Purple Alert

Вечером 14 ноября по улицам Приморска-Аляскинского — столицы Североамериканской ССР — гулял некий человек в форме комиссара Советской Армии. Он ходил в полном одиночестве, никем не замеченный, и с интересом смотрел по сторонам. Время от времени он взглядывал на северное сияние в небе и застывал на месте, заворожённый природной красотой. Да, в такие сезоны, особенно вечером и ночью, Приморск-Аляскинский феерически красив. Полярное сияние — это главное, что делает городской пейзаж воистину привлекательным. Все творения рук человеческих, будь то памятник Ленину на центральной площади, будь то здание легислатуры штата Аляска, где сейчас заседает городской совет, будь то построенные уже при советской власти Верховный Суд и Верховный Совет республики, служат лишь лёгкими штришками к пейзажу. И всё же молодой советский офицер радовался всему, что видел вокруг себя. Окружающая обстановка радовала его взор и навевала гордость за советский строй. Действительно, двадцать пять лет советской власти изменили Аляску и прилегающие регионы до неузнаваемости. Глядя на всё, что вокруг, трудно было поверить, что эти земли когда-то принадлежали Америке или Канаде. Ещё 25 лет назад мало кто мог поверить, что советизация вновь приобретённых территорий пройдёт успешно. Кроме исторической Русской Америки, в состав Североамериканской ССР вошли земли, которые никогда в истории не осваивались русскими колонистами — Юкон, северная часть Британской Колумбии и запад Северо-западных территорий. Те, кто постарше, помнят, что в первые годы в республике наряду с советским рублём в обращении были два доллара — американский и канадский. Беспрецедентный случай в истории человечества! Вся республика была временно разделена на две большие области — Аляскинскую и Юконскую; такое деление продержалось до 2003 г. Административная реформа привела территориальное деление САССР в соответствие с советскими стандартами. В самом начале повествования мы слегка затронули сферу градостроительства. В ней советизация проявилась весьма ярко. В 1997 г. в бывшем Анкоридже осталась часть не тронутых войной зданий американской постройки. Со временем на месте разрушенных построек, а также в ходе расширения городской территории в Приморске-Аляскинском появилось много типовых жилых домов, построенных по советским проектам. К 2022 г. местная архитектура на 70% была представлена именно такими зданиями. Урбанизация затронула всю территорию республики. Внутренние и приполярные районы республики не знали такого роста плотности населения, как при советской власти. Последняя дала жизнь десяткам новых населённых пунктов, а также подарила второе дыхание городам-призракам, доставшимся ей в наследство от прежних владетелей. Конечно, трудно сказать, что интеграция Аляски и бывших канадских территорий в советскую систему воспринималась однозначно позитивно и безболезненно. Так, коммунисты в значительной степени урезали местное самоуправление коренных народов. Если раньше власть на территориях их проживания принадлежала советам общин, то после 1997 г. она осуществлялась и осуществляется Советами народных депутатов и исполнительными комитетами. Что же касается правосудия, то ранее оно в основном осуществлялось племенными судами. В Североамериканской ССР судебная власть полностью перешла в руки судов, образованных в соответствии с Законом СССР о судоустройстве и подчинённых республиканскому Министерству юстиции. Данную «несправедливость» скрашивало то, что коренные жители нередко избирались судьями и народными заседателями, особенно на низовом уровне. Кроме того, беспокоило прогрессирующее наступление научного атеизма. Несмотря на то, что Конституция СССР гарантирует каждому гражданину свободу вероисповедания, на практике антирелигиозная пропаганда приобрела широкий размах, пусть и в завуалированном виде. Новые поколения алеутов, эскимосов и индейцев по сей день воспитываются в атеистическом духе. Вопросы вызывала и чрезмерная по мнению аборигенов милитаризация республики, в особенности её приграничных районов. С тех пор как советский генерал Гуннар Куусик стал командующим Североамериканским военным округом, они фактически превратились в испытательный полигон для экспериментальной военной техники. Хотя товарищ Куусик