Да. 19:41
Артём Дзюба набирает сообщение… 19:42 Там будут Марио и Денис Сердце пропускает удар. Акинфеев смотрит на знакомые имена и вздрагивает. Воспоминания об их последней встрече камнем ударяют по затылку. Он вёл себя как последний мудак с друзьями детства, с сокомандниками по клубу, игнорировал их несколько месяцев, хотя они пытались помочь. Игорь уверен, что эти двое и разговаривать с ним не станут. Кто-то из их троицы не должен появляться, чтобы не портить веселье остальным. Это будет он. 19:42 Игорь, они хотят, чтобы ты пришёл 19:42 Они знают, что мы с тобой одноклассники. Так вышло, что они случайно упомянули тебя в разговоре, что ты был очень хорошим вратарём, и я сказал, что знаю тебя 19:43 Марио очень хочет тебя увидеть. Денис тоже. Они скучают Акинфеев поджал губы. 19:45 Игорь, прошу, не молчи. Я же вижу, что ты читаешьЯ не знаю, как мне быть. 19:46 Ты ведь знаешь, что я дерьмово с ними поступил 19:46
19:46 Нет 19:46 Ты не должен себя винить. Все люди ссорятся. Это нормально. Тебе тогда было тяжело, я понимаю. Они понимают тоже Глаза парня нервно бегают от одного предмета в комнате к другому. Он чувствует радость и страх одновременно. Радость, потому что Денис и Марио хотят встретиться, и страх, потому что это может оказаться неправдой. Может, Артём просто хочет убедить его прийти и не хочет отказывать друзьям по клубу из-за него? Может, он парням тоже самое говорил? Вдруг они разочаруются, увидев его? Или будут смотреть с презрением? 19:47 Игорь, ты всё ещё дорог им. Я серьёзно 19:48 И мне дорог. Очень 19:50 Они правда скучают, часто о тебе говорят 19:50 Пожалуйста, дай шанс. И себе, и имЯ приду 19:51
Акинфеев выходит из сети.***
Игорь стоит перед зеркалом, поправляет волосы и вновь улыбается своему отражению, репетируя улыбку для будущего мероприятия. Если он не хочет никому портить веселье своей кислой миной, то он должен будет выглядеть дружелюбно. Парень проверяет время на телефоне и решает, что пора выходить, чтобы не прийти последним или случайно не столкнуться с кем-нибудь из ребят около подъезда Артёма. Вообще-то он никогда не ходил на вечеринки. Конечно, эту «тусовку» сложно назвать вечеринкой или грандиозной впиской, потому что, по словам Дзюбы, всё будет прилично, в компании лишь близких ему людей. А близких в Москве у Артёма не особо много. Утром из переписки Игорь так же узнаёт, что там будет Кокорин (ему становится чуть легче, потому что присутствие общего знакомого хоть чуть-чуть гарантирует безопасность), а ещё Лунёв. Не сказать, что Акинфеев много общался с ним, но они довольно неплохо ладили. С Андреем, по крайней мере, проблем быть точно не должно. Даже интересно, как там его навык в отбивании пенальти? Вопреки своим ожиданиям, Игорь приходит последним. Он чувствует себя максимально некомфортно, когда заходит в квартиру Артёма, а на него там в упор смотрят столько пар глаз. — Ты ведь говорил, что в семь… Я опоздал? — непонимающе мямлит парень, лезет в карман джинс за смартфоном, но Дзюба прерывает его за руку. — Нет, ты пришёл вовремя. Я попросил ребят прийти раньше, прости, — виновато говорит Тёмка. Акинфеев смотрит за спину друга, и его сердце уходит в пятки. Марио и Денис стоят около стены и глядят на него с неменьшим страхом. Они так выросли с их последней встречи… Кажется, Фернандес тогда был чуть ниже, а теперь вот совсем возмужал, вырос. А Черышев по-прежнему оставался красавчиком с яркими глазами, но чуть покрепче. Что ж, Игорь знал, что это будет неловко. — Кого там ещё принесло? — вышел из гостиной Андрей, который до этого был занят чем-то другим. Его голос парень узнал сразу. Лунёв остановился посреди коридора и раскинул руки. — Игорь! Ты что ли?! Да ладно! — футболист направился к нему с объятьями. Артём даже отошёл немного, освободив дорогу. Нет, хороший всё-таки парень Лунёв. Акинфеев всегда с ним ладил. Он считал его более достойным вратарём, чем он сам. А как весело было бить друг другу пенальти на тренировках… Эх, времена. Кажется, будто это было только вчера, а, оказывается, столько