***
Волков вместе с людьми «Санхериба» вышел в пустыню. Первые пять минут в зоне операции наблюдалось затишье. Бойцы скрытно перемещались по равнинной местности. На том берегу Тигра две вспомогательные базы, на одной из которых вот-вот остановится конвой «фиолетовых». Задача представляется предельно простой — уничтожить обе базы и подавить любое сопротивление. По прошествии пяти минут враг впервые дал о себе знать. С левой стороны шоссе показался танк «Прядильщик». Все бойцы залегли в песке и дали танку проехать между ними и подставить корму. Когда «Прядильщик» миновал последнего солдата, «Санхериб» скомандовал: — Гранаты к бою! Майор Караваев нисколько не сомневался, что бойцы не подведут его. Танкисты успели произвести только один выстрел из спаренной 75-мм пушки. «Хорошо, что хоть не газом, — подумал майор. — А ведь у них в боекомплекте есть и химические снаряды, которые уничтожили бы нас всех за секунду». Через десять секунд на горизонте наметилось какое-то движение. Волков достал бинокль и посмотрел в левую сторону. — Пехота Эпсилона наступает! — произнёс он вполголоса. — Девять посвящённых идут на нас! Я сам с ними справлюсь! Волков встал во весь рост и встретил группу «посвящённых» с АДКМ наперевес. Уложив двоих из них, он заставил группу залечь, но это не помешало ему добить группу. Снайпер из группы «Санхериба» уложил троих. — Не засиживаемся, идём дальше, — сказал Борис. Вскорости группа достигла берега. — Что-нибудь видите? — спросил «Санхериб» Волкова. Коммандос снова вгляделся в бинокль. — Работа у них кипит, — сообщил он. — Туда что-то доставляют на грузовиках. Похоже на топливные баки. Нам нужно поторопиться! Борис и его команда пустились вплавь. Вскоре они преодолели 200 метров и вышли на другой берег Тигра. Теперь от баз Эпсилона их отделяло всего полкилометра. Борис достал целеуказатель и навёл его на здание командного центра. — «Санхериб», берите на себя вторую базу! — сказал он. — Живо! Караваев повёл своих людей к главным воротам аванпоста. Навстречу им выехали два «Рейдера». — Ложись! — закричал что есть силы «Санхериб». На каждый багги ушло 2-3 гранаты. Правда, один «Рейдер» перед уничтожением выпустил облако ядовитого газа. — Лицом в землю! — скомандовал майор. Все припали лицом к земле и крепко заткнули уши, носы и глаза. Через полсекунды облако рассеялось, и отряд двинулся дальше. Вскоре за остроколючими стенами базы завиднелись грузовики с горючим. — «Эфа», — сказал «Санхериб» снайперу, — они у нас как на ладони! Стреляй в любую! Первый выстрел спровоцировал серию мощных взрывов. Часть грузовиков была припаркована слишком близко к производственным постройкам, и навести шуму ничего не стоило. Когда спецназ прорвался на периметр аванпоста, настал черёд доселе молчавшего шпиона по кличке «Шах». Тот приготовился закладывать взрывчатку в зданиях военной фабрики и биореакторов. Никто не мешал ему это сделать — на периметре хозяйничали только русские. В то же время в эфире прозвучал голос командира звена МиГ-45: — В небе чисто, выхожу на цель! С трёх самолётов сбросили по бомбе на военную фабрику. Мощный взрыв уничтожил здание и затронул стоявший по соседству биореактор. Но поскольку уничтожение оного не входило в первостепенные задачи отряда, то Борис мог быть доволен. Неприятный сюрприз ждёт конвой Эпсилона, когда тот вылезет наружу! Генерал Горюнов был впечатлён эффективностью операции. Он порадовался грамотным действиям своего коллеги: — Вы большой молодец, товарищ! В знак благодарности я могу дать Вам возможность изучить на практике одну из моих игрушек… — Какую же? — заинтересовался Наш Герой. Горюнов не ответил. Он тыкнул какую-то кнопку на приборной панели и сказал в динамик: — База номер два! Сбросьте «Медвежат» в квадрат 8-14! Это приказ! Ваши жалобы о нехватки ресурсов меня не волнуют! Конец связи! Повернувшись к командующему, Горюнов продолжил разговор: — Речь шла о десантных танках класса «Медвежонок». Вы знаете, товарищ *****, я не очень люблю тяжёлую технику в отличие от Ставрогина и Куусика. Использую её лишь в тех случаях, когда ни на что другое невозможно положиться. Авиацию тоже не особо жалую, ибо непривычно. Зато «Медвежонок» — просто прелесть! Такой маленький медвежонок, а какой опасный! — Не терпится посмотреть на него в действии, — сказал командующий. — Совсем скоро! Только продержитесь…***
