце концов, это была их последняя ночь. Они наблюдали, как последний кусочек солнца опускается ниже уровня моря, а затем смотрели, как появляются звёзды, и луна поднимается над низинами. Наконец она вздохнула и села: «Думаю, когда-нибудь нам придётся уйти». В тишине они вернулись к её квартире. Она повернулась, когда они достигли нижней части лестницы. — Вот и всё. Он кратко кивнул. — Спасибо тебе за всё, Северус. Это было замечательно. Он неловко осознал, что понятия не имел, что было бы уместно сказать в этой ситуации. Слова обычно не были проблемой, но сейчас в голову ничего не приходило. Так что он просто молча стоял. Это было ужасно неловко. И с каждой секундой всё больше. Уронив сумку и одеяло, она вдруг обняла его в крепкие объятия. Несколько секунд они стояли там, её руки обвились вокруг него, его руки держались за её предплечья почти рефлекторно. Наконец он откашлялся: «Боюсь, мне действительно пора уходить». Она опустила глаза, стряхнув невидимую нить ворса с его пальто: «Хорошо. Тогда тебе лучше идти. — Внезапно, импульсивно, она подняла голову, приложив руки к его щекам, и прикоснулась своими губами к его, быстро целуя, нежно, осторожно. А затем с глубоким вздохом отступила назад. — До свидания, Северус. Я никогда тебя не забуду». Он чопорно поклонился, его голова кружилась, и быстрыми шагами начал возвращаться в гостиную. Когда он оглянулся назад, он всё ещё мог видеть её, неподвижно стоящую, наблюдающую под уличным светом, как он уходит.~***~
Рано утром следующего дня он собрал свои вещи несколькими решительными движениями его палочки и вернул ключ от своего номера на стойку регистрации. Ранее весёлый характер хозяина резко ухудшился за последние пару дней. Казалось, ведьмы решили озвучить свои жалобы и нашли в нём охотного слушателя для своих сплетен. Когда Северус ушёл, он был совершенно уверен в одном — в следующем году остальной мир может взять отпуска, когда им захочется. Он же останется в Хогвартсе. Он трансгрессировал к главным воротам и подошёл ко входу. Если он надеялся просто тихо проскользнуть внутрь, то надежда была разбита за считанные секунды. — Так, так, Северус, должна сказать, морской воздух пошёл тебе на пользу. — Он обнаружил себя строго оценённым заместителем директора. — Могу поклясться, что ты немного прибавил в весе. — Здравствуй, Минерва, — сухо ответил он. — И ты немного загорел. О, не смотри на меня так. Одна неделя в твоём подземелье исправит это. — Она взглянула на него из-под оправы своих очков. — Если ты закончила со своей оценкой, есть ли что-нибудь ещё, что ты хотела? — с резкостью спросил он. — Хорошо, с возвращением. Я положила новое расписание занятий в твои покои. Мне не хотелось тратить день, ломая защиту на двери твоего кабинета, — она фыркнула — было очевидно, что она чувствовала себя немного подавленной его мерами безопасности. Северус на это хмыкнул. Хорошо. Если она думала, что он запросто позволит кому-нибудь бродить по его кабинету, пока его нет… Некоторые ингредиенты в его частных запасах были чрезвычайно редкими. — Сколько новых студентов у меня в этом году на ЖАБА? — Двадцать два. Мы всё ещё ждём ответа от двух других студентов, тогда это число может увеличиться до двадцати четырёх. Я записала их в две группы, если этого достаточно? Его глаза сузились: «Если эти два студента ещё не решили, им не место в моём классе». — Значит, двадцать два, — быстро сказала Минерва. Она знала из опыта, что это не стоит спора. И эти студенты уже опоздали на два дня. Он кивнул: — Я дам тебе знать, если нужно будет внести какие-либо изменения после того, как у меня будет возможность просмотреть расписание. Уходя, он спустился в свои апартаменты и впустил себя. Защита за дверью исчезла, но он не обеспечил безопасность своих комнат так же, как безопасность кабинета. Ведь здесь не было практически ничего, что могло бы кого-то заинтересовать. Войдя, он увидел папку с бумагами на маленьком столике, рядом с креслом. Они могут подождать некоторое время. Сначала он распакует вещи, примет душ, может, выпьет чашку чая. Возьмёт ещё час, прежде чем его жизнь снова станет принадлежать Альбусу Дамблдору и Хогвартсу. Со смиренным выражением лица он открыл дверь спальни и замер. Болезненно-сладкий запах пронизывал воздух в комнате без окон, приторный запах разложения захватывал органы обоняния полностью. Он вынул палочку, бросил чемодан и осторожно вошёл в комнату. Он настороженно огляделся вокруг; не было ничего необычного. Наконец он заметил это. Что-то маленькое, чёрное, мёртвое лежало посреди его кровати, что-то, очевидно, уже давно умершее. Какое-то животное, размером с крысу. Разложение зашло уже так далеко, что он не мог сразу сказать, что это было. Кости торчали из трупа там, где сгнила кожа. Единственным живым существом были личинки, ползающие, как живые, извивающиеся зёрна риса над гнилой плотью. Добро пожаловать домой.