времени прошло. — И я рад тебя видеть, — улыбнулся Игорь, обнимая Андрея в ответ и думая, что парень такой высокий, что за него можно прятаться. Самая настоящая скала. — А меня? — прокашлялся Фернандес, когда Лунёв отошёл в сторону, освобождая пространство для переглядок. Игорь сглотнул подступивший к горлу комок. Вот сейчас начнётся… Ничего, он вытерпит любые слова, любые грубости. Он ведь заслужил. Даже уйдёт, если понадобится, чтобы не портить Артёму вечер. Марио переглядывается с Денисом, подходит к Акинфееву и смотрит прямо в глаза. — Марио, мне… — Я так скучал по тебе, — Фернандес резко наклоняется к бывшему сокоманднику и легко обнимает его за плечи. — друг. — Эй, а я? — Черышев накидывается с объятьями сверху. — Кто обнимается без меня, тот какашка. Игорь обещал себе, что не будет плакать, а теперь стоит в коридоре своего ещё-не-парня, обнимается со своими друзьями детства, и хлюпает носом, улыбаясь, как последний дурак. Возможно, чёрная полоса его жизни наконец закончилась, и самолёт стремительно взлетел вверх, рассекая облака, прямо к солнцу? Смотря куда-то через плечо бразильца, Акинфеев пересекается взглядом с Артёмом, что счастливо смотрит на эту картину, подмигивает и направляется в гостиную. Он всё спланировал заранее, скорее всего сразу после того, как узнал, что эта троица была знакома, но потом прекратила общение. Наверное, мир просто не заслужил такого человека, как Тёма. Игорь одними глазами говорит Дзюбе спасибо, но тот понимает. После слезливых объятий, длившихся целую вечность, парни неловко расцепляются. — Мне жаль, — начинает оправдываться Акинфеев. — Простите за всё, что сделал тогда, за то, что игнорил. Вы мои лучшие друзья, а я просто мудак, что так поступил с вами. Я… — Ой, заткнись. Мы тоже хороши, — отмахивается Черышев. — Мы отдалились от тебя, не видели, что… — Давайте просто закроем эту тему? — прерывает разговор Фернандес. — Это же уже в прошлом, правда? Давайте не будем это вспоминать. Теперь у нас всё будет хорошо, да? — Марио приподнимает бровь, ожидая ответа определённого человека. Денис тоже с мольбой смотрит на Игоря. — Конечно, — улыбается тот. На этот раз Игорь знает, что не лжёт. В гостиной оказывается уже всё готово к будущей тусовке. Ну, почти всё. Акинфеев радуется, когда видит Кокорина, которому какой-то парень помогает разложить на небольшом столе огромные коробки пиццы и расставить бутылки пива. Ребята ругаются, не зная, куда деть пиво (Игорь не понимает, каким боком им его удалось достать), а потом решают оставить пакет с алкоголем прямо на полу, мол, каждый возьмёт, когда ему понадобится. Парня Игорь не знает. Затем тот замечает Акинфеева в дверях и коротко протягивает руку: — Далер. — Приятно, Игорь. — Слышь, Далерка, тащи сюда свою задницу, — говорит Санька так, будто они знакомы всю жизнь. Этого Акинфеев не знает тоже. Спустя минут пять всё оказывается готово. Невысокий журнальный столик накрыт простенькой синей скатёркой, чтоб не жалко было в случае чего, запах пиццы разносится по всей квартире, на столе стоят несколько мисочек с чипсами, печеньем и прочей ерундой, тихая (настолько тихая, что Игорь даже не разбирает слова) музыка играет из колонок. Похоже на обычную дружескую посиделку с друзьями, но с небольшими привилегиями. — Что отмечаем? — поднимает в воздух бутылку пива Кокорин. — Каникулы! — невинно говорит Марио. — И вчерашнюю победу ЦСКА, — встревает Черышев. — И хороших друзей, — смущаясь, добавляет Игорь, заставив всех улыбнуться. Они с Фернандесом поднимают в воздух пластиковые стаканчики с апельсиновым соком, присоединяясь к компании. Ну не пьют они, даже раз в сто лет, даже по праздникам, даже чтоб расслабиться — нет и всё. Акинфеев с детства считал, что алкоголь вреден, но других судить не хотел — это личное дело каждого, а Марио просто терпеть не мог выпивку. Бутылки зазвенели: кто-то сделал пару глотков (вообще-то все сделали пару глотков), а кто-то, вернее, конкретный человек, Саша, уже успел осушить больше полбутылки. Зашумели голоса, ребята стали по очереди