Первая часть задания официально считалась выполненной. Отряду оставалось только засечь спецконвой и вызволить Муравьёва. В зоне операции радары не видели никаких вражеских объектов, кроме двух бесхозных биореакторов. Русские не придавали им никакого значения. Вскоре на том месте, где полчаса назад стояла вторая вспомогательная база «фиолетовых», задрожала и загудела земля. Четыре «Бурелома» появились возле руин военной фабрики, где их поджидали спецназовцы и танкисты. Взбешённые нежданным поворотом событий сектанты высадили свою элиту — «менторов». К сожалению, Борис Волков, который мог бы моментально переломить ход стычки в пользу русских, пришёл не сразу. Между «менторами» и спецназом завязалась перестрелка с элементами рукопашного боя. Шпион «Шах», оказавшийся в самой гуще сражения, ударом кулака убил одного из «менторов», но тут же был расстрелян в упор его побратимом. Константин Муравьёв был замечен непосредственно на месте событий. Пользуясь замешательством, сектанты решили пересадить его из повреждённого БТРа в другой. В сопровождении псионика он медленно плёлся по земле и рисковал попасть под огонь своих же товарищей, временно потерянных им по вине «фиолетовых». Но не дошёл — псионик внезапно упал на песок с пятью пулями в спине. — Товарищ Муравьёв! Товарищ Муравьёв! — прокричал Волков. Он разрядил автоматную очередь в адепта и освободил Муравьёва из десятидневного плена. Но Константин Михайлович всё ещё находился в отключке. Он растерянно смотрел по сторонам и временами хватался за голову. — Скорей отсюда! — Волкову пришлось чуть ли не за шиворот хватать Муравьёва. Тем временем на поле внезапно наступило затишье. Один сгоревший «Бурильщик» остался на периметре. Возле него лежало пять трупов в чёрно-фиолетовой форме и семь трупов в форме песочного цвета с красными звёздами. У ворот базы стояли четыре «Медвежонка». Командир танкового взвода Николай Лиходед сообщил: — Они сбежали, товарищ Волков! Мы увидели странную женщину в чёрных очках с гитлеровской чёлкой. Она перебегала из одного БТРа в другой… Страшная догадка пронзила мозг коммандоса: «Глюкель Горовиц! Разведка докладывала, что эта прошмандовка похитила товарища Муравьёва. Она внесла хаос в выборы председателя Президиума, благодаря чему Денисенко смог их выиграть. Позор! Позор!». Борису открылось ещё более страшное зрелище. Он обнаружил, что из группы Горюнова остался жив только один человек — снайпер под позывным «Эфа». Майор Караваев лежал на бетонной площадке, раскинув руки, с огромной выжженной дырой в груди. — «Санхериб»… — вполголоса произнёс коммандос. — Отставить траур, — прозвучал приказ Горюнова. — Я вызвал «Тритон» для эвакуации Муравьёва. Присматривайте за ним, пока не подъедет транспорт. — Есть, — ответил Волков. Мысли о потере боевого друга терзали Бориса. Даже когда на горизонте наметилось движение вражеских сил, он поминутно оглядывался на «Санхериба» и с трудом находил в себе силы переключиться на врага. Товарищ Муравьёв не сразу понял, что случилось. Его состояние было близко к полной опустошённости. Он всё ещё плохо реагировал на замечания и просьбы бойцов. Однажды «Эфа» забыл про субординацию и с матом потребовал от Муравьёва спрятаться за танками, чтобы того случайно не убили снайперы сектантов. — Обратите внимание на деревню на северо-западе, — объявил Наш Герой. — Оттуда надвигается большая группа пехотинцев. Будьте начеку. «Посвящённые» в компании с «долговязыми» надвигались на позиции русских. Лейтенант Лиходед дал приказ двигаться наперерез врагу: — Сделаем кашу из этих гадов! «Медвежата» въехали в толпу солдат. Половину из них просто впечатало в землю. Лиходед ещё раз проехался по оставшимся и лишил группу ещё трети личного состава. — Отличная работа! — похвалил Горюнов своего танкиста. — А вот и «Фобии» на радаре! — Вижу врага, начинаю гонку! — сказал Лиходед. Вражеские танкисты нападали с юго-запада. Пользуясь высокой скоростью «Медвежат», Лиходед навязал им утомительную гонку преследования. Однажды по его команде на всех танках включили форсаж в ущерб живучести машин. Но это позволило немного отвлечь внимание сектантов от «Тритона», который пересекал Тигр и приближался ко второму аванпосту.***
