Somewhere Only We Know

По дороге обратно в номер нам приходится пройти через рецепшен. Я глубже утыкаюсь носом в шарф, пытаясь скрыть от любопытных мои ссадины. Курт не держит меня за руку, но я чувствую его поддержку в каждом взгляде. - Мистер! – зовет кто-то позади, и я ничего не могу с собой сделать, когда каменею. Меня обходит мужчина в форме, и я не слышу ничего, кроме бешено бьющегося сердца. Курт рядом со мной зажмурился и сцепил руки в замок. Я нутром чувствую его страх, и вынужден найти в себе силы поднять глаза на офицера полиции. - Мистер… - Джейкобс, - бездумно называю я фальшивую фамилию моего удостоверения, и слышу, как сильно дрожит голос. - Прошу прощения за беспокойство, мистер Джейкобс. Вы не видели этого молодого человека? Предположительно, он может быть где-то недалеко отсюда. Его зовут Блейн Андерсон, - коп достает мое фото большого формата и мне немного смешно, потому что единственное фото, которое смогли найти мои родители скачано с сайта Далтона. Мои волосы зализаны гелем, натянута идеальная улыбка и я гладко выбрит. Я внимательно разглядываю фото и качаю головой, становясь куда более уверенным: - Впервые вижу. А что с ним случилось? Он смотрит на меня, и вовсе не идентифицирует идеального мальчика с фото с кем-то в шапке и шарфе, с кем-то избитым, небритым, и жутко кудрявым. Прекрасно. Идеально. И Курт сегодня не укладывал волосы наверх, натянул на себя шляпу. Невольно мы замаскировались, сами того сознательно не желая. - Сбежал из дома. Простите, хорошего дня. Коп разворачивается и уходит, мы с Куртом идем в номер на негнущихся ногах и молча. Едва дверь за нами закрывается, изо рта моего мальчика вырывается неконтролируемый всхлип, и я сжимаю его в объятиях, опускаясь по стене на пол. У меня сейчас нет слов, мысли озвучивает Курт. - Мне страшно, Блейн. Это так страшно… Они… Найдут тебя, меня. Они отправят тебя в академию, и я не увижу тебя слишком долго… - всхлипывания Курта перерастают в рыдания, а я только методично глажу его спину через ткань куртки. - Прости, - шепчу я сухими губами и утыкаюсь в его плечо. Прикусываю губу, жмурюсь. Что угодно, только не плакать. Мы не дети. Не девочки. Мы справимся. Обязательно. - Давай дальше. Нам нужно уходить. Давай арендуем машину. Украдем велосипеды… - Нет, - быстро обрываю я и заставляю Курта смотреть мне в глаза, - нет. Мы должны залечь на дно. Если мы поедем в Нью-Йорк, нам так или иначе придется предоставлять реальные документы, ты понимаешь это? Нам нужно найти самый маленький городок из ближайших и снять там самый маленький и отдаленный домик. Месяц или два. Пусть думают, что я умер. Пусть думают что угодно. Через полтора месяца мне восемнадцать, Курт. С этого момента я буду свободен. Тебе – еще через два, и это совершенно не долго, правда. Курт кивает, вытирает щеки. Он настолько сильно доверяет мне, что от этого сжимается сердце, и грудь наполняется горячими волнами. - Я люблю тебя, - тихо шепчет он, шмыгает носом, и быстро целует меня в губы. - Я тоже очень сильно люблю тебя. До утра останемся здесь, посмотрим эту карту, и решим, куда и как поедем. *** Через пару часов мы валяемся в постели в шортах и футболках, а перед нами разложена большая карта штатов. - Аппер Сандаски, - выдает Курт, и показывает пальцем в небольшую точку на карте. - Но это Огайо. - Мы дальше и не уедем, чтобы нас не поймали. Я слышал об этом городке. Он маленький, но не совсем деревня. Сможем снять там какой-нибудь домик. К тому же, мне нравится название. Я поворачиваюсь и пару секунд с улыбкой смотрю на Курта. Он улыбается искренне, и это так греет сердце, что я просто киваю ему. - Ты