брать пиццу из коробок и класть на тарелки. Лишь тарелка Игоря оставалась пуста. Он просто паниковал и не знал, что делать. Стоит ли ему есть, если он не чувствует голода? Может, организм по-прежнему не требует? А что подумают остальные? Акинфеев решил не портить никому настроение своими загонами, ведь всё только-только налаживалось, поэтому положил себе самый, по его мнению, маленький кусочек «Маргариты», но есть не спешил. Сказал, что потом будет. Далер включил музыку через телефон. Для настроения, так сказать. На всю комнату заиграла песня какой-то известной рок группы, под которую колбасились только Далер с Кокориным. Остальные же неловко смотрели, потому что тяжелая музыка не заходила. — Кузь, а дай мне, — попросил у друга телефон Андрей. — Чего? — Далер вернулся из-под влияния музыки и, глупо хлопая ресницами, пялился на Лунёва. — Телефон дай, говорю. Песню поставить хочу. — Почему это Кузь? Я думал, ты Далер, — затупил Кокорин. — Кузяев я, вот почему, — легко улыбнулся парень. К кличке он уже привык. Музыкальный вкус Андрея оказался получше, но вот песни были настолько старыми, что никого не впечатляли. Денис даже назвал Лунёва редкостным старьёвщиком. — Уступите место профессионалу, — Дзюба неуклюже поднялся из-за столика, случайно задев бегающего под ногами Бамоса и тут же глубоко извиняясь перед любимым пёсиком, а затем начал что-то искать среди музыки в ВК. — Во-о, нашёл! Сначала парни были в таком шоке, что даже не успели понять, что уже прошёл первый куплет, а потом… — Лишь твои глаза напротив. Словно мой наркотик. Не могу противостоять. Опять, — подпевал тексту Артём. Да, этот высокий, взрослый парень кайфовал под глупую русскую песню, словно ребёнок качал в головой в такт и крутил бёдрами, стоя посреди комнаты. Все находились в таком шоке от происходящего, что даже ржать были не в состоянии. Дзюба эпично повернулся в сторону Игоря, когда начался припев, указывая на него пальцем: — А я, я, я… А я, я, я… Я твоя! Я твоя! Я твоя! — Бля-ять! — Заберите у него телефон! — Твоя! Твоя! Твоя! Если говорить обобщённо: вечер начался довольно весело, но идея с музыкой всем быстро наскучила: побесились и хватит, потому что они никак не могли определиться с песнями, кому-то по-любому не нравилось. Нужно было чем-нибудь заняться, а не только потягивать пивасик (Сашу это, в принципе, не напрягало), поэтому парни начали обсуждать возможные решения их проблемы. Андрей предлагал посмотреть фильм, но все сошлись на том, что Лунёв опять предложит что-то старое из разряда девяностых. Денис сказал, что не прочь поиграть в приставку, но поиграть в приставку хотели все, а джойстиков было лишь два, поэтому этот вариант отпадал. — Ладненько, братцы-кролики, вы решайте, а я пока перекурю, — весело сказал Кокорин, шатаясь встал с ковра и остановился в дверном проёме. — На лестничной можно? — спросил он у хозяина квартиры. Тот кивнул. — О-о, погоди. Я с тобой, — Кузяев привстал с места, хлопая по карманам, проверяя, что зажигалка не выпала. — Ты же обещал бросить, — с упрёком сказал Андрей, серьёзно глядя на друга. — Завтра брошу. Далер и Саша вышли на перекур, а Лунёв грустно проводил фигуру друга, тяжело и печально выдохнув. Никто не знал, что значила дружба с Далером для парня, и как он о нём беспокоился, хотя и виду особо не подавал. — Может, в «правда или действие»? Классика же, — выдвинул Марио, решив разрядить ситуацию. Остальные ребята задумались. Денис допил свою бутылку пива, и его глаза заметно заблестели. Конечно, если сравнивать с Сашей, который всегда как будто был «навеселе», Черышев ещё выпил мало, но для капитана, который вообще пьёт только шампанское в Новый год, этого было более чем достаточно. Он приобнял Фернандеса за плечи и сказал, что он вообще готов на любой кипиш. Игорь согласился, потому что не знал, чем заняться, Андрей тоже. — Я смотрел ужастик, который начинался так же. Там потом герои умирали, если не выполняли действия, а действия были ужасными, — серьёзно сказал Тёма. — Дзюба, блин. — Что-о? Реально есть такой