Товарищ Муравьёв потихоньку оклемался от жёсткого пси-контроля. В отсеке шнекохода он окончательно осознал, где находится и в чьих он руках. Он хотел плакать от счастья, зная, что наконец-то спасён. Он услышал, как Горюнов разговаривал с командиром «Тритона»: — Тритон-1, как состояние Муравьёва? — Муравьёв в порядке! Разворачиваемся к штабу! — Отставить! Сначала подберите Волкова и соединитесь с «Медвежатами», только потом возвращайтесь! Тревожный писк радаров заполнил отсек и кабину «Тритона». С северо-запада и юго-запада наступали новые волны неприятеля. К шнекоходу с северо-запада во весь опор помчалась четвёрка «Рейдеров». Стрелок БТРа яростно отстреливался от нападавших багги, но без прикрытия «Медвежат» он мало что мог сделать. Вскоре «Тритон» подобрал Волкова и соединился с танками. Снайпер «Эфа» яростно отстреливался, но был уничтожен превосходящими силами «фиолетовых». Волков получил три ранения в левую руку и область таза, но не покидал позицию до тех пор, пока шнекоход не раскрыл свои двери. В компании «Медвежат» транспортник пересёк Тигр и двинулся в расположение советской базы. По пути они встретились с двумя «Прядильщиками», но вышли из стычки победителями…***
Константин Муравьёв благополучно прибыл на базу. Когда он подошёл к двери командного пункта, Горюнов так расчувствовался, что крепко обнял генсека. — Вы живы, товарищ Муравьёв! Вы живы!!! Мы сделали это!!! — буквально вопил генерал от радости. — Товарищ Горюнов, я в долгу перед Вами, — сказал спасённый. — По гроб жизни обязан Вам! С Вами ещё какой-то командующий? — Так точно. К сожалению, мы не можем раскрыть его личность прямо сейчас. Он возвысился в такой ситуации, которая очень позорна для нас всех… Горюнов неторопливо, но бесстрастно озвучил неприятные новости. Он рассказал, как неизвестные силы, впоследствии оказавшиеся Армией Эпсилон, устроили вечером 13 ноября кровавую провокацию на границе с Республикой Каскадией. После этого президент Североамериканской Конфедерации, и так не склонный к дружбе с Советским Союзом, с ходу обрушился на Кремль с обвинениями в нарушении государственной границы и уничтожении мирного индейского посёлка. Доселе воинственно настроенный Денисенко неожиданно струхнул и в знак самооправдания создал специальную комиссию для расследования инцидента. Но не успела она сделать заключение, как через сутки после происшествия Закари Лизотт отдал приказ перейти государственную границу СССР. Уже вечером 14 ноября американские войска взяли южный берег острова Ванкувер и подняли свои флаги над семью приграничными городками. Тогда же они замахнулись на Приморск-Аляскинский, но там их наступление захлебнулось. Решающую роль в операции сыграл неизвестный командующий, который совместно с генералом Куусиком отстоял Приморск и многократно поднял моральный дух советских солдат. В настоящее время линия фронта отодвинута от советской границы на 25 километров и полностью проходит по территории Конфедерации. Господин Лизотт чрезвычайно обеспокоен положением на фронте и намерен вести переговоры о перемирии, но воспрянувший духом Денисенко в грубой форме отвергает все предложения о прекращении огня. Даже несмотря на то, что спецкомиссия точно установила вину Армии Эпсилон, и что Лизотт начинает осознавать свою ошибку, Кремль в лице Василия Денисенко ломает через колено и отказывается слушать разум… С минуту молчал Муравьёв, осмысливая услышанное. Но потом он уже с решимостью произнёс: — Товарищ Горюнов! Чтобы с этой минуты Вы не смели называть Денисенко «товарищем»! Поняли? Эта хохляцкая морда сама виновата в случившемся. Денисенко горлопанил, что закопает и замурует в нилий Лизотта, и тем самым дал янки повод для активных действий. Вы прекрасно