согласен? – восторженно переспрашивает шатен. - Да. Пусть будет Аппер Сандаски. Я пока что не знаю, что это название навсегда отпечатается в памяти. Не знаю, что этот городок навсегда останется очень особенным местом для нас обоих. Мы немного посмотрели какие-то пустые телепередачи, съели пачку шоколадного печенья, которое я взял из дома, и улеглись под одеяло, переплетая наши пальцы. Курт улегся мне на грудь и, приподнявшись, поцеловал в нижнюю челюсть. - Нам нужно подождать всего полтора месяца, и тогда мы оправимся в Нью-Йорк, правда? - Правда, милый. - И мы станем звездами? - Станем звездами. - Ты будешь со мной? - Всегда, любимый. *** Утром Курт отдает карточки от номера и мы выходим на улицу, опасливо оглядываясь по сторонам. Мое лицо заживает неплохо, на губах почти ничего не видно, ссадины подсохли, а синяки становятся зеленоватыми. Курт боится ловить машину, потому что мы не знаем, не развешаны ли где-нибудь наши фото. Я опускаю на скамейку на остановке свой рюкзак и глазею на табличку с описанием номеров и направлений автобусов. Проходит почти минута, когда я радостно вскрикиваю: - Аппер Сандаски! Через двадцать минут! - Да ладно!? Отсюда?! – Курт подскакивает со скамейки и тоже смотрит. Правда. Судьба сегодня на нашей стороне. В сотне метров стоит небольшая будка Greyhound, Курт отправляется за билетами для нас, а я тем временем покупаю печенье и сок в магазинчике через дорогу. На улице чертовски холодно и начинается снег, поэтому помимо снеков я беру еще два больших чая с бергамотом. Курт улыбается мне и забирает один стаканчик, аккуратно отпивая. - Сладкий… - довольно тянет он, и я понимаю, что все не очень хорошо, потому что прежний Курт бы заплевал все сладким чаем, а этому очень нужна глюкоза. Обнимаю своего мальчика и быстро целую в щеку. - Не слаще тебя. Мы бездомные и несовершеннолетние. Я избит, а Курт, мне кажется, худеет на глазах. Мы с ним двое подростков, внезапно вынесенных на обочину жизни. Ладно, не вынесенные, а вышедшие. Но что я мог делать с отцом гомофобом? Что мог делать Курт, не желая со мной расставаться? Кто-то взрослый может тысячу раз решить, что мы погорячились и поступили, как глупые дети… Но мы дети, и это наша жизнь. Только нам ее жить. *** Водитель не обращает на нас внимания, молча забирает билеты, и мы проходим на задний ряд. Я пропускаю Курта к окну, снимаем перчатки, и он осторожно сжимает мою руку у себя на колене. Мой мальчик смотрит на меня глазами цвета неба, и господи, если бы только кто-то знал, как сильно я люблю его. Дорога проходит в музыке и молчании, потому что мы боимся, что нас услышат, найдут, отправят обратно. Автобус не въезжает в сам город, и нам приходится выйти на самой окраине. Снегопад усилился, крупные снежинки режут глаза и приходится все время жмуриться. Тяжелый рюкзак оттягивает спину, я крепко держу Курта и совершенно не знаю, что нам делать. Все решает случай. Когда возле нас тормозит старый пикап, и мужчина приглашает залазить, если вместимся на одно. Я готов взять Хаммела на руки, но мы влазим и так, а рюкзаки оставляем в багажнике. Мы благодарим мужчину, а он только отмахивается. Кустистая борода Сэма смешно спрятана в воротник куртки, а шапка надвинута на глаза. Он спрашивает, куда нас подкинуть, и мне не остается ничего, как сказать прямо. - Нам нужно снять тут домик, желательно на окраине. Мы студенты из Нью-Йорка, нас отправили узнать, как живут люди в небольших городах и написать об этом. - Нормальный у нас городок, а вот насчет дома.. Вообще-то я как раз еду сейчас. Старый дом моей жены. Она переехала ко мне пять лет назад, а дом продавать не хочет. Теперь вот езжу