фильм, загуглите. — Никто не будет ничего гуглить. Мы не в фильме. Это просто игра. Всё равно делать нечего. Мы же не Александр, чтобы пить весь вечер, — серьёзно сказал Марио, а Артём засмеялся с полного имени Саши. Ну не подходило оно ему по характеру, не звучало. — Тогда я скачаю приложение, — икнул Черышев, набирая в поиске нужную им игру. — Главное, чтоб вирусов не было, а то я умирать не хочу. Ребята переглянулись, но решили никак не комментировать эту ситуацию. Пьяный Черри — горе в команде. В этот момент, словно почувствовав, что у ребят намечается какая-то движуха без них, вернулись Кузяев и Кокорин после своего недолгого перекура. Саша деловито прошёл через всю комнату, слегка пошатываясь и улыбаясь пьяной улыбкой, и плюхнулся на ковёр, устроившись между Артёмом и Игорем, что выглядело крайне неловко и странно. Парни не хотели, чтобы их разъединяли, а Акинфеев вдруг почувствовал себя уязвимым без Дзюбы. Он подвинулся ближе к Бамосу, что вилял хвостом около него весь вечер, чтобы хоть так ощущать себя в безопасности. Артём увидел его замешательство, сперва хотел пересесть, даже привстал, но затем, видимо, плюнул на всё, решив, что он же не девчонка какая-то, чтобы ещё выбирать, где и с кем сидеть. Вдруг ребята что-то поймут, а раскрывать тайну их отношений раньше времени не хотелось: всё ведь только-только началось. — Что я пропустил? — спросил Саша с улыбкой и потянулся к миске с химическими чипсами с кучей приправ. Акинфеев слегка поморщился: от Саши пахло алкоголем больше, чем от всех остальных вместе взятых. Игорь не следил за тем, сколько он выпил за сегодняшний вечер, но, кажется, этого было немало или Кокорин начал веселье раньше остальных. Но теперь резкий запах спиртного смешивался ещё и со сладковатым запахом табака, что образовывало просто адскую смесь для любого молодого организма, а ведь это ещё ерунда: раньше Саша бывал на настоящих вписках, а не на таких скромных «посиделках с привилегиями». Интересно, как он вообще до сих пор не загнулся с таким образом жизни? А у Кокорина был иммунитет к вещам такого рода. Наследственное, да? — Мы собираемся в «правду или действие». С нами? — задал вопрос Фернандес, уже скачавший на телефон Дениса приложение. Сам же хозяин смартфона забивал в строку «игроки» всех присутствующих. Вернее, пытался забить, но буквы перед глазами плясали хоровод и дразнили его, перескакивая с одного места на другое. Денис тихо выругался. Марио, по-прежнему остававшийся трезвым в этой компании, не считая Игоря, конечно, забрал из рук Черышева телефон, под недовольное мычание и закатывание глаз, потому что ему надоело наблюдать за тем, как его друг тут мучается. Бразилец прочитал участников и улыбнулся. «Игорбк», «Арёкм», «Маруся», «Капмтан», «Лунтик», «Дальерка» и «Саща» — замечательная команда по спасению мира, нечего сказать. — Эти кнопки, — икнул Денис как бы в своё оправдание, обиженно скрестив руки на груди. — Слишком маленькие и вредные. — Как кнопки могут быть вредными? — встрял в беседу Лунёв. Видимо, он ещё пытался думать здраво и вести с Черышевым адекватный разговор. Капитан, вроде бы, выпил всего бутылку, а несло его, будто он выжрал целый ящик. — А вот так! Ты только посмотри. Что они тут плывут вообще, — Денис полез через стол к Андрею, едва не уронил телефон в миску с чипсами и вообще создал столько шума, сколько не создавал пьяный Санька, который просто сидел, улыбался как дурак, думая о чём-то своём, и потягивал из горла пиво. Бразилец просто покачал головой и забрал телефон, пока его горе-капитан не разбил его обо что-нибудь. — Да я так и понял, — усмехнулся Фернандес, исправляя ошибки в приложении. — Ну, начнём? Далер, ты первый. Правда или действие? Андрей пихнул его в бок, видя, что друг находится где-то в другом мире. Кузяев дёрнулся, оторвал взгляд от коробки с пиццей, когда все присутствующие посмотрели на него, ожидая ответа. Далер сделал вид, что задумался, хотя единственное, что приходило в голову — надо съесть ещё кусок пепперони, пока Дзюба не сожрал оставшиеся. Кажется этим