уверял, что испытания проводятся на ограниченной местности, и заявлял о безопасности для жизни и здоровья гражданского населения, несколько поселений всё же пришлось упразднить, а их жители были переселены за десятки километров от прежних мест проживания. С другой стороны, территория САССР служила форпостом Советского Союза на американском континенте, призванным заслонить Большую землю от возможного нападения сил Конфедерации, поэтому заинтересованность в собственной безопасности затмевала любые местечковые амбиции. Тем временем, какой бы противоречивой ни была советская интеграция, никто не решился бы оспорить очевидные положительные моменты. Да, к началу Третьей мировой американскому и канадскому правительствам удалось достичь определённых успехов в сохранении культурного наследия индигенного населения и организации его самоуправления. Русские же, подменив последнее самоуправлением советского типа, постарались сохранить культурное наследие аборигенов, но пошли другим путём при решении этого вопроса. За языковую политику североамериканцы ещё долго будут благодарить Кремль. Если американцы отказались от политики сегрегации и ассимиляции только после 40-х гг. прошлого века, то русские изначально намеревались повернуть время вспять и удержать местные языки от полного исчезновения. Результаты не заставили себя ждать: уже к 2007 г. число носителей языков местных народов увеличилось на 35% по сравнению с 1997 г. Что касается английского языка, то в первые годы существования САССР он признавался в качестве официального, но со временем был почти полностью вытеснен из САССР вместе с присутствием белых американцев, которых сменили переселенцы со всех концов Советского Союза. Социально-экономические проблемы индигенного населения — алкоголизм, наркомания, высокий процент смертности, насилия и самоубийств, низкое качество образования — были решены если не окончательно, то уж точно в значительной степени. Видимо, советское правительство не ошибалось, когда считало их грязными пережитками американского капитализма и принимало все возможные меры по их преодолению. Уже в декабре 2005 г. Верховный Совет САССР с гордостью сообщил о рекордном снижении показателей смертности от алкоголизма и наркомании, суицидов, а также убийств на национальной и сексуальной почве. Социальная политика в САССР дала Кремлю лишний ненадуманный повод для гордости и многократно повысила авторитет КПСС. Как известно, расовая дискриминация являлась многолетним бичом коренных народов Канады и США. В странах-членах Конфедерации она и по сей день не изжита в полном объёме. Что касается советской власти, то можно сколько угодно обвинять её в излишней пафосности подачи информации, но в САССР расовая дискриминация фактически была уничтожена! Это было, пожалуй, самой важной победой коммунистов, которая всколыхнула все индейские народы от Канады до Мексики и в значительной степени укрепила их симпатии к СССР. В связи с этим будет не лишним отметить тот любопытный факт, что многие борцы за права коренного населения Аляски охотно принимали советское гражданство. Правда, они в шутку обижались на генсека Лосева из-за того, что присоединением Аляски и ближайших к ней регионов Канады он лишил их любимой работы — защиты прав аборигенов от произвола властей. Но недовольство правозащитников было скорее шуточным, чем реальным. Никто из них не отрицал очевидных положительных сдвигов в жизни их соотечественников. Но вернёмся в Приморск-Аляскинский. После часа прогулки комиссар завернул на 3-ю Индейскую улицу — бывшее 32-е авеню. Только что он оставил позади себя художественное училище и стал искать частный домик с номером 12. Он знал, что, возможно, ждёт его в гости одна молодая тлинкитка, живущая в этом доме. Три года назад по пути домой из универмага она подверглась нападению троих ранее судимых хулиганов. Случайно оказавшийся на месте событий комиссар не терял ни секунды, чтобы защитить индианку от ограбления и изнасилования. Впечатлённые его молниеносностью хулиганы бросились бежать и не достигли своих грязных целей. Впечатлены были и сбежавшиеся на шумы и крики местные жители. Ирина — так звали эту девушку — с тех пор долго не могла узнать имя своего спасителя. Последний в свою очередь не имел возможности в тот