знаете, что господин Лизотт не питает тёплых чувств к Советскому Союзу, но зачем было кричать угрозы в его адрес? Просто не стоило дразнить Лизотта. Но мы должны признать и нашу вину — в том, что не увидели раньше, каким потенциалом обладает Армия Эпсилон. Раньше мы думали, что кроме терактов и мелких вылазок против регулярных войск они ничего не умеют. Я должен буду предпринять всё от меня зависящее, чтобы смыть свой позор. Горюнов добавил: — После победы на выборах Денисенко вёл себя так, словно Вас не существует на этом свете. Он ни разу не поинтересовался Вашим состоянием за эти десять дней, но почему-то приказал спасать Вас. — Мерзавец! — разозлился Муравьёв. — Просто мерзавец! Я ему точно зачем-то понадобился. Ясно, что не добра он мне желает. И вообще, я эту сволочь сам заточу в нилии и растолку! — Вы уверены, что Денисенко вступил в сговор с «фиолетовыми»? — спросил Горюнов. — Дело выглядит слишком запутанным, — ответил Константин Михайлович. — Я должен вернуться в Москву и выяснить все обстоятельства. Я не сомневаюсь, что Денисенко сошёл с ума и не сегодня завтра отмочит такое, что на другой день он пойдёт под суд. Кстати, как он себя ведёт в Кремле? — Хуже крепостника. Мы располагаем такими подробностями, от которых волосы дыбом встают. Мне очень стыдно говорить… — Говорите, говорите! — Три дня назад мой безымянный товарищ стал свидетелем вопиющего случая. Между Денисенко и его секретаршей возник какой-то конфликт, а из-за чего именно, мой товарищ не знает. Тогда в приступе гнева Денисенко со всей дури бросил в секретаршу тяжёлую пепельницу и рассёк ей лоб. Но на этом он не остановился и запустил ей в голову настольную лампу! На все увещевания и просьбы он отвечал матом и угрожал ей: «Пикнешь — всем Президиумом тебя выебем!». Мой товарищ стоял как вкопанный, лишившись дара речи, а Денисенко на него: «Ты чего как хуй встал здесь? Жалко эту дуру? Только посмей рассказать кому-нибудь — под суд пойдёшь за клевету!». Ему не оставалось ничего другого, кроме как проглотить оскорбление и уйти восвояси. Муравьёв молчал. Он отказывался верить в то, что его недавний соратник ведёт себя, как деспот. — Приведу ещё один случай. 12 ноября, сразу после окончания выборов, на стол Денисенко легла жалоба трудового коллектива племенного конного завода в Мелеузском районе Башкирии. Трудящиеся жаловались на бесчинства своего директора, который задерживает им зарплаты, а также срывает планы поставок продукции в райпищеторг. Естественно, Денисенко лично выехал туда, но только ради красивой картинки. Перед тем как ступить за ворота завода, Денисенко в резкой форме потребовал выключить камеры и диктофоны. А на следующий день трудящиеся выступили на местном телевидении, где пожаловались на бестактное и хамское поведение генсека. Как утверждалось, Денисенко не предпринял никаких мер в отношении руководства завода, зато наговорил кучу гадостей рядовым трудящимся, обозвал их «нытиками» и «тунеядцами» и пригрозил им уголовным преследованием. А на третий день на территорию завода пришла милиция и увезла авторов телеобращения в неизвестном направлении… Последняя новость чрезвычайно взбудоражила Муравьёва. — Значит, так, Иван Иванович! — сказал он. — Мне необходимо вернуться в Москву и начать собирать компромат на Денисенко. Из Ваших рассказов я прихожу к выводу, что покойный товарищ Тарашкевич совершил чудовищную ошибку. Зря он пригласил этого гандона в Москву! Нам бы хотелось, чтобы население увидело Денисенко во всей красе… Вдруг почти в непосредственной близости с командным центром замельтешил вертолёт. — Это за Вами прилетели, — сказал Горюнов. — Поговорим в Москве! Муравьёв встал и собрался уходить. — Точно! В столице болтовня будет поинтереснее. Пусть Ваш блистательный товарищ летит следом за мной, если у него нет больше срочных дел в Арабской Республике. — Через сутки-другие он прибудет в столицу, уверяю Вас! Муравьёв стрелой вылетел из кабинета. А через пять минут Горюнов наблюдал из окна, как краснозвёздный "Сокол" отрывался от земли и брал курс на первопрестольную... (продолжение следует)