вечером у них с Артёмом было негласное соревнование: кто съест больше и останется в живых. Артём пока выигрывал. — Действие, — зачем-то сказал парень и сразу пожалел: действия в каких-то приложениях никогда не бывают нормальными. — Изобрази, э-э, — Марио приподнял брови, вглядываясь в экран и на секунду усомнился в своём знании русского, мол, правильно ли он прочитал, но, убедившись, что ошибки нет, продолжил: — модель на подиуме. В этот момент Саша и Артём переглянулись и засмеялись в голос, Игорь едва сдерживал улыбку, оглянув Далера оценивающим взглядом и делая вывод, что модель из него никакая, а Фернандес смотрел на них как на стадо идиотов и думал, как вообще оказался в этом доме для недоразвитых. Эх, а ведь Санька нормальным казался при их первой встрече, мог бы поддержать. «В следующий раз будешь на помойке сигареты искать», — думает парень, хмурясь на Кокорина. — Давай-давай, Далерка! Докажи, что ты модель, а не подделка! — вдруг бойко кричит Андрей, присвистывает и присоединяется к компании смеющихся. Да он же издевается! Кузяев краснеет, кажется, до корней волос. Он гневно глядит на друга, который, собственно, притащил его в этот сумасшедший дом, а теперь бросил в такой щекотливой ситуации. Лунёв любил всех брать на слабо, но Далеру почему-то доставалось больше всех. Наверное, Андрей испытывал какое-то особое моральное удовольствие, когда Кузяев позорился перед кем-то и краснел, будто его мать перед друзьями отчитывает. Далеру вдруг стало обидно, что футболист считает его таким мямлей и не воспринимает всерьёз. Даже когда парень курил, Лунёв ухмылялся и говорил, что он выглядит зазорно: будто детсадовец с сигаретой. Надоело всё это! Парень потянулся к бутылке пива, сделал несколько жадных-жадных глотков для храбрости, вытер с губ алкоголь, затем, пошатываясь, встал и под всеобщий свист прошёл к двери комнаты. Ребята распустили свой кружок, слегка подвинулись к стенкам, чтобы освободить подиум для будущей «модели». — Далер-рка! Машина! — громче всех хохотал Андрей, привычно растягивая имя друга, кажется, это и послужило последней каплей. Далер нахмурился, выдохнул и уверенно направился по паркету вдоль остальных. Денис помогал Лунёву с группой поддержки, хлопая и присвистывая, Марио пару раз пихнул его в бок, но это не сработало. Дзюба взглянул на Игоря, сидящего в углу около окна, который уже откровенно смеялся, и «незаметно», как казалось самому Артёму, пополз к нему под недовольное «Эй!» Саши. Естественно, не заметить практически двухметровую фигуру, которая медленно передвигается на коленях по ковру, было невозможно, но ребята были так увлечены шоу-показом Далера, что в сложившейся ситуации не обратили на это внимание. Акинфеев перевёл взгляд на Дзюбу, который, устроившись рядом с ним, улыбался глупой, но счастливой, мягкой улыбкой. От Артёма тоже пахло алкоголем, но этот запах не казался ему таким противным. — Игорёчек, — Дзюба как-то интимно приобнял Игоря за плечи, из-за чего тот неловко покраснел и сразу оглянулся по сторонам, боясь реакции ребят. Те, благо, были увлечены другим. Лишь Черышев на секунду повернул голову в их сторону, сказал громкое «О!», но тут же был отвлечён Марио, который зачем-то подмигнул Акинфееву. Или показалось? — Ты у меня такой хороший, умный, замечательный. Я, знаешь, когда тебя встретил, сразу подумал, что это судьба, что должен быть рядом с тобой… — Тём, хватит, не сейчас. Ты пьян, — шёпотом произнёс Игорь, не зная, куда себя деть от смущения и неловкости. — Нет, Игорь, я в здравом уме. Послушай, ты мне очень дорог, понимаешь? Ты мне нужен, слышишь? Нужен и всё. Ты единственный, кто… Я просто хочу, чтобы ты знал, если ты уйдёшь, — как бы в доказательство этого Дзюба опустил свою голову на хрупкое плечо Акинфеева. Он стал тяжелее дышать, всхлипнул, голос слегка дрогнул. — я уйду за тобой. Говорят, что алкоголь развязывает язык даже в малом количестве. Когда люди пьяны или злы, язык играет с ними злую шутку и работает быстрее, чем мозг. На эмоциях, с затуманенным сознанием, мы способны совершить либо роковые ошибки, либо шагнуть далеко вперёд, решившись на то, на что долгое время не решались. Самое главное не забыть о них следующим утром. Игорь не понимал, что конкретно имеет в виду Артём под словом «уйдёшь», почему вдруг заговорил на такую серьёзную тему, что ему ответить, но и подумать над этим он не успел, потому что… — Вау-вау, Дале-ер! Это уже стриптиз какой-то! — громкий голос Сашки Кокорина привлёк внимание абсолютно всех. Чёртов Далер Кузяев решил закончить свой показ неожиданным образом. Он ходил туда-сюда по комнате, вставал в забавные позы, при этом сохраняя спокойное выражение лица, а потом вдруг остановился прямо около Андрея, слегка нагнулся вперёд и стал растёгивать верхние пуговицы рубашки, глядя бледному Лунёву прямо в глаза. Вратарь ЦСКА вдруг перестал смеяться, его глаза широко распахнулись, сердце учащённо забилось. Для остальных-то это выглядело смешно, но для Андрея, который тонул в карих глазах лучшего друга уже который месяц и всеми силами старался привлечь его внимание… Для Андрея это была настоящая пытка. — Да-Далерка? — низко произнёс Лунёв, смотря на лёгкие движения пальцев Далера зачарованным взглядом и нервно сглатывая. Наконец-то! Кузяев наконец-то не чувствовал себя уязвимым. Такая смена позиций, где теперь он вгонял Андрея в неловкое положение и заставлял краснеть, определённо нравилась. Он скользнул взглядом вниз, как-то хитро-хитро улыбнулся и вновь посмотрел в глаза друга, что-то произнеся на татарском. Никто не понял, что сказал Далер, но искры между ними определённо могли поджечь шторы в квартире. И не только шторы. — Ой, да хватит. Вы ещё поебитесь тут! — Денис первым из присутствующих решился нарушить это прилюдное совращение, потому что завидно, наверное, стало. — Денис! — Что-о? Они сами… Устроили тут… Остальным тоже было неловко за этим наблюдать: Игорь сидел весь красный и старался не смотреть на Артёма, Марио лишь удивлённо глазами хлопал, а Сашка загадочно лыбился, будто понимал в отношениях парней, которых знал от силы два часа, больше, чем они сами. Он даже разочарованно выдохнул, когда Черышев прервал парочку. Далер тут же очнулся из транса, улыбнулся по-доброму, подмигнул Андрею и вернулся на своё место рядом с коробкой пиццы и Кокориным. Взяв кусок пепперони, Кузяев, будто ничего такого и не было, принялся есть, а Лунёв так и пялился куда-то в стену. Сашка одобряюще похлопал Далера по плечу, сказал что-то вроде «а я сразу понял, что ты такой» и вновь припал к горлышку пива. — Что ж, — откашлялся Фернандес, поспешив разрядить обстановку. — Звание топ-модели по-татарски присуждается Далеру, а мы плывём дальше. — Едем, — автоматом исправил Игорь. Автоматом, потому что раньше, когда они были друзьями и сокомандниками, бразилец ещё не так хорошо разбирался в русском языке и порой неправильно говорил слова или употреблял их не в том контексте, Акинфеев всегда исправлял его. Конечно, только из добрых побуждений, чтобы помочь, а Фернандес благодарил и запоминал сложные русские выражения. — Нет, мы плывём, — Марио кивнул на кучу бутылок на столе, и ребята, перекинувшись взглядами, улыбнулись друг другу, как это было раньше. Акинфеев вдруг осознал, как ему всё это время не хватало Марио и Дениса, которые всегда хотели ему только лучшего. Он был полным дураком, когда оттолкнул их от себя, закрылся от общества, думая, что жить в одиночестве лучше и безопасней. Они ведь дружили столько лет, столько пережили вместе, можно сказать, росли рука об руку: и взлёты, и падения, и радость, и первые проблемы — всё проходили втроём, поддерживая друг друга. А потом потеряли практически год из-за его, Игоря, выдуманных стен. Парень вдруг испытывает желание встать и долго-долго извиняться: плакать, просить друзей об ещё одном шансе, крыть себя самыми мерзкими словами, но знает, что в этом необходимости нет. Денис не злится. А Марио уже давно простил. Со своей светлой душой, добрыми нравами и желанием помочь всем, он не держал зла на Игоря. Никогда. Он только жалел, что, погрузившись в их сложные