день познакомиться как следует из-за нехватки времени и исчез надолго. Лишь изредка, получив увольнительную, он выбирался в Приморск и отдыхал там от военной суеты, но не всегда удавалось встретить Ирину ещё раз. Та в свою очередь узнала, как зовут её нового приятеля. Спасителя индианки звали Алексей Молчанов. Он служил в военной части, дислоцированной в 10 км к северо-востоку от города. Пару лет назад закончился двухлетний срок его службы по призыву, но, видимо, Молчанову понравилось пребывание в столь «экзотическом» регионе, и он остался на сверхсрочную службу. Увольнительные он получал всё так же редко, но если такая возможность и подворачивалась, то он приезжал в Приморск для «отдыха» и иногда бывал у Ирины в гостях. Сослуживцы, конечно, были в курсе их дружбы, но комиссар всегда говорил, что не считает сложившиеся отношения романом, тем более что у него и так есть семья в родном Новосибирске. «Просто знакомые» — так отвечал он на неудобные вопросы. Итак, Молчанов нашёл искомый дом номер 12 и нажал на дверной звонок, но за пару минут никто не ответил. Алексей не знал, что его индейская подруга недавно отучилась на врача и уехала работать по распределению в РСФСР. Но его заметил случайно проходивший мимо молодой индеец и спросил: — Ты что тут делаешь? Ирины нет, она не скоро вернётся. — Да Вы что? Могла бы и предупредить, — разочарованно сказал Молчанов. — Да ты вообще откуда взялся? Убирайся, а то прибью! — погрозился индеец. К счастью, он успел вовремя остановиться. В свете фонарей он узнал лицо стоявшего перед ним человека в форме. — Молчанов, ты ли это?! — воскликнул индеец. — Ну да, это я тот самый Молчанов, который когда-то спас тлинкитку от насильников! Забыл что ли? — спросил комиссар. Парень поспешил пожать руку Молчанову. Тот без лишних слов обменялся рукопожатием с ним. — Давно не виделись, чёрт побери! — сказал Алексей. — Что с Ириной-то случилось? — Ничего особенного. Разве она не говорила тебе про окончание университета? — Если бы не ты, не вспомнил бы никогда. В армии мне некогда думать и вспоминать о чём-то. — Этим летом она закончила 5-й курс и уехала по распределению в Кызыл. Кстати, это где находится? — Очень далеко! Про Тувинскую АССР слышал? — Вроде слышал. Где-то на границе с Монголией? — Именно так. — И вправду далеко! Ирины здесь нет, так может быть, ты съездишь ко мне в гости? Хотя бы на час? — Ну давай! — согласился Молчанов. — У меня увольнительная заканчивается завтра утром, так что время пообщаться есть. — Ну пошли тогда. Я недалеко живу, но покататься всё равно придётся. Они уже вдвоём направились по 3-й Индейской на проспект 25-летия САССР. На повороте они пошли к ближайшей автобусной остановке. — Едем на улицу Рыбацкую, — объявил индеец, когда подъехал первый автобус. Через полчаса маршрутка доставила обоих на улицу Лесную в северо-восточной части города. После выхода на остановке они прошлись вдоль густого леса, пока не увидели указатель с обозначением Рыбацкой. — Вот мой дом, — индеец показал на первое здание. Индейский друг Молчанова жил в двухэтажной малосемейке. Он хотел было провести товарища к себе в квартиру и показать ему свой быт, но вдруг был остановлен двумя молодыми индианками, жившими в доме по соседству. Они втроём заговорили между собой на своём языке. — Ну что, Денис? Как там товарищ Шхасти? — спросила одна из них пришедшего парня и тут же испугалась, взглянув на Молчанова. — А это кто ещё? — Да я сам сначала не признал его! — взбудораженно отвечал ей собеседник. — Помнишь, что случилось три года назад с Ириной Ш., которую этим летом отправили по распределению в Тыву? — А, точно, вспомнила! Это её чуть было не изнасиловали и не ограбили трое ранее судимых парней! Тогда Ирину спас какой-то офицер, случайно оказавшийся рядом. Кажется, потом они чуть ли не роман закрутили… — Никакого романа не было и нет. А этот человек, — Денис указал на рядом стоящего Молчанова, — который сейчас стоит рядом со мной, и есть тот самый офицер! Сегодня он взял увольнительную, но не знал, что Ирина не в городе. Я его пригласил к себе домой. А что касается товарища Шхасти, то он сегодня дома не появлялся. Скорее всего, он уже уехал в командировку в Уткиагвик. — Какой красавец! — воскликнула вторая девушка. Ей явно понравился