прибираюсь там иногда, присматриваю. Он как раз на окраине. Вам на сколько? Мое сердце бьется от радости, и я ловлю улыбку Курта. - Месяца на два, - тихо отвечает Курт, и мужчина довольно кивает. - Мне подойдет. Она все равно до весны туда не поедет, а мне хоть не мотаться. За двести баксов пойдет? Он маленький вообще, но там все есть. До магазина пешком минут пятнадцать. Есть даже камин. Две спальни. Ванная там, все дела. Ну, глянете, а там уже сами решите, искать чего, или останетесь. Я понимаю, что такой шанс – один на миллион, и потому киваю: - Почти уверен, что останемся. *** Домик оказывается чудесным. Нет, он совсем не похож на мой дом или дом Курта. Он маленький, и обставлен вовсе не по моде. Но тут широкая кровать, уютный диван, милые узорчатые ковры, и люстры с абажурами. Камин легко растопить, а на кухне есть даже микроволновка. Он скрыт за деревьями, а подъездная дорожка была так занесена, что машину пришлось оставить и пробираться пешком. Не долго думая, я отдаю мистеру Томлисону деньги, он дает нам последние инструкции, оставляет немного еды, что была у него в машине, и уезжает, оставляя нас вдвоем. Мы оба немного смущены, потому что это первое наше общее жилище. И пусть оно принадлежит не нам, и мы тут не надолго, это все равно ужасно волнительно, и пока Курт готовит нам обед из найденных тут консерв, я прибираюсь с помощью веника, тряпки и швабры. Мой парень – гений, потому что он находит картошку, смешивает ее с мясом из консервы, тушит все это, и аромат разносится по всему домику. Он делает чай и добавляет хлеб, а я заканчиваю с уборкой и успеваю сжать его в объятиях как раз через секунду после того, как он заканчивает накрыванием на стол. - Мой идеальный бойфренд, - шепчу я ему в ушко и нежно целую щеку. - Перестань.. – смущенно отмахивается Курт. - Еда вредная и не думаю, что вкусная. А вот ты молодец. Тут сразу стало уютнее. Я тоже получаю свой поцелуй, но уже в губы, и после этого мы садимся за обед. Обед совершенно шикарный, и только съедая вторую порцию я понимаю, насколько проголодался. Мы решаем к вечеру сходить в магазин и хорошо скупиться, потому что нам не стоит особо светиться, а еще потому что снег может занести нас тут по самую ручку, и придется нам смирно ждать весны. Пока есть немного времени, я быстро мою посуду и утаскиваю Курта в гостиную, сажусь на диван и усаживаю Курта себе на колени. Мальчик обнимает меня за шею и целует в макушку. - Я так люблю твои кудряшки, - нежно шепчет он, перебирая их пальцами. - А я люблю тебя. - Это наш первый дом, да? – наконец спрашивает Курт, оглядываясь по сторонам. - Выходит, что так… - я следую его примеру и стараюсь запомнить каждую деталь. - Надо будет сфоткать тут все, - уверенно кивает Курт, а я смеюсь немного грустно. - У меня даже телефона мобильного нет, знаешь ли. - Ладно, тогда просто запомним ровно по половине. Чтобы потом частями внукам рассказывать, - Курт смущается собственных слов и быстро целует меня в губы, стараясь скрыть неловкость. Я не акцентирую внимание на его словах, потому что я знаю, что у нас с ним и правда будут внуки. Потому что я никогда не сделаю так, чтобы он захотел уйти, и сам никогда не уйду. Потому что наша первая она же единственная, и это правильно. - Можно я немного посплю? – спрашиваю я, чувствуя, как клонит в сон из-за сытости и чувства безопасности впервые за эти дни. - Я с тобой, - тихо мурлычет Курт, и мы укладываемся прямо на диван, я стаскиваю с себя свитер и Курт повторяет это. Наконец, мы обнимаемся, мальчик устраивает голову на моей груди, и я легко засыпаю, веря в то, что эти месяцы наедине друг с другом будут идеальны.