отношения с Черышевым, не увидел, что Акинфеев долгое время кричал о помощи. Фернандес жалел, что упустил шанс стать для Игоря спасением, ходил постоянно рядом, но боялся признаться, а теперь у Игоря появился Артём. Артём, который далеко не Марио, которого не нужно просить о помощи, который Игорю поможет. И Фернандес желал им счастья, будучи счастлив сам. — Артём, правда или действие? — Правда. — Если бы у тебя была возможность, что бы ты выбрал: вернуться в прошлое или заглянуть в будущее? — прочитал вопрос бразилец. Вопрос был адресован Артёму, но почему-то задумались все. Очевидно, что у каждого из ребят ответ был разным и аргументы в пользу ответа тоже. Кто-то предпочёл бы заглянуть в будущее: посмотреть, что ждёт, чего он добьётся, кем станет, стоит ли стараться дальше и прочее. Зачем им прошлое? Прошлое ведь всё равно не исправить, а будущее ещё не наступило. Интересно заглянуть, может, ты заранее подготовишься к чему-то или сможешь избежать каких-то событий. Но были в комнате и те, кто бы всё на свете отдал, лишь бы вернуться хоть на пару минут назад. Исправить совершённую ошибку, не сказать роковые слова или наоборот произнести те, что не успел. — Я бы выбрал жить настоящим, — ответил спустя минуту Артём, и все взглянули на него. — Прошлое — это прошлое. Мы все там ошибки совершили, о которых жалеем. Исправить их невозможно, да и не нужно. Наверное. Кто знает, кем бы мы сейчас были, если бы не пережили то, что пережили? Возможно, совершенно другими людьми. Может быть мы бы даже не сидели сейчас все вместе, а? — парни переглянулись между собой, но никто не решался сказать что-то, потому что, чёрт, это же правда. — А будущее изменчиво. Ничто нельзя знать наперёд. Будущее зависит от наших действий в настоящем, оно меняется каждую секунду, поэтому думать о будущем — плёвое дело, всё равно не угадаешь. Я хочу жить одним днём. Сегодня и только сейчас. Не думать о завтрашнем и не жалеть о вчерашнем, хотя, по сути, и настоящего у нас нет. Секунда — и оно становится прошлым. Как-то так, — тяжело выдохнул Дзюба, закончив свою речь. Все молчали, переваривая сказанную информацию, думали конкретно о чём-то своём. Казалось, что слова Артёма смогли задеть за живое каждого. Вот и думай теперь о смысле жизни. — Эх, тебе бы куда-нибудь в депутаты, Дзю. Такие речи толкать будешь, у-ух! — первым нарушил молчание Кокорин, нахмурив брови и подозрительно гипнотизируя бутылку пива, будто ожидая от неё тоже какой-то реакции. — О! Предлагаю всем… Фернандес, прочитав его мысли, неодобрительно отставил бутылку подальше и прервал предложение раньше, чем Сашка успел его закончить. — Извини, но думаю, что тебе хватит, — нахмурил брови Марио. Он вообще весь вечер недоверчиво косился на одноклассника Дзюбы, явно не одобряя слишком распущенное, по его мнению, поведение парня. Кокорин обиженно фыркнул, но идти на конфликт не стал. Пробурчав что-то под нос, он вернулся к поеданию чипсов, мысленно добавив Фернандеса в список людей, с которыми не стоит ходить на вписки. — Игорь, правда или действие? — Действие. — Э-э, — футболист вгляделся в экран и закатил глаза, думая, что это приложение очень дурацкое. — Поцелуй самого симпатичного из присутствующих. — О-о, а это уже интересно! — хлопнул себя по колену Саша, выронив несколько чипсин на ковёр. Как-будто в кинотеатр пришёл, честное слово. Акинфеев инстинктивно взглянул на Дзюбу, который тоже поднял на него взгляд, и нервно сглотнул. Вселенная явно им на что-то намекает. Андрей, сидевший молча, что-то шепнул Далеру (это вообще был первый раз, когда они чем-то перекинулись после топ-показа Кузяева) и тот улыбнулся. Денис пихнул Фернандеса в бок. — Марио не трогать! Он мой, понял? Я ему не разрешаю с другими целоваться. — Денис блять! — выругался бразилец, с ужасным акцентом произнеся последнее слово. Живя в России волей-неволей учишь не только литературные слова. Словарный запас Марио был довольно широк, но он предпочитал не употреблять нецензурную лексику, считая, что она портит великий русский язык. Однако, бывали