белокурый высокий молодой мужчина славянской внешности. — Кстати, у меня есть идея — сходить вчетвером в пельменную и весело провести время, пока она ещё открыта, — предложил Денис. — В Алексее не сомневайтесь, он прекрасный собеседник. Кто со мной? — Я не могу, — сказала вторая индианка. — Завтра я должна буду провести пять уроков подряд у младших классов, а в расписании нет ни одного «окна». Но учебный план на завтра ещё даже не составлен! Поэтому я сейчас же иду домой. Всем доброй ночи! Девушка оставила компанию и развернулась в направлении дома. — Остальные молчат, значит, все согласны, — с усмешкой сказал Денис. — Погнали! Через десять минут троица зашла в пельменную в пятидесяти шагах от дома Дениса. Молчанов и его друг взяли на себя расходы на ужин. Спустя пять минут три тарелки были на столе. Молчанов обильно посыпал свою порцию горчицей. — Послушай, дружище, — начал индеец, — мы тут все обеспокоены происходящим в Кремле. Все коренные жители САССР знают товарища Муравьёва как крепкого хозяйственника. Всё время, пока Муравьёв работал здесь и пока не перевёлся в Москву, он чутко прислушивался к нашим потребностям и заставил Конфедерацию завидовать нашим успехам. А тут на тебе — он шокировал нас отказом от борьбы за власть. Вместо него страну возглавил этот шут гороховый по фамилии Денисенко. Вы, комиссары, все такие политически подкованные? — Это наша главная обязанность — быть политически подкованными! — ответил Алексей. — Если так, то дай оценку сложившейся ситуации. — Вы знаете, товарищи индейцы, лично мне трудно оценивать ситуацию, не выходя из жёстких официальных рамок. Но я почему-то уверен, что восхождение Денисенко ничего хорошего стране не принесёт. Конечно, никто не умаляет его боевых заслуг и достижений в хозяйственной деятельности, но что-то подсказывает мне, что Денисенко добился успеха в Кремле далеко не честным образом. Вы же видели телевизионное обращение Муравьёва? — Видели, видели, — ответила девушка. — Муравьёв говорил каким-то странным голосом. Модуляции голоса были такие, словно его подкосило умопомешательство. Знаю, что грубо сказано, но я очень переживала за Муравьёва. — Вся страна переживала, Лия! — сказал Денис. — Возможно, меня ждёт наказание за то, что я сейчас сообщу, но всё же… — сказал Алексей, запил очередной пельмень яблочным соком и вполголоса продолжил: — Нам, военным, часто сообщают то, о чём запрещено говорить центральным СМИ. В тот роковой вечер в Люберцах, где живёт Муравьёв и откуда он выезжает на работу, появились неизвестные в форме неустановленного образца. Никто не может сказать, кто это был, но злоумышленники носили не советскую форму. Когда машина Муравьёва поравнялась с его домом на Октябрьском проспекте, на проезжую часть вышли двое странных людей, и началось необъяснимое. Муравьёв и его водитель покинули машину и вышли наружу. На глазах у изумлённых охранников они пошли за этими странными людьми в сторону парка, откуда и выехали в неизвестном направлении. Собственно, после всего этого Муравьёв и объявил об отказе от участия в выборах… У индейцев глаза стали по пять копеек. Они из первых уст услышали правду об исчезновении врио председателя Президиума Верховного Совета, фаворита предвыборной гонки. — Короче, я подозреваю, что Муравьёв пал жертвой чьего-то заговора. Но конспирология — штука весьма неблагодарная, поэтому что есть, то есть. Лия спросила: — А на кой-чёрт далась Конфедерация этому Денисенко? Во-первых, вы, русские, надрали Вашингтону задницу на сто лет вперёд. Даже сейчас они не до конца оправились от поражения в мировой войне. Но, судя по всему, Денисенко не знает законов и не слышал про принцип «никто не может быть наказан дважды». Во-вторых, он истерит так, словно Конфедерация уже превратилась в грозную супердержаву, которую ничто и никто не раздирает изнутри. Мало что может там происходить! Ну, а в-третьих, президент Лизотт не сказал в адрес Советского Союза ни одного плохого слова, пока Денисенко первый не начал. Кстати говоря, мы тоже уверены, что именно этот шизофреник устроил спектакль с отречением Муравьёва. — И ещё: как тебя могли отпустить до утра, если на границе случилась провокация? Разве не объявлялось военное положение? — с серьёзным видом спросил Денис. — Товарищ Куусик, командующий нашим военным округом, железно уверен, что это была провокация, исполненная третьей стороной. Он пока ещё не привёл приграничные районы в полную боеготовность. Но Вы думаете, он поступил ошибочно, взяв под усиленную охрану окрестности Нового Китимата? Я не думаю. Куусик собирает все возможные доказательства невиновности советской стороны. Так он выполняет самую неблагодарную работу в своей жизни — спасает репутацию Денисенко, который в один момент сдулся от претензий господина Лизотта. Разве так себя ведут настоящие политики? — Меня волнует вот ещё что: как этот слизняк сумел пробиться в Президиум? — Вот этого я уже не знаю, — сказал Молчанов. — Мне, как младшему офицеру Советской Армии, совсем не обязательно знать внутреннюю кухню Президиума. Мы все верим в кристальную честность и преданность идеям Ленина его членов. Всё остальное неважно. Вот и Денисенко до поры до времени ничем не выделялся среди своих коллег. В своё время товарищ Тарашкевич впечатлился его успехами на хозяйственном поприще и пригласил Денисенко в Кремль, не зная, каким гадом тот окажется… — Ладно, от этой политики уши в трубочку сворачиваются, — сказала Лия. — Мне интересно вот что. В Уткиагвике — самой северной городе нашей республики, что у самого края океана — никогда не жило столько переселенцев с Большой земли. Раньше думали, что только инупиаты могут полноценно жить в суровом арктическом климате. Но, видимо, не зря русских считают сумасшедшими, ибо даже в таких условиях они могут работать и созидать! Алексей улыбнулся: — Лия, при советской власти человек может всё! Советская власть способна воспитать таких романтиков, которых не пугают ни горы, ни тундра, ни пустыня. Для них не существует преград! Комиссар отправил в рот последний пельмешек и запил его соком. — Такие романтики, Лия, в октябре 17-го года свергли власть помещиков, попов и фабрикантов, дравших семь шкур с рабочих и крестьян. Они же разгромили Белую гвардию и иностранных интервентов и вновь собрали страну под красным знаменем Ленина. Эти же романтики потом проводили коллективизацию в деревнях, почти с нуля создавали промышленность, осваивали Крайний Север и Дальний Восток. Они же боролись с безграмотностью по всей стране и победили её. Представь, какой позор для взрослого человека — не уметь читать и писать! Большевики избавили нас от этого поганого царского наследия. И если бы не романтики, фашистская Германия вкупе со своими союзниками разорвала бы весь мир в клочья! Советский Союз был первым в списке будущих жертв, но выстоял и спас всё человечество. Романтики за два года восстановили державу без внешней помощи и вывели её на второе место в мире! Они же спустя сорок с лишним лет приняли бой с американскими, европейскими и японскими капиталистами и вновь победили. Подчеркну — не с народами воевали советские романтики! Простые американцы, немцы, французы, итальянцы, англичане, японцы и другие оказались жертвами глобального обмана. То, что происходило потом с янки, суть неизбежное последствие преступной политики вашингтонского правительства и стоявших за ним ростовщических кланов. Вот с такими мерзавцами и воевали романтики, чьи братские могилы покрывают половину земного шара. А следующее поколение романтиков делает всё, чтобы весь мир жил спокойно. Вот так вот! Лия с удовольствием слушала монолог Молчанова. Денис был прав, когда призывал «не сомневаться» в Алексее. — Ну вот, можно и закругляться, — сказал Денис, взглянув в пустые тарелки. Внезапно где-то вдалеке прозвучала сирена. Вскоре на её звук наложился ещё один такой же, но уже близко. — Внимание! Внимание! — проорал динамик во дворе. — Военная тревога! Войска Конфедерации перешли государственную границу СССР! Приморск находится под обстрелом американского флота! Всему гражданскому населению Приморска — немедленно приготовиться к эвакуации! Все трое встали как вкопанные. Алексей Молчанов оказался в нелепейшем положении. Он замер на месте с полураскрытым ртом, его глаза хаотично бегали по сторонам. — Беги!!!!!! — крикнул ему Денис. Не помня себя, комиссар выбежал на улицу сломя голову и едва не потерял свою шапку. Немногочисленные посетители и персонал пельменной бросили всё и покинули помещение. Свет так и остался включённым, а посуда неубранной…