случаи, когда слова ну сами срывались с языка! — Простите, — неловко прикрыл рот Марио, а все присутствующие не могли сдержать смех. Русская ругань с губ иностранца — лучшее, что может быть. А ещё попытки бразильца скрывать отношения, которые всем понятны без слов, так забавны. — Вернёмся к действию! — и все вновь посмотрели на краснеющего Акинфеева. Игорь недовольно шикнул. Вот же ж Марио. Всегда найдёт способ выкрутиться! Шестерёнки в голове парня лихорадочно начали работу и вдруг его просто осенило. — Артём? Дзюба замер, не веря, что Игорь решился на это сам. Неужели? Он уж было подумал, что одноклассник будет искать любые способы выкрутиться, а он так прямо… — Да? — Можешь подвинуться? Бамос, иди ко мне, пёсик! Все начали ржать как ненормальные. Сашка поперхнулся от смеха, но быстро вернулся в норму, когда Андрей треснул ему по спине. Наверное, если так подумать, это был один из лучших вечеров в памяти Игоря. Он никогда не чувствовал себя более счастливым, живым и радостным за последний год, чем сейчас. Он считал, что здесь, в кругу старых и новых друзей, и есть его место. Место среди людей, а не в стенах его комнаты, прячась от мира. Ребята смеялись, играли, мешали дешёвый алкоголь с соком, ели всякую ерунду (Игорь даже пару раз укусил пиццу и попробовал чипсы, от которых кайфовал Санька!), что времени, чтобы думать о калориях и прочем бреде просто не было. Игорь чувствовал, что не существует, а по-настоящему живёт. Жизнь — она должна чего-то стоить. Она должна быть чем-то большим, чем цифры на весах и погоня за идеальным телом, бессмысленное просирание времени в телефоне и бесконечное «завтра» в оправдание, жалобы на плохую погоду или боязнь сделать необычную причёску. Жизнь — это то, что зависит в девяноста процентах от тебя самого. Тебе решать: сделать её такой, чтобы было о чём вспомнить или потом жалеть о прошлом. — Ой, да это вообще на изи, могли бы что-нибудь сложнее придумать, — горделиво сказал Кокорин, когда пришёл его черёд выполнять своё действие. Правду Саша выбирать не хотел, потому что пришлось бы думать над ответом, а вот действие — легко. Пьяному и море по колено. Он подошёл к окну, кое-как открыл его, впуская в комнату холодный воздух, и сперва даже хотел поставить стул для удобства, но Артём с криками: «Саня, не трогай стул!» не дал ему это сделать. Что ж, не особо и хотелось. Кокорин высунул голову, на секунду задумавшись, чтобы такое сказать, дабы порадовать новых друзей. Марио даже хотел привстать, чтобы этот дурак вдруг не пошатнулся и не упал, но Санька на ногах стоял твёрдо. — Спартак чемпион! — громко прокричал Сашка, что его голос эхом разнёсся вокруг. Что ж, задание и заключалось в этом: что-нибудь громко прокричать в окно — ерунда, кто вообще это придумал? Он повернулся к ребятам, довольно улыбаясь. Почему-то все смотрели на него странно или это алкоголь искажал восприятие? — Вы что, не рады? — Дебил, мы за ЦСКА играем, — с каменным лицом сказал Черышев, вмиг став серьёзным. Блин, этому Кокоше другой клуб на ум не пришёл? Лунёв, Дзюба, Черышев и Фернандес пожирали бедного Кокорина такими взглядами, что аж страшно становилось. А Игорь и Далер, переглянувшись между собой, засмеялись на всю комнату, потому что — Боже! — как забавно всё это выглядело. Кузяев даже от души похлопал и просил повторить. — А-а… Ой, да? — Кокорин закрыл рот рукой, то ли сдерживая смех, то ли рвотные позывы. Ну, ошибся чуть-чуть, бывает. Кто ж виноват, что эти футболисты тут расплодились как кролики? Различай их ещё. — Извиняюсь, ребята, извиняюсь! Всё будет! — Санька высунулся обратно в окно. — ЦСКА чемпион! Ебать Спартак Ебать! Ох, достанется же Артёму потом от соседей. Кокорин отошёл от окна, и все парни дружно, едва ли не истерическим смехом, засмеялись, что аж слёзы у некоторых на глазах выступили. За этот вечер они успели сблизиться так, будто были знакомы всю жизнь. Это, наверное, и есть счастье: находить таких же отбитых, как и ты. — Знаете что? — вдруг сказал Санька, утирая с лица слёзы. — А давайте в бутылочку?